Более того, она сохранила и такое же тело, которое было в идеальном порядке, мускулистое и хорошо тренированное. Это наблюдение слегка смутило Пиро, так как леди перед ним была, без всяких вопросов, очень привлекательной женщиной, и Пиро едва ли мог остаться не чувствительным к этому; тем не менее он точно знал, что она была другом его отца, и то, что он разглядывал ее так, как мужчины обычно разглядывают соблазнительных женщин, заставило его почувствовать себя неловко. По правде говоря необходимо добавить, что сама Тазендра не почувствовала ни маленьшей неловкости.
Китраан, который никак не участвовал во всем этом, какое-то время ждал, а потом негромко кашлянул, привлекая к себе внимание Тиасы и Дзура.
– Прошу прощения, – сказал Пиро, слегка покраснев. – Тазендра Лавоуд, это мой добрый друг Китраан э' Лания из Крепости Северного Соснового Леса, сын Аттрика, которого вы можете впомнить.
– Честь, – сказал Китраан.
– Удовольствие и честь, – счастливо сказала Тазендра. – Сын Аттрика!
– Осколки и черепки! – Тазендра собиралась говорить дальше, без сомнения намериваясь спросить об Аттрике, но Китраан опередил ее, сказав, – Я заметил, что вы добавили слово «Лавоуд» к вашему имени.
– Как, вы заметили это? – сказала Тазендра, выглядя очень довольной.
– Да, конечно.
– Ну что ж, это правда.
– И я этому очень рад, вот только-
– Да?
– Что это означает?
– Что это означает?
– Да. Я знаю Сетру Лавоуд, но-
– Разве вы не знаете о Лавоудах, магической руке Императора с незапамятных времен?
– Да, верно, я слышал несколько историй.
– О, клянусь честью, все эти истории – чистая правда.
– И, тем не менее, разве Лавоуды не погибли во время Катастрофы Андрона?
– Па! Вы очень хорошо знаете, что Сетра жива. Или, более точно, она существует.
– Ну, насчет Сетры нет сомнений.
– А если Сетра существует, почему бы ей не пожелать, чтобы появились еще Лавоуды?
– Если вы выражаете это в таких словах, моя дорогая Тазендра-
– О, я именно так и делаю, уверяю вас.
– Тогда мне не нужен ответ.
– И вы совершенно правы.
– Но я все равно поздравляю вас с этим.
– И я, – вмешался Пиро.
– Благодарю, – скромно сказала Тазендра.
– Но, тогда, вы волшебница? – продолжал Китраан.
– Ну, пока нет, но я надеюсь снова стать ей, когда будет восстановлена Империя.
– И я желаю вам этого от всего сердца.
Тазендра поклонилась и собиралась сказать что-то еще, но Пиро прервал ее, сказав, – Прошу прошения, моя дорогая Дзур, но не кажется ли вам, что пришло время продолжить наш путь и встретиться с Сетрой?
– Да, – сказал Китраан. – Мы должны познакомиться с Зарикой.
– Как, – сказала Тазендра, – вы знаете Зарику?
– Нет, но мне сказали, что она будет здесь к тому времени, как я вернусь, и Пиро должен встретиться с ней.
– Хорошо, тогда давайте пойдем.
Пиро слез с лошади и приготовился вести свою лошадь. Китраан нахмурился; но тут ему пришло в голову, что у Тазендры нет лошади, а поскольку никто из них не ожидал, конечно, что Тазендра поедет на лошади лакея, Китраан тоже слез со своего коня и Лар последовал его примеру.
– Сюда, – сказала Тазендра и повела их по дороге.
Вскоре стало ясно, что даже если бы они решили оставаться верхом, им все равно пришлошь бы спешится, и очень быстро, так как дорога поднималась вверх так резко, что вскоре они были вынуждены помогать лошадям взбираться по крутому склону, а не наоборот.
– В моей жизни я делал и более простые вещи, – пропыхтел Пиро, пока они сражались за каждый шаг.
– Чем тяжелее подъем, тем более красивый вид открывается сверху, – сказал Китраан.
– Тогда, – сказал Пиро, – я думаю, что вид будет сногсшибательным, так как, клянусь лошадью, подъем просто потрясающе тяжелый.
Из всех них только у Тазендры, казалось, не было никаких проблем с путем наверх, и она даже помогала лошадям; а Лар пыхтел и так сильно дышал, как если бы хотел собрать к себе весь неиспользованный воздух на мили вокруг.
