Этой деревни больше нет: все купцы, крестьяне, их жены и дети умерли от Чумы.
Кааврен какое-то время изучал своего гостя; потом просто сказал, – Я отвечал за безопасность последнего Императора, который был убит, когда я охранял его.
– А, – сказал Тевна. – Тогда вы понимаете.
– Я думаю, что да, – сказал Кааврен.
– И тогда вы должны понять, почему, начиная с того самого дня-
– Да, начиная с того самого дня?
– Начиная с того самого дня я удвоил свои усилия, старался быть там, где я могу быть полезным; выполнять задачу, назначенную мне судьбой и делать все, что в моих силах для того, чтобы помешать этому случиться опять. Это, как вы понимаете, своеобразное искупление моей вины. Нет сомнения, что вы чувствуете что-то подобное.
– Я мог бы, вот только-
– Да?
– Нет другого Императора.
– А. Я не подумал об этом обстоятельстве.
– Видите ли, это добавляет определенные трудности.
– Да, вы правы, – сказал пирологист.
Тогда Кааврен прочистил горло и сказал, – Но, соплеменник, у вас должна быть какая-то причина из-за которой вы пришли сюда; скажите мне, что это.
– Но, прошу прощения, и думаю, что уже сделал это.
– Совсем нет.
– Совсем нет?
– На самом деле нет.
– И тем не менее-
– Вы объяснили, почему вы приехали в Адриланку, но не почему вы пришли сюда, в Поместье Уайткрест.
– О, что до этого-
– Ну?
– Я могу объяснить прямо сейчас.
– Если вы сделаете это, я вам буду крайне признателен.
– Тогда вот.
– Я внимательно слушаю.
– Я должен получить определенные разрешения от Графа для того, чтобы выполнить свои обязанности, и некоторую помощь, которая позволит мне выполнить мою работу, ну и, вдобавок, хотя это неделикатно, я чувствую, что мне требуется некоторая сумма, чтобы поддерживать мое существование.
– А! Вот теперь я понял.
– И?
– Я пошлю за леди мою женой, Графиней Уайткрест, и она, я уверен, урегулирует все детали к вашему полному удовлетворению.
Кааврен, всегда верный своему слову, послал за Даро, и она, на этот раз чувствуя себя вполне здоровой, быстро пришла на террасу, где Кааврен поцеловал ей руку и представил ее так, как представляют далеких родтсвенников, то есть рассказал ей о различных уровнях родства их всех троих, после чего объяснил миссию Тевны. Как только Даро выслушала все это, ее лицо стало серьзным и даже печальным, и она сказала, – Да, конечно я сделаю все, что возможно; я видела, что может сделать Чума.
– Поверьте мне, Графиня, – скзала Тевна, – я уже вам благодарен, а те, чьи жизни вы можете спасти, будут благодарны вам еще больше. – Он вынул из своей рубашки несколько свитков, перевязанных синей шелковой леточкой. Потом, попросив и получив перо, чернила, бумагу и песок, развязал ленточку и выбрал несколько из документов, что-то написал на их опытной рукой и представил Даро на подпись.
Некоторое время она изучала эти документы. Тевна прочистил горло и сказал, – Эти бумаги, Графиня, передают мне на следующий месяц кое-что из вашей власти – в частности все то, что касается погребения мертвых. В добавление к этому там говорится, что вы оплатите все издержки, которые потребуются для моей работы, и заплатите мне вознаграждение.
Она кивнула, опять перечитала бумаги и написала на них свое имя, после чего приложила личную и родовую печати, и торжественно вернула их Тевне.
– Итак, – сказала она, – теперь вы можете идти в город и, поскольку эти бумаги дают вам такое право, потребовать тела умерших у их родственников, а потом сжечь их.
– Я буду внимательно осматривать эти тела и определять, есть ли опасность; и только в том случае, когда она действительно есть, я совершу над ними огненное очищение.
– Очень хорошо, – сказала она. – Я понимаю. Это печально, но необходимо.
– Вы абсолютно правы, – сказал Тевна. – Чтобы сохранить жизнь живых, мы используем пламя, которое очистит мертвых.
– И, – сказала Даро, – то, что мы делаем, правильно.
Тевна кивнул и сказал, – Теперь я должен идти и немедленно заняться своей работой.
– Напротив, – сказала Даро. – Я думаю, что вы обязаны остаться.
– Как, вы так думаете?
– Да, я убеждена в этом.
– И тем не менее-
– Что?
– В моей работе даже минута может многое изменить.
– Тогда, возможно, вы можете вернуться этим вечером.
– Я был бы очень рад, Графиня.
