Нужно найти правильные слова и заставить детей понять мотивы, заставившие мать решиться на авантюрное предприятие. Она пыталась защитить их, но, будучи такой же обиженной и рассерженной, как они сейчас, позабыла защитить саму себя.
Когда все уселись на трибуне, Аманда стала следить за игрой. Уайатт сидел на скамье. Аманда вдруг заметила, что его поза повторяет ее собственную: мальчик сидел, выпрямив спину и высоко подняв подбородок. Но мать понимала: он лишь притворяется, что полностью поглощен игрой. Наверняка и он, и Меган прекрасно видят все эти взгляды и слышат шепот и смешки.
– Эй, поломойка! – Голос принадлежал какому-то юнцу, который сидел на самом верху. – Я тут бургер уронил. Иди убери! Или пусть твоя дочь уберет.
Аманда резко повернулась, готовая вскочить и вцепиться в волосы нахалу. Меган застыла на скамье в мучительно-напряженной позе, еще ниже опустив голову. «Сейчас встану и уши надеру», – решила Аманда.
– Он придурок, – заметила Кэндис, кладя руку ей на плечо.
– Урод, ясное дело, – подхватила Брук.
И тут, к удивлению Аманды, Роб встал и направился к молодому человеку. Он сказал ему что-то. Парень встал и быстро испарился с трибуны. Роб вернулся на свое место и обнял дочь за плечи.
Прошло уже два иннинга, а Аманда все никак не могла успокоиться. Как наладить отношения с детьми? Как вернуть себе бизнес по уборке домов, который как раз начал приносить неплохой доход? Сделать это невозможно, пока Сьюзи настаивает на обвинениях в воровстве. Еще она время от времени посматривала на Роба и продолжала удивляться собственному стойкому нежеланию воссоздать их семью. И где, черт возьми, пропадает Хантер Джеймс?
Она очнулась от своих мыслей, когда с поля донесся дружный стон.
– Этот питчер не вытянет игру, – заметила Кэндис. – Дэн говорил, что у Райли замах слабоват и с направлением броска не очень.
– Нам нужно выиграть этот иннинг, или мы сольем игру! – воскликнула Брук, которая незаметно для себя стала большим, знатоком бейсбола. – Я считаю, что нужно выставить Уайатта. Интересно, что там тренер себе думает?
Аманда нашла взглядом сына.
– Вот, он уже разогревается! – воскликнула Кэндис, указывая на край поля, где Уай легко бросал мячи Дрю.
И вот Дэн вышел на поле, обнял Райли Калхоуна за плечи, и тот без возражений отдал ему мяч и покинул холм питчера. И вот Уайатт занял свое место на поле. Кругом зашептались, кто-то хихикнул. Скамья дрогнула, и, обернувшись, Аманда увидела Роба и Меган, которые заняли свободное место рядом с ней. Аманда была благодарна мужу за поддержку. Что ж, они не будут мужем и женой, но, вероятно, смогут сохранить нормальные отношения.
Аманда снова взглянула на сына, В глазах Уайатта был страх. Мать точно знала, о чем он думает. Вдруг прошлый успех был случайностью? Вдруг его мастерство не справится с его волнением?
Аманда зажмурилась и произнесла короткую молитву:
– Господи, сделай так, чтобы мой мальчик смог все сделать как надо!
Открыв глаза, она увидела Роба, который смотрел на нее понимающим взглядом.
– Он сможет, – негромко сказал Роб. – Ему только нужно сосредоточиться.
Аманда всем сердцем надеялась, что это именно так и что Уайатт сможет взять себя в руки и сделать бросок, несмотря на ропот трибун и волнение, которое буквально висело в воздухе. «Если бы я могла забрать его оттуда, – с тоской подумала Аманда. – Взять его на руки, как когда-то, и защитить от всего: от неприятностей и неудач». Но бейсбол – не то место, где сомнения и неуверенность приветствуются. Здесь нужны решимость и твердая рука. А мама здесь не нужна.
Конечно, всегда легче выбрать пологий путь, дорожку, которая позволит избежать взлетов и падений. Но порой жизнь не оставляет выхода. Гора оказывается прямо у вас на пути, и приходится штурмовать вершину.
Аманда штурмовала свою вершину, когда создала Соланж. И вчера ей пришлось взять еще один рубеж – когда она отказалась принять обратно Роба.
Уайатт закончил серию тренировочных бросков и ждал, пока противник займет свое место. Вот он вздохнул и занял нужную позицию. Аманда задержала дыхание и вспомнила о необходимости дышать, только когда мяч миновал биту игрока на другой стороне поля.