Наконец они оказались на ровной плошадке, что-то вроде широкого скального выступа, с отвесной серой скалой перед ними, причем тропинка раздваивалась, огибая ее с обеих сторон. Им потребовалось какое-то время, чтобы придти в себя после подъема; потом Пиро, переводя взгляд с одной тропинки на другую, сказал, – Куда?
– Вперед, – сказала Тазендра.
Пиро посмотрел на твердый серый камень перед собой, потом повернулся к Тазендре, на его лице читалось вопросительное выражение.
Вместо ответа Тазендра повернулась к Китраанау и сказала, – Не сделаете ли вы мне честь, мой дорогой Драконлорд?
Китраан поклонился и сказал, – С удовольствием, моя добрая леди Дзур.
Сказав это, Китраан пошел вперед, как если бы хотел пройти через сам камень, но внезапно остановился прямо перед ним, прижал ладонь к серой плите и тихонько толкнул, вследствие чего в стене открылась дверь, как бы насмехаясь над Пиро, не видевшего ее раньше.
Изнутри потянуло запахом свежего сена, вместе с другими, менее приятными, но хорошо знакомыми «ароматами».
– Осколки и черепки! – сказал Пиро.
Китраан вошел внутрь. – Добро пожаловать в Гору Дзур, – сказал он. – Или, во всяком случае, – поправил он себя, – в ее конюшни.
Пиро пожал плечами. – Так как у нас есть лошади, просто замечательно найти конюшню.
– Это в точности моя мысль, – сказала Тазендра и повела их в стойла, где они нашли все необходимое для того, чтобы с удобством устроить своих животных. Лар, не проронив ни слова, принялся за работу.
– Когда ты закончишь, – сказал ему Китраан, – войди в эту дверь, поднимись по лестнице до конца, а потом иди за своим носом, пока он приведет тебя на кухню.
– Да, милорд, – ответил Лар, продолжая священодействия с лошадями. Устроив это дело, Тазендра провела их через ту самую дверь, на которую Китраан только-что показал. Они очутились у подножия узкой винтовой лестницы, закручивавшейся влево, и, насколько Пиро мог видеть, уходившей в бесконечность.
– Вы уверены, что в состоянии забраться? – спросил его Китраан.
Пиро пожал плечами и последовал за Драконом и леди Дзур вверх по лестнице.
Пока, что невозможно отрицать, Пиро и Китраан, хотя и не Тазендра, мучаются во время длинного подъема вверх от конюшен, мы не считаем, что и читателю необходимо мучаться, сопровождая их во время долгого подъема, тем более, что изнемождение наших друзей препятствовало любым разговорам, и, добавим, невозможно отрицать, что почти нечего сказать о длинной лестнице, в которой каждая ступенька такая же как и любая другая, а стена, не считая попадавшихся время от времени факелов, лишена всяких особенностей. Будьте уверены, они прошли три или четыре площадки, на каждую из которых выходила дверь, но, поскольку они решили не рисковать, открывая эти двери, нет ни малейшей причины рассуждать о том, что находится по ту сторону. Достаточно будет сказать, что после долгого подъема они добрались до конца лестницы, а там Тазендра толкнула дверь и они оказались в резиденции Сетры Лавоуд.
Пиро был настолько наполнен почтением, что даже был не в состоянии двигаться, так что Китраану пришлось сказать, – Вперед, мой друг, это только коридор. Если вы хотите впасть в оцепенение, лучше подождать до тех пор, пока не встретите Чародейку.
Пиро сглотнул и кивнул, – Тогда ведите; я иду за вами.
Мы не будем описывать все изгибы и повороты коридора и все лестницы, которые им встретились, ничуть не больше, чем лестницу, которую мы описали ранее; достаточно сказать, что в конце концов все трое очутились в комнате с голыми серыми стенами, в которой стояли большие кресла, которые, судя по их внешнему виду, были вырезаны из камня, хотя и покрыты чем-то мягким, для удобства. Внутрь одной из стен был врезан огромный камин, в котором горел огонь, хотя Пиро и не сумел рассмотреть, что там горит на самом деле; нигде не было ни малейшего признака дерева, но все казалось сделанным из разных видов камня. Хотели бы мы разрешить эту загадку для нашего читателя, но, увы, мы знаем не больше Пиро, из чьего сообщения нам известно об этом, о странной магии, которая поддерживала это пламя.
Тазендра немедленно уселась в кресло, как если бы не было ничего особенного находиться в логове Сетры Лавоуд.
– Не должны ли мы сообщить ей о том, что мы здесь? – спросил Пиро.
