Всех, конечно же, прежде всего интересовала сумма гранта, на выяснение размеров которой, собственно, и были направлены все их вопросы. Но поскольку лоббированием личных и, тем более, корпоративных интересов меня удивить трудно, если вообще возможно, я просто напомнил им о многочисленных и не менее жизненно важных претензиях на государственный кошелек.
Для групп давления вообще характерно выставлять все свои чисто эгоистические пожелания в таком категорическом виде, как будто, если им не заплатят, общество тут же рухнет! Школьные учителя, например, требуют повышения своей заработной платы исключительно в интересах повышения уровня образования. И даже когда они выходят на забастовку, то их лидеры утверждают, что делают это ради безопасности учеников, которых они вынуждены отправлять по домам. Шахтеры, если им можно верить, бастуют, чтобы старики могли покупать уголь дешевле. Медики – от врачей до санитаров и водителей скорой помощи, – закрывают больницы для того, чтобы услугами системы здравоохранения смогли воспользоваться те несчастные, кому не удается сделать это в промежутках между акциями протеста.
Так и эти милые клоуны, – которые постоянно нуждаются в аплодисментах и признании тысячных толп безвестных поклонников и поэтому все время что-то изображают из себя, одеваясь, раздеваясь, переодеваясь, чтобы понравиться публике – тоже предъявляют свои требования на гранты и субсидии под предлогом общественного интереса (как правило, ссылаясь на образование)!
Поэтому я как можно спокойнее объяснил им, что деньги куда больше нужны обществу не для неизвестно кого и чего вообще, а для реальных приоритетных проектов. Не говоря уж о больницах, банках крови, искусственных почках…
– Танках и ракетах, на которые вы предпочитаете тратить наши деньги, – вставила совсем молоденькая актриска.
– Атомных бомбах, – с понимающим видом добавила другая.
Совершенно верно. Но ведь вряд ли можно защитить страну от русских постановкой, скажем, «Генри V»! О чем я им доступным языком и сказал. Юмора они явно не поняли. Слава богу, совершенно случайно оказавшийся рядом Хамфри помог мне избавиться от этих приятных, но уж чересчур назойливых деятелей искусств.
– Это не светский раут, а чуть ли не нашествие варваров, – не без горечи пожаловался я.
Секретарь Кабинета заметил, что их всех очень беспокоит состояние нашего искусства. Тут он не прав, ну совершенно не прав. Состояние беспокоит не всех, а только этих – нация об этом даже не думает! Если бы думали, то тратили бы на искусство свои собственные деньги. С какой, интересно, стати правительству выделять государственные средства на удовольствия других?
– Это не принято считать удовольствиями! – возразил Хамфри (глубоко в душе он наверняка самый настоящий кальвинист Кальвинизм – направление протестантизма, основано Ж. Кальвином. Для кальвинизма особенно характерны: признание только Священного Писания, исключительное значение доктрины предопределения (исходящая от Божьей воли предустановленность жизни человека, его спасения или осуждения; успех в профессиональной деятельности служит подтверждением его избранности), отрицание необходимости помощи духовенства в спасении людей, упрощение церковной обрядности (во время богослужения не звучит протяжная духовная музыка, не возжигаются свечи, в церквах отсутствуют настенные изображения) – (прим. пер.)