– Ура! – завопили Брук и Кэндис.
– Молодец! – крикнул Роб.
Аманда, наконец, выдохнула и теперь просто сидела, повторяя снова и снова:
– Ты можешь, сынок! Ты можешь!
Следующий бросок прошел еще лучше, Аманда узнала движение, которое Уайатт отрабатывал по совету Хантера.
– Да, да, – шептала Аманда. – Ты молодец! – Аманда зажала ладони между коленями, чтобы не ломать руки. Надо успокоиться, не годится показывать, как она волнуется… но что делать, если сердце колотится как безумное. Трибуны замерли, и зрители в молчании наблюдали за Уайаттом. Он пропустил первые два сигнала, которые Дрю посылал ему, но медленно кивнул, когда мальчик послал третий. Взгляд его сосредоточился на кэтчере, и все окружающее, просто перестало существовать. Он видел только биту и знал, что его мяч должен миновать ее.
– Он пошлет закрученный мяч, он почти научился делать такой бросок, – пробормотал Роб. – Парень просто молодец… боец!
– Да, наш мальчик боец, – прошептала Аманда.
– Он весь в тебя, – совершенно серьезно сказал Роб.
Аманда отвела взгляд от сына и с некоторым удивлением взглянула на мужа. Да, это тот самый мужчина, который ее бросил. И его предательство научило ее полагаться на себя и заставило поверить, что нет ничего невозможного для Аманды Шеридан. Вероятно, не она одна получила и усвоила уроки. Роб, похоже, тоже многое понял.
И вообще, народная мудрость по поводу того, что все к лучшему, не подвела и на этот раз. «Все началось с беды, с предательства, – думала Аманда, – но, в конце концов, я получила больше, чем потеряла. У меня появились подруги». Кэндис и Брук помогли ей выдержать тяжелое испытание, и теперь их дружба так же прочна, как союз трех мушкетеров. И еще есть Хантер Джеймс и та ночь. И, несмотря на его отсутствие, Аманда почему-то верила, что он вернется и у них все еще будет. Жаль, что сегодня он не видит, как изменили Уайатта его тренировки. Хантер мог бы гордиться им.
Да, не все так просто и сладко, и весь пригород теперь в курсе, что Аманда Шеридан работала горничной и убирала дома. И что из того? Она убирала их на совесть! Да, ее дети сейчас чувствуют себя униженными и наиболее жестокие сверстники не упустят случая посмеяться над ними. Но и Меган, и Уайатту придется это пережить. А Сьюзи Симмонс обвинила ее в воровстве и пытается разрушить ее репутацию. И что должна в этой ситуации делать Аманда Шеридан? Сидеть и ждать, чем все это кончится? Заползти в нору и пережидать бурю? Нет уж, не станет она прятаться.
Третий бросок Уайатта был аккуратен и закручен столь безукоризненно, что ловец и не пытался его отбить. Приоткрыв рты, стадион наблюдал за мячом, который со свистом пронесся в воздухе, несколько изменил на лету траекторию и ушел именно в тот угол площадки, в который метил питчер.
Зрители повскакивали с мест, разразившись восторженными криками. Игроки окружили Уайатта, хлопая его по плечам, потом потащили к краю поля.
– Боже мой, – прошептала Аманда. – Вы видели этот удар?
– Черт, парень сделал сегодняшнюю игру. – Роб уже пробирался между рядов, чтобы спуститься к полю и поздравить сына.
Кэндис и Брук обнялись с Амандой, и каждая без слов понимала, что чувствуют другие.
– Ой, я чувствую неудержимое желание разреветься, – пробормотала Кэндис.
– Я скажу тебе волшебные слова, которые высушат твои слезы, – заявила счастливая Аманда. – Я намерена очистить имя Соланж от обвинений. Я не позволю Сьюзи Симмонс порочить нас и наше предприятие!
– Ну и прекрасно! – воскликнула Кэндис. – Мы с Брук «за» обеими руками… но не сегодня. Сегодня у нас есть очень важные личные дела. Давайте встретимся завтра утром у меня часов в восемь утра.
После окончания игры Аманда с детьми поехала домой, а Кэндис, подождав, пока разъедутся игроки и родители, пошла к полю, где Дэн Донован собирал снаряжение.
Брук внимательно следила за Хэпом и Тайлером, боясь упустить их после игры. Вот они направились к выходу со стадиона, и Брук подхватила свой сверток и поспешила им наперерез.
Когда Хэп увидел ее, лицо его приняло то непроницаемо отчужденное выражение, которое так напугало Брук во время их последнего разговора. Сердце ее дрогнуло, но она взяла себя в руки и с улыбкой повернулась к Тайлеру (кто бы мог подумать, что настанет день и ей проще будет найти подход к пасынку, чем к мужу).
