«Господи, что я несу, – подумала она. – Можно подумать, мою мать волнует, на что я соглашалась, а на что нет».
– А как, интересно, я могу запланировать хоть какие-то мероприятия, если ты все время пропадаешь на этих бейсбольных матчах?
Из уст Ханны слова «бейсбольные матчи» прозвучали как Название чего-то малопристойного.
Кэндис взмахом руки указала Аманде на стул и перебила поток жалоб, который изливала на нее Ханна.
– Извини, мама. Мне нужно бежать. Ко мне пришли. – Ханна не упустила случая сказать дочери еще пару приятных фраз. – Да, мама, – устало отозвалась Кэндис. – Я тоже знаю, сколько мне лет. И я тоже понимаю, что мое тело и, в частности, яйцеклетки не становятся моложе.
– Ух, ты! – Аманда сочувственно качала головой, глядя на Кэндис. Та повесила трубку, но все еще смотрела на телефон стеклянными глазами. – И часто она такое откалывает?
– К сожалению, с завидной регулярностью. Твоя мама никогда не говорила тебе: «Почему ты не можешь потерпеть этого типа, твоего мужа? Не забывай, что твои яйцеклетки стареют и высыхают»?
Аманда покачала головой.
– Ты много потеряла. Хотя я забыла: у тебя же есть дети, и, наверное, твоя мама уверена, что ты самая лучшая дочь на свете и все, что ты делаешь, прекрасно и замечательно. И все же скажи: как именно она пытала своего зятя? Наверняка у нее была припасена пара шуток для Роба. Какие-нибудь фразы? Намеки?
– Мама всегда хорошо к нему относилась, – сказала Аманда. – И папа тоже. И вообще, я уверена, что если бы они знали о наших проблемах, то были бы на моей стороне.
Кэндис с сомнением взглянула на сидящую напротив женщину. Аманда выглядела вполне нормальной, но, с другой стороны, внешность обманчива… к тому же взять хоть историю с Соланж – это какую же фантазию надо иметь.
– Ты хочешь сказать, что не рассказала им о Тиффани? И о том, что вот-вот разведешься с мужем? А про то, что ты переодеваешься горничной-француженкой и убираешь дома?
Аманда молча покачала головой.
Теперь пришел черед Кэндис таращить глаза и говорить «ух ты!». Она откинулась в кресле и задумчиво сказала:
– В моей семье такое немыслимо. Если бы у матери зародилось подозрение, что я что-то от нее скрываю, она наняла бы отряд ЦРУ. Они бы меня похитили и допрашивали с применением психотропных препаратов: сыворотки правды и все такое. А может, она сама бы меня допросила. Уж вколоть мне какую-нибудь гадость – это в ее стиле.
– Я все время собираюсь рассказать родителям, – жалобно проговорила Аманда. – Но они сейчас путешествуют по стране. Знаешь, они мечтали об этом долгие годы и вот, наконец, купили трейлер и отправились в путь. Я не хочу портить им поездку. Мои родители женаты сорок пять лет и по-прежнему влюблены друг в друга. Я… я просто не могу признаться, что потерпела крах, что моя семейная жизнь не удалась.
– Это не ты потерпела крах, а твой муж, – ответила Кэндис. – Но что насчет детей? Они ведь разговаривают с бабушкой и дедушкой? Думаю, будет не здорово, если они узнают о разводе от Уайатта или Меган.
– Да-да, я понимаю, что скоро придется все рассказать. Я просто пытаюсь собраться с силами… мне не хватает храбрости. Вот разве одолжить немного у Соланж?
– Как же, как же! Звезда нашего района! Ну, расскажи, что там у Сильвии? Как тебе ее гардероб?
– Это что-то необыкновенное! – Аманда была рада, что они вернулись к менее болезненной теме. – На ее «лексус» можно наклеить вывеску, как на грузовой фургон для перевозки обуви. – Они посмеялись шутке, но потом Аманда добавила задумчиво: – Но знаешь, несмотря на немыслимое количество туфель от Джимми Чу и дизайнерской одежды, она не выглядит особенно счастливой. И это меня беспокоит и огорчает. Потому что я пока не встретила ни одного человека, который бы был тем, чем кажется. И который был бы счастлив.
Брук Маккензи была рада, что время тренировки, наконец, закончилось. Она спрыгнула с велотренажера, чувствуя себя потной и усталой, набросила на плечи полотенце и попрощалась со знакомыми, чье время регулярного самоистязания еще не закончилось.
