Этот, с позволения сказать, предмет больше напоминал астролябию, сотворе
нную из подручных средств мастером-самоучкой где-нибудь в сибирской гл
убинке. Я водрузил очки на их законное место в районе поврежденной перен
осицы и сквозь отпечатки пальцев трудовика заглянул в мутное зеркало, ви
севшее на токарном станке. Ровно посередине мой нос пересекала ярко-син
яя полоса изоленты. Сдержанно поблагодарив трудовика за услуги, я в расс
троенных чувствах покинул школу. Было почти пять часов. До посещения Маш
и оставалось неполных два часа.
Кстати сказать, я не забыл поинтересоваться адресом хулигана Еписеева в
классном журнале. Оказалось, что живет он у черта на рогах. Я и не подозрев
ал, что в Москве существуют такие медвежьи углы. Чтобы добраться до обите
ли Еписеевых, мне аккурат потребуется часа полтора-два. Я без происшеств
ий проехался на троллейбусе до метро и погрузился под землю. Где-то на пол
дороге меня осенило: цветы! И что-нибудь к чаю.
Проверив наличность в карманах, я остался не совсем доволен. Из выданных
Катькой средств в кармане шелестело совсем немного. Жаль, что схватку с М
ухрыгиным так и не удалось довести до логического конца. Впрочем, на цвет
ы и какие-нибудь завалящие конфеты мне и так должно хватить. Другое дело,
что я останусь без пельменей.
Район, где размещалась Мария Антоновна со своим хулиганистым чадом, встр
етил меня не слишком гостеприимно. Вокруг теснились громады домов. Гориз
онта видно не было. Свет горел тускло. Зато неподалеку от станции метро пр
одавались подмороженные цветы.
Я купил у бабки три каких-то заморыша блеклого цвета, которые она выдавал
а за японские хризантемы, а в ближайшем ларьке крошечную коробку конфет.

Ц С ликером, Ц почему-то добавил небритый продавец. Ц Если завязал, то
в самый раз…
Теперь требовалось обнаружить жилище моего ученика. Дело это оказалось
на редкость хитрым. Люди, которых я спрашивал в надежде взять правильный
курс, настойчиво указывали в противоположные стороны. Пришлось прибегн
уть к старому испытанному средству. Телефону-автомату.
Ц Арсений Кириллович, вы уже? Ц обрадовалась Маша, когда я, потратив нес
колько жетонов, наконец дозвонился.
Ц В каком-то смысле, Ц туманно ответил я. Ц Только вот, уже ли Ц это еще
вопрос…
Ц Ну что вы, добраться очень просто. Я всегда хожу этой дорогой.
«Сочувствую», Ц хотел сказать я, но Маша уже объясняла, как до них добрат
ься:
Ц Сначала дойдете до угла и увидите там помойку. Только вы к ней не идите,
а поворачивайте направо. Там должны быть гаражи. Вы их огибаете Ц но ни в
коем случае не пытайтесь пройти насквозь Ц и упираетесь прямо в стену д
ома. Как только уперлись Ц разворачивайтесь и берите чуть левее. Вдалек
е вы увидите огонек. Это ребята ящики жгут. Но вы на огонек внимания не обр
ащайте, а ныряйте в подъезд. Там еще надпись… Ну… матом… Володька написал,
Ц на том конце провода, кажется, немного смутились. Ц А под этой надпись
ю вы увидите меня. Я вас встречать выйду…
Несмотря на туманность, эта схема оказалась на редкость точной. Особенно
та ее часть, где говорилось о том, чтобы я ни в коем случае не приближался к
помойке, гаражам и «огоньку». Кто знает, что могло произойти, если бы не эт
и заботливые ремарки.
Проплутав около четверти часа, я очутился у нужного подъезда. Там, под нец
ензурной надписью, нетерпеливо топталась Мария Антоновна. В руке у нее м
ерцал электрический фонарик.
Я хотел вручить мадам Еписеевой цветы и конфеты, но она быстро сказала:
Ц Не сейчас.
Мы начали восхождение. Лифт не работал.
Ц Ребята балуются, Ц пояснила Маша. К счастью, восхождение завершилось
на четвертом этаже.
Луч фонарика то и дело выхватывал из темноты зловещие надписи, в избытке
украшавшие стены. Мне запомнилась одна:
Лёка, я тебя убью!
Я поежился. В кромешной тьме мы поднимались все выше и выше. Я уже начал бы
ло раскаиваться, что принял приглашение мадам Еписеевой и ввязался во вс
ю эту авантюру, но внезапно впереди замерцал огонек.
Ц Арсений Кириллович, вы здесь? Ц позвала Мария Антоновна.
Ц Здесь! Ц гаркнул я.
Ц Идите на свет. Я дверь открыла.
Я последовал здравому совету. И не ошибся. Через минуту я уже стоял в тесно
й прихожей, половину которой занимал огромный черный мотоцикл.
Ц Вот здесь, значит, вы и живете, Ц сказал я только для того, чтобы не молч
ать, и стянул пальто.
Ц Здесь, Ц согласилась Маша и водрузила мое пальто на мотоциклетный ро
г.
Потоптавшись на месте, я сунулся было в ближайшую дверь с изображенным н
а ней черепом и костями.
Ц Не сюда! Ц поправила меня мадам Еписеева. Ц Это детская. А нам в залу…

