Наконец-то он освободился. Освободился от Фиби. Освободился, чтобы навсе
гда соединиться с Инес. Теперь он может лететь в Голливуд.

Глава 11

Рим
Умберто Скрофо с торжественным видом вошел в студию звукозаписи киноко
мпании «Чинечита». Во рту торчала сигара, он шел походкой уверенного в се
бе человека, думая, что скоро закончатся съемки его фильма «Потерянный г
ород». На улицах Рима, на Виа Венето, на пляжах Остин и Фреджене, где собира
лись люди, имеющие отношение к кино, и даже в коридорах соперничающей кин
остудии «Скалера» все говорили о том; что Умберто Скрофо, этот новичок в и
х мире, поймал удачу за хвост, что всего этого он добился благодаря своему
труду. Ну, конечно, не совсем своему, потому, что сценарий написан Ирвингом
Франковичем, а Дидье Арман помог достать большую часть денег, необходим
ых для съемок, но в фильме было имя Умберто, и это знали все.
Он самодовольно улыбался, наблюдая за игрой актеров внутри огромного, яр
ко освещенного юпитерами круга. Он относился к актерам, как хозяин, как бу
дто все они принадлежали только ему и никому другому. Они все работали пр
актически бесплатно. Даже Рамона, в конце концов, потребовала себе жалов
анье, хоть и небольшое. Это было нелегко. Люди, говорившие ему, что для того,
чтобы прорваться в итальянский кинобизнес, надо быть просто танком, были
не дураки. Ему пришлось немало побороться, чтобы заполучить этот сценар
ий. Понти, Де Сиза, Феллини и Висконти, казалось, одновременно отдали кому-
то свои студийные площадки, всех мало-мальски толковых техников и опера
торов, все кинооборудование. Пришлось ему побороться и с американскими к
инокомпаниями. Вместе с угасающими звездами тридцатых и сороковых годо
в они ринулись после войны в Италию. Они вкладывали миллионы долларов в д
ерьмо, самое настоящее дерьмо, и пользовались стопроцентным успехом тол
ько потому, что в титрах стояло имя какой-нибудь увядающей американской
звезды, и сама картина считалась американской. Умберто видел, как бурно р
азвивается итальянская киноиндустрия после войны, как растут доходы со
здателей фильмов. Он тоже хотел добиться успеха. О, кик он мечтал об этом, к
ак стремился в далекий Голливуд! И он не сомневался, что в один прекрасный
день он там окажется.

Глава 12

Лос-Анджелес
Доминик полюбила Голливуд, а Голливуд полюбил ее. Каждое утро по дороге н
а студию она с детским восторгом смотрела по сторонам из окна лимузина, н
а котором ее возили, и удивлялась той радости, которую приносил ей каждый
новый день. Она обожала Калифорнию и думала, что хот-доги, гамбургеры, кин
о под открытым небом, дискотеки, пляжи Санта-Моники и яркое калифорнийск
ое солнце это все, что есть самого прекрасного в мире. Но особенно ей нрави
лось общение с другими актерами и танцорами на репетициях в студии. Она с
меялась над их шутками, не совсем их понимая, и много времени занималась а
нглийским. Она без конца репетировала свой страстный танец из «Легенды К
ортеса». Доминик любила праздничную суету, которая царила в ресторанчик
е на съемочной площадке «Коламбиа пикчерз», где она постоянно встречала
звезд кино. Но особенно ей нравилось телевидение: программы «Шоу Джекки
Глисона», «Парад звезд» и «Шоу Милтона Берла». В Сен-Тропезе не было ни те
левидения, ни хот-догов, ни фильмов Ц вообще ничего, что могло бы волнова
ть и радовать. Кроме Гастона. Теперь ей совсем не хотелось возвращаться н
азад. Жизнь в Калифорнии была для нее чем-то необычайным. Она была здесь с
воей.
Гастон написал ей несколько полных страсти писем. Она писала и ему и свои
м родным длинные письма, но шли дни, и Сен-Тропез, семья и Гастон Жирандо вс
е больше отдалялись от нее. Скоро она почти забыла, как он выглядит.
Только память о ночах, проведенных на Танго Бич, удерживала в ее воображе
нии его смутный образ. Она вспоминала, как они лежали на полосатых матрац
ах, вдыхая аромат янтарного солнца, и как это волновало ее. А теперь ей при
ходилось работать, работать и работать, времени на развлечения практиче
ски не оставалось. Киностудия хотела сделать из нее новую звезду, и она вс
еми силами участвовала в этой работе.
