– Не сбиваясь с шага она пошла прямо через куст. Птица улетела, недовольно чирикая, гнездо и яйца упали на землю; Зарика отделалась несколькими царапинами. – Как печально, что она была на моем пути, – заметила она.
Она нашла ручеек с тремя камнями и тщательно выполнила инструкцию. Это перенесло ее в то, что казалось большим, ухоженным садом. Было совсем немного цветов, некоторые из них цвели белым, голубым или желтым; зато было много грядок с маисом и пшеницей, а также самых различных овощей, злаков и фруктов, вроде риса, оливков, арахиса, орехов, слив и даже снежных яблок. Если бы Зарика была получше знакома с сельским хозяйством (что она на самом деле и сделала в последующие столетия), она бы сообразила, что в высшей степени маловероятно найти такую почву и такой климат, которые дали бы возможность этим совершенно разным растениям расти рядом, на расстоянии броска камня друг от друга; но, так как она этого не знала, она даже на мгновение не задумалась над этим, но просто шла и шла среди деревьев и грядок до тех пор, пока не нашла следующий ориентир, после которого пошла дальше.
– Я начинаю уставать, – призналась она самой себе. – Более того, на самом деле я чувствую себя совершенно истощенной. Сколько времени я уже иду? Определенно больше, чем день и ночь, если мерять время как обычно, и значительно больше, чем нужно, чтобы добраться до конца пути, если считать обычными мерками – но здесь никакие мерки не применимы. И, заметим, я далеко не из железа, или даже из твердого дерева, так что есть пределы того, сколько времени я могу не спать и сколько лиг могу пройти. Если эти Дороги думают победить меня ничем иным, как моей слабостью, да, скорее всего они выиграют.
– Но, – продолжала рассуждать она, – я не собираюсь облегчать им задачу. Пока эта местность не изобретет чего-нибудь такого, что окончательно запутает меня, я верю, что какое-то время могу продолжать. Конечно, не успела она произнести эти слова, как окружающий ландшафт начал начал изо всех сил пытаться запутать ее. Один шаг переносил ее высоко в горы, следующий – на берег моря, и прежде, чем она успела решить, что находиться глубоко в джунглях, она уже стояла на берегу реки или ручья в чаще леса, и все это длилось до тех пор, пока она не сосредоточилась на поисках следующего ориентира, который, наконец-то, появился в виде окаменевшего дерева, с ветками протянутыми так, как если бы хотел обнять ее. Она вспомнила инструкции и обошла его справа. Как только она сделал это, изменения ландшафта прекратились, оставив ее идушей по тому, что казалось звериной тропой, до тех пор, пока она не оказалась на вершине небольшого холма, на котором не было никакой растительности кроме травы, которая поднималась ей по колено. В первый раз за время она могла бы увидеть сверху окрестности, но, ирония судьбы, именно сейчас не видно было ничего, кроме тумана, накрывшего ландшафт.
– Ну, – заметила она, – это именно то, что я ожидала, так как Дороги лучше всего видны изнутри, и если ты пытаешься посмотрть на них извне, то не увидишь ничего. Да, все так, как и должно было случиться. Но, кажется, я что-то сделала неправильно, и меня должны наказать за попытку, так как иначе невозможно объяснить, зачем что-то вроде лианы или виноградной лозы обвило мои ноги, поймав меня за лодыжки.
Она внимательно рассмотрела растение. Что бы не обвило ее ноги, оно не стискивало их сильнее, но и не ослабевало. Она вспомнила все, что учила о препятствиях, которые могут встретиться на Дорогах Мертвых и стала размышлять. – Если это попытка Дорог, или богов, сказать мне что-то, тогда я бы хотела, чтобы они выразились более ясно. Если это что-то сложное и метафорическое, вроде попытки посмотреть на внешний мир как на философскую ловушку, то, должна сказать, я никогда не поверю в это, так что лекция не удалась и ловушка поймала совсем не того человека. Если, с другой стороны, это предупреждение о будуших мистических экзаменах, я могу только заметить, что я едва ли достаточно взрослая, чтобы сдавать любые эказамены по тому, что кажется чересчур мистическим, так что я протестую и считаю, что опять-таки ловушка поймала не того человека.
