Ц Ага, Ц буркнул Тимирязьев.
Ц Что, совсем живности не ест?
Ц Не жрет, сволочь! Ничего не жрет, кроме кроссвордов! Ц Саксофонист сип
ло вздохнул во всю мощь своих разработанных легких и убежденно добавил:
Ц Но я ее все равно сделаю. Найду подход…
Ц А что же она шубу песцовую носит? Не жалко ей зверушек?
Ц Песцовая, скажешь тоже! Ц отмахнулся мой друг. Ц Искусственная у нее
шуба… Кстати, старик, Ц спохватился он, Ц спасибо тебе.
Ц За что? Ц я подумал, что Тимирязьев издевается.
Но он совершенно серьезно продолжил:
Ц Хоть от кроссвордов ее оторвал. Ничего девочка, а?
Я смущенно кивнул. Ленька заметно повеселел и предложил:
Ц Старик, а хочешь, я тебе на саксе сыграю? Душа поет…
Ц Ты бы лучше ей сыграл.
Ц Ха, ты думаешь, она понимает настоящую музыку? Ей бы «балалайка Ц два с
труна, я Ц хозяин весь страна». Это еще в лучшем случае!
Ц Что же она тогда к тебе прилипла?
Ц Дурилка картонная! Ц Ленька покрутил пальцем у виска. Ц Это я к ней пр
илип!
Тимирязьев сходил за саксофоном. Когда он вернулся, по его лицу разлилас
ь благость. Он погладил свою замысловато изогнутую дудку и, перед тем как
сунуть мундштук в рот, заметил:
Ц Я тебе сейчас изображу одну композицию. Недавно придумал. Но, боюсь, на
стоящая музыка создается для тех, кто ее не понимает.
После этих слов он присосался к саксофону и принялся насиловать его на в
се лады.
Наверное, я именно из тех, кто ничего не смыслит в настоящей музыке. Звуки,
выдуваемые Тимирязьевым, напомнили мне заунывный вой казахского акына.
Хотя, с другой стороны, Леньке можно посочувствовать. Ресторан Ц не лучш
ее место для творчества. Попробовал бы он сыграть эту свою «композицию»
там. Его бы мигом снесли со сцены и уволили бы ко всем чертям. Не пил бы он то
гда немецкого пива и не закусывал жареными карпами. Поэтому благоразумн
ый Леня играет «настоящую музыку» только на собственной кухне. А на публ
ике его репертуар распространяется от «Сулико», которую заказывают гос
ти с Кавказа, до пресловутой «Таганки».
Ленька прекратил дудеть.
Ц Ну как? Ц спросил он.
Ц Старик, это гениально! Ц соврал я. Ц Ты играл как бог!
Ц А сама тема? Ц Тимирязьев вытянул губы куриной гузкой и протрубил нес
колько несвязных нот, похожих на рев застрявших в пробке автомобилей.
Ц Здорово! Просто здорово! Так бы и слушал!
Ц Может, еще раз сыграть? Ты, наверно, не понял?
Ц Нет-нет, Ц запротестовал я. Ц Все очень хорошо я понял. Отдохни, Лень. Т
ебе же еще играть завтра.
Ц Да какая это игра! Ц Ленька припал к стакану, сделал несколько жадных
глотков и внятно произнес: Ц Лажа Ц вот как это называется!
С полчаса мы проговорили о том, как было бы хорошо ему уйти из ресторана и
заняться свободным творчеством. Вопрос о том, что подобное творчество по
дразумевает еще и голодную смерть, мы затрагивать не стали. У меня начина
ли слипаться глаза. Домой возвращаться не хотелось. Когда Тимирязьев сде
лал паузу, чтобы допить пиво, я спросил:
Ц Лень, так я у тебя переночую?
Ц Что за вопрос? Только мне завтра рано вставать. Репетиция. Нашу команду
один денежный мешок на завтрашний вечер ангажировал. Для его бабы играт
ь будем. Кстати, хочешь со мной? Пожрешь на халяву.
