Уайатт сегодня играл ведущим питчером. А поскольку последнее время ему не везло, то перед игрой он нервничал, и это беспокоило Аманду.
– Хантер Джеймс – самостоятельный и, уверяю вас, вполне самодостаточный мужчина с полной свободой выбора, – сказала Аманда. – Не стоит рассуждать о нем так, словно он приз, который достанется самой шустрой. Поверьте мне, этот человек сам будет решать, с кем ему встречаться.
– Мы с тобой абсолютно согласны, – заявила Кэндис. – Просто нам хотелось бы, чтобы он решил, что хочет встречаться с тобой.
– Но Брук права, – задумчиво ответила Аманда. – Права в том, что Сьюзи смотрит на Хантера как-то уж слишком голодно и откровенно. И мне это не нравится. Впрочем, – она повернулась к Кэндис, – не стоит волноваться по поводу моей личной жизни. Ты и так много делаешь, подыскивая для меня клиентов.
«Можно подумать, у меня есть личная жизнь», – вздохнула она про себя.
– Да я все равно не смогла бы помочь тебе устроить личное счастье, когда и со своей-то жизнью ничего толкового сделать не могу, – жалобно сказала Кэндис. – Моя мать ревнует меня к Дэну. И каждый раз, как приходится выбирать, с кем провести время, я отдаю предпочтение матери, что естественно, не делает Донована счастливым. И кто мог бы его винить за это? Дэн говорит, она мной манипулирует. Думаю, он прав. – Кэндис вздохнула.
– И как ты намерена справиться с этой ситуацией? – поинтересовалась Аманда.
– Не знаю. Дэн, конечно, ведет себя не в пример лучше, чем моя мама, но все равно я чувствую себя костью, которую делят две Собаки, и каждая тянет в свою сторону.
С поля донеслись крики болельщиков, и все три женщины, побросав свои дела, бросились к окну и высунулись как можно дальше, пытаясь разглядеть, что же именно происходит на поле.
Аманда увидела, как Уайатт оседает на землю, закрыв лицо руками. Хиттер противника несся по базам, подбадриваемый криками команды и болельщиков. Еще немного – и он заступил на домашнюю базу, принеся очко своей команде.
– Господи, – вздохнула Аманда. – Да что ж так не везет! И с каждой игрой все хуже и хуже.
Они все еще стояли у окна втроем, когда к павильону подошел Тайлер Маккензи. Делая вид, что не замечает мачеху, мальчик сказал Аманде:
– Уайатт сегодня совсем никакой; миссис Шеридан. Говорит, у него болит рука. Тренер просил принести льда.
Аманда внимательно посмотрела на Тайлера, и от ее взгляда не укрылось, что его глаза охотно останавливаются на всем, кроме его мачехи.
– Брук, – сказала Аманда. – Принеси, пожалуйста, пакет со льдом и повязку. Все лежит в среднем холодильнике.
– Сейчас. – Брук быстро отыскала требуемое и, протягивая повязку и лед, сказала пасынку: – Вот, возьми. И еще бутылку воды – думаю, он наверняка хочет пить. Тебе дать что-нибудь, Тай? За мой счет.
– Нет, – коротко ответил мальчик, впервые открыто взглянув на Брук. Она едва не отшатнулась – столько злобы и презрения было в этом взгляде. – Мама дала мне с собой воду. И я не принимаю взятки.
Он ушел прочь, а Брук осталась стоять на месте с плотно сжатыми губами и полными слез глазами.
– Ты не должна спускать ему подобные выходки, – покачала головой Аманда, сочувственно глядя на Брук.
– И что я могу поделать? Кажется, все перепробовала – он все равно не желает на меня смотреть и разговаривает как… как не знаю с кем.
– Может, тебе поговорить с Хэпом и попросить, чтобы он приструнил мальчишку? – спросила Кэндис.
– Он не хамит мне, когда Хэп дома. А я не хочу ябедничать… и вообще последнее время мне все труднее привлечь к себе внимание мужа, и я не желаю тратить эти нечастные моменты на жалобы по поводу его сыночка. Мне кажется, все бесполезно: что бы я ни делала, Тайлер всегда будет считать меня ведьмой, которая украла его отца.
– Тогда тебе стоит взять свое помело и хорошенько отходить им маленького негодяя по заднице, – мрачно заметила Кэндис. – Я мало, что знаю о двенадцатилетних мальчиках, но прекрасно разбираюсь в мужчинах. А ведь все они когда-то были мальчиками, правда? Так вот, я давно вывела для себя правило: не поддаваться! Чем больше ты прогибаешься – тем сильнее на тебя давят.