– Сегодняшняя игра была просто потрясающей! – сказала она. – Особенно тот бросок в третьем иннинге.
– Спасибо, – буркнул мальчишка. Сказано было негромко – но ведь сказано! А потом он уставился на нее и затараторил, разом превратившись из враждебного подростка в любопытного ребенка: – А я видел ваше фото в газете! Та родинка была просто жуткой! Вот уж не думал, что такая красивая женщина может так кошмарно выглядеть.
– М-да, – пробормотала Брук, не очень уверенная, как следует расценить эти слова. Потом она все же решила, что это был комплимент, и добавила: – Спасибо.
Хэп наблюдал за ней, а Тайлер, на которого ее маскировка произвела неизгладимое впечатление, несся дальше:
– Это было что-то! Я даже представить себе не мог, что кто-то может так измениться! Но эта родинка была шедевром. Ею можно пугать детей. А на ней, правда были волосы, или это дефект газетной бумаги?
– Спасибо, Тайлер, – чуть тверже повторила Брук. – Я уже поняла, что именно в моем облике понравилось тебе больше всего.
Брук повернулась к Хэпу, который по-прежнему молча наблюдал за ней. «Господи, – подумала она, – не допусти, чтобы он отверг меня. Потому что ведь я действительно люблю его». Она выкинула все посторонние мысли из головы и сосредоточилась на том, что должна была сказать и сделать. На том, какие чувства должна донести до мужа. Потому что это был один из таких моментов, когда понимаешь – сейчас или никогда.
– Мои друзья уехали, и некому подвезти меня домой, – сказала она. – И я кое-что принесла. Подумала, может, тебе интересно будет это увидеть. – Она вынула из пакета фотоальбом и протянула его Хэпу.
Брук улыбалась, не чувствуя, что губы ее дрожат, и, ощущая лишь внимательный взгляд мужа.
– Если ты думаешь, что Симона была некрасива, то посмотри на мою соседку… там, где я выросла.
– Круто! – воскликнул Тайлер, с интересом поглядывая на альбом. – Я есть хочу – просто помираю. Давайте заедем куда-нибудь, пообедаем, а заодно посмотрим фотки, которые принесла Брук.
Хэп взглянул на альбом, который ему вручила Брук, потом сунул руку в карман, вынул ключи от машины и бросил их сыну.
– Иди и заводи мотор, – сказал он. – Нам с Брук нужно поговорить, но мы недолго.
Некоторое время они молчали, глядя вслед Тайлеру, который вприпрыжку несся к парковке. Потом Брук, которая вдруг испугалась того, что может сказать ей Хэп, быстро заговорила:
– Хэп, я не хотела тебя обманывать… не хотела лгать. Но… – Она беспомощно оглянулась. Поле и газоны, покинутые людьми, выглядели аккуратно и ухоженно. Площадки, на которых она играла ребенком, выглядели совсем не так.
– Но ты был прав, – решительно сказала она. – Я не доверяла тебе. Я не думала, что кто-нибудь – даже ты – сможет взглянуть на меня и увидеть меня… а не ту среду и ту жизнь, из которой я вышла. Я боялась потерять тебя.
Хэп покачал головой и обнял ее. Брук, вдруг обессилев, привалилась к его большому и сильному телу. Она спиной чувствовала альбом, который он держал в руках. Она всегда думала об этих фотографиях как о свидетельстве ее прошлого, как о препятствии на пути к будущему, а потому надеялась спрятать их навечно.
– Я хотела, чтобы ты знал меня такой, какой я стала, понимаешь? – Брук подняла на мужа полные слез глаза. – Это было непросто, и я чертовски много работала. И очень гордилась своими успехами… я потратила целую жизнь на то, чтобы стать Собой. И мне хотелось, чтобы ты любил меня такой – новой, чтобы ты мог гордиться мной.
Хэп улыбнулся, и Брук чуть не разрыдалась. Она видела свое отражение в его глазах.
– Я понял, – сказал он, наконец. – Но, правда, в том, что все мы несем в себе частичку прошлого. Я не хочу заставлять тебя возвращаться к прошлому и попрекать тебя им. Но я рад, что ты решила довериться мне и разделить его со мной.
Обнявшись, они пошли к машине, где ждал Тайлер. Брук улыбалась, чувствуя огромное облегчение и радость от того, что муж вернулся, что они снова вместе.
– А знаешь, что странно, – сказала она.
– Что?