Завтра последний день моего больничного. Утром надо будет сходить в поли
клинику и закрыть его. Внезапно в моей голове созрел грандиозный план. Пр
и помощи Ленькиного приглашения я мог великолепно обелить себя в глазах
Марии и отмыться от ее давешней ветчины.
Ц А если я не один приду?
Ц А с кем? Ц удивился Ленька.
Ц Ну, предположим, с женщиной…
Тимирязьев потряс головой и произнес:
Ц Сильно! Сильно! Надо только подумать, как ее оформить? Допустим, тебя я к
ак переносчика аппаратуры проведу. А ее… Ц Ленька замялся. Ц Бабец-то х
оть симпатичный?
Ц Кому как.
Ц Понятно, значит, за группу секс-поддержки не сойдет. Тогда оформим ее в
качестве гримерши.
Я слегка обиделся.
Ц Оформляй как хочешь. Я спать пошел.
Когда я улегся на диване, снял носки, укрылся пледом и смежил веки, Тимиряз
ьев подал голос с соседней кровати.
Ц Слышь, старик, у тебя с ней что, серьезно?
Ц Да так, Ц неопределенно ответил я, не открывая глаз. Ц А у тебя?
Ц С Саирой? Ц переспросил мой всемогущий друг. Ц По-моему, серьезно.
Чиркнула зажигалка, в темноте замерцала оранжевая точечка. Тимирязьев з
акурил.
Ц Я вообще думаю, Ц философски проговорил он и глубоко затянулся, Ц че
го это мы с тобой как неприкаянные? Все одни да одни. Надоело! Мне вот и мать
все талдычит: Лень, когда женишься? Тебе ж скоро сороковник, а ты все, как ко
бель, носишься. Хвост пистолетом… Ну я-то ладно. А вот что ты, старикан, в де
вках засиделся?
Странно было слышать такие речи от моего друга. Видимо, в нем тоже заговор
ил голос разума. И возраста. Я потянулся к стулу, где была свалена моя одеж
да, и, нащупав брючный карман, вытащил пачку «Явы». Прикурив, я нерешительн
о спросил:
Ц Никак наш женоненавистник жениться собрался?
Ц А что в этом такого? Ц смущенно пробормотал Ленька. Ц Пора уже, старик
ан, подумать, так сказать, о вечном.
Ц Тогда тебе придется стать вегетарианцем. По-моему, у твоей пассии это
надолго.
Ц И стану. Очень полезно, между прочим.
Так, похоже, Ленька и в самом деле сбрендил. Понятно, что перед такой красо
той трудно устоять, но нельзя же изменять собственным принципам…
Ц Посмотрим, что ты запоешь, когда она выкинет тебя вместе с твоей дудкой
.
Ц Саира с пониманием относится к моим упражнениям, Ц важно заметил Тим
ирязьев.
Ц Еще бы! Ей, небось, прописка-то ох как нужна…
Ц Ну уж нет! Ц возмутился Ленька. Ц Она мне симпатизирует. И вообще, Саи
ра Ц порядочная девушка. Я даже рад, что она не прыгнула ко мне в постель в
первый же вечер.
Ц Да сколько ей лет, старый ты хрен?! Ц крикнул я. Ц Ты подумал, сколько ей
будет, когда тебе стукнет семьдесят?
Ц Между прочим, не так уж мало. Восемнадцать.
Ц Ого! Совершеннолетняя, кто бы мог подумать! Ц съязвил я. Ц Хоть срок з
а совращение малолетних тебе не дадут.
Ц Ничего, Ц оранжевая точка погасла. Ц Зато, с высоты своего опыта, я см
огу ее без проблем укротить…
Ц Если б юность умела, Ц изрек я, Ц если бы старость могла, Ц и отвернул
ся к стене.
Неприступный бастион Ленькиной холостой жизни дал трещину. Вернее, почт
и рухнул. Дело было за малым.

