По этой причине отец часто утверждал, что нет такого ругательства, от величественной и потрясающей божбы Вильгельма Завоевателя (блеском божиим ) до самой низкой ругани мусорщика (лопни твои глаза ), которого нельзя было бы найти у Эрнульфа. - - - Словом, - прибавлял он, - желал бы я видеть человека, который переругал бы его.
Гипотеза эта, подобно большинству гипотез моего отца, своеобразна, а также остроумна; - - единственное мое возражение против нее то, что она опрокидывает мою собственную гипотезу,
Глава XIII
- - Боже милостивый! - - бедная госпожа моя вот-вот лишится чувств - - и боли ее утихли - и капли кончились - - и склянка с лекарством разбилась - и сиделка порезала себе руку - - (- А я - большой палец! - вскричал доктор Слоп) - и ребенок там, где он был, - продолжала Сузанна, - - и повитуха упала навзничь на ребро подставки у камина и так зашибла себе ляжку, что она у нее черная, как ваша шляпа. - Пойду погляжу, - сказал доктор Слоп. - - Она этого не стоит, - возразила Сузанна, - - вы бы лучше поглядели на мою госпожу; - - но повитухе очень бы хотелось сперва вам рассказать, как обстоит дело, почему она и просит вас пожаловать сию минуту наверх и поговорить с ней.
Природа человеческая во всех профессиях одинакова.
Повивальная бабка только что была превознесена над доктором Слопом. - - Он этого не вынес. - Нет, - возразил доктор Слоп, - приличнее было бы, если бы эта повитуха спустилась ко мне. - - Люблю субординацию, - сказал дядя Тоби, - - не будь ее, не знаю, что сталось бы после взятия Лилля с гарнизоном Гента во время голодного мятежа в десятом году. - - Я тоже, - подхватил доктор Слоп (пародируя замечание дяди Тоби, вскочившего на своего конька, хотя и его конек, не хуже дядиного, закусил удила), - не знаю, капитан Шенди, что сталось бы с нашим гарнизоном наверху посреди мятежа и кутерьмы, поднявшихся, кажется, там сейчас, если б не субординация моих пальцев по отношению к ****** - применение которых, сэр, при постигшем меня несчастье, приходится так a propos, что, не будь их, порез моего большого пальца, пожалуй, ощущался бы семейством Шенди до тех пор, пока семейство Шенди существует на свете.
Глава XIV
Вернемся теперь к ****** - - в предыдущей главе. Замечательная уловка красноречия состоит (по крайней мере, состояла в то время, когда красноречие процветало в Афинах и в Риме, и состояла бы доныне, если бы ораторы носили мантии) в том, чтобы не называть вещь, если вещь эту вы держите при себе in petto и готовы вдруг предъявить ее, когда понадобится. Шрам, топор, меч, продырявленную нижнюю одежду, заржавленный шлем, полтора фунта золы в урне или трехкопеечный горшочек рассола - но превыше всего по-царски разодетого грудного ребенка. - Впрочем, если ребенок бывал слишком юн, а речь такой длины, как вторая филиппика Туллия, - он, разумеется, пачкал мантию оратора. - - А с другой стороны, будучи переростком, - - оказывался слишком громоздким и стеснял движения оратора - - так что последний почти столько же терял от него, сколько выигрывал. - - Когда же государственный муж нападал на нужный возраст точка в точку - - когда он так ловко запрятывал своего Bambino в складках мантии, что ни один смертный не мог его учуять, - предъявлял его так своевременно, что ни одна душа не могла сказать, появился ли он головой и плечами… - - О государи мои, это делало чудеса! - - - Это открывало шлюзы, кружило головы, потрясало основы и сворачивало с налаженных путей политику половины нации.
Такие штуки можно, однако, проделывать только в тех государствах, повторяю, и в те эпохи, когда ораторы носят мантии - и притом довольно просторные, братья мои, требующие ярдов двадцать или двадцать пять хорошего пурпура, отменно тонкого и вполне доброкачественного - - с широкими развевающимися складками, образующими рисунок благородного стиля. - - - Все это ясно показывает, с позволения ваших милостей, что нынешний упадок красноречия и малая от него польза как в частной, так и в общественной жизни проистекают не от чего иного, как от короткого платья и выхода из употребления просторных штанов. - - Ведь под нашими нельзя спрятать, мадам, ничего, что стоило бы показать.