– Столько лет я бегала от своего прошлого, а потом взяла и занялась тем же, чем и моя мать занималась всю жизнь.
– Как родитель, могу тебе сказать, что ей будет приятно услышать это, – заметил Хэп, задумчиво глядя на машину.
Тайлер врубил радио на полную мощность и прыгал на сиденье так, что автомобиль покачивался.
– А вот, кстати, о твоем ребенке. – Брук оправилась настолько, что уже могла шутить. – Поверить не могу: родинка произвела на него такое огромное впечатление, что он даже высказал мне свое восхищение.
Хэп улыбнулся так, что Брук сразу поняла – он собирается ее поцеловать.
– Нельзя недооценивать такие вещи, когда речь идет о тринадцатилетнем мальчишке, – произнес он, притягивая ее поближе и склоняясь к ее губам.
Кэндис спустилась к полю и села на скамью, наблюдая за Дэном, который складывал спортивное снаряжение в сумку. Дрю нигде видно не было, и она решила, что мальчик уехал с кем-то из друзей. Это облегчало ее задачу, и Кэндис обрадовалась. Но взгляд на непроницаемое лицо Донована убедил ее, что сегодня он не станет ей помогать и вести разговор придется самой.
– Сегодняшняя игра понравилась всем, – сказала она светским тоном. – Похоже, дети, наконец, ощутили себя командой и смогли сыграться.
– Это точно. – Дэн по-прежнему не желал ей помогать. Он даже не смотрел на нее. Собрал мячи в корзину, тщательно закрыл крышку и теперь занялся сумкой с перчатками и битами.
– Уайатт сегодня просто молодец. Он стал настоящим питчером, – продолжала Кэндис менее уверенно. Она внимательно наблюдала за Донованом, но он даже не подал знака, что рад ее видеть. Хоть бы улыбнулся.
Но Дэн ответил по-прежнему без улыбки:
– Да, Уайатт сыграл хорошо.
Кэндис разозлилась. Она встала, скрестила руки на груди и сердито спросила:
– И чего ты от меня ждешь, Дэн Донован? Мне что, надо встать на колени? Умолять о прощении? Может, мне надо пройти тест на знание бейсбола, чтобы ты убедился, что я стою твоего внимания?
Кэндис сама себе удивлялась – она всегда была исключительно сдержанной и уравновешенной особой, но сейчас ее просто несло, и чувства, бурлившие в душе, неудержимо рвались на поверхность.
– Ты сам сказал мне прийти, когда я буду готова. Так вот я здесь!
Кэндис осеклась, услышав свой собственный резкий голос. Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
– Прости, – сказала она. – Последнее время я с трудом владею своими эмоциями. И в голове полная сумятица.
– Как поживает твоя матушка? – осторожно спросил Дэн.
– Не знаю, – отозвалась Кэндис. – Она не звонила с того дня, как я выставила ее из своего дома.
– Ты выставила Ханну?
– Ну, я не брала ее за шкирку и не пинала под зад… хотя очень хотелось. – Кэндис мечтательно улыбнулась, вспоминая тот момент. – Но я попросила ее уйти и сказала, что с этого момента сама буду решать, как мне жить.
Донован рассматривал Кэндис с озадаченным видом, словно не мог до конца поверить в услышанное.
– И одно из этих самостоятельных решений касается тебя. – Кэндис вдруг смутилась и замолчала. Ужасная мысль пришла ей в голову: а что, если он передумал?
Донован подошел к Кэндис и сел рядом с ней на скамью. Некоторое время они просто сидели, глядя на поле.
– Я поражен, – заговорил, наконец, Донован. – Я так рад, что моя девочка, наконец, нашла в себе силы стать взрослой.
Он улыбнулся, взял ее за руку и поцеловал костяшки пальцев. Кэндис молчала, потому что могла только дышать – слезы заструились по щекам.
– Почему ты плачешь? – встревоженно спросил он. Кэндис покачала головой, хлюпнула носом, смущенная своими эмоциями, которые никак не соглашались оставаться внутри.
– Прости, – сказала она. – Не знаю, что со мной. То я бешусь, то плачу. Я чуть не разбила телефон, потому что пришлось подождать на линии две минуты. А вчера читала на ночь стихи – так наволочка была насквозь мокрая от слез.
Донован поднял голову и внимательно посмотрел на Кэндис.
– Значит, ты не можешь управлять своими эмоциями? – переспросил он.
– Не могу, – кивнула Кэндис, шмыгая носом. Слезы продолжали струиться по щекам. – И меня тошнит. Иногда я чувствую себя такой разбитой, что с трудом могу встать с кровати.