– Теперь давайте рассмотрим другие возможности. Если это предупреждение об опасности с презрением относиться к онтологии ( учении о существе или о сущности ), тогда, возможно, в это есть какая-то правда, потому что я никогда не занималась этой наукой, или ее двойником, эпистомологией ( раздел философии, изучающий основания знания ), и не уделяла им никакого внимания. Тем не менее я понимаю, что оставить чей-то способ мышления без проверки означает остаться в плену результатов размышления чьего-то ума, и что необходимо подвергнуть мыслительные процессы той же самой критике, с которой мы подходим к самим объектам исследования, так как только так мы способны избежать ограничений из собственных предрассудков и неглубоких суждений, которые держат в плену множество мыслителей. Да, я знаю об этом, и я откровенно признаюсь, что, в случае если я получу власть и от меня потребуется изучить эти науки, я безусловно сделаю это. Тем не менее мне представляется достаточно тривиальным, что я буду не в состоянии сделать это, если навечно останусь пленницей Дорог Смерти, пойманная чем-то там за лодыжку, следовательно, несмотря на ограниченность моего образования, я сделаю что-нибудь такое, что как поможет достижению моей цели, так и углубит понимание процессов, которыми я окружена.
Сказав это, она вытащила свой кинжал, который, к счастью, был острый как бритва, и перерезала толстый корень, который обвился вокруг нее. Как не удивительно, он особенно не протестовал, и, освободившись, она, не теряя времени, пошла дальше в том же направлении, в котором и шла, по дороге, которая сейчас выглядела похожей на аллею.
– Конечно, – сказала она самой себе, – быть может это просто указание мне, что необходимо было остановиться, хотя бы ненадолго, преодолевая Дороги. Никогда не надо забывать о земных объяснениях, которые, помимо всего прочего, требуют большого напряжения ума, и которые, поэтому, часто оказываются справедливыми.
Сделав это замечание, она продолжала идти, пытаясь вспомнить, что она должна искать следующим, и тут внезапно ее потрясло осознание того, что, как она не пытается, она не в состоянии это сделать. Эта мысль заставила ее слегка задрожать, и это подолжалось бы неизвестно сколько времени, если бы именно в этот момент она не вышла на поляну, в центре которой находилась массивная каменная арка, на верхушке которой был вырезан гигантский феникс, проподнимавшийся, как если бы собиравшийся взлететь, а под аркой двигались фигуры, некоторые в пурпурных одеждах, некоторые голые, другие одетые более нормально, так она немедленно поняла как из историй, мифов и легенд, так и из слов Книги Феникса , что это вход в Залы Суда.
Только тогда она остановилась, повернулась и посмотрела назад, на дорогу, которая на этот раз оказалась обыкновенной тропинкой через еще более обыкновенные джунгли.
– Ну, – заметила она, – в конце концов все было не так-то плохо.
Она повернулась и, пройдя под аркой, вошла в область богов.
Тридцать Третья Глава
Как Зарика говорила с Богами о серьезных вопросах, касающихся каждого из них.
Перейдя в область богов, Зарика убедилась, что все это время она на самом деле была живой; так как иначе было невозможно объяснить почему у нее с такой силой бъется сердце. Тем не менее, позднее, она не могла описать точно место, в котором оказалась; чтобы добраться сюда она должна была как можно внимательнее глядеть по сторонам и вечно быть настороже, зато сейчас, когда она оказалась в сравнительно безопасном месте, она была способна продолжать свою миссию не глядя вокруг, так что, нечего не заметив тогда, она и впоследствии ничего не сумела вспомнить. Мы должны добавить, что хотя это было крайне неудачно для последующих историков, которые всегда хотят узнать как можно больше подробностей об этом загадочном и мистическом месте, для самой Зарике это было совершенно безразлично.
