ПМ тупо уставился на него. Все члены комитета тоже. Позже министр иностранных дел сказал мне, что в тот момент он предпочел бы оказаться на заседании в ООН, где, по крайней мере, смог бы воспользоваться преимуществами синхронного перевода. Для большинства людей слова Хамфри были бы предельно ясными, но политики – это, увы, как правило, простые души…
Затем Хэкер с надеждой в голосе спросил:
– Полагаю, это означает, что вы просто не припоминаете всех деталей нашего обсуждения?
Ответ сэра Хамфри иначе, чем мастерским, назвать нельзя.
– Отличительной характеристикой обсуждений и решений любого комитета является тот факт, что каждый из его членов прекрасно их помнит и что таковые воспоминания каждого из его членов, как правило, разительно отличаются от воспоминаний любого иного из его членов. Соответственно, мы должны исходить из того, что официальными решениями считаются те, которые были официально зарегистрированы в соответствующих протоколах соответствующими официальными лицами, из чего со своеобразной неизбежностью следует, что официально принятым считается только решение, должным образом зарегистрированное в соответствующем протоколе, в то время как то, которое не было официально зарегистрировано в соответствующем протоколе, не считается официально принятым, даже если один или более членов такового комитета искренне полагают, что точно помнят, как оно принималось. – Настоящим же шедевром логической констатации этого очевидного факта стало его на редкость лапидарное по форме и безукоризненно точное по сути заключение. – Соответственно, оно не является таковым, если не было таковым.
Последовала еще одна довольно долгая пауза. Затем Дадли Беллинг, не скрывая возмущения, прошипел:
– Это надувательство! Самое настоящее надувательство…
– Этому пора положить конец! – ни с того ни с сего вставил Хэкер.
– Вот именно, пора! – рявкнул Дадли, хотя, как мне показалось, они оба вкладывали в эту простую фразу диаметрально противоположный смысл.
Воспользовавшись представившейся возможностью, Хэкер призвал всех присутствующих вернуться к сути вопроса.
– Я тут подготовил план из трех пунктов, с которым предлагаю вам согласиться, – начал он. – Пункт первый… э-э-э… В чем, вы сказали, то есть, извините, я сказал, состоит пункт первый, Хамфри?
Секретарь Кабинета молча раскрыл свой узенький кейс для документов, стоявший рядом с его стулом, вынул из него рукописный план и подтолкнул листок по полированному столу в направлении премьер-министра.
– Благодарю вас, – произнес Хэкер и торопливо прочитал: – Итак, пункт первый: все без исключения соглашаются с коллегиальными решениями, Дадли?
– В принципе, у меня нет возражений, – осторожно ответил он. – Как именно они определяются?
Правильный человек. Знает, какие вопросы следует задавать.
– Их определяю я! – не глядя на него, заметил премьер-министр. – Пункт два: мы должны ввести определенный период моратория на обсуждение всех вопросов, так или иначе связанных с вопросом перемещения наших вооруженных сил. И, наконец, пункт три…
Он вдруг запнулся. Мы все замерли в ожидании. А он наклонился к Хамфри и как можно тише пробормотал, что не может разобрать, что написано в пункте три.
– Предварительное очищение, чего?
– Предварительное одобрение всех выступлений, – прошептал секретарь Кабинета.
– Ах да, – довольно громко произнес ПМ. – Так вот, в будущем все выступления и заявления в прессе на данную тему должны в обязательном порядке получать предварительное одобрение аппарата Кабинета.
На первый взгляд, пункт три выглядел как вполне разумный способ оградить членов Кабинета от возможности публично делать откровенно противоречивые заявления, которые иногда ставят в крайне неудобное положение как их самих, так и правительство Ее Величества. Более того, он содержал еще одно немаловажное достоинство – возлагал на сэра Хамфри ответственность за полный контроль над всеми без исключения формами общения Уайтхолла с прессой.
Этот маленький, но на самом деле достаточно важный нюанс не ускользнул от подозрительного внимания министра занятости.
– Меня никак не устраивает пункт два, – заявил он. – Мы не можем вводить мораторий на обсуждение того, что не обсуждалось только потому, что некоторые официальные лица отказались или просто не удосужились внести в официальный протокол мое требование провести более детальное обсуждение, хотя на это было получено ваше личное согласие, господин премьер-министр. Что же касается третьего пункта, то для меня в принципе не приемлем тот факт, что все мои публичные выступления должны получать его предварительное одобрение. – Он кивком головы показал на секретаря Кабинета, не удосужившись даже назвать его по имени или должности. И, как бы в заключение, добавил: – У меня нет ни малейших сомнений, что он не одобрит практически все, что я захочу сказать народу.
Хэкеру не оставалось ничего, кроме как поставить вопрос ребром.
– Это мое решение, и я вынужден настоятельно попросить вас принять его.
– Я категорически отказываюсь, – непримиримо воскликнул Беллинг.
– Вот как? – несколько растерянно пробормотал Хэкер и бросил умоляющий взгляд на Хамфри. Тот что-то прошептал ему на ухо, после чего Джим печально кивнул и повернулся к министру занятости.
– В таком случае, Дадли, – почти патетически произнес он, – мне придется попросить вас обдумать свое положение.
Все присутствующие поняли, что карьере Дадли Беллинга пришел конец».