). – Все дело в том, что на всех нас лежит святая обязанность обеспечивать преемственность нашего наследия. Особенно картинам, которые вряд ли кто захочет видеть, музыке, которую вряд ли кто захочет слушать, театральным постановкам, на которые вряд ли кто захочет ходить. Но мы не имеем права дать им умереть только потому, что они мало кого интересуют.
– Интересно, почему? – с любопытством спросил я.
– Потому что это как наша англиканская церковь, господин премьер-министр. Люди в нее не очень-то ходят, но им намного спокойнее от осознания того, что она есть. То же самое и с искусством. Пока оно существует, можно намного уверенней ощущать себя частью цивилизованного мира.
По-своему все это, может, и не так плохо, но с политической точки зрения крайне неразумно и, на мой взгляд, даже нереалистично.
– Ведь искусство не приносит практически никаких голосов. Поэтому оно мало кого и интересует.
Но сэр Хамфри в свойственной ему манере упрямо отказывался принять мою точку зрения.
– Совет по исследованиям социальных аспектов современного общества тоже мало кого интересует. Равно как и комитет по маркетингу молочных продуктов или комиссия по решению конфликтов о бюджетной принадлежности дантистов. Или консультативный подкомитет по вопросам наиболее оптимального разведения морских ресурсов… А правительство все продолжает и продолжает выделять им деньги. Государственные средства!
– И что, они не делают ничего полезного?
– Естественно, нет. Они вообще ничего не делают.
Я недоуменно пожал плечами.
– Ну… если так, то тогда давайте их отменим. Прямо сейчас или?…
Теперь растерялся секретарь Кабинета. Такого поворота событий он явно не ожидал.
– Нет-нет, господин премьер-министр, ни в коем случае! Это символы. Их субсидируют не за работу. Им выдают субсидии, чтобы все видели, что они есть, что о них помнят, заботятся… В принципе, большая часть государственных расходов направлена прежде всего и в основном на те самые символы. И Совет по делам искусств, господин премьер-министр, всего лишь один из них.
И что в этом хорошего? Ничего! По крайней мере, на мой взгляд. Он тут же предложил мне переговорить с заместителем директора Национального театра, который, по счастливой случайности, оказался приглашенным на сегодняшнюю вечеринку. Мне совершенно не хотелось снова отбиваться от гениальных недоумков от искусства, но Хамфри успокоил меня, сказав, что уже провел предварительную беседу с известным мне Саймоном Монком и тот выразил готовность внести требуемые коррективы в свою речь на церемонии присуждения театральных премий.
– С вашей стороны это было весьма предусмотрительно, – поблагодарил я его.
– Не стоит благодарности. Впрочем, у вас, господин премьер-министр, когда вы с ним переговорите, получится, возможно, даже еще лучше.
Значит, в конечном итоге Хамфри толком ничего не добился. Значит, все-таки придется лично встречаться с этим театральным деятелем и терпеть его бесконечные рассуждения об исключительной важности искусства. В конечном итоге ведущие только к одному…
Впрочем, вначале он повел себя на редкость вежливо, тактично и даже как-то расслабленно. Невысокого роста, поджарый, начинающий лысеть, без аккуратной интеллигентской бородки, которую мы так привыкли видеть в газетах, вообще-то его вполне можно было бы принять даже за начинающего политика.
Я тоже не очень-то напрягался.
– Итак, вы будете представлять меня на церемонии, так?
– Так, – ответил он и замолчал.
Мы вежливо улыбнулись друг другу. Мне стало ясно: если я тоже буду молчать, то зачем надо было начинать? Поэтому я спросил:
– Вы уже решили, о чем будете говорить?
– В общих чертах да, но все будет зависеть…
– От… э-э-э… чего?
– От нашего гранта, разумеется. Вернее, от его размера.
Предупрежден – вооружен! Как раз о размере он, похоже, даже не догадывается. (Равно как ПМ даже не догадывался о содержании разговора сэра Хамфри в ресторане Национального театра насчет «хлебных палочек». – Ред.) Я довел до его сведения, что окончательное решение по этому вопросу пока еще не принято.
Он понимающе кивнул.
– Да-да, само собой разумеется. Но если бы размер оказался достаточно щедрым, мне было бы куда легче найти достойные аргументы в пользу разумности приоритетов этого правительства. Включая, естественно, веру в наследие Британии, веру в ее традиционные идеалы, ну и так далее, и тому подобное.
Я намекнул, что только о чем-то вроде этого и надо говорить. Хотя сначала надо убедить в этом министра по делам искусств. Что совсем не просто.
– Надеюсь, вы не собираетесь делать это политическим вопросом?
– Лично я – нет. Но ведь есть и другие. От которых просто так не отмахнуться. Каста, клан, семья, называйте, как хотите. – Он молодец! Изложил все правильно, и как надо. А потом дополнил: – Мои коллеги по цеху вполне оправданно ожидают, что я донесу до правительства их ожидания.
Ну а как же насчет денег на школы, больницы, на искусственные почки? Он согласился с проблемой, но предложил решить ее, выставив правительство в шутливой форме.
Не самая хорошая идея. С нападками в виде сатиры иметь дело еще труднее. Не могу же я позволить, чтобы меня показали стране, как «плохого парня» или, что еще хуже, как человека, у которого «не хватает чувства юмора». Такого британские избиратели никому и никогда не простят! Особенно действующему лидеру нации.
(На следующее утро премьер-министр получил от Саймона Монка письмо, в котором трудно было не заметить открытой угрозы. – Ред.)