– Тогда мы ожидаем вас, что пообедать вместе.
– Большая честь для меня.
С этими словами пирологист ушел.
Тевна немедленно отправился в город, где с радостью обнаружил, что то, в чем он видел вспышку Чумы, было, на самом деле, не больше чем смертью человека, вызванной неумеренным потреблением вина; к этому добавился спор с соседом, о том, кто должен отвечать за некоторые листья, упавшие с дерева на его двор; так что он умер от аппоплексического удара, с ярко-красными щеками и носом. Если видение Тевны и было вызвано, более или менее прямо, ведьмой и хорошо знакомым нам Йенди, сам он никогда не узнал об этом. Несколькими часами позже он вернулся в Поместье Уайткрест с добрыми новостями.
Из этого читатель может заключить, что, на самом деле, Тевна пришел в Адриланку и ушел из нее не выполнив своей задачи – то есть огонь так и не был зажжен. Мы должны сказать, что это правда только в том случае, если читатель делает ошибку, думая о смысле событий в буквальных терминах – практика, возможно подходящая при чтении закона, но всегда подозрительная, когда читаешь историю, и даже глупая, когда читаешь роман. На самом деле он выполнил свою задачу, хотя и совсем по другому, чем, до прибытия в Адриланку, думал выполнить ее.
Повариха приготовила обед на троих, и, в честь такого случая, поджарила трех жирных куриц, которые приготовила с винным соусом и белыми грибами, добавив на гарнир некоторые быстро зажаренные овощи, приправленные луком и некоторыми другими растениями. Короче говоря, это была лучшая еда, которую Тевна ел за несколько последних лет, и он никак не мог остановиться, нахваливая как еду, так и гостеприимство хозяев. Когда, наконец, еда кончилась, все трое перешли в гостинную, где повариха приготовила им сладкие ягоды и апельсиновый ликер.
– Мой дорогой муж, – заметила Даро, – не кажется ли вам, что в комнате немного холодновато?
– Откровенно признаться я ощущаю это, – сказал Кааврен. – Но это меня не удивляет, так как, как вы видите, открытое окно глядит прямо в океан, сейчас довольно поздно и с моря дует весьма прохладный, хотя и приятный ветер, а также доносится освежающий запах, который я так полюбил за эти годы.
– Да, но сегодня у нас гость, и мы не можем разрешить ему замерзнуть.
– Да, это правда, и тем не менее, как вы видите, у нас есть поленья для камина; потребуется буквально несколько мгновений, чтобы зажечь огонь и нам всем будет тепло.
– Тогда давайте начнем – а, нет, подождите. Быть может наш гость хочет, чтобы честь зажечь огонь была предоставлена ему?
Тевна поклонился. – Я был бы очень счастлив, Графиня. На самом деле я должен сказать, что ничто не могло доставить мне большей радости, чем посещение этого замечательного города и то, что мне не надо зажигать никакой огонь, кроме этого.
Разговор во время обеда никаким образом не касался работы Тевны, но теперь, когда пирологист упомянул об этой теме, Кааврен сказал, – Разрешете мне сказать, мой дорогой соплеменник, что мы просто счастливы, узнав, что, по меньшей мере на этот раз, мы избежали вспышки Чумы.
Тевна быстро и умело разжег огонь, и несколько раз дунул на него, чтобы быть уверенным, что он хорошо горит; после чего вернулся в свое кресло, вымыл руки и кивнул Кааврену. – У меня довольно странная профессия, потому что я никогда не бываю более счастлив чем тогда, когда я узнаю, что мне не надо ей заниматься.
– Да, понимаю, – сказала Кааврен. – На самом деле, когда я был Капитаном гвардии Его Величества, я был счастливейшим человеком на свете, когда мне не было нужды что-то делать.
На это Даро слегка улыбнулась. – Я думаю, милорд муж, что то, что вы сказали, не совсем точно.
– Вы так думаете, миледи моя жена?
– Да, это мое мнение.
– Хорошо, давайте это рассмотрим. Почему вы так думаете?
– Потому что я имела честь видеть вас в такие времена, и я видела вас, когда вы были в величайшей опасности и в самый разгар рискованных приключений.
– Ну, и что с того?
– И мне кажется, что были намного счастливее, когда вам отовсюду грозила смерть.
– Ча! Вы так думаете?
– Я более чем думаю так, милорд, я убеждена в этом.
– И тем не менее мне кажется, что я не припоминаю, что был счастлив в эти мгновения.
– Вы не припоминаете? Тогда вернитесь в то время, когда Островитяне пытались высадиться на берегу, и вы были везде и повсюду, готовясь к защите, размещая резервы и договариваясь об условных сигналах.