– А еще что-нибудь необычное происходит? – осторожно спросил Дэн, и Кэндис поняла, что он думает о том же, о чем она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Когда все уселись на трибуне, Аманда стала следить за игрой. Уайатт сидел на скамье. Аманда вдруг заметила, что его поза повторяет ее собственную: мальчик сидел, выпрямив спину и высоко подняв подбородок. Но мать понимала: он лишь притворяется, что полностью поглощен игрой. Наверняка и он, и Меган прекрасно видят все эти взгляды и слышат шепот и смешки.
– Эй, поломойка! – Голос принадлежал какому-то юнцу, который сидел на самом верху. – Я тут бургер уронил. Иди убери! Или пусть твоя дочь уберет.
Аманда резко повернулась, готовая вскочить и вцепиться в волосы нахалу. Меган застыла на скамье в мучительно-напряженной позе, еще ниже опустив голову. «Сейчас встану и уши надеру», – решила Аманда.
– Он придурок, – заметила Кэндис, кладя руку ей на плечо.
– Урод, ясное дело, – подхватила Брук.
И тут, к удивлению Аманды, Роб встал и направился к молодому человеку. Он сказал ему что-то. Парень встал и быстро испарился с трибуны. Роб вернулся на свое место и обнял дочь за плечи.
Прошло уже два иннинга, а Аманда все никак не могла успокоиться. Как наладить отношения с детьми? Как вернуть себе бизнес по уборке домов, который как раз начал приносить неплохой доход? Сделать это невозможно, пока Сьюзи настаивает на обвинениях в воровстве. Еще она время от времени посматривала на Роба и продолжала удивляться собственному стойкому нежеланию воссоздать их семью. И где, черт возьми, пропадает Хантер Джеймс?
Она очнулась от своих мыслей, когда с поля донесся дружный стон.
– Этот питчер не вытянет игру, – заметила Кэндис. – Дэн говорил, что у Райли замах слабоват и с направлением броска не очень.
– Нам нужно выиграть этот иннинг, или мы сольем игру! – воскликнула Брук, которая незаметно для себя стала большим, знатоком бейсбола. – Я считаю, что нужно выставить Уайатта. Интересно, что там тренер себе думает?
Аманда нашла взглядом сына.
– Вот, он уже разогревается! – воскликнула Кэндис, указывая на край поля, где Уай легко бросал мячи Дрю.
И вот Дэн вышел на поле, обнял Райли Калхоуна за плечи, и тот без возражений отдал ему мяч и покинул холм питчера. И вот Уайатт занял свое место на поле. Кругом зашептались, кто-то хихикнул. Скамья дрогнула, и, обернувшись, Аманда увидела Роба и Меган, которые заняли свободное место рядом с ней. Аманда была благодарна мужу за поддержку. Что ж, они не будут мужем и женой, но, вероятно, смогут сохранить нормальные отношения.
Аманда снова взглянула на сына, В глазах Уайатта был страх. Мать точно знала, о чем он думает. Вдруг прошлый успех был случайностью? Вдруг его мастерство не справится с его волнением?
Аманда зажмурилась и произнесла короткую молитву:
– Господи, сделай так, чтобы мой мальчик смог все сделать как надо!
Открыв глаза, она увидела Роба, который смотрел на нее понимающим взглядом.
– Он сможет, – негромко сказал Роб. – Ему только нужно сосредоточиться.
Аманда всем сердцем надеялась, что это именно так и что Уайатт сможет взять себя в руки и сделать бросок, несмотря на ропот трибун и волнение, которое буквально висело в воздухе. «Если бы я могла забрать его оттуда, – с тоской подумала Аманда. – Взять его на руки, как когда-то, и защитить от всего: от неприятностей и неудач». Но бейсбол – не то место, где сомнения и неуверенность приветствуются. Здесь нужны решимость и твердая рука. А мама здесь не нужна.
Конечно, всегда легче выбрать пологий путь, дорожку, которая позволит избежать взлетов и падений. Но порой жизнь не оставляет выхода. Гора оказывается прямо у вас на пути, и приходится штурмовать вершину.
Аманда штурмовала свою вершину, когда создала Соланж. И вчера ей пришлось взять еще один рубеж – когда она отказалась принять обратно Роба.
Уайатт закончил серию тренировочных бросков и ждал, пока противник займет свое место. Вот он вздохнул и занял нужную позицию. Аманда задержала дыхание и вспомнила о необходимости дышать, только когда мяч миновал биту игрока на другой стороне поля.
– Ура! – завопили Брук и Кэндис.
– Молодец! – крикнул Роб.