Мы протиснулись по узкому коридорчику и проникли в другую комнату. В цен
тре красовался огромный стол, уставленный всевозможными баночками, сал
атницами и тарелочками. Спиртного не было. (Ах, дурак, вместо конфет лучше
бы вина купил!) Зато посередине стола высился стеклянный кувшин с непоня
тной желтой жидкостью.
Ц Я сама из облепихи гоню, Ц похвасталась Мария Антоновна, заметив мой
растерянный взгляд.
Ц Сколько ж там градусов?
Ц А мне говорили, что вы не пьете…
Ц Ни капли, Ц пришлось согласиться мне.
Этот ответ почему-то взволновал Марию. Она тихонько вздохнула и благода
рно улыбнулась:
Ц Я так и знала. Вы ж учитель. Я ведь с мужем именно из-за этого самого разв
елась. Из-за водки… Такой уж он был зверюга, что не приведи господь. Вылиты
й Володька.
Я с сомнением оглядел стены комнаты. Синтетический ковер, бра, часы… Так, п
остойте, а это что же такое? Над двуспальной кроватью, где Мария Антоновна
, явно в одиночестве, проводила ночи, висел портрет симпатичного мужика в
летной фуражке. На зверюгу Ц да и на Володьку Ц он похож не был. Мадам Епи
сеева уловила этот мой взгляд и с готовностью объяснила:
Ц Вы, наверное, думаете, что это и есть мой муж? Нет, этого я из журнала выре
зала и отдала увеличить. А Володьке сказала, что это его папа. Был, мол, летч
иком. Разбился на испытаниях. Насмерть. Даже могилы не осталось…
Видя мое недоумение, она пригласила:
Ц Ну, прошу к столу.
Я замешкался и вспомнил о цветах, которые все еще увядали у меня под мышко
й.
Ц Куда бы их пристроить? Это вам, Мария Антоновна.
Она одарила меня странным взглядом и достала из буфета стеклянную вазоч
ку.
Ц Мне так давно не дарили цветов, Ц пробормотала вдова летчика-испытат
еля и двинулась по направлению к кухне. Ц Я воды налью, а вы пока устраива
йтесь.
Да, ради такого взгляда стоит иногда разориться на цветы. Даже на «японск
ие хризантемы».
А где, кстати, сам хулиган Еписеев? Небось, хулиганит? Хорошенькое же будет
дельце, если он обнаружит в собственной квартире собственного же классн
ого руководителя. Представляю его рожу. Надо будет, кстати, поинтересова
ться у Маши, где ее чадо. И выпить с ней на брудершафт Ц хотя бы и облепихи,
Ц а то ни в какие ворота: все «Мария Антоновна» да «Арсений Кириллович».