– Да, это я помню.
– И я хорошо помню, милорд муж, я отчетливо помню, каким светом сияло ваше лицо в такие времена, как вы жили полной жизнью и наслаждались каждым мгновением.
– Да, верно.
– И значит?
– Значит есть кое-что в том, что вы сказали.
Даро улыбнулась.
– Но, – добавил Кааврен, – разве вы не видите, что сейчас нет настоящих дел?
– Вы думаете, что нет настоящих дел? – сказала Графиня.
– А вы несогласны?
– Да, несогласна.
– Ну, и какое дело вы считаете настоящим?
– Вот: я считаю, что готовятся серьезные дела.
– Серьезные дела?
– Ну, разве вы послали нашего сына?
– Было невозможно отказать.
– Я считаю, что это предзнаменование.
– Возможно вы правы.
– О, я убеждена в этом.
– И следовательно?
– Следовательно готовятся серьезные дела, и вам нужно обязательно участвовать в них.
Кааврен покачал головой. – Нет, моя дорогая Графиня, я боюсь, что те времена, когда я участвовал в мало-мальски серьезных делах давно прошли.
– Ага, вы так думаете!
– Я уверен в этом.
Даро не ответила ему; она знала, что любые ее слова не сделают ничего хорошего. Поэтому она сделала единственную вещь, которую могла сделать: она бросила красноречивый взгляд на Тевну, пирологиста. Тевна, со своей стороны, увидел, что на него смотрят, и, более того, понял, что этот взгляд что-то означает. К чести Тевны этого взгляда, вместе с предыдущим разговором, оказалось достаточно, чтобы мгновенно понять, чего от него хотят.
– Хорошо, – сказал Тевна, отводя взгляд от Графини, на переводя его не на Графа, а, скорее, на огонь. Таким образом показалось, что он скорее обращается к огню, а не к Кааврену, когда он сказал, – Я не хотел бы спорить с вами, мой дорогой соплеменник, но я не уверен, что сказанное вами правильно.
– Как, вы думаете, что я где-то ошибся?
Тевна отвернулся от камина, как если бы он увидел там то, что огонь должен был показать ему, и повернулся к Графу, сказав, – Да, есть некоторые вещи, о которых вы не подумали.
– Что ж, это возможно, никто не может обдумать все, наш ум не в состоянии охватить весь мир.
– И это несомненная правда, – сказал Тевна. – Так что выслушаете ли вы то, что я хочу вам сказать?
– Конечно выслушаю, и по двум причинам: Во первых из-за того, что все ваши слова наполнены глубоким смыслом; во вторых вы одновременно и гость и соплеменник, и поэтому только из одной вежливости я в любом случае должен выслушать вас.
– Тогда вот то, что я хочу вам сказать.
– Уверяю вас, все мое внимание обращено только на вас.
Тевна хотел что-то сказаять, но потом заколебался.
– Давайте, соплеменник, – сказал Кааврен. – Говорите все, что хотите.
– Хорошо, но я боюсь, что переступлю границы вежливости.
Кааврен пожал плечами. – Не имеет значения, я хочу выслушать ваше мнение.
– Очень хорошо, вот: Я говорю вам, что вы до сих пор страдаете от боли.
– От боли?
– Да, мой дорогой хозяин. Ваша душа страдает от того, что вы считаете своим поражением, и это причиняет вам беспокойство. Я хорошо знаю эту боль, потому что она двойник моей собственной.
– Прошу прощения, но даже если то, что вы сказали, правда – а я не отрицаю этого – я не в состоянии увидеть, как это связана с нашим разговором?
– Вы не видите?
– Абсолютно, уверяю вас.
– Хорошо, я вам объясню.
– Очень хорошо. Я продолжаю слушать, пока вы будете делать это.
– Вот объяснение: Есть одна вешь, которую боль, все равно душевная или физическая, всегда делает.
– И что это?
– Она обращает внимание страдающего ей внутрь.
– Вы так думаете?
– Поверьте мне Граф; во время моей работы я видел множество людей, страдавших от боли, и у всех их одна вещь была общей – для них очень трудно было подумать о том, что происходило вокруг них, потому что телесная боль или страдания души всегда толкали их внимание внутрь себя; только когда у нас не болит ни тело ни душа, мы в состоянии ясно видеть мир вокруг нас.
Кааврен тщательно обдумал его слова; Даро, должны мы сказать, оставалась безмолвной, но самым внимательным образом слушала Тевну. Наконец Кааврен сказал, – Ну, похоже вы правы.