Аманда, наконец, выдохнула и теперь просто сидела, повторяя снова и снова:
– Ты можешь, сынок! Ты можешь!
Следующий бросок прошел еще лучше, Аманда узнала движение, которое Уайатт отрабатывал по совету Хантера.
– Да, да, – шептала Аманда. – Ты молодец! – Аманда зажала ладони между коленями, чтобы не ломать руки. Надо успокоиться, не годится показывать, как она волнуется… но что делать, если сердце колотится как безумное. Трибуны замерли, и зрители в молчании наблюдали за Уайаттом. Он пропустил первые два сигнала, которые Дрю посылал ему, но медленно кивнул, когда мальчик послал третий. Взгляд его сосредоточился на кэтчере, и все окружающее, просто перестало существовать. Он видел только биту и знал, что его мяч должен миновать ее.
– Он пошлет закрученный мяч, он почти научился делать такой бросок, – пробормотал Роб. – Парень просто молодец… боец!
– Да, наш мальчик боец, – прошептала Аманда.
– Он весь в тебя, – совершенно серьезно сказал Роб.
Аманда отвела взгляд от сына и с некоторым удивлением взглянула на мужа. Да, это тот самый мужчина, который ее бросил. И его предательство научило ее полагаться на себя и заставило поверить, что нет ничего невозможного для Аманды Шеридан. Вероятно, не она одна получила и усвоила уроки. Роб, похоже, тоже многое понял.
И вообще, народная мудрость по поводу того, что все к лучшему, не подвела и на этот раз. «Все началось с беды, с предательства, – думала Аманда, – но, в конце концов, я получила больше, чем потеряла. У меня появились подруги». Кэндис и Брук помогли ей выдержать тяжелое испытание, и теперь их дружба так же прочна, как союз трех мушкетеров. И еще есть Хантер Джеймс и та ночь. И, несмотря на его отсутствие, Аманда почему-то верила, что он вернется и у них все еще будет. Жаль, что сегодня он не видит, как изменили Уайатта его тренировки. Хантер мог бы гордиться им.
Да, не все так просто и сладко, и весь пригород теперь в курсе, что Аманда Шеридан работала горничной и убирала дома. И что из того? Она убирала их на совесть! Да, ее дети сейчас чувствуют себя униженными и наиболее жестокие сверстники не упустят случая посмеяться над ними. Но и Меган, и Уайатту придется это пережить. А Сьюзи Симмонс обвинила ее в воровстве и пытается разрушить ее репутацию. И что должна в этой ситуации делать Аманда Шеридан? Сидеть и ждать, чем все это кончится? Заползти в нору и пережидать бурю? Нет уж, не станет она прятаться.
Третий бросок Уайатта был аккуратен и закручен столь безукоризненно, что ловец и не пытался его отбить. Приоткрыв рты, стадион наблюдал за мячом, который со свистом пронесся в воздухе, несколько изменил на лету траекторию и ушел именно в тот угол площадки, в который метил питчер.
Зрители повскакивали с мест, разразившись восторженными криками. Игроки окружили Уайатта, хлопая его по плечам, потом потащили к краю поля.
– Боже мой, – прошептала Аманда. – Вы видели этот удар?
– Черт, парень сделал сегодняшнюю игру. – Роб уже пробирался между рядов, чтобы спуститься к полю и поздравить сына.
Кэндис и Брук обнялись с Амандой, и каждая без слов понимала, что чувствуют другие.
– Ой, я чувствую неудержимое желание разреветься, – пробормотала Кэндис.
– Я скажу тебе волшебные слова, которые высушат твои слезы, – заявила счастливая Аманда. – Я намерена очистить имя Соланж от обвинений. Я не позволю Сьюзи Симмонс порочить нас и наше предприятие!
– Ну и прекрасно! – воскликнула Кэндис. – Мы с Брук «за» обеими руками… но не сегодня. Сегодня у нас есть очень важные личные дела. Давайте встретимся завтра утром у меня часов в восемь утра.
После окончания игры Аманда с детьми поехала домой, а Кэндис, подождав, пока разъедутся игроки и родители, пошла к полю, где Дэн Донован собирал снаряжение.
Брук внимательно следила за Хэпом и Тайлером, боясь упустить их после игры. Вот они направились к выходу со стадиона, и Брук подхватила свой сверток и поспешила им наперерез.
Когда Хэп увидел ее, лицо его приняло то непроницаемо отчужденное выражение, которое так напугало Брук во время их последнего разговора. Сердце ее дрогнуло, но она взяла себя в руки и с улыбкой повернулась к Тайлеру (кто бы мог подумать, что настанет день и ей проще будет найти подход к пасынку, чем к мужу).