Глава XV
Доктор Слоп едва не оказался исключением во всей этой цепи доказательств: зеленый байковый мешок, лежавший у него на коленях, когда он начал пародировать дядю Тоби, - - был для него все равно что лучшая мантия на свете. Вот почему, предвидя, что фраза его кончится недавно им изобретенными щипцами , он запустил в мешок руку, чтобы иметь их наготове и выложить, когда ваши преподобия сосредоточили столько внимания на ******. Если бы ему это удалось - дядя Тоби был бы, конечно, посрамлен: фраза его и вещественный довод сходились в данном случае точка в точку, как две линии, образующие исходящий угол равелина, - доктор Слоп ни за что бы не поступился своим инструментом - - - и дяде Тоби пришлось бы или обратиться в бегство, или брать щипцы приступом. Но доктор Слоп действовал так неуклюже, вытаскивая их из мешка, что погубил весь эффект, и, что было еще в десять раз хуже (ведь в жизни беда редко приходит одна), извлекая щипцы , он, к несчастью, вытащил вместе с ними также и шприц .
Когда предположение можно понять в двух смыслах - - - то так уж водится в спорах, что противник может возражать, взяв его в том смысле, какой ему нравится или какой он находит для себя более удобным. - - Это обстоятельство отдало все преимущества в споре дяде Тоби. - - - Господи боже! - воскликнул дядя Тоби, - неужели детей выводят на свет с помощью шприца ?
Глава XVI
- Честное слово, сэр, вы содрали мне вашими щипцами всю кожу с обеих рук, - вскричал дядя Тоби, - да еще в придачу расплющили в студень суставы всех моих пальцев. - Вы сами виноваты, - сказал доктор Слоп, - - вам надо было плотно сжать вместе ваши кулаки в форме головы ребенка, как я вам сказал, и сидеть неподвижно. - - Я так и сделал, - отвечал дядя Тоби. - - - Стало быть, концы моих щипцов недостаточно оснащены, или заклепка ослабла, - или же от пореза большого пальца я действовал немного неловко - или, может быть - - Как хорошо, однако, - проговорил мой отец, прерывая это перечисление возможностей, - что ваш опыт сперва проделан был не над головой моего ребенка. - - - Она бы не пострадала ни на вишневую косточку, - отвечал Доктор Слоп. - А я утверждаю, - сказал дядя Тоби, - что вы бы ему расплющили мозжечок (разве только череп у него крепок, как граната) и обратили все его содержимое в жижицу. - Чушь! - возразил доктор Слоп, - голова у новорожденного от природы нежная, как мякоть яблока, - - швы легко расходятся - - и, кроме того, я мог бы его вытащить и за ноги. - - Неправда, - сказала она. - Я бы предпочел, чтобы вы с этого начали, - проговорил мой отец.
- Да, пожалуйста, - прибавил дядя Тоби.
Глава XVII
- - Да на каком же, в конце концов, основании, бабушка, возьметесь вы утверждать, что это не бедро, а голова ребенка? - - Ну, разумеется, голова, - возразила повивальная бабка. - Ведь, как ни решительны утверждения этих старых дам, - продолжал доктор Слоп (обращаясь к моему отцу), - - определить это очень трудно - - хотя и чрезвычайно важно, - - потому, сэр, что если по ошибке примешь бедро за голову - то легко может случиться (если ребенок - мальчик), что щипцы *********************.
- - - Что именно может случиться, - доктор Слоп тихонько прошептал на ухо сначала моему отцу, а потом дяде Тоби. - - Голове же, - продолжал он, - такая опасность не угрожает. - Разумеется, не угрожает, - проговорил отец, - а только если это может случиться с бедром - - вы свободно можете снести также и голову.
- Читателю решительно невозможно тут что-нибудь понять - - довольно того, что понял доктор Слоп. - - Взяв в руку свой зеленый байковый мешок, он с помощью туфель Обадии, весьма проворно для человека его сложения, зашагал через комнату к дверям - - а от дверей добрая повитуха проводила его в комнаты моей матери.
Глава XVIII
- Всего два часа и десять минут - не больше, - - воскликнул мой отец, взглянув на свои часы, - как прибыли сюда доктор Слоп и Обадия. - - - Не знаю, как это случается, брат Тоби, - - - а только моему воображению кажется, что прошел почти целый век.
- - Тут - - сэр, возьмите, пожалуйста, мой колпак - - да прихватите заодно колокольчик, а также мои ночные туфли.
Так вот, сэр, все это к вашим услугам, и я от всего сердца дарю это вам при условии, если вы уделите настоящей главе все ваше внимание.