– Я убежден в этом. И, если я прав-
– Да, если?
– Тогда вы должны мне разрешить продолжать.
– Очень хорошо, продолжайте.
– Вот, это все, что осталось: Поскольку вы страдаете от боли, вы не способны ясно видеть все, что проиходит вокруг вас, и, поэтому, вы пропустили жизненно важный факт.
– Ага! Я пропустил какой-то факт?
– Я верю в это.
– Жизненно важный факт?
– Точно.
– Ну, и что же это за жизненно важный факт, который я пропустил?
– Вы хотите, чтобы я сказал вам?
– Не хотел бы ничего другого.
– Тогда вот: Если ваша жена Графиня права, события, которые происходят в мире, больше вас.
– Ну, с этим я спорить не буду.
– Не будете?
– Совершенно.
– Но, подумайте сами, если они больше вас, тогда, мой дорогой соплемнник, ваша собственная боль и ваши собственные желания намного менее важны, чем они.
– Как, менее важны?
– Да, действительно. Они имеют значение для вас, и для тех, кто любит вас, но дальше этого не идут. Вы спросили себя, что вы можете сделать в великих событиях, которые начинаются сейчас, и ответили себе, что ничего. Но из-за того, что вы страдаете, вы неправильно поставили вопрос.
– Как, я неправильно поставил вопрос?
– Это мое мнение.
– Разве спросить, что я могу сделать, это неправильный вопрос?
– Целиком и полностью.
– Но тогда скажите мне, что я должен был спросить?
– Я сделаю это в следующее мгновение, если вы пожелаете.
– Я умираю от желания услышать его.
– Тогда я скажу вам.
– И будете совершенно правы, сделав это.
– Вот оно: Вместо то, чтобы спрашивать, что вы можете сделать, вы должны были спросить, что нужно сделать.
Кааврен на мгновение задумался, потом сказал, – Различие, вы понимаете, слишком тонкое.
– Возможно тонкое, даже незначительное, но, как я считаю, очень важное.
– Вы так думаете?
– Более того, жизненно важное.
– Итак, вы считаете, что если я посмотрю на дела с другой точки зрения, я приду к других заключениям?
– Да, и разве это случается редко? Посмотрим издали на человека, который держит меч в руке. Когда мы глядим на него одним способом, вы можете различить меч; взгляните иначе, и увидите только тонкую линию, а возможно не увидите вообще ничего.
– Да, в это вы правы, ничего не скажешь.
– И тем не менее, меч никуда не делся.
– Клянусь лошадью! Вы опять правы!
– Я очень рад, что мы сошлись во мнениях, мой дорогой соплеменник.
– Но что за вывод, к которому, как вы считаете, я должен придти, если я посмотрю на дело с другой точки зрения?
– О, что до этого-
– Ну?
– Я не могу сказать.
– А! Это очень плохо!
– И тем не менее-
– Ну?
– Я подозреваю-
– О, у вас есть подозрение?
– Точно. У меня есть подозрение.
– И?
– Я подозреваю, что вы должны перестать заботиться о вашей слабости и, вместо этого, вы должны начать действовать и делать то, что должно быть сделано.
– Ча! Но я никогда не был слишком хорош во многом, за исключением тех моментов, когда в моей руке был добрый меч.
– Ну, и это уже не мало.
– Возможно нет, но, тем не менее, это уже не так.
– Как, вы не можете взять в руку меч?
– Даю вам слово, что не в состоянии поднять мой старый меч, а еще меньше действовать им так, чтобы угрожать кому-либо другому.
– Хорошо, но что вы думаете об упражнениях?
– Упражнениях?
– Да. Для того, чтобы восстановить свою силу.
– Вы знаете, я не подумал о них.
– Напрасно.
Кааврен повернулся к Даро, с выражением изумления на лице. – Вы думаете, – сказал он, – что это возможно?
– Мой дорогой Граф, – сказала он, – я убеждена, что вы сможете сделать все то, что вы решите сделать.
– Ага, допустим. Но я никогда не мог сделать ничего хорошего без Айрича, Пэла и Тазендры.
– Пэла можно найти, я думаю, так как, когда был у нас, он оставил способ добраться до него.
– Да, верно.
– А что касется остальных ваших друзей-
– Да, что о них?
– Как только к вам вернется ваша сила, вы сможете послать за ними, или, если вы не знаете, где они, вы сможете поехать и найти их.
– Да, и это тоже чистая правда.