– Это точно, – сказала Аманда. Она по-прежнему смотрела на поле. Дэн Донован обнял Уайатта за плечи и вел его к скамьям запасных. Хорошо, что Роба сегодня нет. Он, пожалуй, устроил бы скандал тренеру за то, что тот снял мальчика с игры. А Тиффани сидела бы в стайке женщин и болтала бы со Сьюзи Симмонс. Вот интересно, о чем они могли бы поговорить – такие разные? Наверное, о фитнес-классе. Или о том, у кого маникюрша лучше. Или горничная!
– Тебе следует поговорить с Хэпом и поставить его в известность о том, что происходит, – сказала она Брук, отвлекшись от своих мыслей. – И Хэп должен поддержать тебя. Мальчики двенадцати лет – существа непростые. Они могут быть очень грубыми и резкими. Но самое плохое – они могут причинить боль… не только окружающим, но и себе.
Поведение Уайатта по дороге домой явилось ярким доказательством того, что Аманда была права, говоря о характере двенадцатилетних мальчиков.
– Сегодня игра явно не задалась, – заметила она, когда сын вышел с поля.
Уайатт вообще не сказал ни слова, пока они шли до парковки. Добравшись до машины, он забросил сумку и снаряжение в багажник, забрался в салон и захлопнул дверцу. И все это в полном молчании.
По дороге домой мальчик тоже не проронил ни слова. Поглядывая на сына, Аманда буквально чувствовала, как его окутывает разочарование и злость. Иногда ей казалось, что она слышит, как Уайатт скрипит зубами. Сейчас бейсбол является для него самым важным в жизни, и то, что его команда терпит поражение за поражением, переживается мальчиком как настоящее горе. Тот факт, что он частично повинен в последнем поражении, делал его ношу еще тяжелее.
Аманда довела машину до дома, заехала в гараж и выключила зажигание. Она опять взглянула на сына. Можно, конечно, сказать какие-нибудь взрослые слова о том, что это всего лишь игра и бейсбол – еще не вся жизнь. Но для Уайатта бейсбол был жизнью, и то, как он играет, – отражением того, кем он является в этой жизни. С пяти лет мальчик воспринимал действительность только так, и поделать с этим ничего нельзя.
– Сейчас просто неудачный сезон, Уайатт, – сказала она мягко. – Были лучше. И еще будут.
– Дело не только в невезении, мама. Дело во мне. Я плохо играю. Не могу поверить, что я стал играть так плохо! Все из-за меня! – Он выскочил из машины и бросился в дом.
– Уайатт, подожди!
Но мальчик уже распахнул дверь и оказался в кухне.
– Уайатт, стой! – Аманда выбралась из машины и поспешила за сыном, перепрыгивая через ступеньки.
Меган сидела за столом в кухне. Перед ней лежала газета, рядом – миска с хлопьями. Аманда и Меган едва разговаривали друг с другом с прошлого воскресенья, когда Меган устроила ту безобразную сцену из-за уборки. Сейчас Аманда мысленно взмолилась, чтобы у дочери хватило такта и жалости промолчать и не добивать брата ехидными вопросами и язвительными замечаниями. Девочка взглянула на брата и мать, передернула плечами и углубилась в чтение. «И на том спасибо», – подумала Аманда.
– Не стоит винить себя в сегодняшнем проигрыше, – сказала Аманда сыну. – Но если ты не уверен в своей игре, почему бы тебе не попросить отца позаниматься с тобой? Он, конечно, не профессионал, но он играл в бейсбол в детстве и потом в колледже, так что знает про игру вполне достаточно.
Уайатт упал на стул и с вызовом уставился на сестру, которая делала вид, что продолжает читать газету и не прислушивается к разговору.
– Если вы с папой потратите на тренировки какое-то время… – продолжала Аманда.
– У папы нет времени на бейсбол, – горько сказал мальчик. Он не добавил «и на меня», но эти слова буквально висели в воздухе.
– Ну что ты, Уайатт… – растерянно начала Аманда.
– Он сам мне это сказал, мама! Сказал, что сейчас ему приходится много работать.
Голос Уайатта дрожал от обиды и непролитых слез. Аманда молчала. Горло ее перехватил спазм, а сердце разрывалось от любви и жалости к детям.
– Он сказал, что будет приходить смотреть мою игру… когда сможет.
Аманда зажмурила глаза и пару раз глубоко вздохнула, пытаясь сбросить хоть часть напряжения. Если бы здесь вдруг оказался Роб, она могла бы стукнуть его по голове чем-нибудь тяжелым – в отместку за ту боль, через которую проходят дети.