(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)
19 июля

Утром сидел в своем Кабинете, надеясь на лучшее, но ожидая самого худшего, когда, постучав, вошел мой главный личный секретарь. С весьма мрачным выражением лица.
– У меня для вас новости, господин премьер-министр.
Я вопросительно посмотрел на него, нетерпеливо ожидая продолжения.
– С каких новостей начать? С плохих? – наконец произнес он.
– Хотите сказать, у вас есть плохие новости и хорошие новости, Бернард? – чуть воспрянув духом, спросил я.
– Увы, господин премьер-министр… К сожалению, есть плохие новости и очень плохие новости…
Что ж, все это было вполне предсказуемо. Дадли Беллинг подал в отставку. Прислал обычное прошение, правда, намного более лаконичное, чем можно было ожидать. Бернард протянул мне его на подпись и сообщил, что Хамфри и его пресс-секретариат готовят текст моего официального заявления для прессы.
Мне надо было срочно переговорить с Хамфри, и я попросил Бернарда немедленно пригласить его ко мне. Он послушно кивнул, но перед уходом успел сообщить мне очень плохую новость: Дадли выступил на ступеньках министерства занятости с прощальной речью, в которой открыто обвинил меня в диктаторских замашках в стиле правления.
Вначале мрачный вид Бернарда показался мне вполне оправданным, однако потом я понял, что, возможно, все далеко не так уж плохо. Обвинение моего бывшего коллеги, скорее всего, принесет мне больше пользы, чем вреда. Ведь людям нравится, когда у них сильный лидер, разве нет? Этим соображением я не преминул поделиться с Бернардом.
Он сразу все понял.
– Да-да, конечно же. Более того, они наверняка будут рады.
– Нет, не будут! – коротко возразил я.
– Да, конечно же, не будут, – не колеблясь, согласился он.
В этот момент в кабинете появился Хамфри. Я, не тратя лишних слов, напомнил ему, что эта отставка совершенно не входила в мои намерения и что теперь – увы, слишком поздно, – становится все более очевидным, что спровоцировал ее именно предложенный им план из трех пунктов.
Однако у секретаря Кабинета имелись для меня и другие, не менее удивительные новости. Согласившись, что его план в каком-то смысле стал «последней каплей», он, впрочем, тут же добавил:
– Насколько я понимаю, господин премьер-министр, наш министр занятости в любом случае собирался подавать в отставку…
– Собирался? Подавать в отставку? – Поразительно! – Но почему? Когда?
– Месяца через два. В день принятия осеннего бюджета. На том основании, что принятый бюджет лишает его реальной возможности эффективно бороться с безработицей.
Я был потрясен. Да, отставка, связанная с принятием осеннего бюджета, ударила бы по мне куда сильнее. И сделала бы опального Дадли Беллинга недопустимо популярным! Вообще-то чем больше я обо всем этом думаю, тем больше мне кажется, что с неожиданно возникшей кризисной ситуацией мне удалось справиться совсем неплохо. Если не сказать – блестяще! Ведь не сам Дадли подал в отставку в связи с важным политическим событием, а лично премьер-министр вынудил его сделать это по причине незначительного административного недоразумения. Причем ни избиратели, ни наши заднескамеечники даже и не подумают оказать ему поддержку по той простой причине, что никто из них толком не поймет, что, собственно, заставило его принять такое решение.
Я рассказал все это Хамфри, который с готовностью согласился, что мои действия в данном вопросе достойны самой высокой похвалы.
(Самое забавное было в том, что Джим Хэкер не удосужился хотя бы поинтересоваться тем, откуда у сэра Хамфри вдруг появилась информация о намерении министра занятости довольно скоро подать в отставку. Очевидно, это позволяло ПМ искренне считать произошедшее не своим поражением, а, скорее, триумфальной победой.
В отличие от него, Бернард Вули обратил на это внимание – слишком уж удобной и своевременной оказалась эта информация, и серьезно задумался над ее вероятным источником.
Позднее, в тот же самый день, он частным образом переговорил об этом с сэром Хамфри, который должным образом отразил их разговор в своих личных дневниках. – Ред.)