Кааврен посмотрел на свою ладонь. Он проверил ее с обоих сторон, как если бы хотел понять, осталась ли еще в ней какая-либо сила, на которую он может рассчитывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Кааврен какое-то время изучал своего гостя; потом просто сказал, – Я отвечал за безопасность последнего Императора, который был убит, когда я охранял его.
– А, – сказал Тевна. – Тогда вы понимаете.
– Я думаю, что да, – сказал Кааврен.
– И тогда вы должны понять, почему, начиная с того самого дня-
– Да, начиная с того самого дня?
– Начиная с того самого дня я удвоил свои усилия, старался быть там, где я могу быть полезным; выполнять задачу, назначенную мне судьбой и делать все, что в моих силах для того, чтобы помешать этому случиться опять. Это, как вы понимаете, своеобразное искупление моей вины. Нет сомнения, что вы чувствуете что-то подобное.
– Я мог бы, вот только-
– Да?
– Нет другого Императора.
– А. Я не подумал об этом обстоятельстве.
– Видите ли, это добавляет определенные трудности.
– Да, вы правы, – сказал пирологист.
Тогда Кааврен прочистил горло и сказал, – Но, соплеменник, у вас должна быть какая-то причина из-за которой вы пришли сюда; скажите мне, что это.
– Но, прошу прощения, и думаю, что уже сделал это.
– Совсем нет.
– Совсем нет?
– На самом деле нет.
– И тем не менее-
– Вы объяснили, почему вы приехали в Адриланку, но не почему вы пришли сюда, в Поместье Уайткрест.
– О, что до этого-
– Ну?
– Я могу объяснить прямо сейчас.
– Если вы сделаете это, я вам буду крайне признателен.
– Тогда вот.
– Я внимательно слушаю.
– Я должен получить определенные разрешения от Графа для того, чтобы выполнить свои обязанности, и некоторую помощь, которая позволит мне выполнить мою работу, ну и, вдобавок, хотя это неделикатно, я чувствую, что мне требуется некоторая сумма, чтобы поддерживать мое существование.
– А! Вот теперь я понял.
– И?
– Я пошлю за леди мою женой, Графиней Уайткрест, и она, я уверен, урегулирует все детали к вашему полному удовлетворению.
Кааврен, всегда верный своему слову, послал за Даро, и она, на этот раз чувствуя себя вполне здоровой, быстро пришла на террасу, где Кааврен поцеловал ей руку и представил ее так, как представляют далеких родтсвенников, то есть рассказал ей о различных уровнях родства их всех троих, после чего объяснил миссию Тевны. Как только Даро выслушала все это, ее лицо стало серьзным и даже печальным, и она сказала, – Да, конечно я сделаю все, что возможно; я видела, что может сделать Чума.
– Поверьте мне, Графиня, – скзала Тевна, – я уже вам благодарен, а те, чьи жизни вы можете спасти, будут благодарны вам еще больше. – Он вынул из своей рубашки несколько свитков, перевязанных синей шелковой леточкой. Потом, попросив и получив перо, чернила, бумагу и песок, развязал ленточку и выбрал несколько из документов, что-то написал на их опытной рукой и представил Даро на подпись.
Некоторое время она изучала эти документы. Тевна прочистил горло и сказал, – Эти бумаги, Графиня, передают мне на следующий месяц кое-что из вашей власти – в частности все то, что касается погребения мертвых. В добавление к этому там говорится, что вы оплатите все издержки, которые потребуются для моей работы, и заплатите мне вознаграждение.
Она кивнула, опять перечитала бумаги и написала на них свое имя, после чего приложила личную и родовую печати, и торжественно вернула их Тевне.
– Итак, – сказала она, – теперь вы можете идти в город и, поскольку эти бумаги дают вам такое право, потребовать тела умерших у их родственников, а потом сжечь их.
– Я буду внимательно осматривать эти тела и определять, есть ли опасность; и только в том случае, когда она действительно есть, я совершу над ними огненное очищение.
– Очень хорошо, – сказала она. – Я понимаю. Это печально, но необходимо.
– Вы абсолютно правы, – сказал Тевна. – Чтобы сохранить жизнь живых, мы используем пламя, которое очистит мертвых.
– И, – сказала Даро, – то, что мы делаем, правильно.
Тевна кивнул и сказал, – Теперь я должен идти и немедленно заняться своей работой.
– Напротив, – сказала Даро. – Я думаю, что вы обязаны остаться.
– Как, вы так думаете?
– Да, я убеждена в этом.
– И тем не менее-
– Что?
– В моей работе даже минута может многое изменить.
– Тогда, возможно, вы можете вернуться этим вечером.
– Я был бы очень рад, Графиня.
– Тогда мы ожидаем вас, что пообедать вместе.