Она принимала душ, одевалась, шла к парковке и все это время обдумывала предстоящий ужин. Честно сказать, готовить она не очень-то умела. Когда она была не замужем, то питалась фаст-фудом или брала еду навынос из кафе и ресторанчиков. Однако теперь статус замужней женщины обязывал ее подавать мужу ужины и проводить время на кухне. Она гордилась тем, что вполне прилично кормит Хэпа. Впрочем, большая часть ее блюд все же готовилась другими: Брук покупала еду в специальных отделах продуктовых магазинов. Но это были дорогие магазины, блюда она брала только качественные и вкусные, а дома тщательно все сервировала и старалась, чтобы муж пребывал в уверенности, что жена – прекрасная кулинарка.
Когда в доме находился пасынок, речи о романтическом ужине и быть не могло. Но сегодня они с мужем только вдвоем, и уж она, наконец, безраздельно завладеет его вниманием… как-то последнее время ей это не слишком удается. Трапеза должна стать демонстрацией того, какая она отличная хозяйка. А уж после ужина… что ж, у нее есть, что предложить мужу на десерт.
В отделе готовых блюд магазина для гурманов Брук выбрала два лососевых стейка на шпинате и с сыром фета, а также запеченный картофель, который Хэп особенно любит.
Дома она еще раз приняла душ и переоделась, прогрела духовку, выложила салат в красивое блюдо. К семи пятнадцати картофель исходил паром, лосось источал божественный аромат, а в холодильнике стояла бутылка белого вина – тот сорт, что нравится Хэпу.
Брук вдруг обнаружила, что от волнения у нее вспотели ладони. Удивившись самой себе, она поправила черную шелковую блузку с заманчивым декольте и узкую короткую юбку, плотно обтягивавшую бедра.
С семь тридцать с улицы донесся шум мотора, звук открываемой гаражной двери, и когда Хэп вошел в гостиную, вино уже ждало его в высоком запотевшем бокале.
Муж улыбнулся, бегло поцеловал Брук в щечку и принял из ее рук бокал вина.
– Спасибо. М-м, как тут у тебя вкусно пахнет. – Он одобрительно повел носом и благосклонно взглянул на жену.
– Лосось и запеченный картофель. Могу подать ужин через десять минут.
– Прекрасно!
Брук улыбнулась: им предстоит ужинать и рассказывать друг другу, как прошел день. Ну, у нее особо рассказывать нечего – с того момента как она стала домохозяйкой и ушла с работы, количество новостей резко сократилось. Но она с удовольствием послушает его истории. А самое главное – они смогут сидеть друг напротив друга и обмениваться многозначительными взглядами… и оба с трудом дотерпят до конца ужина. Тем слаще будет встреча в спальне.
Брук перебирала возможности вечера, и одна казалась заманчивее другой. Но Хэп взял газету, подхватил свой бокал вина и пошел в гостиную. Брук последовала за мужем и с разочарованием наблюдала, как он погрузился в любимое кресло, положил ноги на пуфик и принялся за чтение спортивного раздела в газете.
– Хэп? – Она подошла поближе.
– М-м? – Он даже головы не поднял.
Брук молча смотрела на мужа. Хэпа Маккензи всякий назвал бы представительным мужчиной. Его волосы только начали седеть, а широкие плечи обвисли самую малость. Сейчас его карие глаза упорно смотрели в газетный лист, но было время, когда они взирали на Брук с интересом и страстью.
Да, Хэп на шестнадцать лет старше, и он уже не тот крепкий парень, каким был в молодости. Но Брук за свою жизнь повидала немало крепких парней. У мистера Маккензи есть кое-что получше накачанных мышц: он обладает внутренней уверенностью состоявшегося человека, занявшего определенное положение в обществе. Именно это ощущение власти и самодостаточности и привлекло к нему Брук. Ну, и то, что он владел целой сетью ресторанов, конечно.
Она и представить себе не могла, что пройдет всего год – один год семейной жизни, – и Хэп сможет так легко ее игнорировать. А его сексуальный аппетит пошел на убыль, как только она перестала быть запретным плодом, а стала верной женой, готовой к его услугам, когда он пожелает.
Брук вернулась в кухню и занялась ужином. Сервировала стол, зажгла свечи и встала в дверях гостиной:
– Ужин готов.
Муж неохотно отложил газету. Встал, потянулся, расправил плечи. Он все еще сильный и нестарый, он привлекателен, и наверняка она ему интересна и желанна…
Брук стояла в дверях. Она облизнула губы и откинула плечи назад. Грудь натянула шелк блузки. Вот он поравнялся с ней. Брук заступила мужу дорогу и прижалась сосками к его груди. Она взглянула снизу вверх затуманенными от желания глазами и низким, грудным голосом спросила:
– Голоден?