Я плеснул желтоватой водицы в хрустальные стаканы и потянулся за огурчи
ком.
Ц Сама солила! Ц раздалось над моим плечом.
От неожиданности я отдернул руку.
Ц Да вы кушайте, кушайте, не стесняйтесь, Ц продолжала Мария Антоновна,
Ц у меня тридцать банок насолено…
Хрустнув огурчиком, я поднял стакан с облепихой и предложил:
Ц Мария Антоновна, давайте-ка на «ты».
Ц Ой, Ц смутилась она, Ц да как же я вас называть-то буду?
Ц Очень просто, как все Ц Сеня…
Мы чокнулись, выпили кисловатого напитка, и я во второй раз ощутил прикос
новение ее красных губ. Легкое дуновение на щеке, словно муха пробежала. Я
на мгновение замер, но тут же очнулся и опасливо покосился на неплотно пр
икрытую дверь. А вдруг в прихожей притаился хулиган Еписеев? Самое время
задать тревожащий меня вопрос.
Ц Мария… То есть, тьфу, Маша, а вы… то есть ты, не знаете, где сейчас твой сын
? Я ведь, собственно, его проведать заглянул. Как классный руководитель…

Хозяйка глянула на меня и с размаху шлепнула мне в тарелку горку салата.

Ц Да гуляет… А вы… ты разве к нему пришел? Я думала, ко мне…
Маша понурилась. Она подлила в стаканы облепиховой воды. Мы снова чокнул
ись и молча выпили. После чего я объявил:
Ц К тебе, к тебе! Или ты думаешь, что хулиганы едят конфеты и нюхают цветы?

Ц Ну вот, уже и хулиганы. А сам Володьку на собрании хвалил.
И что теперь делать? Сказать, что я ошибся? Вот из подобных ситуаций и возн
икает вранье, в котором нас так любят обвинять женщины. Впрочем, это будет
вранье во благо. Хорошая она женщина, хоть и насолила тридцать банок огур
цов. Огурчики, однако ж, недурны. Хрустят.
Ц Ты же понимаешь, Ц ухватив еще один огурец, соврал я, Ц что все эти пох
валы несколько преувеличены.
Ц А зачем же ты тогда… Ц начала было мадам Еписеева.
Но я ее перебил:
Ц Из-за тебя. Тебе ведь было приятно?
Мадам Еписеева зарделась, словно лакомилась не облепиховой безделицей,
а по меньшей мере портвейном. И бухнула мне в тарелку новую порцию салата.

Ц Да, Ц она вонзила ложку в салатную пирамиду. Ц Если хочешь знать, я к т
ебе уже давно приглядываюсь…
Ц Это с какой же целью?
Ц Просто так. Может, жалко мне тебя. Какой-то вы, Арсений Кириллович, неухо
женный. Заботливой женской руки не чувствуется…
Вот это новость! Ну да, живу я один. Ну и что с того? Неухоженным меня еще ник
то не называл. Разве что Рыбкин. Кстати, как он там? Даже интересно…
Внезапно дверь распахнулась и на пороге возник взлохмаченный хулиган Е
писеев.
Ц Мать, похавать чего-нибудь есть? Голодный как собака… Ц Тут его глаза
остановились на мне. Владимир тихо присвистнул и подхалимски улыбнулся.
Ц Здравствуйте, Арсений Кириллович.
Я вжался в диван. Разом заалевшая мадам Еписеева начала оправдываться:
Ц Вот, Арсений Кириллович мимо бежал, да и заглянул к нам на минутку. Пров
едать, как ты тут живешь. Посмотреть твою комнату. Хватает ли тебе света в
рабочем углу… А то, может, из-за этого и двойки, Ц добавила Маша виновато.