– Большая честь для меня.
С этими словами пирологист ушел.
Тевна немедленно отправился в город, где с радостью обнаружил, что то, в чем он видел вспышку Чумы, было, на самом деле, не больше чем смертью человека, вызванной неумеренным потреблением вина; к этому добавился спор с соседом, о том, кто должен отвечать за некоторые листья, упавшие с дерева на его двор; так что он умер от аппоплексического удара, с ярко-красными щеками и носом. Если видение Тевны и было вызвано, более или менее прямо, ведьмой и хорошо знакомым нам Йенди, сам он никогда не узнал об этом. Несколькими часами позже он вернулся в Поместье Уайткрест с добрыми новостями.
Из этого читатель может заключить, что, на самом деле, Тевна пришел в Адриланку и ушел из нее не выполнив своей задачи – то есть огонь так и не был зажжен. Мы должны сказать, что это правда только в том случае, если читатель делает ошибку, думая о смысле событий в буквальных терминах – практика, возможно подходящая при чтении закона, но всегда подозрительная, когда читаешь историю, и даже глупая, когда читаешь роман. На самом деле он выполнил свою задачу, хотя и совсем по другому, чем, до прибытия в Адриланку, думал выполнить ее.
Повариха приготовила обед на троих, и, в честь такого случая, поджарила трех жирных куриц, которые приготовила с винным соусом и белыми грибами, добавив на гарнир некоторые быстро зажаренные овощи, приправленные луком и некоторыми другими растениями. Короче говоря, это была лучшая еда, которую Тевна ел за несколько последних лет, и он никак не мог остановиться, нахваливая как еду, так и гостеприимство хозяев. Когда, наконец, еда кончилась, все трое перешли в гостинную, где повариха приготовила им сладкие ягоды и апельсиновый ликер.
– Мой дорогой муж, – заметила Даро, – не кажется ли вам, что в комнате немного холодновато?
– Откровенно признаться я ощущаю это, – сказал Кааврен. – Но это меня не удивляет, так как, как вы видите, открытое окно глядит прямо в океан, сейчас довольно поздно и с моря дует весьма прохладный, хотя и приятный ветер, а также доносится освежающий запах, который я так полюбил за эти годы.
– Да, но сегодня у нас гость, и мы не можем разрешить ему замерзнуть.
– Да, это правда, и тем не менее, как вы видите, у нас есть поленья для камина; потребуется буквально несколько мгновений, чтобы зажечь огонь и нам всем будет тепло.
– Тогда давайте начнем – а, нет, подождите. Быть может наш гость хочет, чтобы честь зажечь огонь была предоставлена ему?
Тевна поклонился. – Я был бы очень счастлив, Графиня. На самом деле я должен сказать, что ничто не могло доставить мне большей радости, чем посещение этого замечательного города и то, что мне не надо зажигать никакой огонь, кроме этого.
Разговор во время обеда никаким образом не касался работы Тевны, но теперь, когда пирологист упомянул об этой теме, Кааврен сказал, – Разрешете мне сказать, мой дорогой соплеменник, что мы просто счастливы, узнав, что, по меньшей мере на этот раз, мы избежали вспышки Чумы.
Тевна быстро и умело разжег огонь, и несколько раз дунул на него, чтобы быть уверенным, что он хорошо горит; после чего вернулся в свое кресло, вымыл руки и кивнул Кааврену. – У меня довольно странная профессия, потому что я никогда не бываю более счастлив чем тогда, когда я узнаю, что мне не надо ей заниматься.
– Да, понимаю, – сказала Кааврен. – На самом деле, когда я был Капитаном гвардии Его Величества, я был счастливейшим человеком на свете, когда мне не было нужды что-то делать.
На это Даро слегка улыбнулась. – Я думаю, милорд муж, что то, что вы сказали, не совсем точно.
– Вы так думаете, миледи моя жена?
– Да, это мое мнение.
– Хорошо, давайте это рассмотрим. Почему вы так думаете?
– Потому что я имела честь видеть вас в такие времена, и я видела вас, когда вы были в величайшей опасности и в самый разгар рискованных приключений.
– Ну, и что с того?
– И мне кажется, что были намного счастливее, когда вам отовсюду грозила смерть.
– Ча! Вы так думаете?
– Я более чем думаю так, милорд, я убеждена в этом.
– И тем не менее мне кажется, что я не припоминаю, что был счастлив в эти мгновения.
– Вы не припоминаете? Тогда вернитесь в то время, когда Островитяне пытались высадиться на берегу, и вы были везде и повсюду, готовясь к защите, размещая резервы и договариваясь об условных сигналах.