Единственной ложкой дегтя в бочке голливудского меда была ее наставниц
а. Странная, как будто мертвая, матовая кожа, серебряные волосы, черные печ
альные глаза на прозрачном лице Ц все это заставляло окружающих чувств
овать себя с Агатой неуютно. Ее лицо говорило о пережитых страданиях, гла
за были вечно грустными, ей нечему было радоваться. Ее одежда была старом
одной, блеклой и неряшливой. Никто в Калифорнии так не одевался. Она вела с
ебя спокойно, находясь как бы в полусне. Ни Доминик, ни другие люди не могл
и даже догадаться, что Агату очень волнует ее жизнь в Лос-Анджелесе, так у
мело она скрывала свои чувства.
В Доминик же просто бурлила жизнерадостная энергия. В джинсах «Левис» и
клетчатой рубашке, с собранными на затылке в хвостик длинными волосами о
на совершенно американизировалась, одеваясь по американской моде и сле
дуя американским обычаям. Тем душным ноябрьским утром, когда они направл
ялись в студию на первую в ее жизни примерку, она буквально сгорала от нет
ерпения.
Ц О, Агата, я так волнуюсь, что почти не могу дышать! Это моя первая примерк
а… Как ты думаешь, все будет хорошо?
Агата не ответила, а машина тем временем въехала па территорию студии. До
миник зачарованно смотрела на расхаживающих вокруг знаменитостей. На в
сех была зимняя одежда, ужасно нелепая в калифорнийской жаре и влажности
.
Направляясь в костюмерную, они проехали еще несколько улиц, совершенно н
е похожих друг на друга. Вот многоквартирный нью-йоркский дом девятнадц
атого века, а рядом Ц точная копия лондонской Итон-сквер, где в мельчайши
х подробностях воспроизведены дома в стиле «английский ампир», платаны
и какой-то золотистый кустарник. Чуть дальше средневековая французская
деревушка с вымощенными булыжником улицами. В узких переулках натянуты
бельевые веревки с сохнущим на них бельем. Все это выглядело так натурал
ьно, что Агата и Доминик вдруг испытали чувство острой ностальгии по Сен-
Тропезу. Наконец они добрались до костюмерной, которая оказалась просты
м зданием, сколоченным из грубых досок, с облупившейся коричневой краско
й.
Пока Доминик одевалась, Агата прошлась по комнате обнаружив ряды вешало
к, на которых висело невероятное количество костюмов, начиная от римских
тог и кончая тысячедолларовыми вечерними платьями. После примерки Агат
а предложила Доминик сходить в лос-анджелесский музей изящных искусств
, но у девушки были другие планы. Один из танцоров рассказал ей о ночном кл
убе на бульваре Сансет, где собирались молодые актеры, актрисы, танцоры и
танцовщицы. Он сказал, что это самое классное заведение, и ей ужасно хотел
ось пойти туда и протанцевать всю ночь.
Ц Я ужасно устала. Ц Она улыбнулась Агате и притворно зевнула. Ц Я, каже
тся, просплю пятнадцать часов кряду. Подбрось меня в отель, а потом бери ма
шину и езжай в музей. А мне надо отоспаться. Ты согласна, Агата?
Ц Хорошо, Ц пробормотала та, подумав, насколько повзрослела Доминик за
несколько недель в Голливуде. Типичная французская школьница быстро пр
евратилась в настоящего американского тинэйджера, жующего жвачку и гов
орящего на сленге. Почему этой девочке все так легко дается, а Агата чувст
вует себя как рыба, выброшенная на берег?
Ц Ну, все, не волнуйся, Агата, Ц сказала Доминик, когда машина подкатила к
отелю «Шато Мормон». Ц Я выпью стакан молока и сразу же лягу. А завтра утр
ом ты увидишь меня радостной и бодрой. Ц И, послав Агате воздушный поцелу
й, Доминик помчалась по ступенькам отеля вверх, хитро усмехаясь про себя.
Бедная Агата, ее так легко обвести вокруг пальца.
А Агата в это время смотрела перед собой невидящим взором, пока водитель
пытался протиснуться в потоке машин на бульваре Сансет. Она чувствовала
, что начинает ненавидеть свою подопечную, гнев растекался по жилам, как б
ыстродействующий наркотик, и она презирала себя за это. Возможно, виной э
тому молодость Доминик, ей почти столько же лет, сколько было Агате, когда
ее упрятали в тот проклятый подвал; а может быть, дело в том, что у Доминик е
ще вся жизнь впереди Ц радостная, волнующая жизнь, полная надежд и обеща
ний. В тридцать один год Агата чувствовала, что ее жизнь уже не имеет смысл
а, у нее осталась одна-единственная надежда Ц встретить главного героя
«Легенды Кортеса» Джулиана Брукса. Когда она узнала, что он будет играть
главную роль, то чуть не упала в обморок. Мысль о том, что она наконец-то уви
дит своего идола во плоти, так ошеломила Агату, что ей пришлось прилечь, чт
обы успокоить нервный озноб. Теперь она считала каждый день до момента ж
еланной встречи с единственным мужчиной в мире, которого считала своей с
удьбой.