– Па! – сказала Тазендра. – Она знает.
Пиро начал было спрашивать откуда, но потом, подумав, просто кивнул. Как раз в это мгновение вошел кто-то, кто, совершенно точно, не был Сетрой. Во первых этот индивидуум не производил впечатление ожившего трупа, и, во-вторых, он был мужчиной, средних лет, и скорее коренаст, чем высок ростом. Он был одет в черное и на его плечах были знаки Дома Дзур, хотя черты лица указывали на принадлежность к Дому Теклы; на его лице выделялись тонкие черные брови, которые, казалось, всегда были в движении: поднимались, опускались или пытались добраться друг до друга. Пиро это показалось отталикивающим.
Текла поклонился им и сказал, – Меня зовут Тукко. Могу ли я принести кому-нибудь из вас освежающие напитки? – Его голос был высок и напомнил Пиро дверь в студию его отца, которой всегда было нужно масло, иначе весь замок вздрагивал в тревоге каждый раз, когда она открывалась или закрывалась.
Каждый из них попросил вина, Тукко поклонился, вышел и очень быстро вернулся с искристым сладким Труилом для Тазендры, белым Фурниа для Китраана и красным Каавр'ном для Пиро. Пиро попробовал его и по сухому острому вкусу с намеком на орех, а также мягким иголочкам, вонзившимся в его язык, сразу установил его марку, так как такая комбинация производилась только винами из этого района, после чего вопросительно посмотрел на Тукко.
– В честь вашей семьи, – объяснил тот.
– А, тогда вы знаете, кто я такой.
Тукко поклонился, жест, который получался у него неловко и неуклюже. Это слегка смущало Пиро, пока ему не пришло в голову, что Сетра меньше всего нуждалась в слугах, выученных служить при дворе, особенно теперь, когда никакого двора не существовало. Закончив с поклонами, Тукко сказал, – Около левой руки леди Тазенды вы можете увидеть маленькую веревку; если вам понадобится что-то еще, дерните за нее; я услышу и немедленно появлюсь. – С этими словами и еще одним нескладным поклоном он ушел в ту же дверь, в которую пришел.
– А скоро Чародейка будет здесь? – сказал Пиро.
Тазендра пожала плечами. – Скоро? Сегодня? Завтра? Кто может сказать?
Китраан улыбнулся. – Почему вы так беспокоетесь перед встречей с ней?
– Слово беспокойство хорошо выбрано, мой друг, – сказал Пиро, улыбнувшись. – Я могу признаться вам, что истории, которые я слышал о ней, наполняли меня меня чувством не очень отличным от беспокойства. Тем не менее до сих пор вы не сказали мне, ни того, что эти истории правдивы, но того, что они абсолютная чушь. Так что, вы понимаете, я не знаю, чему верить, я не знаю, чего ожидать, и, поэтому я, как вы правильно сказали, беспокоюсь.
– Да, но я не сказал вам по самой лучшей из всех возможных причин: Я сам не знаю.
– С моей стороны я верю им всем, – сказала Тазендра.
– Всем? – удивился Пиро.
– Почему нет? Это не более глупо, чем не верить ни одной из них.
– Ча! Я думаю, что согласен с вами.
– Вы? – улыбаясь сказала Тазендра. – Ну, это очень хорошо. Как приятно обнаружить, что сын Кааврена согласен со мной. В старые дни он, знаете ли, частенько соглашался со мной.
– Он? – сказал Пиро. – Ну, меня это не удивляет.
Тазендра кивнула. – По правде говоря, когда я предлагала какую-нибудь идею, чаще всего именно Кааврен первый соглашался со мной. «Тазендра, мой друг», обычно говорил он, «я думаю, что вы предложили замечательный план и лично я голосую за то, чтобы мы немедленно приняли его!» Вот так он говорил со мной тогда.
– Я уверен, что так все оно и было, – сказал Пиро, который был уверен, что не было ничего похожего на это.
– О, эти великие дни! Приключения на каждом повороте! Спасти Драконлорда, победить Джарега, защитить Императора-
Внезапно она остановилась, как если бы опасалась, что Пиро может ошибочно истолковать ее слова. Тиаса, однако, только пожал плечами и сказал, – Но ведь теперь приключений больше нет?
– О, не говорите так! Я думаю, что они должны вновь появиться, особенно теперь, когда в последнюю неделю появилась Зарика-
– Ага! Вы упомянули Зарику!
– Да, и почему я не должна?
– Только потому, что мне интересно узнать о ней.