Мальчик крепился долго, но теперь слезы все же хлынули из глаз и покатились по щекам крупными каплями.
– А мне все равно! – крикнул он. – Я так плохо играю, что не хочу, чтобы он смотрел! – Он сердито тер глаза руками, пытаясь остановить слезы. – Бейсбол – такое же дерьмо, как все остальное.
Меган сидела молча, не донеся до рта ложку. Аманда бросила на дочь предостерегающий взгляд, но Меган не собиралась издеваться над братом. На кончиках ее ресниц дрожали слезы, и Аманда, судорожно пытаясь сглотнуть комок в горле, поняла, что сейчас может состояться коллективный плач семьи Шеридан.
– Я все понимаю, милый, – прошептала она, кусая губы, чтобы не дать пролиться собственным слезам. – Дело не только в бейсболе, правда?
Она судорожно пыталась найти слова, которые бы утешили детей, вселили бы в них оптимизм и рассеяли тучи, собравшиеся над их семьей. Но слов таких не было. И тогда она обратилась к правде.
– Давайте признаемся себе, что наша жизнь – прежняя жизнь – кончилась, – решительно сказала Аманда. – Теперь все по-другому. Словно мы попали в новый, не слишком знакомый мир. Это подействовало на всех нас, и от этого ты стал хуже играть в бейсбол. Но мы приспособимся. Все наладится потихоньку, и твоя игра будет лучше, чем прежде. Я уверена в этом.
Она подошла к сыну и осторожно вытерла слезы. Потом мимолетно, словно боясь спугнуть, погладила Меган по плечу.
– А теперь, сколько раз я тебе говорила, Уайатт, что на бейсболе не плачут!
Уайатт молча сидел за столом. Он похож был на утомленного сверх всякой меры взрослого человека. Руки его, одежда, даже лицо – все покрывали разводы краской глины, которую он принес с бейсбольной площадки. «Если нужно, я буду чистить по сто туалетов в день, но оплачу уроки, лишь бы Уайатт сумел опять получать удовольствие от игры, которая составляет для него смысл жизни», – думала Аманда.
Она сняла с сына бейсболку и надела ее козырьком назад.
– Иди прими душ и переоденься. И залей форму отбеливателем.
Мать и сестра смотрели, как мальчик медленно поднимается на второй этаж. Аманда вдруг увидела, что, когда вырастет, Уайатт будет похож на Роба, те же длинные ноги, узкие бедра, высокий рост.
– Не забудь про отбеливатель! – Крикнула она ему вслед. – Лично я бы просто пристрелила того дурака, который выбрал для бейсбольной формы белый цвет.
Глава 19
Четыре дня Соланж убирала по два дома в день. К концу четвертого дня в теле Аманды болела каждая мышца отдельно и все вместе они ныли. Каждый божий вечер она добиралась до дома или школы, чтобы забрать детей, потом везла их на танцы и тренировки, возвращала домой, подавала ужин и валилась в кровать совершенно без сил.
Сегодня вечер четверга, а значит, остался только один день – еще один день тяжкого труда, – и потом она сможет, наконец, отдохнуть. Она твердо решила, что в субботу утром просто ляжет на диван и встанет с Него не раньше чем в воскресенье вечером.
Тихонько застонав, Аманда поглубже погрузилась в ванну. Потом выставила ногу и большим пальцем приподняла кран с горячей водой, чтобы подогреть то пенное блаженство, в котором пребывало ее обессиленное тело.
Ее неудержимо клонило в сон, и было ужасно трудно даже просто держать голову над водой. Но вот мышцы, наконец, расслабились, боль в измученном теле немного утихла, и Аманда смогла подумать о чем-то, кроме собственной усталости. На самом деле она все равно ни о чем не думала – просто дремала, блаженствуя в воде.
Пронзительный звонок телефона вывел ее из полусонного состояния. Аманда нашарила трубку:
– М-м?
– Аманда? – Голос мамы. На секунду Аманде показалось, что он пришел откуда-то совсем издалека – из детства, может быть. Но потом она немного пришла в себя, села и постаралась собраться с мыслями.
– Здравствуй, ма! Рассказывай скорее, где вы сейчас?
– В Нью-Мексико, дорогая! Мне так понравилась архитектура пуэбло – я и не ожидала. Твой отец хочет ехать в Техас, чтобы навестить дядюшку Дона, но я уговариваю его провести еще несколько дней в Санта-Фе.