«6 декабря
Уважаемый мистер Хэкер!
Прилагаю к сему черновой набросок части моего выступления. Думаю, он вас позабавит. К тому же это очень неплохой сюжет для юмористической телепередачи. Искренне надеюсь, что мне все-таки не придется ничего этого говорить – не хотелось бы доставлять вам неприятных мгновений. Но и вы, надеюсь, понимаете: если грант не будет значительно увеличен, то Национальный театр рухнет, оставив после себя только громадное пустое здание, которое станет позорным символом варварства британского правительства.
Искренне ваш,
Саймон Монк».



«Уважаемые дамы и господа!
Думаю, вам будет интересно услышать о том, как наше правительство умеет использовать наши деньги. Те самые деньги, которых ему якобы так не хватает на сохранение наследия нации – искусство! Особенно театральное!
Известно ли вам, например, что за один только прошедший год Лондонский административный округ потратил свыше миллиона фунтов стерлингов на оплату номеров в мотелях для бездомных семей? И это тогда, когда на наши с вами деньги бессмысленно пустуют чуть ли не 4000 муниципальных зданий!
А как насчет 100 фунтов в неделю на администратора по педикюру для малоимущих? Или как один из городков королевства до сих пор имеет в штате четырех зажигателей газовых ламп, через восемь лет после того, как с улиц города сняли последнюю газовую лампу. Это еще четверть миллиона фунтов!
Не говоря уже о 730 фунтах, которые Совет потратил на прополку двух квадратных ярдов кустарников во дворике. И о расходах на новый комплекс правительственных офисов, предназначенный к снесению всего за три недели до завершения строительства.
И наконец, вы в курсе дела, где практически все местные органы власти чаще всего проводят свои регулярные конференции по вопросам снижения государственных расходов? В кафе „Рояль“! Одном из самых элитных и дорогих заведений в самом центре Лондона, на Регент-стрит!»


(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)
6 декабря

Сегодня с утра получил пренеприятнейшее письмо от этого чертова Монка. Там не только множество примеров злоупотреблений наших местных властей, но и прямые угрозы: если я не увеличу размер гранта, НТ Национальный театр – (прим. пер.)