– Ну, вы так и должны поступать, так как она спасет нас всех.
– Как, она спасет нас всех?
– Да, но сначала мы должны спасти ее.
– Тогда будте уверены, – сказал Пиро, – что я совершенно сбит с толку.
– Вы, действительно? Но что вас сбило с толку?
– Ну, вы сказали, что она спасет нас, а мы должны спасти ее, и что она изменит все, и, тем не менее, у меня нет ни малейшего понятия, кто она такая.
– А! И вы хотите знать почему я сказала все это о ней?
– Это в точности то, чего я желаю.
– Ну, я сказала вам это по самой простой из всех возможных причин: потому что так говорит Сетра, а я убеждена, что если Сетра Лавоуд говорит так, это чистая правда.
– Тогда, – сказал Пиро, – вот почему я здесь? Чтобы спасти Зарику?
– О, что до этого-
– Да?
– Уверяю вас, я знаю об этом меньше всего на свете.
Китраан встал и посмотрел вверх. – Ну, здесь есть кое-кто, кого вы можете спросить, если захотите.
Пиро, вздрогнув, вскочил на ноги, повернулся и увидел темную фигуру, стояшую в дверной раме.
– Пиро, – сказал Китраан, также вскакивая на ноги. – Я имею честь представить вам Сетру Лавоуд, Чародейку Горы Дзур.
Книга Вторая
В которой не только раскрываются планы Сетры Лавоуд, но и делается попытка их осуществления.
Восемнадцатая Глава
Как Боги заинтересовались некоторыми важными событиями, которые имели место в последнее время
Согласно ученому-Атире Экрасану из Сиблтауна, писавшего в Одиннадцатом Цикле во время царствования то ли Иссолы то ли Таслмота – мы забыли кого именно из них – существует четыре класса литературы: Иронические, которые описывают действия людей, к которым читателя приглашают относиться свысока; реалистические, которые описывают действия людей, к которым читателя приглашают относиться как к самим себе; романтические, которые описывают действия людей, к которым читателя приглашают относиться с восхищением; и наконец мифические, которые описывают деяния богов.
Мы должны признаться, что не испытываем ничего, кроме восхищения к достойному Атире; именно он, в конце концов, первым разделил литературу на Пять Частей, и, более того, был председателем на великих дебатах перед Его Императорским Величеством Фесилой Третьей по поводу запрещения художественных произведений, предложенного во время Одиннадцатого Правления Валлисты, результатом чего было должно было бы стать полное уничтожение всей литературы, чего мы, содрогнувшись до глубины души, все-таки избежали.
Тем не менее именно в этом пункте мы обязаны поспорить с маститым ученым. Нам представляется, что в любом серьезном произведении содержатся как все четыре класса, так и все предметы, к которым они адресованы; и если в каком-то произведении более или менее подчеркнута одна характерная черта, это вовсе не означает, остальных в нем нет; конечно подразумевается, что мы имеем дела с литературой, которая заслуживает такого названия.
Если мы захотим использовать наши собственные скромные усилия как пример, мы должны сказать, что наше описание Тазендры может считаться ироническим; там, где мы обращаемся к Теклам, вроде Лара, мы стремимся к строжайшему реализму; а многие из тех личностей, которые прокладывают свой путь через нашу историю, просто вохитительны, по меньшей мере по мнению автора: Сетра Лавоуд, Айрич и, мы надеемся, многие другие.
Тем не менее в этой работе мы не осмеливались, до этого момента, обращаться прямо к богам. На самом деле и сейчас мы бы не сделали этого, но именно в этот момент нашей истории настоятельно требуется описать действия богов.
Поэтому мы должны попросить нашего читателя разрешения взять его во Залы Суда, где те существа, которые управляют, так хорошо, как только могут, судьбой всего мира, сидят и правят суд, и не только над теми, кто предстает перед ними, но над всеми событиями, которые происходят повсюду, и на которые они могут влиять – или попытаться повлиять – при помощи каких-нибудь мер.
Хотя ниже нашего достоинства, как историка просить извинений у читателя, мы должны, тем не менее, объяснить, что описать Залы Суда – совсем не простая задача. Во первых надо учесть, что есть очень и очень мало свидетелей, оставивших такие описания. Во вторых даже эти описания крайне редко согласуются между собой. И, последнее, реальность происходит от сна самих богов. Читатель может рассмотреть проблему на себе: если читатель сможет уснуть, а потом сделать свой сон реальностью и если он разделяет свой сон с другими, которые сделают реальными свои собственные сны, и если некоторый наблюдатель окажется в том самом месте, где все эти сны пересекаются между собой, и если, более того, каждый сон постоянно изменяется, когда возникает новый персонаж или исчезает старый, то мы очень сомневаемся в способности читателя точно – или даже просто осмысленно – описать место в котором он оказался;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Китраан, который никак не участвовал во всем этом, какое-то время ждал, а потом негромко кашлянул, привлекая к себе внимание Тиасы и Дзура.