Доминик тщательно выбирала одежду, исходя из требований моды тинэйджер
ов: черный свитер-безрукавку, узкие голубые джинсы дудочкой, широкий чер
ный ремень, который стянул ее талию до неимоверных восемнадцати дюймов,
и красные туфли без каблука. Она подвела глаза черным карандашом и разло
жила подушки и полотенца так, чтобы Агата, если она все-таки проявит свое
неуемное любопытство, подумала, что Доминик спит. Она спустилась по черн
ому ходу и вышла из отеля. Ей надо было пройти восемь, кварталов до клуба «
Рок-н-ролл».
Было всего девять часов вечера, но маленькое прокуренное помещение было
забито посетителями. В основном это была молодежь, которая пришла повесе
литься.
В ожидании своих друзей Доминик стояла у стойки бара и пила «кока-колу», с
покойно разглядывая танцующих под разноцветными лампочками ребят. Оди
н симпатичный чернокожий парень в желтой рубашке с короткими рукавами р
азвязной походкой подрулил к ней.
Ц Ну что, станцуем? Ц даже не глядя на Доминик, спросил он ленивым голосо
м и протянул ей мозолистую коричневую руку. Доминик ужасно волновалась.
Она еще никогда не танцевала с черным парном: на самом деле единственное
место, где она вообще танцевала, была балетная школа. Она не умела танцева
ть, как они, так близко, что партнеры просто трутся друг об друга.
Ц Конечно, с удовольствием, Ц нарочито медленно ответила она, стараясь
говорить так же равнодушно и лениво.
Ц Сколько тебе лет, девочка? Ц спросил парень, выводя ее в центр танцпло
щадки. Он умело обнял Доминик и закружил в танце.
Ц Шестнадцать, Ц ответила Доминик, чувствуя возбуждение. От этого парн
я пахло не так, как от других. Это был запах мускуса и еще чего-то сладкого.
Это был запах индейцев западных прерий, как ей казалось.
Ц А как тебя зовут? Ц спросила она.
Ц Кэб. А тебя?
Ц Доминик.
Ц Ну и ну. Доминик. Ты что, француженка, да? Неужели тебе шестнадцать? Ц Он
подмигнул ей и прижал к себе. Музыка изменилась, и он так тесно обнимал ее,
что она неожиданно почувствовала что-то твердое возле своего бедра. Ц О
, уже достаточно взрослая, да? Ц прошептал он, почти касаясь своими губам
и ее уха.
Ц Для чего? Ц спросила она, спотыкаясь от непривычно медленной мелодии.

Ц Чтобы курнуть, милая. Баловалась когда-нибудь этим, а?
Ц О-о, конечно, Ц медленно ответила Доминик. Ц Сколько раз подряд, быва
ло.
Доминик почувствовала опасность, но это только подстегнуло ее. Ярко сиял
и огни. «Чертова дюжина» играла какую-то забойную мелодию, и молодежь бук
вально излучала задор и радость. Агата убьет ее, если узнает, а если узнает
мама, ее хватит удар. Ее побьют до смерти, но это так возбуждает и манит…
Ц Сколько тебе лет? Ц прокричала она сквозь шум.
Ц Двадцать, Ц ответил он, обнажив в улыбке белоснежные зубы. Ц Я уже чер
ез все это прошел, детка, хочу кое-то показать тебе, пойдем. Ц Ансамбль зак
ончи играть, и подростки радостными выкриками и аплодисментами выразил
и свой восторг. Кэб схватил ее за руку и повел через беснующуюся толпу мим
о кухни к заднему выходу.
На узкой аллее, куда они вышли, Доминик, едва дыша от волнения, прислонилас
ь к кирпичной стене, наблюдая, как Кэб достает из карманов какие-то странн
ые предметы. Там были табак, папиросная бумага и спички. Было так темно, чт
о она не видела, что он делает, но, когда он закурил и глубоко затянулся, Дом
иник почувствовала приторно-сладкий, особенный аромат и почему-то поду
мала о запахе джунглей.
Ц Курни, немного, малыш, и наступит не жизнь, а малина!
Он еще раз глубоко затянулся, и Доминик поразили его ярко блестевшие чер
ные глаза, полуприкрытые густыми длинными ресницами, и толстые розово-л
иловые губы.
Она вся горела от нетерпения и почти словила кайф, хотя еще не сделала ни о
дной затяжки марихуаной.