Аманда слушала, закрыв глаза. В прошлый раз после разговора с матерью она твердо пообещала себе все рассказать родителям. Но сейчас она была настолько уставшей и измученной, что с трудом шевелила губами. При мысли о том, что нужно подбирать слова, начать издалека и постепенно ввести мать в курс ее проблем, Аманда поняла, что не сможет этого сделать. Не сейчас.
Она не очень хорошо успевала в школе по географии, и все же, прикинув, где должен находиться Санта-Фе, решила, что у нее еще есть время. «Пусть родители подъедут поближе – тогда и поговорим». Остается надеяться, что она ничего не путает.
– Где вы сейчас, ты сказала?
– В Нью-Мексико. Скоро поедем в Эль-Пасо.
– Здорово! – Аманда зевнула, стараясь, чтобы мать не услышала этого.
– Аманда, с тобой все в порядке? Как Мег и Уайатт?
– Все хорошо, – отозвалась Аманда и снова зевнула – она просто ничего не могла с собой поделать. – Дети сидят по комнатам – делают уроки. А я лежу в ванне. Но я передам им, что ты звонила, они будут рады.
– Детка, у тебя такой странный голос… Мы можем сняться с места завтра утром и поехать прямо к вам.
– Нет! – Аманда выпрямилась так резко, что подняла волну, и приличная порция воды выплеснулась на пол. – Я хочу сказать – не нужно спешить. У нас все в полном порядке. Так что продолжайте путешествие и смотрите не пропустите что-нибудь интересное.
– Хорошо милая… Но ты уверена?
– Абсолютно уверена! – Кажется, еще никогда в жизни не была она так уверена в своих словах. – И, мама, пожалуйста, когда вы будете подъезжать, предупредите меня заранее, хорошо? Ну, задень или за два.
– Предупредить?
– Да. Чтобы я могла прибрать дом… и уладить расписание детей. – И отрепетировать покаянную речь.
– Что ж… хорошо. Поцелуй за меня Меган и Уайатта. Скоро увидимся.
Аманда пристроила телефон на более-менее сухое место на бортике и добавила в ванну еще горячей воды. Она погрузилась в воду как можно глубже, укрываясь теплой пеной, как одеялом, и опять задремала.
А потом зазвонил телефон. Снова!
Некоторое время она шлепала ладонью по бортику, не в силах разомкнуть веки. Нашла телефон.
– М-м?
– Аманда? Я тебя разбудила?
– Кажется, да. – Она зевнула.
– Не рановато ты улеглась спать?
– Наверное.
Ванная остыла, но у Аманды даже не было сил вытянуть ногу и открыть кран с горячей водой.
– Эй, подруга! Ванная не лучшее место для сна! «Это точно», – мысленно кивнула Аманда.
– Ты слишком много работаешь, – послышался в трубке встревоженный голос Брук. – Я так и знала, что два дома в день – это слишком много для одного человека.
– Да все в порядке. – Аманда, наконец, заставила себя сесть и, дотянувшись, вынула затычку из ванны. – Еще два дома завтра – и целых два дня выходных! Ничего не буду делать, совсем ничего!
– Боже мой, я не должна была бросать тебя одну…
– Не выдумывай, говорю же – все в норме. – Аманда зевнула. – Прости, мне нужно выбираться из ванны. Пойду спать.
Положив телефон, она некоторое время просто сидела и смотрела, как убегает в сливное отверстие вода. Потом Аманда перевела взгляд на свое тело. Кажется, раньше она была полнее. Протянув руку за полотенцем, она с удивлением обнаружила на предплечье вздувшийся холмик. Да это мышцы! Теперь, двигаясь, она с любопытством отмечала новые черты – икры стали тоньше и попа, кажется, подтянулась.
Эврика! Может, запатентовать свое изобретение? Специальная программа для домашних хозяек – тяжелый ручной труд как альтернатива фитнесу. Приведите в порядок свой дом и дома своих соседей, а заодно похудейте и обретите прекрасную форму!
А может… может, просто спать пойти, наконец?
Через несколько минут она, уже в пижаме, пожелала детям спокойной ночи и провалилась в сон, едва коснувшись головой подушки. И снились ей пылесосы, играющие в бейсбол на знакомом стадионе.
Брук тоже снился сон. Она опять маленькая девочка и ждет, когда мама вернется домой с работы. Вдруг та принесет какой-нибудь подарок из одного из тех домов, где работает… Это может быть пара туфель – на два размера больше, или книжка – потрепанная. Что бы это ни было, самая малая часть другого, яркого, мира – все вызывало восторг у неизбалованной девочки.