– Прошу прощения, – сказал Пиро, слегка покраснев. – Тазендра Лавоуд, это мой добрый друг Китраан э' Лания из Крепости Северного Соснового Леса, сын Аттрика, которого вы можете впомнить.
– Честь, – сказал Китраан.
– Удовольствие и честь, – счастливо сказала Тазендра. – Сын Аттрика!
– Осколки и черепки! – Тазендра собиралась говорить дальше, без сомнения намериваясь спросить об Аттрике, но Китраан опередил ее, сказав, – Я заметил, что вы добавили слово «Лавоуд» к вашему имени.
– Как, вы заметили это? – сказала Тазендра, выглядя очень довольной.
– Да, конечно.
– Ну что ж, это правда.
– И я этому очень рад, вот только-
– Да?
– Что это означает?
– Что это означает?
– Да. Я знаю Сетру Лавоуд, но-
– Разве вы не знаете о Лавоудах, магической руке Императора с незапамятных времен?
– Да, верно, я слышал несколько историй.
– О, клянусь честью, все эти истории – чистая правда.
– И, тем не менее, разве Лавоуды не погибли во время Катастрофы Андрона?
– Па! Вы очень хорошо знаете, что Сетра жива. Или, более точно, она существует.
– Ну, насчет Сетры нет сомнений.
– А если Сетра существует, почему бы ей не пожелать, чтобы появились еще Лавоуды?
– Если вы выражаете это в таких словах, моя дорогая Тазендра-
– О, я именно так и делаю, уверяю вас.
– Тогда мне не нужен ответ.
– И вы совершенно правы.
– Но я все равно поздравляю вас с этим.
– И я, – вмешался Пиро.
– Благодарю, – скромно сказала Тазендра.
– Но, тогда, вы волшебница? – продолжал Китраан.
– Ну, пока нет, но я надеюсь снова стать ей, когда будет восстановлена Империя.
– И я желаю вам этого от всего сердца.
Тазендра поклонилась и собиралась сказать что-то еще, но Пиро прервал ее, сказав, – Прошу прошения, моя дорогая Дзур, но не кажется ли вам, что пришло время продолжить наш путь и встретиться с Сетрой?
– Да, – сказал Китраан. – Мы должны познакомиться с Зарикой.
– Как, – сказала Тазендра, – вы знаете Зарику?
– Нет, но мне сказали, что она будет здесь к тому времени, как я вернусь, и Пиро должен встретиться с ней.
– Хорошо, тогда давайте пойдем.
Пиро слез с лошади и приготовился вести свою лошадь. Китраан нахмурился; но тут ему пришло в голову, что у Тазендры нет лошади, а поскольку никто из них не ожидал, конечно, что Тазендра поедет на лошади лакея, Китраан тоже слез со своего коня и Лар последовал его примеру.
– Сюда, – сказала Тазендра и повела их по дороге.
Вскоре стало ясно, что даже если бы они решили оставаться верхом, им все равно пришлошь бы спешится, и очень быстро, так как дорога поднималась вверх так резко, что вскоре они были вынуждены помогать лошадям взбираться по крутому склону, а не наоборот.
– В моей жизни я делал и более простые вещи, – пропыхтел Пиро, пока они сражались за каждый шаг.
– Чем тяжелее подъем, тем более красивый вид открывается сверху, – сказал Китраан.
– Тогда, – сказал Пиро, – я думаю, что вид будет сногсшибательным, так как, клянусь лошадью, подъем просто потрясающе тяжелый.
Из всех них только у Тазендры, казалось, не было никаких проблем с путем наверх, и она даже помогала лошадям; а Лар пыхтел и так сильно дышал, как если бы хотел собрать к себе весь неиспользованный воздух на мили вокруг.
Наконец они оказались на ровной плошадке, что-то вроде широкого скального выступа, с отвесной серой скалой перед ними, причем тропинка раздваивалась, огибая ее с обеих сторон. Им потребовалось какое-то время, чтобы придти в себя после подъема; потом Пиро, переводя взгляд с одной тропинки на другую, сказал, – Куда?