Так что она прошла мимо разнообразных зрелищ, слышала разнообразные речи и, возможно, видела самые разные личности – о которых история должна, увы, умолчать – пока не оказалась в месте, которое читатель должен узнать, так мы не так давно уже были здесь: Залы Суда, обитель богов. Она была, будьте уверены, весьма взволнованна и растеряна, неспособна запоминать все, что видела, и, безусловно, впоследствии не смогла ясно вспомнить все, что произошло. Но она продолжала идти по дороге, будучи глубоко убеждена, что она приведет ее туда, куда ей надо попасть, проходила через павильоны, которые не запомнила, по мостам, которые проходили над непонятно чем, пока, наконец, не прошла через очень высокую арку и не оказалась на круглой площадке, которую, мы убеждены, наш читатель еще не забыл. Мы должны добавить, что она никогда не узнала, как оказалась в центре круга; с ее точки зрения она просто прошла под аркой и внезапно оказалась окружена теми, кто, как она знала, являются богами. До этого мгновения она шла усталая, в наполовину бессознательном состоянии, истощенная долгим и трудным путешествием через Дороги; но теперь она пришла в себя и снова была настороже – действительно, серце застучало в груди, как молот по наковальне, она вдохнула воздух и уловила его острый и пряный вкус, в котором сладкий аромат сирени смешался с острым запахом моря.
Она медленно повернулась, пытаясь вдохнуть воздух, а также понять, где она находится, кто или что стоит напротив нее. Мы должны согласиться – так как сама Зарика, настаивала на том, что это правда – что изображение ее как уверенной в себе, убежденной в успехе и готовой предстать перед судом богов, является в высшей степени неправдой. На самом деле она множество раз говорила о том, что чувствовала себя побежденной судьбой, которую не в состоянии контролировать, что она там почувствовала себя такой одинокой, какой не чувствовала никогда в жизни, и что она была во враждебном окружении, и чувствовала себя даже менее способной противостоять ему, чем это было во время преодоления Дорог. Она говорила о негнущихся ногах, о попытках, не всегда успешных, помешать овладевшими ею ужасу и безнадежности отразиться на лице, и вере в то, что она, полностью беспомощная, находится в руках судьбы, которая, судя по всему, решила раздавить ее.
Если это правда – а мы имеем честь не сомневаться в собственных словах Ее Величества – тогда разрешите нам предположить, что ее самая большая заслуга состояла в том, что она вела себя так, как она вела; другими словами мужественно выбросила из головы то, что считала своей неизбежной судьбой, и сделала ту самую вещь, которая, по нашему мнению, определяет героя: Она поборола величайшее из всех препятствий, свои собственные сомнения, и сделала, весьма просто, именно то, что нужно было сделать.
Так что, как мы уже сказали, она, стоя в центре круга, стала медленно поворачиваться, стараясь понять, сможет ли она (и, в действительности, понимая, что может) увидеть Лордов Суда, до тех пор пока, наконец, ее глаза не остановились на фигуре, которая, как она решила по некоторым картинам и барельефам, явлется не кем иным, как Веррой, о которой было известно – или, во всяком случае, так полагали – что она заинтересована в Империи, и которой Зарика сделала что-то вроде почтительного поклона. Как только она сделала его, то, благодаря странностям этого места, она очутилась, во всяком случае внешне, прямо против богини.
Богиня поглядела на леди Феникс, разрешила своему лицу отразить что-то похожее на улыбку и сказала, – Мы ожидали тебя, малышка.
Зарика, все еще не в состоянии говорить, смогла только еще раз наклонить голову.
– Мы знаем, почему ты пришла сюда, маленькая Феникс, – сказала богиня, – но, тем не менее, мы требуем, чтобы ты сама откровенно рассказала о своей миссии, и в таких словах, чтобы не оставить место для сомнений.
– Хорошо, – сказал Зарика, наконец-то найдя свой голос. – Если это ваш приказ, тогда я именно это и сделаю. – Она была, должны мы сказать, слегка удивлена, услышав насколько спокоен и отчетлив был ее собственный голос, тогда как она сама, на самом деле, была совешенно подавлена и устрашена до такой степени, что никогда даже не могла себе представить, что такое может быть.
Верра кивнула, указывая, что действительно это ее приказ.
Зарика глубоко вдохнула воздух, пытаясь успокоить саму себя. Она заколебалась, ее язык пробежал по губам, она сглотнула, еще раз вдохнула и открыла рот. Каким-то образом – так как готовой речи у нее не было – слова сами пришли в ее рот. – То, что я хочу, достаточно легко высказать. Я хочу чтобы мне отдали Орб и дали безопасно уйти из этого места, чтобы я могла принести Орб обратно в Империю.