Ц Колобок, блин, какой-то. Бежал Ц не добежал. Ц Еписеев отодвинулся в к
оридор.
Мне оставалось только встать и осмотреть комнату хулигана. А также измер
ить уровень освещенности в его «рабочем углу».
Дверь с черепом скрипуче открылась. Я наугад шагнул. Под ногой звякнула к
акая-то железяка. Вот ведь вляпался в историю! Владимир протянул руку куд
а-то в зашкафную щель, и «детская» озарилась.
Прямо под моими ногами лежал глушитель от мотоцикла. Чуть поодаль сгруди
лось промасленное тряпье. За ним маячила лежанка с ворохом вечерних туал
етов хулигана Еписеева. Еще дальше размещался стол, заваленный металлол
омом, сквозь который кое-где проглядывали несвежие пятна школьных тетра
дей. И наконец, имелось окно, подоконник которого был заставлен пивными б
утылками.
Я бросил взгляд на стены, задрапированные плакатами. С одного на меня уст
авилась чья-то рожа с высунутым языком. Если бы не язык, рожа была очень по
хожа на мое отражение в зеркале через пять минут после нападения собрать
ев Еписеева в Катькином дворе. Но сейчас я был загримирован Мариниными т
енями.
Ц Может, ему света не хватает? Ц нарушила молчание Маша.
Ц Этого-то как раз хватает, Ц мрачно ответил я.
С кухни донеслось чавканье. Хулиган Елисеев приступил к вечерней трапез
е.
Ц Да ты не бойся, Ц успокоила Маша. Но почему-то шепотом. Ц Сильно он теб
е досаждает? На уроках-то?
Ц Ну что ты, Ц опять соврал я. Ц Не больше, чем все остальные, Ц тут я сов
рал совсем чуть-чуть.
Ц Управы на него нет, Ц грустно заметила она и взмахнула пергидролевым
и волосами. Ц Я уж пробовала… Да что поделаешь, без мужика-то в доме? Разве
что этот, летчик…
Ц Да, Ц согласился я, Ц от летчика проку мало…
В комнату вошел Владимир.
Ц Ну что, шмон закончен? Хватает мне света?
Ц Вполне…
Ц Ну ладно, мне уроки надо делать, Ц бесстыдно заявил он и ехидно добави
л: Ц Литературу.
Ц Может, тебе помочь? Ц нерешительно предложил я.
Ц Да уж я сам как-нибудь.
Ц Не будет он ничего делать, Ц неожиданно встряла мать хулигана. Ц Вре
т все! Сейчас опять музыку включит на полную катушку, и хоть трава не расти
.
Я переступил с ноги на ногу. Еписеев стал потихоньку оттирать нас со свое
й территории. Я попятился. Моя спина уперлась в руль мотоцикла. Упало паль
то.
Ц Может, посидите еще, Арсений Кириллович, Ц предложила Маша.
Что я мог ответить? Да, охотно, мол, посижу? Поем салата? Смешно. Тем более чт
о сын летчика-испытателя сверлил меня наглым взглядом и ждал, когда я убе
русь восвояси.
Ц Нет-нет, уже поздно, Ц я трусливо отпрянул от мотоцикла. Ц Я пойду… Ка
к-нибудь… потом… В следующий раз.
Ц Вы что же, каждую неделю собираетесь мать объедать? Ц В Еписееве неож
иданно взыграли сыновние чувства.
Ц Ну почему каждую неделю, Володя? Если хочешь, я больше не приду…
Ц Очень хочу! Ц сказал хулиган и гадко улыбнулся. Ц Мне вас и в школе во
как хватает!
Ц Ну что ты такое говоришь, Вова, Ц обреченно выдохнула Мария.
Я понял, что больше в этом доме не появлюсь. Натягивая пальто, я горестно с
мотрел на прекрасное в электрическом свете Машино лицо. Ее губы изогнули
сь в легкой улыбке.
Ц А ну марш за уроки, нахал несчастный! Ц вдруг крикнула мадам Еписеева
сыну.
Как ни странно, Еписеев молча скрылся в своей «детской» и захлопнул за со
бой дверь. Череп таинственно щерился всезнающим оскалом. Через минуту за
дверью что-то взорвалось. Я вздрогнул. Судя по всему, хулиган Еписеев при
ступил к прослушиванию музыкальных произведений.
Ц Я тебя провожу, Ц нерешительно сказала Маша.
Ц Там темно.
Ц Тем более.
Мы осторожно спустились по лестнице. Света в подъезде по-прежнему не наб
людалось. Фонарик моя спутница забыла, а потому крепко держала меня за ру
ку. Словно маленького. Наконец мы вышли под звезды и двинулись к метро.
Ц Боже, как мне все это надоело, Ц пробормотала мадам Еписеева, когда мы
преодолели половину пути.
Я промолчал. Мне вдруг стало жалко эту маленькую женщину. Нелегко жить с х
улиганом под одной крышей. Хотя кто знает?
У метро было пустынно. На фоне многочисленных домов, обступавших станцию
как лес, оранжево горела буква «М».
«Мария, Ц подумал я. Ц Красивое имя. Ц Только вот фамилия у нее какая-то
хулиганская. Но это дело поправимое. Фамилию можно поменять. К примеру, по
сле свадьбы. Многие так поступают».
Ц У тебя фамилия по мужу? Ц внезапно спросил я.
Маша поежилась.
Ц Нет, по отцу. Когда мой муж еще гулял со мной, то я ему сразу сказала: если
хочешь жениться Ц бери мою фамилию…
Ц И что? Он согласился? Ц опешил я.
Ц Видишь ли, когда отец умирал, то он завещал мне хранить фамилию. Больше
хранить-то было нечего…
Ц Понятно, Ц сказал я.
У турникета, перед тем как опустить жетон в щель, я глупо спросил:
Ц Одна-то дойдешь? Ц словно собирался проводить ее назад.
Серые глаза уставились на меня. Красные губы дрогнули. Неожиданно мадам
Еписеева пробормотала:
Ц Ты знаешь, Сеня, я ведь давно люблю тебя. С самого первого родительског
о собрания.
Она развернулась и быстро-быстро засеменила прочь.
«В огороде Ц бузина, а в Киеве Ц дядька», Ц как сказал бы наш директор Ко
нстантин Кузьмич Рогожин.