– Да, это я помню.
– И я хорошо помню, милорд муж, я отчетливо помню, каким светом сияло ваше лицо в такие времена, как вы жили полной жизнью и наслаждались каждым мгновением.
– Да, верно.
– И значит?
– Значит есть кое-что в том, что вы сказали.
Даро улыбнулась.
– Но, – добавил Кааврен, – разве вы не видите, что сейчас нет настоящих дел?
– Вы думаете, что нет настоящих дел? – сказала Графиня.
– А вы несогласны?
– Да, несогласна.
– Ну, и какое дело вы считаете настоящим?
– Вот: я считаю, что готовятся серьезные дела.
– Серьезные дела?
– Ну, разве вы послали нашего сына?
– Было невозможно отказать.
– Я считаю, что это предзнаменование.
– Возможно вы правы.
– О, я убеждена в этом.
– И следовательно?
– Следовательно готовятся серьезные дела, и вам нужно обязательно участвовать в них.
Кааврен покачал головой. – Нет, моя дорогая Графиня, я боюсь, что те времена, когда я участвовал в мало-мальски серьезных делах давно прошли.
– Ага, вы так думаете!
– Я уверен в этом.
Даро не ответила ему; она знала, что любые ее слова не сделают ничего хорошего. Поэтому она сделала единственную вещь, которую могла сделать: она бросила красноречивый взгляд на Тевну, пирологиста. Тевна, со своей стороны, увидел, что на него смотрят, и, более того, понял, что этот взгляд что-то означает. К чести Тевны этого взгляда, вместе с предыдущим разговором, оказалось достаточно, чтобы мгновенно понять, чего от него хотят.
– Хорошо, – сказал Тевна, отводя взгляд от Графини, на переводя его не на Графа, а, скорее, на огонь. Таким образом показалось, что он скорее обращается к огню, а не к Кааврену, когда он сказал, – Я не хотел бы спорить с вами, мой дорогой соплеменник, но я не уверен, что сказанное вами правильно.
– Как, вы думаете, что я где-то ошибся?
Тевна отвернулся от камина, как если бы он увидел там то, что огонь должен был показать ему, и повернулся к Графу, сказав, – Да, есть некоторые вещи, о которых вы не подумали.
– Что ж, это возможно, никто не может обдумать все, наш ум не в состоянии охватить весь мир.
– И это несомненная правда, – сказал Тевна. – Так что выслушаете ли вы то, что я хочу вам сказать?
– Конечно выслушаю, и по двум причинам: Во первых из-за того, что все ваши слова наполнены глубоким смыслом; во вторых вы одновременно и гость и соплеменник, и поэтому только из одной вежливости я в любом случае должен выслушать вас.
– Тогда вот то, что я хочу вам сказать.
– Уверяю вас, все мое внимание обращено только на вас.
Тевна хотел что-то сказаять, но потом заколебался.
– Давайте, соплеменник, – сказал Кааврен. – Говорите все, что хотите.
– Хорошо, но я боюсь, что переступлю границы вежливости.
Кааврен пожал плечами. – Не имеет значения, я хочу выслушать ваше мнение.
– Очень хорошо, вот: Я говорю вам, что вы до сих пор страдаете от боли.
– От боли?
– Да, мой дорогой хозяин. Ваша душа страдает от того, что вы считаете своим поражением, и это причиняет вам беспокойство. Я хорошо знаю эту боль, потому что она двойник моей собственной.
– Прошу прощения, но даже если то, что вы сказали, правда – а я не отрицаю этого – я не в состоянии увидеть, как это связана с нашим разговором?
– Вы не видите?
– Абсолютно, уверяю вас.
– Хорошо, я вам объясню.
– Очень хорошо. Я продолжаю слушать, пока вы будете делать это.
– Вот объяснение: Есть одна вешь, которую боль, все равно душевная или физическая, всегда делает.
– И что это?
– Она обращает внимание страдающего ей внутрь.
– Вы так думаете?
– Поверьте мне Граф; во время моей работы я видел множество людей, страдавших от боли, и у всех их одна вещь была общей – для них очень трудно было подумать о том, что происходило вокруг них, потому что телесная боль или страдания души всегда толкали их внимание внутрь себя; только когда у нас не болит ни тело ни душа, мы в состоянии ясно видеть мир вокруг нас.
Кааврен тщательно обдумал его слова; Даро, должны мы сказать, оставалась безмолвной, но самым внимательным образом слушала Тевну. Наконец Кааврен сказал, – Ну, похоже вы правы.