«Четверг 19 июля
БВ попросил меня поподробнее рассказать ему о слухах в отношении предполагаемой отставки ДБ в связи с принятием осеннего бюджета.
Оказывается, ему ничего не было известно о каких-либо намерениях министра занятости подавать в отставку по причинам осеннего бюджета. Мне не было известно об этом также.
Он с удивленным видом поинтересовался, так ли это на самом деле, и я попытался, как мог, разъяснить ему суть вопроса. Прежде всего, я никогда не заявлял, что это правда. Моими словами тогда, как мне помнится, были: насколько я понимаю… В этом случае всегда остается возможность того, что я что-то понял не так или, по крайней мере, не совсем так.
Бернард попробовал поймать меня на слове:
– Значит, на самом деле вы не уверены, что это правда?
Да, не уверен. Равно как и в том, что это не правда. Скорее всего, это могло бы быть правдой.
Бернард заметил, что правдой могло бы быть все, что угодно. Я поздравил его с тем, что он наконец-то понял всю суть вопроса. Увы, боюсь, я несколько поторопился, поскольку Бернард, похоже, все еще не до конца понял, почему я сказал ПМ, что Дадли Беллинг ушел бы в отставку в любом случае. Лично мне ответ тогда казался вполне очевидным: чтобы ПМ чувствовал себя лучше!
В заключение нашего короткого разговора Бернард выразил сожаление в связи с предстоящим уходом из Кабинета нашего министра занятости. Да, конечно же, жаль! Но иного способа остановить его чудовищный план, полагаю, просто не было».


(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)
20 июля

Сегодня мне в голову неожиданно пришла великолепная идея!
Я сидел в кабинете, в очередной раз просматривая свое пресс-коммюнике, которое должно выйти в ответ на крайне раздраженное выступление Дадли Беллинга и представить меня как сильного, уверенного, мудрого и по-настоящему заботливого государственного деятеля.
Один из абзацев текста, подготовленного нашим пресс-атташе Малькольмом Уорреном, пришлось переделать, и теперь он звучал приблизительно следующим образом:

«…предложенный им план находился в стадии детального изучения, в ходе которого выяснилась опасность, что его реальная стоимость окажется намного выше того, что ожидалось, не гарантируя при этом адекватного выполнения поставленных целей в важнейшей области снижения уровня безработицы. Поэтому столь внезапная, собственно, ничем особым не мотивированная отставка нашего министра занятости лично меня одновременно и глубоко озадачивает, и искренне печалит».