Эти впечатления и воспоминания не были такими уж грустными. Но за ними пришли другие – ведь сны невозможно отредактировать. И Брук видела маму, возвращавшуюся домой: ее хрупкие плечи сутулились, а походка была тяжелой от усталости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Хантер Джеймс – самостоятельный и, уверяю вас, вполне самодостаточный мужчина с полной свободой выбора, – сказала Аманда. – Не стоит рассуждать о нем так, словно он приз, который достанется самой шустрой. Поверьте мне, этот человек сам будет решать, с кем ему встречаться.
– Мы с тобой абсолютно согласны, – заявила Кэндис. – Просто нам хотелось бы, чтобы он решил, что хочет встречаться с тобой.
– Но Брук права, – задумчиво ответила Аманда. – Права в том, что Сьюзи смотрит на Хантера как-то уж слишком голодно и откровенно. И мне это не нравится. Впрочем, – она повернулась к Кэндис, – не стоит волноваться по поводу моей личной жизни. Ты и так много делаешь, подыскивая для меня клиентов.
«Можно подумать, у меня есть личная жизнь», – вздохнула она про себя.
– Да я все равно не смогла бы помочь тебе устроить личное счастье, когда и со своей-то жизнью ничего толкового сделать не могу, – жалобно сказала Кэндис. – Моя мать ревнует меня к Дэну. И каждый раз, как приходится выбирать, с кем провести время, я отдаю предпочтение матери, что естественно, не делает Донована счастливым. И кто мог бы его винить за это? Дэн говорит, она мной манипулирует. Думаю, он прав. – Кэндис вздохнула.
– И как ты намерена справиться с этой ситуацией? – поинтересовалась Аманда.
– Не знаю. Дэн, конечно, ведет себя не в пример лучше, чем моя мама, но все равно я чувствую себя костью, которую делят две Собаки, и каждая тянет в свою сторону.
С поля донеслись крики болельщиков, и все три женщины, побросав свои дела, бросились к окну и высунулись как можно дальше, пытаясь разглядеть, что же именно происходит на поле.
Аманда увидела, как Уайатт оседает на землю, закрыв лицо руками. Хиттер противника несся по базам, подбадриваемый криками команды и болельщиков. Еще немного – и он заступил на домашнюю базу, принеся очко своей команде.
– Господи, – вздохнула Аманда. – Да что ж так не везет! И с каждой игрой все хуже и хуже.
Они все еще стояли у окна втроем, когда к павильону подошел Тайлер Маккензи. Делая вид, что не замечает мачеху, мальчик сказал Аманде:
– Уайатт сегодня совсем никакой; миссис Шеридан. Говорит, у него болит рука. Тренер просил принести льда.
Аманда внимательно посмотрела на Тайлера, и от ее взгляда не укрылось, что его глаза охотно останавливаются на всем, кроме его мачехи.
– Брук, – сказала Аманда. – Принеси, пожалуйста, пакет со льдом и повязку. Все лежит в среднем холодильнике.
– Сейчас. – Брук быстро отыскала требуемое и, протягивая повязку и лед, сказала пасынку: – Вот, возьми. И еще бутылку воды – думаю, он наверняка хочет пить. Тебе дать что-нибудь, Тай? За мой счет.
– Нет, – коротко ответил мальчик, впервые открыто взглянув на Брук. Она едва не отшатнулась – столько злобы и презрения было в этом взгляде. – Мама дала мне с собой воду. И я не принимаю взятки.
Он ушел прочь, а Брук осталась стоять на месте с плотно сжатыми губами и полными слез глазами.
– Ты не должна спускать ему подобные выходки, – покачала головой Аманда, сочувственно глядя на Брук.
– И что я могу поделать? Кажется, все перепробовала – он все равно не желает на меня смотреть и разговаривает как… как не знаю с кем.
– Может, тебе поговорить с Хэпом и попросить, чтобы он приструнил мальчишку? – спросила Кэндис.
– Он не хамит мне, когда Хэп дома. А я не хочу ябедничать… и вообще последнее время мне все труднее привлечь к себе внимание мужа, и я не желаю тратить эти нечастные моменты на жалобы по поводу его сыночка. Мне кажется, все бесполезно: что бы я ни делала, Тайлер всегда будет считать меня ведьмой, которая украла его отца.
– Тогда тебе стоит взять свое помело и хорошенько отходить им маленького негодяя по заднице, – мрачно заметила Кэндис. – Я мало, что знаю о двенадцатилетних мальчиках, но прекрасно разбираюсь в мужчинах. А ведь все они когда-то были мальчиками, правда? Так вот, я давно вывела для себя правило: не поддаваться! Чем больше ты прогибаешься – тем сильнее на тебя давят.