Глава 22
Облом

Проснулся я от грохота на кухне. Там уже орудовал Тимирязьев. Радио орало
на полную мощность. Много лет проработав в ресторане, Ленька уже не предс
тавлял себе, что музыку можно слушать тихо. Не исключено, что он даже начал
потихоньку глохнуть и в будущем мог стать глухим композитором. Как Бетх
овен, к примеру. Только творения Бетховена играют до сих пор. С тимирязьев
ским же творчеством вопрос пока оставался открытым.
Под аккомпанемент радиоаккордов я побрился Ленькиной бритвой и выполз
на кухню. Мой друг стоял на одной ноге у плиты и сыпал в кастрюлю с кипятко
м какой-то порошок из пакетика.
Ц Много супа из ничего, Ц скаламбурил он.
Моя холостяцкая жизнь протекала в основном под зловещим знаком пельмен
ей и сосисок. Ленька же не был холостяком в полном смысле этого слова. Нет,
посуду он, конечно, не мыл. Но не потому, что ему было недосуг, просто вместо
него это делала любящая родительница. Когда же Тимирязьев оставался нае
дине с бытом, то пищу его составляли исключительно концентраты. Он был за
старелым рационалистом и поклонником многого в малом. На сей раз он «вар
ил» грибной суп.
Вывалив в мою тарелку половник зеленоватой жижи, Тимирязьев заметил:
Ц Завтрак нубийского крестьянина. Просто, вкусно и полезно!
Ц Сомневаюсь, чтобы нубийские крестьяне пробовали эту гадость, Ц скри
вился я, поднося ко рту ложку.
Ц Обижаешь, старик. Не могу же я тебя каждый день потчевать карпами. Дава
й, жри быстрей, и побежали… Мне еще разучивать любимые песни этого денежн
ого туза. Ума не приложу, как выкрутиться? Он заказал какую-то композицию
под условным названием «Шо ты давишь, тюбик?» Может, знаешь, как там дальше
?
Ц Ну у вас и репертуарчик, Ц подивился я и подумал, как к этому отнесется
моя благонравная мадам Еписеева. Ц Нет, не знаю.
Ц Жаль.
Я вспомнил о вчерашнем приглашении и спросил:
Ц Так нам можно прийти? Сегодня вечером?
Ц Что ж, валяйте. Знаешь ресторан «Гавана»?
Я кивнул.
Ц Часикам к восьми подгребайте.
Надо позвонить Маше. Не напороться бы только на ее сынка. Утром-то он наве
рняка в школе. А вдруг она не сможет сегодня вечером? Нет. Вчера она работа
ла в вечернюю смену. Значит, сегодня Ц в утреннюю. Сможет, убежденно решил
я.
Мы с Ленькой вышли на улицу. Он сел в такси, а я спустился в метро и поехал в
поликлинику. Закрывать больничный. Хотя, при должном умении, его можно бы
ло и продлить.
Перед кабинетом врача Щербино было полным-полно пенсионеров. Значит, мн
е предстояло провести несколько часов, меряя шагами линолеумные просто
ры поликлиники. Для начала я присел на красную дерматиновую банкетку ряд
ом с толстой старухой в платке. Она пришла с внучкой. Девочка скучала, пото
му что бабушка оживленно разговаривала с соседкой Ц тоже старушкой, но
в очках и потертой зимней шляпке.
Ц И-их, скоро все там будем! Ц голосил платок.
Ц И не говорите, такие очереди, что, того и гляди, прямо здесь прихватит,
Ц вторила ему шляпка.
Ц Вы сами-то с чем к Вере Павловне?
Ц Ноги у меня. Совсем что-то не ходят.
Ц Вот-вот, Ц подхватил платок, Ц вечером так распухают, что с места не с
двинешься. Думаешь, прямо сейчас и помрешь… И давление скачет, не приведи
господи…
Девочка немного попрыгала, а потом со скуки предложила:
Ц Бабушка, давай играть в больницу.
Обладательница платка строго посмотрела на внучку и сказала:
Ц Хорошо, только я буду в реанимации.