Мы с Хамфри пили утренний кофе и с удовольствием смотрели в окно: прекрасная погода, ласковое солнце, великолепный парад королевских конных гвардейцев на плацу прямо под нами… Тем не менее, меня все еще немного печалила потеря в общем-то совсем неплохого коллеги и, самое главное, отличного плана, плана, который на самом деле мог бы помочь нам снизить уровень безработицы. И тут меня вдруг осенило!
– Хамфри, – подчеркнуто спокойным тоном обратился я к секретарю Кабинета. – А ведь теперь, когда министра занятости уже больше нет, нам ничто не мешает вернуться к его плану, вам не кажется?
Вначале ему, похоже, так не казалось. Равно как и моему главному личному секретарю, поскольку на их лицах одновременно отразилось выражение крайнего недоумения и ужаса. Полагаю, их неприятно поразило, что на самом деле великолепная мысль пришла не им первым, а мне!
– Неужели вы не видите? – терпеливо начал я им объяснять. – Мы же можем приступить к его практической реализации. Причем теперь это будет выглядеть не как моя слабость, а, скорее, как проявление твердости и решительности.
– Да, но весь смысл заключался в том… – начал было Хамфри и тут же остановился. Вид у него был на редкость смущенный.
– Заключался в чем? – бросив на него пристальный взгляд, поинтересовался я. – Надеюсь, не в том, чтобы похоронить план перемещения, так ведь?
– Нет! Конечно же, нет, весь смысл заключался в том… в том, чтобы укрепить ваш авторитет!
– Вот именно! – сказал я.
Наконец-то до него дошло. Иногда не сразу, но рано или поздно до него всегда доходит.
Итак, все разрешилось как нельзя лучше. Вернув тот самый план, я смогу самым убедительным образом доказать всем, что никогда не был против него. И к тому же это наглядно продемонстрирует всему миру полную бессмысленность демонстративной отставки Дадли. Не говоря уж о том, что избавившись от этого предателя, я недвусмысленно дам понять всем остальным, что становиться мне поперек пути – дело бесперспективное и весьма опасное.
– Внесите вопрос о перемещении части наших вооруженных сил в повестку следующего заседания Кабинета, – попросил я Хамфри твердым и уверенным тоном человека, не терпящего никаких возражений!
– Да, господин премьер-министр, – ответил он, задумчиво глядя на меня…

11
Государственные тайны


27 июля

Прошла всего неделя с тех пор, как мне пришлось уволить Дадли Беллинга, человека, которого я считал старым другом и доверенным соратником. Трудно даже представить, какую горечь и боль мне пришлось испытать, когда сэр Хамфри открыл мне глаза на моего «верного друга». На то, что он плел против меня заговор!
Всего неделя, а передо мной уже новая и не менее серьезная угроза, причем на этот раз оттуда, откуда я ее меньше всего ожидал: мой предшественник, бывший премьер-министр, представил последнюю главу своих мемуаров в аппарат секретаря Кабинета для получения разрешения на опубликование, и эту публикацию надо во что бы то ни стало предотвратить!
В самом начале утреннего заседания комитета Кабинета к нам присоединился сэр Робин Эванс – заместитель генерального прокурора, пара младших чиновников из его департамента, сэр Хамфри и Бернард, мой главный личный секретарь.
(Заместитель генерального прокурора был одним из двух высших представителей органов правосудия в правительстве. Вторым был сам генеральный прокурор. Сэр Робин был известен своим пристрастием к буквально казуистическому толкованию поступков своих политических коллег, за что и получил от них вполне заслуженное прозвище «святоша Эванс». – Ред.)
Сегодня его определения, впрочем, как и всегда, были предельно точными и не вызывающими ни малейших сомнений.
– Как вам хорошо известно, коллеги, мы уже одобрили главы с первой по седьмую. Глава восемь лично у меня также не вызывает никаких сомнений, поэтому…
– Позвольте, позвольте, – перебил я его. – А вот лично мне кажется, в ней содержатся некоторые в высшей степени сомнительные положения.
– Такие как?… – не скрывая удивления, спросил Робин.
Поскольку я накануне весь вечер и даже часть ночи провел, снова и снова перечитывая эту чертову главу, мне не пришлось ничего вспоминать – ответ был у меня под рукой.
– Такие как, например, на странице двести одиннадцать, – и я подвинул эту страницу через полированный стол Робину.
Он пробежал глазами выделенный мной отрывок и холодно посмотрел на меня поверх своих узеньких очков в позолоченной оправе.
– Тут говорится только о том, что на заседаниях Кабинета министр административных дел всячески поддерживал предложение о расширении селлафилдской ядерной электростанции, но публично выступал против него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79