– Какую Империю? – пришел внезапный голос откуда-то из-за ее спины.
Она повернулась, и в первый момент вообще не поняла, кто с ней говорил, но потом сообразила, что смотрит прямо на огромное горящее пламя; пламя, в котором не сгорает ничего, которое не оставляет пепла, и которое не имеет ни формы, ни направления. Она не понимала, каким образом внезапно оказалась так близко от этого существа (и, на самом деле, почему она не чувствует жара, который должен идти от него, и вообще не сгорела заживо) не почувствовав движения; тем не менее она попыталась ответить на вопрос, не разрешая этим странностям запугать ее больше, чем она и так была запугана обстоятельствами допроса.
– Империю, которая не так давно существовала, – сказала она, – и которая опять возникнет, когда я вернусь из этого места вместе с Орбом.
– То есть ты веришь, – сказала сущность, и только тогда Феникс осознала, что она совсем не «сказала», во всяком случае в том смысле слова, которое в него обычно вкладывают, и что Верра «говорила» таким же образом, – что требуется только Орб, и Империя опять будет существовать?
Зарика поклонилась. – Это в точности моя точка зрения.
Мы должны добавить, что Зарика, прежде чем произнести это утверждение, успела подумать о том, в каком роде обратиться к богу или богине (а эта сущность, как читатель уже без сомнения догадался, была не кем иным, как Ордвинаком), но, не сумев определить подходящую форму, решила не обойтись вообще без обращения.
– И тебе не потребуется армия? Флот? Разведка? Налоги? Связь между центром, отдаленными герцогствами и княжествами? Упорядочение передвижения? Интенданты? Совет Принцев? Ни одна из этих вещей тебе не представляется необходимой, но только Орб?
Пока он говорил, Зарика наклонила свою голову с таким видом, как если бы каждая очередная насмешливая фраза била по ней как плетью. Когда он закончил, она осталась стоять с закрытыми глазами. Но если ее дух был сломлен, хотя бы на мгновение, ее быстрый ум продолжал работать. Спустя несколько секунд она открыла глаза и сказала, – Да, это именно то, во что я верю. Все остально со временем появится, но попытка – в самом худшем случае – может быть сделана без них. Необходимы только две вещи.
– Две вещи? – сказал Ордвинак. – Тогда скажи нам ясно, что это за две вещи.
– Первая, – сказала Зарика, на этот раз без малейших колебаний, – это Орб.
– Очень хорошо, – сказал Ордвинак. – Мы понимаем, что Орб требуется. Но что это за вторая вещь, которой нет среди всего того, что я имел честь сейчас перечислить.
– Вторая, – сказала Зарика, – мое желание.
Мгновение тишины приветствовало замечание юной Феникс, и Зарике показалась, что она удивила и даже слегка испугала их. Наконец Ордвинак сказал, – Твое желание? Ты считаешь, что необходим только Орб и – твое желание?
– Да, так я считаю, – твердо сказала Зарика.
– Но, – сказал один из богов, откуда-то справа, – что ты сможешь сделать с теми, кто уже пытается построить их собственную Империю? А с бедностью, с отсутствием сообщения? Чумой? Вторжениями варваров с Востока и с Островов?
Она повернулась и оказалась лицом к лицу с богиней, которая чем-то походила на Верру, хотя была не такая плотная и черты ее лица не были так заострены – и более того, ей показалось, что она действительно стоит прямо перед ней. Зарика обнаружила, что это, должны мы добавить, более чем слегка сбивает с толку, и, одновременно, она осознала, что это будет повторяться каждый раз, когда один из судей сделает ей честь, обратившись к ней. Осознание привело к замешательству, а замешательство, в свою очередь, к колебаниям. Однако, надо сказать, что ей была дана возможность придти в себя; то есть боги опять терпеливо ждали, пока она не приведет свои мысли в порядок.
Боги, как хорошо известно, обладают безграничным терпением, если их не провоцировать.