Глава 11
Нет выхода

Интересно, что значит «давно»? Ц размышлял я, пересекая Москву в голубом
вагоне с севера на юг. Сколько это «давно»? Когда у нас было первое родител
ьское собрание? Год назад? Два? А может, месяц?
Я стал вспоминать, при каких обстоятельствах мадам Еписеева могла влюби
ться в меня. Роль классного надзирателя ее сына я исполняю полтора года. З
начит, полтора года Ц максимальный срок. Что ж, за такой промежуток време
ни, да с учетом того, что Мария не знает меня, а следовательно, идеализируе
т, ее чувство могло вполне окрепнуть и даже выродиться в своего рода мани
ю.
И тут я вспомнил, как на прошлых родительских собраниях безбожно поносил
хулигана Еписеева и как некая белесая дамочка во втором ряду с каждым мо
им словом все ниже и ниже опускала голову. Когда же я наконец отвлекался о
т грехов ее сына, меня неизменно преследовал чей-то серовато-голубоваты
й взгляд. Я помню, что, помимо родителей, мне постоянно что-то мешало на соб
раниях. Так вот оно что! Теперь мне стало все ясно. Влюбленные глаза мадам
Еписеевой Ц вот что мешало мне сосредоточиться на встречах с родителям
и моих учеников.
Но с чего это она взяла, что я не пью? Кто ей мог сказать такую глупость? Вот
уж будет разочарование так разочарование. Крушение всех надежд, не меньш
е…
Итак, я побывал в гостях у Маши Еписеевой. Ну и что? Я должен жениться на ней
, как честный человек?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37