закроется, и тогда наши доблестные СМИ с превеликим удовольствием разорвут меня на клочки. Это будет катастрофа!
Я сразу же вызвал Дороти, своего главного политического советника. По ее мнению, телезрители по определению не способны увидеть разницы между финансовыми злоупотреблениями на местном и национальном уровнях – хотя то и другое разбазаривается за их счет. Значит, они легко согласятся с убийственным аргументом Монка, что грошовая экономия на искусстве – это не более чем жалкая попытка правительства хоть как-то оправдать свою собственную некомпетентность.
Наверное, она права: Национальный театр собирается ответить своим блефом на мой.
– А в чем состоит ваш блеф? – спросила она.
– Мой? Я собираюсь ответить на их блеф.
– А в чем состоит их блеф?
– Их блеф в том, что они думают, будто я блефую, в то время как…
– В то время как вы на самом деле блефуете! – чуть ли не радостно воскликнула она.
Тут я понял, что толком пока еще не понял, кто, собственно, кого «блефует». Хотя, по мнению Дороти, это было очевидно. (Игра в жмурки? Или, может, в салки… – Ред.)
Бернард, как и положено главному личному секретарю, тут же предложил разъяснить ситуацию. Грамотно, связно и слитно говорил минут шесть или семь, но так ничего и не объяснил. Поскольку мой кассетный магнитофон стоял на письменном столе, так как я собирался надиктовать несколько отрывков из своих мемуаров, а также пару чисто личных писем, я попросил его повторить то же самое в микрофон.
– Господин премьер-министр, – сказал он, – вы считаете, что Национальный театр считает, что вы блефуете, а Национальный театр в свою очередь считает, что вы считаете, что они блефуют, в то время как ваш блеф состоит в том, чтобы руководство Национального театра поверило в то, что вы блефуете, хотя вы не блефуете, или вы блефуете, чтобы заставить их подумать, что вы не блефуете. А их блеф – попробовать убедить вас, что они блефуют, поскольку на самом деле совсем не блефуют.
Я вежливо поблагодарил его, и мы вернулись к нормальной части нашего обсуждения. Дороти спросила, чего мне, собственно, надо: то есть готов ли я рискнуть закрытием театра, если не увеличу размер гранта?
– Вообще-то я уже объявил о своих намерениях. Во всяком случае, как мне кажется… Ну не повторять же их из раза в раз? Или надо?
– Надо. До тех пор, пока вы сами точно не поймете, чего хотите, господин премьер-министр, – снова вмешался Бернард.
– Да, но ведь ситуация не терпит отлагательства. Иначе, если я ничего не буду делать, она превратится в банановую кожуру.
– Простите, господин премьер-министр, но ситуация не может превратиться в кожуру. Даже в банановую. Даже если вы ничего не будете делать. Она в любом случае останется просто ситуацией.
Время от времени у меня возникает вопрос: понимает ли мой главный личный секретарь, как часто он подходит к самому краю пропасти?

7 декабря

Дороти принесла мне хороший план действий. Нет, не просто хороший, а гениальный план!
Короче говоря, она рекомендует ответить на их блеф нашим – продать здание Национального театра! Вест-энд, в самом центре Лондона, с видом на собор Святого Павла, на «Биг Бен» Биг Бен – это огромные часы, установленные на башне Святого Стефана Вестминстерского дворца, где заседают обе палаты британского парламента – (прим. пер.)

… Место надо продать правильному застройщику. Тем более что, по имеющейся информации, сейчас его рыночная цена составляет как минимум 35 миллионов фунтов. Эти деньги можно вложить в доверительное владение Фонда по делам искусств. На условиях 10 процентов годовых, что будет приносить порядка трех с половиной миллионов в год.
Вот на эти 3.5 миллиона и можно будет содержать Национальный театр. То есть не сам по себе театр, который к тому времени уже будет продан, а застройщика, который его купит. В этом-то все и дело! По мнению Дороти, эти деньги лучше направить на реальное производство. Ведь Саймон Монк не далее, чем на прошлой неделе категорически утверждал, что правительственный грант должен расходоваться целесообразно – «театр – это вам не кирпичи и глина, а авторы, режиссеры и актеры!»
Вопрос: ну и где все эти авторы, режиссеры и актеры будут себя проявлять? Ответ: в Лондоне хватает театров. Не говоря уж о стране. Национальный театр может без проблем и на любой срок арендовать любой из них. Как это делают остальные.
Схема практически идеальна. Тогда театр сможет даже делать турне по стране и стать по-настоящему культурным достоянием страны. А не точкой по обслуживанию кучки привилегированных лондонцев и толпы иностранных туристов. Таким образом, искусство получит намного больше денег, не лишая при этом правительство заслуженных тридцати миллионов, которые потом могут быть выгодно реинвестированы в развитие национального театра в целом.
Я был в восторге.
– Теперь никто не сможет назвать меня мещанином!
Она довольно улыбнулась.
– Конечно же нет, господин премьер-министр. Никто из них вас не знает…

9 декабря

Вечер торжественной церемонии присуждения театральных премий. Мы с Энни, как и положено, прибыли туда в полном параде. Я был готов сражаться до последнего. И, само собой разумеется, победить. Премьер-министр должен быть только чемпионом, и никем иным!
Зная, что среди тех, кто меня будет слушать, немало опытных мастеров слова, я даже не поленился прорепетировать свое выступление перед зеркалом. А Дороти, в свою очередь, посоветовала увеличить амплитуду движений.
– Если жестикулировать руками только от локтя, то будете производить впечатление армянского торговца коврами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79