Время, которое ей дали, должны мы добавить, было тем, что принято называть «обоюдоострым мечом», а это означает, что в этом были элементы как хорошее, та и плохие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Она нашла ручеек с тремя камнями и тщательно выполнила инструкцию. Это перенесло ее в то, что казалось большим, ухоженным садом. Было совсем немного цветов, некоторые из них цвели белым, голубым или желтым; зато было много грядок с маисом и пшеницей, а также самых различных овощей, злаков и фруктов, вроде риса, оливков, арахиса, орехов, слив и даже снежных яблок. Если бы Зарика была получше знакома с сельским хозяйством (что она на самом деле и сделала в последующие столетия), она бы сообразила, что в высшей степени маловероятно найти такую почву и такой климат, которые дали бы возможность этим совершенно разным растениям расти рядом, на расстоянии броска камня друг от друга; но, так как она этого не знала, она даже на мгновение не задумалась над этим, но просто шла и шла среди деревьев и грядок до тех пор, пока не нашла следующий ориентир, после которого пошла дальше.
– Я начинаю уставать, – призналась она самой себе. – Более того, на самом деле я чувствую себя совершенно истощенной. Сколько времени я уже иду? Определенно больше, чем день и ночь, если мерять время как обычно, и значительно больше, чем нужно, чтобы добраться до конца пути, если считать обычными мерками – но здесь никакие мерки не применимы. И, заметим, я далеко не из железа, или даже из твердого дерева, так что есть пределы того, сколько времени я могу не спать и сколько лиг могу пройти. Если эти Дороги думают победить меня ничем иным, как моей слабостью, да, скорее всего они выиграют.
– Но, – продолжала рассуждать она, – я не собираюсь облегчать им задачу. Пока эта местность не изобретет чего-нибудь такого, что окончательно запутает меня, я верю, что какое-то время могу продолжать. Конечно, не успела она произнести эти слова, как окружающий ландшафт начал начал изо всех сил пытаться запутать ее. Один шаг переносил ее высоко в горы, следующий – на берег моря, и прежде, чем она успела решить, что находиться глубоко в джунглях, она уже стояла на берегу реки или ручья в чаще леса, и все это длилось до тех пор, пока она не сосредоточилась на поисках следующего ориентира, который, наконец-то, появился в виде окаменевшего дерева, с ветками протянутыми так, как если бы хотел обнять ее. Она вспомнила инструкции и обошла его справа. Как только она сделал это, изменения ландшафта прекратились, оставив ее идушей по тому, что казалось звериной тропой, до тех пор, пока она не оказалась на вершине небольшого холма, на котором не было никакой растительности кроме травы, которая поднималась ей по колено. В первый раз за время она могла бы увидеть сверху окрестности, но, ирония судьбы, именно сейчас не видно было ничего, кроме тумана, накрывшего ландшафт.
– Ну, – заметила она, – это именно то, что я ожидала, так как Дороги лучше всего видны изнутри, и если ты пытаешься посмотрть на них извне, то не увидишь ничего. Да, все так, как и должно было случиться. Но, кажется, я что-то сделала неправильно, и меня должны наказать за попытку, так как иначе невозможно объяснить, зачем что-то вроде лианы или виноградной лозы обвило мои ноги, поймав меня за лодыжки.
Она внимательно рассмотрела растение. Что бы не обвило ее ноги, оно не стискивало их сильнее, но и не ослабевало. Она вспомнила все, что учила о препятствиях, которые могут встретиться на Дорогах Мертвых и стала размышлять. – Если это попытка Дорог, или богов, сказать мне что-то, тогда я бы хотела, чтобы они выразились более ясно. Если это что-то сложное и метафорическое, вроде попытки посмотреть на внешний мир как на философскую ловушку, то, должна сказать, я никогда не поверю в это, так что лекция не удалась и ловушка поймала совсем не того человека. Если, с другой стороны, это предупреждение о будуших мистических экзаменах, я могу только заметить, что я едва ли достаточно взрослая, чтобы сдавать любые эказамены по тому, что кажется чересчур мистическим, так что я протестую и считаю, что опять-таки ловушка поймала не того человека.