– Это точно, – сказала Аманда. Она по-прежнему смотрела на поле. Дэн Донован обнял Уайатта за плечи и вел его к скамьям запасных. Хорошо, что Роба сегодня нет. Он, пожалуй, устроил бы скандал тренеру за то, что тот снял мальчика с игры. А Тиффани сидела бы в стайке женщин и болтала бы со Сьюзи Симмонс. Вот интересно, о чем они могли бы поговорить – такие разные? Наверное, о фитнес-классе. Или о том, у кого маникюрша лучше. Или горничная!
– Тебе следует поговорить с Хэпом и поставить его в известность о том, что происходит, – сказала она Брук, отвлекшись от своих мыслей. – И Хэп должен поддержать тебя. Мальчики двенадцати лет – существа непростые. Они могут быть очень грубыми и резкими. Но самое плохое – они могут причинить боль… не только окружающим, но и себе.
Поведение Уайатта по дороге домой явилось ярким доказательством того, что Аманда была права, говоря о характере двенадцатилетних мальчиков.
– Сегодня игра явно не задалась, – заметила она, когда сын вышел с поля.
Уайатт вообще не сказал ни слова, пока они шли до парковки. Добравшись до машины, он забросил сумку и снаряжение в багажник, забрался в салон и захлопнул дверцу. И все это в полном молчании.
По дороге домой мальчик тоже не проронил ни слова. Поглядывая на сына, Аманда буквально чувствовала, как его окутывает разочарование и злость. Иногда ей казалось, что она слышит, как Уайатт скрипит зубами. Сейчас бейсбол является для него самым важным в жизни, и то, что его команда терпит поражение за поражением, переживается мальчиком как настоящее горе. Тот факт, что он частично повинен в последнем поражении, делал его ношу еще тяжелее.
Аманда довела машину до дома, заехала в гараж и выключила зажигание. Она опять взглянула на сына. Можно, конечно, сказать какие-нибудь взрослые слова о том, что это всего лишь игра и бейсбол – еще не вся жизнь. Но для Уайатта бейсбол был жизнью, и то, как он играет, – отражением того, кем он является в этой жизни. С пяти лет мальчик воспринимал действительность только так, и поделать с этим ничего нельзя.
– Сейчас просто неудачный сезон, Уайатт, – сказала она мягко. – Были лучше. И еще будут.
– Дело не только в невезении, мама. Дело во мне. Я плохо играю. Не могу поверить, что я стал играть так плохо! Все из-за меня! – Он выскочил из машины и бросился в дом.
– Уайатт, подожди!
Но мальчик уже распахнул дверь и оказался в кухне.
– Уайатт, стой! – Аманда выбралась из машины и поспешила за сыном, перепрыгивая через ступеньки.
Меган сидела за столом в кухне. Перед ней лежала газета, рядом – миска с хлопьями. Аманда и Меган едва разговаривали друг с другом с прошлого воскресенья, когда Меган устроила ту безобразную сцену из-за уборки. Сейчас Аманда мысленно взмолилась, чтобы у дочери хватило такта и жалости промолчать и не добивать брата ехидными вопросами и язвительными замечаниями. Девочка взглянула на брата и мать, передернула плечами и углубилась в чтение. «И на том спасибо», – подумала Аманда.
– Не стоит винить себя в сегодняшнем проигрыше, – сказала Аманда сыну. – Но если ты не уверен в своей игре, почему бы тебе не попросить отца позаниматься с тобой? Он, конечно, не профессионал, но он играл в бейсбол в детстве и потом в колледже, так что знает про игру вполне достаточно.
Уайатт упал на стул и с вызовом уставился на сестру, которая делала вид, что продолжает читать газету и не прислушивается к разговору.
– Если вы с папой потратите на тренировки какое-то время… – продолжала Аманда.
– У папы нет времени на бейсбол, – горько сказал мальчик. Он не добавил «и на меня», но эти слова буквально висели в воздухе.
– Ну что ты, Уайатт… – растерянно начала Аманда.
– Он сам мне это сказал, мама! Сказал, что сейчас ему приходится много работать.
Голос Уайатта дрожал от обиды и непролитых слез. Аманда молчала. Горло ее перехватил спазм, а сердце разрывалось от любви и жалости к детям.
– Он сказал, что будет приходить смотреть мою игру… когда сможет.
Аманда зажмурила глаза и пару раз глубоко вздохнула, пытаясь сбросить хоть часть напряжения. Если бы здесь вдруг оказался Роб, она могла бы стукнуть его по голове чем-нибудь тяжелым – в отместку за ту боль, через которую проходят дети.
Мальчик крепился долго, но теперь слезы все же хлынули из глаз и покатились по щекам крупными каплями.