После чего возобновила разговор со шляпой.
Ц Что-то я вас здесь не видела? Недавно болеете?
Ц Какое там, Ц шляпа возмущенно блеснула очками. Ц Я обычно к Зацепино
й хожу, а не к Щербине. Но Зацепина заболела, так что…
Ц Голова гудит, прям хоть ложись и помирай, Ц не слушал ее платок. Ц И ве
дь помру.
Вот что ждет меня лет через двадцать-тридцать, меланхолично подумал я. Бе
сконечные разговоры о болезнях, лекарствах и смерти. Нет, надо срочно жен
иться. Иначе даже внуков рядом со мной не будет.
Я глянул на изнывающую от скуки девочку. Она вяло слушала разговор шляпы
и платка. Игра «в реанимацию» ее, по-видимому, не слишком заинтересовала.

Наконец девочка не выдержала минорного настроения, царившего у терапев
тического кабинета, и решила в меру своих возможностей поддержать филос
офскую беседу:
Ц Бабушка, Ц вставила она после очередной реплики о грядущей смерти,
Ц а чего ты так волнуешься?
Обе старушки с сожалением поглядели на трясущиеся где-то внизу молодые
бантики.
Ц А вот умру, Ц оживилась бабушка, Ц ты в сад пойдешь. Так матери и скажи!

Девочка серьезно ответила:
Ц Когда ты умрешь, мы с мамой тебя каменную сделаем. На могиле…
Я не стал слушать изумленно-возмущенных воплей старшего поколения и отп
равился в очередное путешествие по линолеумной равнине коридора. Через
полчаса послышался грубый голос Веры Павловны Щербино:
Ц Васильев! Кто Васильев?
Ц Это вон тот здоровый, мордастый, Ц понеслись со всех сторон старчески
е голоса.
На меня нацелился с добрый десяток узловатых пальцев.
Ц Вы что же, особого приглашения ждете? Ц пробурчала докторесса.
В кабинете кроме меня и докторши присутствовал старый гриб в просторных
семейных трусах. На столе красовалась фотография в рамке. Я пригляделся.
На снимке был запечатлен хилый усач с наглым взглядом в компании Веры Па
вловны Щербино. Надо полагать, фотография не первой свежести, но Вера Пав
ловна ничуть не изменилась. Ошибки быть не могло. Доктор Щербино была в фа
те, едва доходившей ей до лопаток. Значит, этот жизнерадостный сперматоз
оид Ц ее муж.
Ц Давайте больничный, Ц свирепо приказала Вера Павловна. Ц И раздевай
тесь. А вы одевайтесь, Ц обратилась она к старичку, Ц и не просите. У меня
нет времени.
Гриб прошамкал:
Ц Ты, дочка, еще разик посмотри. И скажи, что с ногами-то?
Он указал тоненькой рукой на свои не менее тоненькие ножки, стоящие на по
лу независимо, как кегли.
Ц Ну как я скажу? Ц Щербино с треском навалилась на стол и вгляделась в с
таричка. Ц Ничего ведь не поймешь, дедуля. То ли у вас ноги такие тонкие, то
ли трусы широкие?
Старичок не двинулся с места. Зашевелились только его синеватые губы:
Ц Может, мне хирургу показаться?
Вера Павловна вздыбилась над старичком и пророкотала, как мотоцикл без г
лушителя:
Ц Дедуля, хирург Ц это тот же терапевт. Только доведенный до отчаяния!
Я разделся, нерешительно подошел к Щербино и выпятил живот над ее столом.
Она приложила к нему что-то холодное и стала прислушиваться. Ее огромные
ноздри с шумом раздувались. Словно где-то работал паровой молот.
Я попытался выбить из врача еще один больничный Ц в школу идти не хотело
сь Ц и принялся дышать с легким хрипом.
Ц А ну прекратите паясничать! Ц Щербино хлопнула меня по животу мощной
ладонью.