– Сегодняшняя игра была просто потрясающей! – сказала она. – Особенно тот бросок в третьем иннинге.
– Спасибо, – буркнул мальчишка. Сказано было негромко – но ведь сказано! А потом он уставился на нее и затараторил, разом превратившись из враждебного подростка в любопытного ребенка: – А я видел ваше фото в газете! Та родинка была просто жуткой! Вот уж не думал, что такая красивая женщина может так кошмарно выглядеть.
– М-да, – пробормотала Брук, не очень уверенная, как следует расценить эти слова. Потом она все же решила, что это был комплимент, и добавила: – Спасибо.
Хэп наблюдал за ней, а Тайлер, на которого ее маскировка произвела неизгладимое впечатление, несся дальше:
– Это было что-то! Я даже представить себе не мог, что кто-то может так измениться! Но эта родинка была шедевром. Ею можно пугать детей. А на ней, правда были волосы, или это дефект газетной бумаги?
– Спасибо, Тайлер, – чуть тверже повторила Брук. – Я уже поняла, что именно в моем облике понравилось тебе больше всего.
Брук повернулась к Хэпу, который по-прежнему молча наблюдал за ней. «Господи, – подумала она, – не допусти, чтобы он отверг меня. Потому что ведь я действительно люблю его». Она выкинула все посторонние мысли из головы и сосредоточилась на том, что должна была сказать и сделать. На том, какие чувства должна донести до мужа. Потому что это был один из таких моментов, когда понимаешь – сейчас или никогда.
– Мои друзья уехали, и некому подвезти меня домой, – сказала она. – И я кое-что принесла. Подумала, может, тебе интересно будет это увидеть. – Она вынула из пакета фотоальбом и протянула его Хэпу.
Брук улыбалась, не чувствуя, что губы ее дрожат, и, ощущая лишь внимательный взгляд мужа.
– Если ты думаешь, что Симона была некрасива, то посмотри на мою соседку… там, где я выросла.
– Круто! – воскликнул Тайлер, с интересом поглядывая на альбом. – Я есть хочу – просто помираю. Давайте заедем куда-нибудь, пообедаем, а заодно посмотрим фотки, которые принесла Брук.
Хэп взглянул на альбом, который ему вручила Брук, потом сунул руку в карман, вынул ключи от машины и бросил их сыну.
– Иди и заводи мотор, – сказал он. – Нам с Брук нужно поговорить, но мы недолго.
Некоторое время они молчали, глядя вслед Тайлеру, который вприпрыжку несся к парковке. Потом Брук, которая вдруг испугалась того, что может сказать ей Хэп, быстро заговорила:
– Хэп, я не хотела тебя обманывать… не хотела лгать. Но… – Она беспомощно оглянулась. Поле и газоны, покинутые людьми, выглядели аккуратно и ухоженно. Площадки, на которых она играла ребенком, выглядели совсем не так.
– Но ты был прав, – решительно сказала она. – Я не доверяла тебе. Я не думала, что кто-нибудь – даже ты – сможет взглянуть на меня и увидеть меня… а не ту среду и ту жизнь, из которой я вышла. Я боялась потерять тебя.
Хэп покачал головой и обнял ее. Брук, вдруг обессилев, привалилась к его большому и сильному телу. Она спиной чувствовала альбом, который он держал в руках. Она всегда думала об этих фотографиях как о свидетельстве ее прошлого, как о препятствии на пути к будущему, а потому надеялась спрятать их навечно.
– Я хотела, чтобы ты знал меня такой, какой я стала, понимаешь? – Брук подняла на мужа полные слез глаза. – Это было непросто, и я чертовски много работала. И очень гордилась своими успехами… я потратила целую жизнь на то, чтобы стать Собой. И мне хотелось, чтобы ты любил меня такой – новой, чтобы ты мог гордиться мной.
Хэп улыбнулся, и Брук чуть не разрыдалась. Она видела свое отражение в его глазах.
– Я понял, – сказал он, наконец. – Но, правда, в том, что все мы несем в себе частичку прошлого. Я не хочу заставлять тебя возвращаться к прошлому и попрекать тебя им. Но я рад, что ты решила довериться мне и разделить его со мной.
Обнявшись, они пошли к машине, где ждал Тайлер. Брук улыбалась, чувствуя огромное облегчение и радость от того, что муж вернулся, что они снова вместе.
– А знаешь, что странно, – сказала она.
– Что?
– Столько лет я бегала от своего прошлого, а потом взяла и занялась тем же, чем и моя мать занималась всю жизнь.