– Я убежден в этом. И, если я прав-
– Да, если?
– Тогда вы должны мне разрешить продолжать.
– Очень хорошо, продолжайте.
– Вот, это все, что осталось: Поскольку вы страдаете от боли, вы не способны ясно видеть все, что проиходит вокруг вас, и, поэтому, вы пропустили жизненно важный факт.
– Ага! Я пропустил какой-то факт?
– Я верю в это.
– Жизненно важный факт?
– Точно.
– Ну, и что же это за жизненно важный факт, который я пропустил?
– Вы хотите, чтобы я сказал вам?
– Не хотел бы ничего другого.
– Тогда вот: Если ваша жена Графиня права, события, которые происходят в мире, больше вас.
– Ну, с этим я спорить не буду.
– Не будете?
– Совершенно.
– Но, подумайте сами, если они больше вас, тогда, мой дорогой соплемнник, ваша собственная боль и ваши собственные желания намного менее важны, чем они.
– Как, менее важны?
– Да, действительно. Они имеют значение для вас, и для тех, кто любит вас, но дальше этого не идут. Вы спросили себя, что вы можете сделать в великих событиях, которые начинаются сейчас, и ответили себе, что ничего. Но из-за того, что вы страдаете, вы неправильно поставили вопрос.
– Как, я неправильно поставил вопрос?
– Это мое мнение.
– Разве спросить, что я могу сделать, это неправильный вопрос?
– Целиком и полностью.
– Но тогда скажите мне, что я должен был спросить?
– Я сделаю это в следующее мгновение, если вы пожелаете.
– Я умираю от желания услышать его.
– Тогда я скажу вам.
– И будете совершенно правы, сделав это.
– Вот оно: Вместо то, чтобы спрашивать, что вы можете сделать, вы должны были спросить, что нужно сделать.
Кааврен на мгновение задумался, потом сказал, – Различие, вы понимаете, слишком тонкое.
– Возможно тонкое, даже незначительное, но, как я считаю, очень важное.
– Вы так думаете?
– Более того, жизненно важное.
– Итак, вы считаете, что если я посмотрю на дела с другой точки зрения, я приду к других заключениям?
– Да, и разве это случается редко? Посмотрим издали на человека, который держит меч в руке. Когда мы глядим на него одним способом, вы можете различить меч; взгляните иначе, и увидите только тонкую линию, а возможно не увидите вообще ничего.
– Да, в это вы правы, ничего не скажешь.
– И тем не менее, меч никуда не делся.
– Клянусь лошадью! Вы опять правы!
– Я очень рад, что мы сошлись во мнениях, мой дорогой соплеменник.
– Но что за вывод, к которому, как вы считаете, я должен придти, если я посмотрю на дело с другой точки зрения?
– О, что до этого-
– Ну?
– Я не могу сказать.
– А! Это очень плохо!
– И тем не менее-
– Ну?
– Я подозреваю-
– О, у вас есть подозрение?
– Точно. У меня есть подозрение.
– И?
– Я подозреваю, что вы должны перестать заботиться о вашей слабости и, вместо этого, вы должны начать действовать и делать то, что должно быть сделано.
– Ча! Но я никогда не был слишком хорош во многом, за исключением тех моментов, когда в моей руке был добрый меч.
– Ну, и это уже не мало.
– Возможно нет, но, тем не менее, это уже не так.
– Как, вы не можете взять в руку меч?
– Даю вам слово, что не в состоянии поднять мой старый меч, а еще меньше действовать им так, чтобы угрожать кому-либо другому.
– Хорошо, но что вы думаете об упражнениях?
– Упражнениях?
– Да. Для того, чтобы восстановить свою силу.
– Вы знаете, я не подумал о них.
– Напрасно.
Кааврен повернулся к Даро, с выражением изумления на лице. – Вы думаете, – сказал он, – что это возможно?
– Мой дорогой Граф, – сказала он, – я убеждена, что вы сможете сделать все то, что вы решите сделать.
– Ага, допустим. Но я никогда не мог сделать ничего хорошего без Айрича, Пэла и Тазендры.
– Пэла можно найти, я думаю, так как, когда был у нас, он оставил способ добраться до него.
– Да, верно.
– А что касется остальных ваших друзей-
– Да, что о них?
– Как только к вам вернется ваша сила, вы сможете послать за ними, или, если вы не знаете, где они, вы сможете поехать и найти их.
– Да, и это тоже чистая правда.
Кааврен посмотрел на свою ладонь. Он проверил ее с обоих сторон, как если бы хотел понять, осталась ли еще в ней какая-либо сила, на которую он может рассчитывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45