– Вперед, – сказала Тазендра.
Пиро посмотрел на твердый серый камень перед собой, потом повернулся к Тазендре, на его лице читалось вопросительное выражение.
Вместо ответа Тазендра повернулась к Китраанау и сказала, – Не сделаете ли вы мне честь, мой дорогой Драконлорд?
Китраан поклонился и сказал, – С удовольствием, моя добрая леди Дзур.
Сказав это, Китраан пошел вперед, как если бы хотел пройти через сам камень, но внезапно остановился прямо перед ним, прижал ладонь к серой плите и тихонько толкнул, вследствие чего в стене открылась дверь, как бы насмехаясь над Пиро, не видевшего ее раньше.
Изнутри потянуло запахом свежего сена, вместе с другими, менее приятными, но хорошо знакомыми «ароматами».
– Осколки и черепки! – сказал Пиро.
Китраан вошел внутрь. – Добро пожаловать в Гору Дзур, – сказал он. – Или, во всяком случае, – поправил он себя, – в ее конюшни.
Пиро пожал плечами. – Так как у нас есть лошади, просто замечательно найти конюшню.
– Это в точности моя мысль, – сказала Тазендра и повела их в стойла, где они нашли все необходимое для того, чтобы с удобством устроить своих животных. Лар, не проронив ни слова, принялся за работу.
– Когда ты закончишь, – сказал ему Китраан, – войди в эту дверь, поднимись по лестнице до конца, а потом иди за своим носом, пока он приведет тебя на кухню.
– Да, милорд, – ответил Лар, продолжая священодействия с лошадями. Устроив это дело, Тазендра провела их через ту самую дверь, на которую Китраан только-что показал. Они очутились у подножия узкой винтовой лестницы, закручивавшейся влево, и, насколько Пиро мог видеть, уходившей в бесконечность.
– Вы уверены, что в состоянии забраться? – спросил его Китраан.
Пиро пожал плечами и последовал за Драконом и леди Дзур вверх по лестнице.
Пока, что невозможно отрицать, Пиро и Китраан, хотя и не Тазендра, мучаются во время длинного подъема вверх от конюшен, мы не считаем, что и читателю необходимо мучаться, сопровождая их во время долгого подъема, тем более, что изнемождение наших друзей препятствовало любым разговорам, и, добавим, невозможно отрицать, что почти нечего сказать о длинной лестнице, в которой каждая ступенька такая же как и любая другая, а стена, не считая попадавшихся время от времени факелов, лишена всяких особенностей. Будьте уверены, они прошли три или четыре площадки, на каждую из которых выходила дверь, но, поскольку они решили не рисковать, открывая эти двери, нет ни малейшей причины рассуждать о том, что находится по ту сторону. Достаточно будет сказать, что после долгого подъема они добрались до конца лестницы, а там Тазендра толкнула дверь и они оказались в резиденции Сетры Лавоуд.
Пиро был настолько наполнен почтением, что даже был не в состоянии двигаться, так что Китраану пришлось сказать, – Вперед, мой друг, это только коридор. Если вы хотите впасть в оцепенение, лучше подождать до тех пор, пока не встретите Чародейку.
Пиро сглотнул и кивнул, – Тогда ведите; я иду за вами.
Мы не будем описывать все изгибы и повороты коридора и все лестницы, которые им встретились, ничуть не больше, чем лестницу, которую мы описали ранее; достаточно сказать, что в конце концов все трое очутились в комнате с голыми серыми стенами, в которой стояли большие кресла, которые, судя по их внешнему виду, были вырезаны из камня, хотя и покрыты чем-то мягким, для удобства. Внутрь одной из стен был врезан огромный камин, в котором горел огонь, хотя Пиро и не сумел рассмотреть, что там горит на самом деле; нигде не было ни малейшего признака дерева, но все казалось сделанным из разных видов камня. Хотели бы мы разрешить эту загадку для нашего читателя, но, увы, мы знаем не больше Пиро, из чьего сообщения нам известно об этом, о странной магии, которая поддерживала это пламя.
Тазендра немедленно уселась в кресло, как если бы не было ничего особенного находиться в логове Сетры Лавоуд.
– Не должны ли мы сообщить ей о том, что мы здесь? – спросил Пиро.
– Па! – сказала Тазендра. – Она знает.