Хотя отец мой сказал: «не знаю, как это случается» , - однако он отлично это знал, - - и в ту самую минуту, когда он говорил это, уже принял про себя решение подробно объяснить дяде Тоби, в чем тут дело, при помощи метафизического рассуждения на тему о длительности и ее простых модусах , чтобы показать дяде Тоби, в силу какого механизма и каких выкладок в мозгу вышло так, что быстрая смена их мыслей после появления в комнате доктора Слопа и постоянные переходы разговора с одного предмета на другой растянули такой короткий промежуток времени до таких непостижимых размеров. - - «Не знаю, как это случается, - - воскликнул мой отец, - - а только мне кажется, что прошел целый век».
- Все это объясняется, - проговорил дядя Тоби, - сменой наших идей.
Отец, который, подобно всякому философу, испытывал зуд рассуждать обо всем, что ни случается, а также давать всему объяснение, - ожидал для себя величайшего удовольствия от беседы на тему о смене идей, нисколько не опасаясь, что она будет выхвачена у него из рук дядей Тоби, который (честнейшая душа!) обыкновенно все принимал так, как оно происходило, - - и меньше всего на свете утруждал свои мозги путаными мыслями. - - Идеи времени и пространства - - или как мы доходим до этих идей - или из какого материала они образованы - родятся ли они с нами - - или мы их потом уже подбираем по дороге - еще в юбочке - - или когда уже надели штаны - вместе с тысячей других изысканий и пререканий о бесконечности, предвидении, свободе и необходимости и так далее, на безнадежных и недоступных теориях которых свихнулось и погибло уже столько умных голов, - никогда не причиняли ни малейшего вреда голове дяди Тоби; отец мой это знал - - и был крайне поражен и раздосадован нечаянным решением вопроса моим дядей.
- А понимаете ли вы теорию этого дела? - спросил отец.
- Ни капельки, - отвечал дядя.
- - Но есть же у вас какие-то идеи относительно того, что вы говорите? - сказал отец.
- Не больше, чем у моей лошади, - отвечал дядя Тоби.
- Боже милостивый! - воскликнул отец, возведя глаза к небу и всплеснув руками, - в твоем простодушном невежестве столько достоинства, брат Тоби, - что прямо жаль заменять его знанием. - - - Но я тебе расскажу. - -
- Чтобы правильно понять, что такое время , без чего для нас навсегда останется непостижимой бесконечность , поскольку одно составляет часть другой, - - мы должны сесть и внимательно рассмотреть, какова наша идея длительности , чтобы толком уяснить себе, как мы до нее дошли. - Кому и зачем это нужно? - спросил дядя Тоби. - Ведь если вы устремите взор внутрь, на вашу душу , - продолжал отец, - и будете наблюдать внимательно, то вы заметите, братец, что когда мы с вами разговариваем, размышляем и курим трубки или когда мы последовательно воспринимаем идеи в нашей душе, мы знаем, что мы существуем, и таким образом существование или непрерывность существования нас самих или чего-нибудь другого, соразмерные с последовательностью каких-либо идей в нашей душе, мы считаем нашей собственной длительностью или длительностью чего-нибудь другого, сосуществующего с нашим мышлением, - - и таким образом, соответственно этой предпосылке - - Вы меня совсем сбили с толку, - воскликнул дядя Тоби.
- - Это объясняется тем , - возразил мой отец, - что при наших вычислениях времени мы так привыкли к минутам, часам, неделям и месяцам - - - а при счете часов (провалиться бы всем часам в нашем королевстве) так привыкли вымерять для себя и для наших домашних различные их части - - - что впредь смена наших идей вряд ли будет иметь для нас какое-нибудь значение или приносить нам какую-нибудь пользу.
- Однако, наблюдаем мы это или нет, - продолжал отец, - в голове каждого здорового человека происходит регулярная смена тех или иных идей, которые следуют вереницей одна за другой, точь-в-точь как… - Артиллерийский обоз? - сказал дядя Тоби. - Как вереница бредней! - продолжал отец, - которые сменяют одна другую в наших умах и следуют одна за другой на определенных расстояниях, совсем как изображения на внутренней стороне фонаря, вращающегося от тепла свечи. - А у меня, - проговорил дядя Тоби, - они, право, больше похожи на вертушку, приводимую в движение дымом из очага. - - В таком случае, братец Тоби, - отвечал отец, - мне нечего больше сказать вам по этому предмету.