Я сдулся, как воздушный шар, и задышал нормально. Вера Павловна заскрипел
а ручкой и бросила мне:
Ц Одевайтесь! И чтобы завтра на работу.
Покидая кабинет, я бросил на старичка прощальный взгляд. Мне ответил ста
льной блеск его ко всему привыкших глаз.
По пути домой я грустил. Итак, завтра меня опять ждет встреча с этим скопищ
ем идиотов. И что еще хуже Ц с коллегами. Сонечкой, Риммой Игнатьевной… Сн
ова изо дня в день выслушивать одну-единственную реплику «К в кубе»: «Все
шутишь, а знаний-то Ц нет!» Тьфу, пропасть! А главное, надо как-то смотреть
в глаза подлецу Мухрыгину. После моей борцовской неудачи он наверняка по
чувствовал себя героем. Еще возомнил, чего доброго, что я заболел именно п
осле нашей с ним схватки…
Так что сегодня я должен устроить прощальный вечер. Лебединая песня, пос
вященная больничному листу. И все куплеты этой песни налицо Ц лучший др
уг, любимая женщина, хороший стол, музыка… Кстати, с «любимой женщиной» ещ
е не все ясно. Сможет ли она стать свидетельницей моего торжества?
Дома я со страхом набрал номер мадам Еписеевой. Вдруг подойдет хулиган. Н
о на этот раз повезло. Владимир, по-видимому, застрял где-то возле костров
и гаражей, и я без помех пригласил Марию в «Гавану». Однако все оказалось н
е так-то просто.
Ц Боюсь, что я не смогу прийти в восемь, Ц сказала мать хулигана. Ц И воо
бще не смогу.
Ц Почему? Ц расстроился я.
Ц Ну, потому. У меня есть дела, Ц ответила она уклончиво.
По опыту я знал, что в таких случаях к женщине лучше не приставать. Она все
равно не скажет.
Ц А вдруг у тебя получится?
Ц Может быть. Если получится, приду. Адрес-то я знаю…
Вот незадача, кого же пригласить? Ведь Ленька уже, наверное, заказал два ме
ста? Обидно, если одно из них пропадет.

Глава 23
В шумном балагане

Около подъезда под лучами умирающего солнца грелась группа старушек. С н
ими я принципиально не здоровался. Они проводили меня долгими взглядами
. Наверняка, как только я скрылся, бабки зашушукались, обсуждая мою персон
у. Думаю, они умирают от желания натравить на меня участкового, который им
енует их не иначе как «Наши глаза и уши!»
В брюхе булькали остатки завтрака нубийского крестьянина, поэтому есть
не хотелось. К тому же вечером предстояло роскошное угощение. А в рестора
н, как наверняка сказала бы Маша, приличный человек приходит слегка голо
дным. Хотя нет, приличный человек голодным как раз уходит из ресторана. Ну
ладно, будем считать, что я неприличный человек. Думаю, доказательств это
му утверждению предостаточно. Но Мария, скорее всего, не пойдет со мной в «
Гавану». Если уж женщина говорит «нет», то это серьезно. Или я что-то непра
вильно понимаю? Я бы, конечно, позвонил Катьке. Но она теперь долго будет д
уться. А если позвоню, подумает, что я хочу подлизаться. Да и не пойдет она. С
чего ей шастать со мной по ресторанам, ежели после трудового дня у нее одн
о-единственное желание: плюхнуться в ванну и забыть обо всем на свете. Или
, в лучшем случае Ц поболтать по телефону. О чем-нибудь сокровенном.
Есть у меня на примете одна любительница подобных развлечений. Марина. Н
о сам я звонить ей больше никогда не буду. У нее же муж Ц полный кретин, дар
ом что гений. Еще заявится, в самом деле. Хлопот не оберешься.
А что, если позвонить Виталькиной жене? Все равно Виталька с ней разводит
ься собрался. У него теперь Лариса… Вдруг Светлана и впрямь согласится? Х
орошо бы мы с ней вместе смотрелись. Ленька просто обалдеет, когда я войду
в зал с этакой дамочкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37