Пиро начал было спрашивать откуда, но потом, подумав, просто кивнул. Как раз в это мгновение вошел кто-то, кто, совершенно точно, не был Сетрой. Во первых этот индивидуум не производил впечатление ожившего трупа, и, во-вторых, он был мужчиной, средних лет, и скорее коренаст, чем высок ростом. Он был одет в черное и на его плечах были знаки Дома Дзур, хотя черты лица указывали на принадлежность к Дому Теклы; на его лице выделялись тонкие черные брови, которые, казалось, всегда были в движении: поднимались, опускались или пытались добраться друг до друга. Пиро это показалось отталикивающим.
Текла поклонился им и сказал, – Меня зовут Тукко. Могу ли я принести кому-нибудь из вас освежающие напитки? – Его голос был высок и напомнил Пиро дверь в студию его отца, которой всегда было нужно масло, иначе весь замок вздрагивал в тревоге каждый раз, когда она открывалась или закрывалась.
Каждый из них попросил вина, Тукко поклонился, вышел и очень быстро вернулся с искристым сладким Труилом для Тазендры, белым Фурниа для Китраана и красным Каавр'ном для Пиро. Пиро попробовал его и по сухому острому вкусу с намеком на орех, а также мягким иголочкам, вонзившимся в его язык, сразу установил его марку, так как такая комбинация производилась только винами из этого района, после чего вопросительно посмотрел на Тукко.
– В честь вашей семьи, – объяснил тот.
– А, тогда вы знаете, кто я такой.
Тукко поклонился, жест, который получался у него неловко и неуклюже. Это слегка смущало Пиро, пока ему не пришло в голову, что Сетра меньше всего нуждалась в слугах, выученных служить при дворе, особенно теперь, когда никакого двора не существовало. Закончив с поклонами, Тукко сказал, – Около левой руки леди Тазенды вы можете увидеть маленькую веревку; если вам понадобится что-то еще, дерните за нее; я услышу и немедленно появлюсь. – С этими словами и еще одним нескладным поклоном он ушел в ту же дверь, в которую пришел.
– А скоро Чародейка будет здесь? – сказал Пиро.
Тазендра пожала плечами. – Скоро? Сегодня? Завтра? Кто может сказать?
Китраан улыбнулся. – Почему вы так беспокоетесь перед встречей с ней?
– Слово беспокойство хорошо выбрано, мой друг, – сказал Пиро, улыбнувшись. – Я могу признаться вам, что истории, которые я слышал о ней, наполняли меня меня чувством не очень отличным от беспокойства. Тем не менее до сих пор вы не сказали мне, ни того, что эти истории правдивы, но того, что они абсолютная чушь. Так что, вы понимаете, я не знаю, чему верить, я не знаю, чего ожидать, и, поэтому я, как вы правильно сказали, беспокоюсь.
– Да, но я не сказал вам по самой лучшей из всех возможных причин: Я сам не знаю.
– С моей стороны я верю им всем, – сказала Тазендра.
– Всем? – удивился Пиро.
– Почему нет? Это не более глупо, чем не верить ни одной из них.
– Ча! Я думаю, что согласен с вами.
– Вы? – улыбаясь сказала Тазендра. – Ну, это очень хорошо. Как приятно обнаружить, что сын Кааврена согласен со мной. В старые дни он, знаете ли, частенько соглашался со мной.
– Он? – сказал Пиро. – Ну, меня это не удивляет.
Тазендра кивнула. – По правде говоря, когда я предлагала какую-нибудь идею, чаще всего именно Кааврен первый соглашался со мной. «Тазендра, мой друг», обычно говорил он, «я думаю, что вы предложили замечательный план и лично я голосую за то, чтобы мы немедленно приняли его!» Вот так он говорил со мной тогда.
– Я уверен, что так все оно и было, – сказал Пиро, который был уверен, что не было ничего похожего на это.
– О, эти великие дни! Приключения на каждом повороте! Спасти Драконлорда, победить Джарега, защитить Императора-
Внезапно она остановилась, как если бы опасалась, что Пиро может ошибочно истолковать ее слова. Тиаса, однако, только пожал плечами и сказал, – Но ведь теперь приключений больше нет?
– О, не говорите так! Я думаю, что они должны вновь появиться, особенно теперь, когда в последнюю неделю появилась Зарика-
– Ага! Вы упомянули Зарику!
– Да, и почему я не должна?
– Только потому, что мне интересно узнать о ней.
– Ну, вы так и должны поступать, так как она спасет нас всех.
– Как, она спасет нас всех?
– Да, но сначала мы должны спасти ее.
– Тогда будте уверены, – сказал Пиро, – что я совершенно сбит с толку.
– Вы, действительно? Но что вас сбило с толку?