Глава XIX
- - Какое удачное стечение обстоятельств пропало даром! - - Отец мой на редкость в ударе давать философские объяснения - готовый энергично преследовать любое метафизическое положение до самых областей, где его вмиг окутывают тучи и густой мрак; - - - Дядя Тоби в отличнейшем расположении его слушать; - голова у него как дымовая вертушка: - - дымоход не прочищен, и мысли в нем кружатся да кружатся, сплошь закоптелые и зачерненные сажей! - - Клянусь надгробным камнем Лукиана - если он существует - - а если нет, так его прахом! Клянусь прахом моего дорогого Рабле и еще более дорогого Сервантеса! - - разговор моего отца и дяди Тоби о времени и вечности - был такой, что только пальчики облизать! и отец мой, сгоряча его оборвавший, похитил из онтологической сокровищницы такую драгоценность, которую, вероятно, не способны туда вернуть никакое стечение благоприятных случайностей и никакое собрание великих людей.
Глава XX
Хотя отец мой упорно не желал продолжать начатый разговор - а все не мог выкинуть из головы дымовую вертушку дяди Тоби; - сперва он, правда, почувствовал себя задетым, - однако сравнение это заключало в себе нечто, подстрекавшее его фантазию; вот почему, облокотясь на стол и склонив на ладонь правую сторону головы, - он пристально посмотрел на огонь - - и начал мысленно беседовать и философствовать по поводу этой вертушки. Но жизненные его духи настолько утомлены были трудной работой исследования новых областей и беспрерывными усилиями осмыслить разнообразные темы, следовавшие одна за другой в их разговоре, - - что образ дымовой вертушки вскоре завертел все его мысли, опрокинув их вверх тормашками, - и он уснул прежде, чем осознал, что с ним делается.
Что же касается дяди Тоби, то не успела его дымовая вертушка сделать десяток оборотов, как он тоже уснул. - Оставим же их в покое! - - Доктор Слоп сражается наверху с повивальной бабкой и моей матерью. - Трим занят превращением пары старых ботфортов в две мортиры, которые будущим летом должны быть употреблены в дело при осаде Мессины, - - и в настоящую минуту протыкает в них запалы концом раскаленной кочерги. - Всех моих героев сбыл я с рук: - - в первый раз выпала мне свободная минута, - так воспользуюсь ею и напишу предисловие.

Предисловие автора
Нет, я ни слова не скажу о ней - вот вам она! - - Издавая ее - я обращаюсь к свету - и свету ее завещаю: - пусть она сама говорит за себя.
Я знаю только то - что когда я сел за стол, намерением моим было написать хорошую книгу и, поскольку это по силам слабого моего разумения, - книгу мудрую и скромную - я только всячески старался, когда писал, вложить в нее все остроумие и всю рассудительность (сколько бы их ни было), которые почел нужным отпустить мне великий их творец и податель, - - так что, как видите, милостивые государи, - тут все обстоит так, как угодно господу богу.
И вот Агеласт (раскритиковав меня) говорит, что если в ней есть, пожалуй, несколько остроумия - - то рассудительности нет никакой. А Триптолем и Футаторий, соглашаясь с ним, спрашивают: да и может ли она там быть? Ведь остроумие и рассудительность никогда не идут рука об руку на этом свете, поскольку две эти умственные операции так же далеко отстоят одна от другой, как восток от запада. - Да, - говорит Локк, - как выпускание газов от икания, - говорю я. Но в ответ на это Дидий, великий знаток церковного права, в своем кодексе de fartendi et illustrandi fallaciis утверждает и ясно показывает, что пояснение примером не есть доказательство, - и я, в свою очередь, не утверждаю, что протирание зеркала дочиста есть силлогизм, - но от этого все вы, позвольте доложить вашим милостям, видите лучше - так что главнейшая польза от вещей подобного рода заключается только в прочистке ума перед применением доказательства в подлинном смысле, дабы освободить его от малейших пылинок и пятнышек мутной материи, которые, оставь мы их там плавать, могли бы затруднить понимание и все испортить.
Так вот, дорогие мои антишендианцы и трижды искушенные критики и соратники (ведь для вас пишу я это предисловие) - - и для вас, хитроумнейшие государственные мужи и благоразумнейшие доктора (ну-ка - прочь ваши бороды), прославленные своей важностью и мудростью: - Монопол, мой политик, - Дидий, мой адвокат, - Кисарций, мой друг, - Футаторий, мой руководитель, - Гастрифер, хранитель моей жизни, - Сомноленций, бальзам и покой ее, - - и все прочие, как мирно спящие, так и бодрствующие, как церковники, так и миряне, которых я для краткости, а совсем не по злобе, валю в одну кучу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62