– А мне все равно! – крикнул он. – Я так плохо играю, что не хочу, чтобы он смотрел! – Он сердито тер глаза руками, пытаясь остановить слезы. – Бейсбол – такое же дерьмо, как все остальное.
Меган сидела молча, не донеся до рта ложку. Аманда бросила на дочь предостерегающий взгляд, но Меган не собиралась издеваться над братом. На кончиках ее ресниц дрожали слезы, и Аманда, судорожно пытаясь сглотнуть комок в горле, поняла, что сейчас может состояться коллективный плач семьи Шеридан.
– Я все понимаю, милый, – прошептала она, кусая губы, чтобы не дать пролиться собственным слезам. – Дело не только в бейсболе, правда?
Она судорожно пыталась найти слова, которые бы утешили детей, вселили бы в них оптимизм и рассеяли тучи, собравшиеся над их семьей. Но слов таких не было. И тогда она обратилась к правде.
– Давайте признаемся себе, что наша жизнь – прежняя жизнь – кончилась, – решительно сказала Аманда. – Теперь все по-другому. Словно мы попали в новый, не слишком знакомый мир. Это подействовало на всех нас, и от этого ты стал хуже играть в бейсбол. Но мы приспособимся. Все наладится потихоньку, и твоя игра будет лучше, чем прежде. Я уверена в этом.
Она подошла к сыну и осторожно вытерла слезы. Потом мимолетно, словно боясь спугнуть, погладила Меган по плечу.
– А теперь, сколько раз я тебе говорила, Уайатт, что на бейсболе не плачут!
Уайатт молча сидел за столом. Он похож был на утомленного сверх всякой меры взрослого человека. Руки его, одежда, даже лицо – все покрывали разводы краской глины, которую он принес с бейсбольной площадки. «Если нужно, я буду чистить по сто туалетов в день, но оплачу уроки, лишь бы Уайатт сумел опять получать удовольствие от игры, которая составляет для него смысл жизни», – думала Аманда.
Она сняла с сына бейсболку и надела ее козырьком назад.
– Иди прими душ и переоденься. И залей форму отбеливателем.
Мать и сестра смотрели, как мальчик медленно поднимается на второй этаж. Аманда вдруг увидела, что, когда вырастет, Уайатт будет похож на Роба, те же длинные ноги, узкие бедра, высокий рост.
– Не забудь про отбеливатель! – Крикнула она ему вслед. – Лично я бы просто пристрелила того дурака, который выбрал для бейсбольной формы белый цвет.
Глава 19
Четыре дня Соланж убирала по два дома в день. К концу четвертого дня в теле Аманды болела каждая мышца отдельно и все вместе они ныли. Каждый божий вечер она добиралась до дома или школы, чтобы забрать детей, потом везла их на танцы и тренировки, возвращала домой, подавала ужин и валилась в кровать совершенно без сил.
Сегодня вечер четверга, а значит, остался только один день – еще один день тяжкого труда, – и потом она сможет, наконец, отдохнуть. Она твердо решила, что в субботу утром просто ляжет на диван и встанет с Него не раньше чем в воскресенье вечером.
Тихонько застонав, Аманда поглубже погрузилась в ванну. Потом выставила ногу и большим пальцем приподняла кран с горячей водой, чтобы подогреть то пенное блаженство, в котором пребывало ее обессиленное тело.
Ее неудержимо клонило в сон, и было ужасно трудно даже просто держать голову над водой. Но вот мышцы, наконец, расслабились, боль в измученном теле немного утихла, и Аманда смогла подумать о чем-то, кроме собственной усталости. На самом деле она все равно ни о чем не думала – просто дремала, блаженствуя в воде.
Пронзительный звонок телефона вывел ее из полусонного состояния. Аманда нашарила трубку:
– М-м?
– Аманда? – Голос мамы. На секунду Аманде показалось, что он пришел откуда-то совсем издалека – из детства, может быть. Но потом она немного пришла в себя, села и постаралась собраться с мыслями.
– Здравствуй, ма! Рассказывай скорее, где вы сейчас?
– В Нью-Мексико, дорогая! Мне так понравилась архитектура пуэбло – я и не ожидала. Твой отец хочет ехать в Техас, чтобы навестить дядюшку Дона, но я уговариваю его провести еще несколько дней в Санта-Фе.
Аманда слушала, закрыв глаза. В прошлый раз после разговора с матерью она твердо пообещала себе все рассказать родителям. Но сейчас она была настолько уставшей и измученной, что с трудом шевелила губами. При мысли о том, что нужно подбирать слова, начать издалека и постепенно ввести мать в курс ее проблем, Аманда поняла, что не сможет этого сделать. Не сейчас.