Шесть месяцев назад он обнял бы ее, задрал юбку и повалил бы на диван в гостиной. Или на стол в кухне. Теперь же он смотрел вопросительно, словно не понимал, о чем речь.
Надо что-то делать, в панике подумала Брук. Если так пойдет, она скоро станет как Сара – его первая жена – домашней, уступчивой и абсолютно неинтересной. Итак, момент для соблазнения она выбрала неудачно. Может, устроить скандал и обвинить его в том, что он обращается с ней как с женой? Но ведь она и есть жена!
– А я вот просто умираю с голоду! – заявила Брук, овладев собой.
Она взяла мужа под руку, и они торжественно прошествовали к столу. «Хорошо, что я уже записалась на прием к Полю Лапраде – самому знаменитому в Атланте пластическому хирургу», – думала Брук.
Разговор за обедом был неинтересен. Она расспрашивала мужа о работе, и он отвечал, порой весьма рассеянно. Он тоже спросил Брук, как прошел ее день, и она постаралась сделать свой рассказ забавным.
Неплохо было бы рассказать ему об Аманде, думала Брук. Во-первых, это бы его развлекло. Во-вторых, Хэп очень умен и, вероятно, посоветовал бы что-нибудь дельное. Но то был не ее секрет. Кроме того, разговор о горничных и участие, которое сама Брук проявила к делам Аманды, могли бы навести мужа на ненужные мысли и вызвать неудобные вопросы. И впервые Брук почувствовала, что стена, которую она возвела вокруг своего прошлого, простирается и в настоящее и отделяет ее от мужа.
«Получается, я не имею права обвинять его в том, что он держит меня на расстоянии, – думала она в смятении, – Но как назвать близким человека, с которым ты не можешь разделить свое прошлое?»
И что теперь делать? Она уже озвучила историю, которую Хэп принял, считает правдой и которая его устраивает. Нельзя же просто признаться во лжи!
Нет, это абсолютно невозможно. Лучше остаться в том образе, который она себе создала. Даже если это значит остаться за стеной.
Глава 14
Аманда приводила в порядок дом – на этот раз свой собственный. Здесь она обходилась без униформы; просто надела самые старые джинсы и заношенную толстовку Уайатта. Она вымыла ванные, сложила и убрала детские вещи. Вымыла холодильник и обе морозилки. Попутно выбросила кучу скопившегося мусора.
Но, в конце концов, Аманда поняла, что в доме все опять сверкает чистотой и откладывать неизбежное невозможно. Тогда она вытерла руки, прошла в кухню и взяла со стола стопку счетов. Затем приготовила блокнот, ручку и калькулятор. Разложила все это на столе и села. Некоторое время она просто рассматривала кучку разнокалиберных конвертов.
Все утро Аманда убеждала себя, что если собраться с силами и просмотреть счета, то это поможет ей оценить свои перспективы.
Еще недавно она была лишь матерью и домохозяйкой, то есть выполняла функции организатора, уборщицы, няньки, утешительницы, повара и советчицы. Теперь же все эти обязанности никуда не делись, но к ним добавилась весьма нелегкая работа добытчицы.
Уборка домов сама по себе дело нелегкое, требующее значительного физического напряжения, это просто тяжелый ручной труд. А уж если выделаете это, притворяясь кем-то другим, так сил тратится еще больше. А ведь есть еще Метан, чье настроение меняется несколько раз на дню совершенно непредсказуемо. Если в какой-то момент дочка пребывает, чуть ли не в экстазе от предстоящего выпускного бала, то через минуту она может устроить истерику из-за того, что отец их бросил.
Общаясь с дочерью, Аманда чувствовала себя так, словно пробиралась по минному полю. Один неверный шаг – и разрушительный взрыв гарантирован.
Вздохнув, она придвинула к себе блокнот, выписала сумму из первого счета и отложила его в сторону. Взяла второй конверт. Через тридцать минут она точно знала, как обстоят дела с ее финансами, и знание это не принесло ничего, кроме головной боли.
Правда была проста и могла привести в отчаяние: Соланж зарабатывает четыреста пять долларов в неделю. Этой суммы не хватит на то, чтобы заплатить за дом, прокормить детей и вести хозяйство, когда кончатся пять тысяч, которые Роб внес на апрель.