– Теперь давайте рассмотрим другие возможности. Если это предупреждение об опасности с презрением относиться к онтологии ( учении о существе или о сущности ), тогда, возможно, в это есть какая-то правда, потому что я никогда не занималась этой наукой, или ее двойником, эпистомологией ( раздел философии, изучающий основания знания ), и не уделяла им никакого внимания. Тем не менее я понимаю, что оставить чей-то способ мышления без проверки означает остаться в плену результатов размышления чьего-то ума, и что необходимо подвергнуть мыслительные процессы той же самой критике, с которой мы подходим к самим объектам исследования, так как только так мы способны избежать ограничений из собственных предрассудков и неглубоких суждений, которые держат в плену множество мыслителей. Да, я знаю об этом, и я откровенно признаюсь, что, в случае если я получу власть и от меня потребуется изучить эти науки, я безусловно сделаю это. Тем не менее мне представляется достаточно тривиальным, что я буду не в состоянии сделать это, если навечно останусь пленницей Дорог Смерти, пойманная чем-то там за лодыжку, следовательно, несмотря на ограниченность моего образования, я сделаю что-нибудь такое, что как поможет достижению моей цели, так и углубит понимание процессов, которыми я окружена.
Сказав это, она вытащила свой кинжал, который, к счастью, был острый как бритва, и перерезала толстый корень, который обвился вокруг нее. Как не удивительно, он особенно не протестовал, и, освободившись, она, не теряя времени, пошла дальше в том же направлении, в котором и шла, по дороге, которая сейчас выглядела похожей на аллею.
– Конечно, – сказала она самой себе, – быть может это просто указание мне, что необходимо было остановиться, хотя бы ненадолго, преодолевая Дороги. Никогда не надо забывать о земных объяснениях, которые, помимо всего прочего, требуют большого напряжения ума, и которые, поэтому, часто оказываются справедливыми.
Сделав это замечание, она продолжала идти, пытаясь вспомнить, что она должна искать следующим, и тут внезапно ее потрясло осознание того, что, как она не пытается, она не в состоянии это сделать. Эта мысль заставила ее слегка задрожать, и это подолжалось бы неизвестно сколько времени, если бы именно в этот момент она не вышла на поляну, в центре которой находилась массивная каменная арка, на верхушке которой был вырезан гигантский феникс, проподнимавшийся, как если бы собиравшийся взлететь, а под аркой двигались фигуры, некоторые в пурпурных одеждах, некоторые голые, другие одетые более нормально, так она немедленно поняла как из историй, мифов и легенд, так и из слов Книги Феникса , что это вход в Залы Суда.
Только тогда она остановилась, повернулась и посмотрела назад, на дорогу, которая на этот раз оказалась обыкновенной тропинкой через еще более обыкновенные джунгли.
– Ну, – заметила она, – в конце концов все было не так-то плохо.
Она повернулась и, пройдя под аркой, вошла в область богов.
Тридцать Третья Глава
Как Зарика говорила с Богами о серьезных вопросах, касающихся каждого из них.
Перейдя в область богов, Зарика убедилась, что все это время она на самом деле была живой; так как иначе было невозможно объяснить почему у нее с такой силой бъется сердце. Тем не менее, позднее, она не могла описать точно место, в котором оказалась; чтобы добраться сюда она должна была как можно внимательнее глядеть по сторонам и вечно быть настороже, зато сейчас, когда она оказалась в сравнительно безопасном месте, она была способна продолжать свою миссию не глядя вокруг, так что, нечего не заметив тогда, она и впоследствии ничего не сумела вспомнить. Мы должны добавить, что хотя это было крайне неудачно для последующих историков, которые всегда хотят узнать как можно больше подробностей об этом загадочном и мистическом месте, для самой Зарике это было совершенно безразлично.