– Как родитель, могу тебе сказать, что ей будет приятно услышать это, – заметил Хэп, задумчиво глядя на машину.
Тайлер врубил радио на полную мощность и прыгал на сиденье так, что автомобиль покачивался.
– А вот, кстати, о твоем ребенке. – Брук оправилась настолько, что уже могла шутить. – Поверить не могу: родинка произвела на него такое огромное впечатление, что он даже высказал мне свое восхищение.
Хэп улыбнулся так, что Брук сразу поняла – он собирается ее поцеловать.
– Нельзя недооценивать такие вещи, когда речь идет о тринадцатилетнем мальчишке, – произнес он, притягивая ее поближе и склоняясь к ее губам.
Кэндис спустилась к полю и села на скамью, наблюдая за Дэном, который складывал спортивное снаряжение в сумку. Дрю нигде видно не было, и она решила, что мальчик уехал с кем-то из друзей. Это облегчало ее задачу, и Кэндис обрадовалась. Но взгляд на непроницаемое лицо Донована убедил ее, что сегодня он не станет ей помогать и вести разговор придется самой.
– Сегодняшняя игра понравилась всем, – сказала она светским тоном. – Похоже, дети, наконец, ощутили себя командой и смогли сыграться.
– Это точно. – Дэн по-прежнему не желал ей помогать. Он даже не смотрел на нее. Собрал мячи в корзину, тщательно закрыл крышку и теперь занялся сумкой с перчатками и битами.
– Уайатт сегодня просто молодец. Он стал настоящим питчером, – продолжала Кэндис менее уверенно. Она внимательно наблюдала за Донованом, но он даже не подал знака, что рад ее видеть. Хоть бы улыбнулся.
Но Дэн ответил по-прежнему без улыбки:
– Да, Уайатт сыграл хорошо.
Кэндис разозлилась. Она встала, скрестила руки на груди и сердито спросила:
– И чего ты от меня ждешь, Дэн Донован? Мне что, надо встать на колени? Умолять о прощении? Может, мне надо пройти тест на знание бейсбола, чтобы ты убедился, что я стою твоего внимания?
Кэндис сама себе удивлялась – она всегда была исключительно сдержанной и уравновешенной особой, но сейчас ее просто несло, и чувства, бурлившие в душе, неудержимо рвались на поверхность.
– Ты сам сказал мне прийти, когда я буду готова. Так вот я здесь!
Кэндис осеклась, услышав свой собственный резкий голос. Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
– Прости, – сказала она. – Последнее время я с трудом владею своими эмоциями. И в голове полная сумятица.
– Как поживает твоя матушка? – осторожно спросил Дэн.
– Не знаю, – отозвалась Кэндис. – Она не звонила с того дня, как я выставила ее из своего дома.
– Ты выставила Ханну?
– Ну, я не брала ее за шкирку и не пинала под зад… хотя очень хотелось. – Кэндис мечтательно улыбнулась, вспоминая тот момент. – Но я попросила ее уйти и сказала, что с этого момента сама буду решать, как мне жить.
Донован рассматривал Кэндис с озадаченным видом, словно не мог до конца поверить в услышанное.
– И одно из этих самостоятельных решений касается тебя. – Кэндис вдруг смутилась и замолчала. Ужасная мысль пришла ей в голову: а что, если он передумал?
Донован подошел к Кэндис и сел рядом с ней на скамью. Некоторое время они просто сидели, глядя на поле.
– Я поражен, – заговорил, наконец, Донован. – Я так рад, что моя девочка, наконец, нашла в себе силы стать взрослой.
Он улыбнулся, взял ее за руку и поцеловал костяшки пальцев. Кэндис молчала, потому что могла только дышать – слезы заструились по щекам.
– Почему ты плачешь? – встревоженно спросил он. Кэндис покачала головой, хлюпнула носом, смущенная своими эмоциями, которые никак не соглашались оставаться внутри.
– Прости, – сказала она. – Не знаю, что со мной. То я бешусь, то плачу. Я чуть не разбила телефон, потому что пришлось подождать на линии две минуты. А вчера читала на ночь стихи – так наволочка была насквозь мокрая от слез.
Донован поднял голову и внимательно посмотрел на Кэндис.
– Значит, ты не можешь управлять своими эмоциями? – переспросил он.
– Не могу, – кивнула Кэндис, шмыгая носом. Слезы продолжали струиться по щекам. – И меня тошнит. Иногда я чувствую себя такой разбитой, что с трудом могу встать с кровати.
– А еще что-нибудь необычное происходит? – осторожно спросил Дэн, и Кэндис поняла, что он думает о том же, о чем она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35