– Ну, вы сказали, что она спасет нас, а мы должны спасти ее, и что она изменит все, и, тем не менее, у меня нет ни малейшего понятия, кто она такая.
– А! И вы хотите знать почему я сказала все это о ней?
– Это в точности то, чего я желаю.
– Ну, я сказала вам это по самой простой из всех возможных причин: потому что так говорит Сетра, а я убеждена, что если Сетра Лавоуд говорит так, это чистая правда.
– Тогда, – сказал Пиро, – вот почему я здесь? Чтобы спасти Зарику?
– О, что до этого-
– Да?
– Уверяю вас, я знаю об этом меньше всего на свете.
Китраан встал и посмотрел вверх. – Ну, здесь есть кое-кто, кого вы можете спросить, если захотите.
Пиро, вздрогнув, вскочил на ноги, повернулся и увидел темную фигуру, стояшую в дверной раме.
– Пиро, – сказал Китраан, также вскакивая на ноги. – Я имею честь представить вам Сетру Лавоуд, Чародейку Горы Дзур.
Книга Вторая
В которой не только раскрываются планы Сетры Лавоуд, но и делается попытка их осуществления.
Восемнадцатая Глава
Как Боги заинтересовались некоторыми важными событиями, которые имели место в последнее время
Согласно ученому-Атире Экрасану из Сиблтауна, писавшего в Одиннадцатом Цикле во время царствования то ли Иссолы то ли Таслмота – мы забыли кого именно из них – существует четыре класса литературы: Иронические, которые описывают действия людей, к которым читателя приглашают относиться свысока; реалистические, которые описывают действия людей, к которым читателя приглашают относиться как к самим себе; романтические, которые описывают действия людей, к которым читателя приглашают относиться с восхищением; и наконец мифические, которые описывают деяния богов.
Мы должны признаться, что не испытываем ничего, кроме восхищения к достойному Атире; именно он, в конце концов, первым разделил литературу на Пять Частей, и, более того, был председателем на великих дебатах перед Его Императорским Величеством Фесилой Третьей по поводу запрещения художественных произведений, предложенного во время Одиннадцатого Правления Валлисты, результатом чего было должно было бы стать полное уничтожение всей литературы, чего мы, содрогнувшись до глубины души, все-таки избежали.
Тем не менее именно в этом пункте мы обязаны поспорить с маститым ученым. Нам представляется, что в любом серьезном произведении содержатся как все четыре класса, так и все предметы, к которым они адресованы; и если в каком-то произведении более или менее подчеркнута одна характерная черта, это вовсе не означает, остальных в нем нет; конечно подразумевается, что мы имеем дела с литературой, которая заслуживает такого названия.
Если мы захотим использовать наши собственные скромные усилия как пример, мы должны сказать, что наше описание Тазендры может считаться ироническим; там, где мы обращаемся к Теклам, вроде Лара, мы стремимся к строжайшему реализму; а многие из тех личностей, которые прокладывают свой путь через нашу историю, просто вохитительны, по меньшей мере по мнению автора: Сетра Лавоуд, Айрич и, мы надеемся, многие другие.
Тем не менее в этой работе мы не осмеливались, до этого момента, обращаться прямо к богам. На самом деле и сейчас мы бы не сделали этого, но именно в этот момент нашей истории настоятельно требуется описать действия богов.
Поэтому мы должны попросить нашего читателя разрешения взять его во Залы Суда, где те существа, которые управляют, так хорошо, как только могут, судьбой всего мира, сидят и правят суд, и не только над теми, кто предстает перед ними, но над всеми событиями, которые происходят повсюду, и на которые они могут влиять – или попытаться повлиять – при помощи каких-нибудь мер.
Хотя ниже нашего достоинства, как историка просить извинений у читателя, мы должны, тем не менее, объяснить, что описать Залы Суда – совсем не простая задача. Во первых надо учесть, что есть очень и очень мало свидетелей, оставивших такие описания. Во вторых даже эти описания крайне редко согласуются между собой. И, последнее, реальность происходит от сна самих богов. Читатель может рассмотреть проблему на себе: если читатель сможет уснуть, а потом сделать свой сон реальностью и если он разделяет свой сон с другими, которые сделают реальными свои собственные сны, и если некоторый наблюдатель окажется в том самом месте, где все эти сны пересекаются между собой, и если, более того, каждый сон постоянно изменяется, когда возникает новый персонаж или исчезает старый, то мы очень сомневаемся в способности читателя точно – или даже просто осмысленно – описать место в котором он оказался;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45