Она не очень хорошо успевала в школе по географии, и все же, прикинув, где должен находиться Санта-Фе, решила, что у нее еще есть время. «Пусть родители подъедут поближе – тогда и поговорим». Остается надеяться, что она ничего не путает.
– Где вы сейчас, ты сказала?
– В Нью-Мексико. Скоро поедем в Эль-Пасо.
– Здорово! – Аманда зевнула, стараясь, чтобы мать не услышала этого.
– Аманда, с тобой все в порядке? Как Мег и Уайатт?
– Все хорошо, – отозвалась Аманда и снова зевнула – она просто ничего не могла с собой поделать. – Дети сидят по комнатам – делают уроки. А я лежу в ванне. Но я передам им, что ты звонила, они будут рады.
– Детка, у тебя такой странный голос… Мы можем сняться с места завтра утром и поехать прямо к вам.
– Нет! – Аманда выпрямилась так резко, что подняла волну, и приличная порция воды выплеснулась на пол. – Я хочу сказать – не нужно спешить. У нас все в полном порядке. Так что продолжайте путешествие и смотрите не пропустите что-нибудь интересное.
– Хорошо милая… Но ты уверена?
– Абсолютно уверена! – Кажется, еще никогда в жизни не была она так уверена в своих словах. – И, мама, пожалуйста, когда вы будете подъезжать, предупредите меня заранее, хорошо? Ну, задень или за два.
– Предупредить?
– Да. Чтобы я могла прибрать дом… и уладить расписание детей. – И отрепетировать покаянную речь.
– Что ж… хорошо. Поцелуй за меня Меган и Уайатта. Скоро увидимся.
Аманда пристроила телефон на более-менее сухое место на бортике и добавила в ванну еще горячей воды. Она погрузилась в воду как можно глубже, укрываясь теплой пеной, как одеялом, и опять задремала.
А потом зазвонил телефон. Снова!
Некоторое время она шлепала ладонью по бортику, не в силах разомкнуть веки. Нашла телефон.
– М-м?
– Аманда? Я тебя разбудила?
– Кажется, да. – Она зевнула.
– Не рановато ты улеглась спать?
– Наверное.
Ванная остыла, но у Аманды даже не было сил вытянуть ногу и открыть кран с горячей водой.
– Эй, подруга! Ванная не лучшее место для сна! «Это точно», – мысленно кивнула Аманда.
– Ты слишком много работаешь, – послышался в трубке встревоженный голос Брук. – Я так и знала, что два дома в день – это слишком много для одного человека.
– Да все в порядке. – Аманда, наконец, заставила себя сесть и, дотянувшись, вынула затычку из ванны. – Еще два дома завтра – и целых два дня выходных! Ничего не буду делать, совсем ничего!
– Боже мой, я не должна была бросать тебя одну…
– Не выдумывай, говорю же – все в норме. – Аманда зевнула. – Прости, мне нужно выбираться из ванны. Пойду спать.
Положив телефон, она некоторое время просто сидела и смотрела, как убегает в сливное отверстие вода. Потом Аманда перевела взгляд на свое тело. Кажется, раньше она была полнее. Протянув руку за полотенцем, она с удивлением обнаружила на предплечье вздувшийся холмик. Да это мышцы! Теперь, двигаясь, она с любопытством отмечала новые черты – икры стали тоньше и попа, кажется, подтянулась.
Эврика! Может, запатентовать свое изобретение? Специальная программа для домашних хозяек – тяжелый ручной труд как альтернатива фитнесу. Приведите в порядок свой дом и дома своих соседей, а заодно похудейте и обретите прекрасную форму!
А может… может, просто спать пойти, наконец?
Через несколько минут она, уже в пижаме, пожелала детям спокойной ночи и провалилась в сон, едва коснувшись головой подушки. И снились ей пылесосы, играющие в бейсбол на знакомом стадионе.
Брук тоже снился сон. Она опять маленькая девочка и ждет, когда мама вернется домой с работы. Вдруг та принесет какой-нибудь подарок из одного из тех домов, где работает… Это может быть пара туфель – на два размера больше, или книжка – потрепанная. Что бы это ни было, самая малая часть другого, яркого, мира – все вызывало восторг у неизбалованной девочки.
Эти впечатления и воспоминания не были такими уж грустными. Но за ними пришли другие – ведь сны невозможно отредактировать. И Брук видела маму, возвращавшуюся домой: ее хрупкие плечи сутулились, а походка была тяжелой от усталости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35