Аманда сложила счета, добавила листок со своими вычислениями, перетянула все резинкой и убрала в ящик с глаз долой. Сейчас она совершенно не чувствовала себя француженкой. Всего лишь уставшая американка весьма средних лет. Прямо скажем, уже не молодая.
Надо позвонить Кэндис и узнать, нельзя ли наняться еще куда-нибудь. Возможно, удастся заполучить побольше клиентов. Но сначала надо позаботиться о питании насущном. Купить продукты и приготовить обед для детей.
В магазине обнаружилась огромная очередь, змеившаяся вдоль прилавка чуть ли не в три ряда. Аманда протолкалась к диспетчеру и получила номерок. Сегодня она аж сто вторая. Услышав, что на данный момент обслуживается восемьдесят девятый номер, Аманда отошла с тележкой немного в сторону, чтобы не толкаться.
Переминаясь с ноги на ногу, она смотрела на часы. В принципе все не так страшно. Уайатта сегодня подвозит мама соседского мальчика – они договорились. Ключ от дома у него есть. А Меган на танцах. И все же хорошо бы очередь двигалась чуть быстрее.
Она с надеждой взглянула в сторону мясного отдела. За прилавком орудуют два мясника. Они смуглолицые, говорят с сильным акцентом и абсолютно никуда не спешат. Вот один торжественно отрезает ломоть мяса, демонстрирует его потенциальному покупателю, иной раз расхваливает, чтобы подавить сомнения в зародыше. И все не спеша. «Улитки и те ползают быстрее», – сердито думала Аманда.
Пытаясь унять нетерпение, она принялась разглядывать очередь в надежде встретить знакомых. Ага, вот и Сьюзи Симмонс, тщательно одетая и в полной боевой раскраске, жмется поближе к какому-то мужчине. Надо сказать, что соотношение полов в очереди было весьма неравным – преобладали, разумеется, женщины. Мужчина, на которого Сьюзи плотоядно взирала снизу вверх, широкоплечий, и его белобрысая макушка возвышается над толпой. Он только что забрал пакеты у мясника и складывал их в тележку.
Сьюзи легко ввинтилась в толпу и оказалась совсем рядом с мужчиной. Аманда увидела, как миссис Симмонс с улыбкой разжала пальцы, и листочек с номером очереди упал на пол – как раз у ног незнакомца. Тот наклонился за бумажкой, а Сьюзи быстро провела языком по губам, добавив влажного блеска, взбила волосы, сделала приятное лицо и ждала, пока мужчина взглянет на нее.
Толпа сдвинулась, и Аманда получила возможность оглядеть предмет охоты Сьюзи сзади. Шикарная задница. Мужчина выпрямился, протянул номерок Сьюзи, и в тот же миг Аманда узнала Хантёра Джеймса.
Сьюзи захлопала ресницами, взяла листочек, коснувшись его пальцев, подалась чуть вперед, посылая старый как мир сигнал, призывающий самца принять участие в игре. «Иди сюда», – кричали ее жесты, ее выражение лица.
– Номер девяносто пять! – крикнул диспетчер.
Кто-то из покупателей радостно завопил «Бинго!» и устремился к прилавку. Толпа, колыхнувшись, чуть поредела.
Аманда вздохнула. Надо же, Сьюзи свежа, как майская роза, одета, накрашена – словом, готова к охоте на самца, а она, Аманда, по-прежнему одета в старые джинсы и толстовку Уайатта. Волосы прямые как палки, иона позабыла накраситься. Пожалуй, единственный аргумент в ее пользу – сегодня она не нагрузила свою тележку пачками с презервативами.
На какую-то секунду в душе шевельнулась малодушная мысль о том, что проще всего испариться, пока ее никто не заметил. Однако приготовление обеда оставалось насущной необходимостью, и дети потребуют мяса. Кроме того, она просто не могла уйти просто так, оставив Хантеpa на растерзание Сьюзи Симмонс. Аманда чуть продвинулась поближе к ним, стараясь не высовываться из-за спин покупателей.
– Ваше лицо кажется удивительно знакомым, – тянула Сьюзи. Ее южный акцент сгустился, как и запах ее духов. – Мы наверняка где-то встречались.
Мужчина протянул руку, и Сьюзи вложила в его ладонь свою.
– Хантер Джеймс. Моя семья переехала сюда недавно, но мои дочери учатся у Дикерсона и Уолтона. Возможно, мы сталкивались, когда привозили или забирали детей.
Глаза Сьюзи вспыхнули, как у голодной тигрицы. Аманде стало неловко за столь откровенный интерес. Хантер стоял с непроницаемым лицом и вежливой улыбкой на губах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35