Так что она прошла мимо разнообразных зрелищ, слышала разнообразные речи и, возможно, видела самые разные личности – о которых история должна, увы, умолчать – пока не оказалась в месте, которое читатель должен узнать, так мы не так давно уже были здесь: Залы Суда, обитель богов. Она была, будьте уверены, весьма взволнованна и растеряна, неспособна запоминать все, что видела, и, безусловно, впоследствии не смогла ясно вспомнить все, что произошло. Но она продолжала идти по дороге, будучи глубоко убеждена, что она приведет ее туда, куда ей надо попасть, проходила через павильоны, которые не запомнила, по мостам, которые проходили над непонятно чем, пока, наконец, не прошла через очень высокую арку и не оказалась на круглой площадке, которую, мы убеждены, наш читатель еще не забыл. Мы должны добавить, что она никогда не узнала, как оказалась в центре круга; с ее точки зрения она просто прошла под аркой и внезапно оказалась окружена теми, кто, как она знала, являются богами. До этого мгновения она шла усталая, в наполовину бессознательном состоянии, истощенная долгим и трудным путешествием через Дороги; но теперь она пришла в себя и снова была настороже – действительно, серце застучало в груди, как молот по наковальне, она вдохнула воздух и уловила его острый и пряный вкус, в котором сладкий аромат сирени смешался с острым запахом моря.
Она медленно повернулась, пытаясь вдохнуть воздух, а также понять, где она находится, кто или что стоит напротив нее. Мы должны согласиться – так как сама Зарика, настаивала на том, что это правда – что изображение ее как уверенной в себе, убежденной в успехе и готовой предстать перед судом богов, является в высшей степени неправдой. На самом деле она множество раз говорила о том, что чувствовала себя побежденной судьбой, которую не в состоянии контролировать, что она там почувствовала себя такой одинокой, какой не чувствовала никогда в жизни, и что она была во враждебном окружении, и чувствовала себя даже менее способной противостоять ему, чем это было во время преодоления Дорог. Она говорила о негнущихся ногах, о попытках, не всегда успешных, помешать овладевшими ею ужасу и безнадежности отразиться на лице, и вере в то, что она, полностью беспомощная, находится в руках судьбы, которая, судя по всему, решила раздавить ее.
Если это правда – а мы имеем честь не сомневаться в собственных словах Ее Величества – тогда разрешите нам предположить, что ее самая большая заслуга состояла в том, что она вела себя так, как она вела; другими словами мужественно выбросила из головы то, что считала своей неизбежной судьбой, и сделала ту самую вещь, которая, по нашему мнению, определяет героя: Она поборола величайшее из всех препятствий, свои собственные сомнения, и сделала, весьма просто, именно то, что нужно было сделать.
Так что, как мы уже сказали, она, стоя в центре круга, стала медленно поворачиваться, стараясь понять, сможет ли она (и, в действительности, понимая, что может) увидеть Лордов Суда, до тех пор пока, наконец, ее глаза не остановились на фигуре, которая, как она решила по некоторым картинам и барельефам, явлется не кем иным, как Веррой, о которой было известно – или, во всяком случае, так полагали – что она заинтересована в Империи, и которой Зарика сделала что-то вроде почтительного поклона. Как только она сделала его, то, благодаря странностям этого места, она очутилась, во всяком случае внешне, прямо против богини.
Богиня поглядела на леди Феникс, разрешила своему лицу отразить что-то похожее на улыбку и сказала, – Мы ожидали тебя, малышка.
Зарика, все еще не в состоянии говорить, смогла только еще раз наклонить голову.
– Мы знаем, почему ты пришла сюда, маленькая Феникс, – сказала богиня, – но, тем не менее, мы требуем, чтобы ты сама откровенно рассказала о своей миссии, и в таких словах, чтобы не оставить место для сомнений.
– Хорошо, – сказал Зарика, наконец-то найдя свой голос. – Если это ваш приказ, тогда я именно это и сделаю. – Она была, должны мы сказать, слегка удивлена, услышав насколько спокоен и отчетлив был ее собственный голос, тогда как она сама, на самом деле, была совешенно подавлена и устрашена до такой степени, что никогда даже не могла себе представить, что такое может быть.
Верра кивнула, указывая, что действительно это ее приказ.
Зарика глубоко вдохнула воздух, пытаясь успокоить саму себя. Она заколебалась, ее язык пробежал по губам, она сглотнула, еще раз вдохнула и открыла рот. Каким-то образом – так как готовой речи у нее не было – слова сами пришли в ее рот. – То, что я хочу, достаточно легко высказать. Я хочу чтобы мне отдали Орб и дали безопасно уйти из этого места, чтобы я могла принести Орб обратно в Империю.