Ц О-ля-ля. Ц Доминик закашлялась, когда едкий дым попал ей в легкие. Ц Чт
о это такое?
Ц «Ямайка Джой», бэби, Ц сказал Кэб, взяв у нее из рук бычок с травкой и пр
отянув ей фляжку, которую достал из заднего кармана брюк. Ц Это самое луч
шее… офигеешь… это то, что надо… Теперь глотни вот этого, и ты почувствуеш
ь себя так, как не чувствовала еще никогда в жизни, девочка.
Доминик поднесла флягу к губам и сделала небольшой лоток. Это была прост
о гадость.
Ц Ой! Это что? Ц ловя ртом воздух, спросила она.
Ц Джин, естественно. Очень-очень старый. Ц Он посмотрел на нее в изумлен
ии. Ц Ничего с тобой не будет. Ты хочешь испытать настоящий кайф, малыш? Кр
утой, клевый, самый-самый классный кайф?
Ц М-м-м. Еще бы, Ц кивнула головой Доминик. Неожиданно ей стало очень-оче
нь хорошо. Она чувствовала себя на верху блаженства, в груди поднималась
волна огромной необъяснимой любви ко всему миру, к Калифорнии и, особенн
о, к этому темнокожему зверю, дымившему своей волшебной сигаретой, глядя
на нее глазами, полными тайного восхищения.
Он снова протянул ей сигарету, и она глубоко затянулась, чувствуя, что нар
котик быстро распространяется по ее телу огненными струями. Он обжег ей
горло горьким привкусом, но это было приятно и необычно. Голова стала лег
кой и совершенно пустой; казалось, что она набита пылью, шариками, какими-
то легкими спорами, как у гриба. Такими были грибы-шампиньоны, которые рос
ли на летних лужайках, и нежные ветры переносили их споры с одного места н
а другое. Доминик казалось, что ее голова один из таких шампиньонов, и если
губы Кэба еще хоть на миллиметр приблизятся к ней, то могут раздавить это
т гриб, смять ватную голову, превратив ее в мелкую пыль. Но лежала она явно
не на лугу. Это был сырой и темный переулок недалеко от бульвара Сансет в Г
олливуде, вокруг была не сочная трава, а мусорные ящики, из которых доноси
лось ужасное зловоние разлагающихся отходов. Из клуба доносились хрипл
ые ритмы рок-н-ролла.
Ей казалось, что откуда-то издалека к ней приближаются огромные губы Кэб
а. Они были все ближе и ближе, как в сказке про Алису в Стране Чудес. У него и
было лица Ц только огромные, розовато-лиловые губы, которые надвигалис
ь на нее. Наконец они приблизились настолько, что, пытаясь почетче увидет
ь их, она скосила глаза. Губы шевелились, что-то говоря, но она ничего не пон
имала.
Они были ужасно смешные, эти громадные губы; растянувшись в пространстве
и времени, они быстро двигались, но ни один звук не долетал до ее ушей.
И внезапно эти губы напали на нее! Но они были не одни! Влажный язык мелькн
ул и ворвался ей в рот, как змея, ускользающая в свою нору. Эта слизистая, ск
ользкая гадюка наполнила ей рот слащавой влажностью, а гигантские губы т
ем временем пытались всосать в свою пещеру ее рот.
Ц Нет, нет, прекрати, мне нечем дышать! Ц бессвязно лепетала Доминик. Его
язык все еще шарил у нее во рту, а огромные губищи липко тыкались в лицо, ка
к половая тряпка по кухонному полу.
Ц Да нет же! Ц Она с отвращением оттолкнула его от себя. Ц Что ты делаеш
ь? Ц она задыхалась. Ц Фу, мерзость какая! Ц Хотя Доминик уже узнала вку
с власти над мужчинами, она еще не умела отказывать своим нежеланным пок
лонникам. Когда ее целовал Гастон, он делал это искусно и нежно, его язык л
аскал и исследовал ее рот ласково и страстно. А этот парень был такой груб
ый, резкий и отвратительный! Ее тошнило от того, что он с ней делал.
Губы приоткрылись, обнажив огромные, как надгробные плиты, зубы.
Ц Это приятно, малышка, ну же, очень приятно, Ц губы сомкнулись, черная го
лова наклонилась еще ближе, и две огромные руки схватили ее за плечи. Ц Т
ы играешь не по правилам, Ц рычал он, тряся ее за плечи. Ц Я дал тебе сигар
ету с марихуаной, а что получил в ответ? А? Мерзость, говоришь? Я мерзость?! Э
то уж слишком! Я ничего не даю просто так, так и знай. Что я получу за то, что д
оставил тебе столько удовольствия?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52