– Какую Империю? – пришел внезапный голос откуда-то из-за ее спины.
Она повернулась, и в первый момент вообще не поняла, кто с ней говорил, но потом сообразила, что смотрит прямо на огромное горящее пламя; пламя, в котором не сгорает ничего, которое не оставляет пепла, и которое не имеет ни формы, ни направления. Она не понимала, каким образом внезапно оказалась так близко от этого существа (и, на самом деле, почему она не чувствует жара, который должен идти от него, и вообще не сгорела заживо) не почувствовав движения; тем не менее она попыталась ответить на вопрос, не разрешая этим странностям запугать ее больше, чем она и так была запугана обстоятельствами допроса.
– Империю, которая не так давно существовала, – сказала она, – и которая опять возникнет, когда я вернусь из этого места вместе с Орбом.
– То есть ты веришь, – сказала сущность, и только тогда Феникс осознала, что она совсем не «сказала», во всяком случае в том смысле слова, которое в него обычно вкладывают, и что Верра «говорила» таким же образом, – что требуется только Орб, и Империя опять будет существовать?
Зарика поклонилась. – Это в точности моя точка зрения.
Мы должны добавить, что Зарика, прежде чем произнести это утверждение, успела подумать о том, в каком роде обратиться к богу или богине (а эта сущность, как читатель уже без сомнения догадался, была не кем иным, как Ордвинаком), но, не сумев определить подходящую форму, решила не обойтись вообще без обращения.
– И тебе не потребуется армия? Флот? Разведка? Налоги? Связь между центром, отдаленными герцогствами и княжествами? Упорядочение передвижения? Интенданты? Совет Принцев? Ни одна из этих вещей тебе не представляется необходимой, но только Орб?
Пока он говорил, Зарика наклонила свою голову с таким видом, как если бы каждая очередная насмешливая фраза била по ней как плетью. Когда он закончил, она осталась стоять с закрытыми глазами. Но если ее дух был сломлен, хотя бы на мгновение, ее быстрый ум продолжал работать. Спустя несколько секунд она открыла глаза и сказала, – Да, это именно то, во что я верю. Все остально со временем появится, но попытка – в самом худшем случае – может быть сделана без них. Необходимы только две вещи.
– Две вещи? – сказал Ордвинак. – Тогда скажи нам ясно, что это за две вещи.
– Первая, – сказала Зарика, на этот раз без малейших колебаний, – это Орб.
– Очень хорошо, – сказал Ордвинак. – Мы понимаем, что Орб требуется. Но что это за вторая вещь, которой нет среди всего того, что я имел честь сейчас перечислить.
– Вторая, – сказала Зарика, – мое желание.
Мгновение тишины приветствовало замечание юной Феникс, и Зарике показалась, что она удивила и даже слегка испугала их. Наконец Ордвинак сказал, – Твое желание? Ты считаешь, что необходим только Орб и – твое желание?
– Да, так я считаю, – твердо сказала Зарика.
– Но, – сказал один из богов, откуда-то справа, – что ты сможешь сделать с теми, кто уже пытается построить их собственную Империю? А с бедностью, с отсутствием сообщения? Чумой? Вторжениями варваров с Востока и с Островов?
Она повернулась и оказалась лицом к лицу с богиней, которая чем-то походила на Верру, хотя была не такая плотная и черты ее лица не были так заострены – и более того, ей показалось, что она действительно стоит прямо перед ней. Зарика обнаружила, что это, должны мы добавить, более чем слегка сбивает с толку, и, одновременно, она осознала, что это будет повторяться каждый раз, когда один из судей сделает ей честь, обратившись к ней. Осознание привело к замешательству, а замешательство, в свою очередь, к колебаниям. Однако, надо сказать, что ей была дана возможность придти в себя; то есть боги опять терпеливо ждали, пока она не приведет свои мысли в порядок.
Боги, как хорошо известно, обладают безграничным терпением, если их не провоцировать.
Время, которое ей дали, должны мы добавить, было тем, что принято называть «обоюдоострым мечом», а это означает, что в этом были элементы как хорошее, та и плохие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45