– Ты очень плохо на меня влияешь. И не только на меня. В доказательство своих слов она сделала еще один глоток.
– Ты не права. Слышала, что сказала миссис Эндрюс? Меня нельзя назвать совершенно невиновным, но я не один виноват в этой истории.
– Это ты должен был подумать о последствиях, – возразила Анджела. Она сделала еще один глоток, и пивной вкус уже не показался ей таким странным.
– Мне было всего восемнадцать, можно сказать – еще молоко на губах не обсохло, – заметил Филипп, и Анджела хихикнула. – Представь, что Уильям Слоун вдруг оказался в Лондоне с кучей денег, без всякого контроля, и все удовольствия Лондона к его услугам.
– О Боже! – воскликнула Анджела. Ее глаза широко раскрылись от ужаса представившейся ей картины.
– Вот именно. – Филипп поднес кружку к губам, но затем поставил обратно, так и не пригубив. – Пиво я никогда не любил, – сказал он решительно. – Но согласись, она выглядит счастливой. Так что для нее все сложилось наилучшим образом.
– Да, – вздохнула Анджела. – И эти очаровательные ребятишки.
– Очаровательные? Один из них в течение всего обеда кидал в тебя горох. Мне кажется, несколько горошин даже застряло у тебя в волосах.
– Правда?
– Позволь мне, – сказал Филипп и протянул руку через стол. Он достал горошину и ласково погладил Анджелу по щеке. Она улыбнулась:
– У него просто трудный возраст. Ты, наверное, в его возрасте делал то же самое.
– Делал. Но такие проказы были направлены исключительно на моего брата или, в крайнем случае, на гувернантку. Теперь я понимаю, почему отец держал нас в детской, пока мы не подросли.
– Кстати, о твоем отце, – начала Анджела, – ты ведь ничего не знал о письме и о соглашении?
– Я знал о деньгах и о том, что она приняла тысячу фунтов за отказ от замужества. А вот о письме я не знал.
– Знаешь, мне совершенно ясно, что он любил тебя. Иначе он не стал бы договариваться с ними, чтобы спасти тебя от дуэли.
– Я всегда считал, что я небезразличен ему как наследник, а мои проступки его волновали, поскольку могли опорочить его доброе имя. Честно говоря, я всегда думал, что он не питал ко мне отцовских чувств.
– Если ты серьезно задумаешься, то поймешь, что это не так. И потом, ты ведь был не единственным сыном.
– Об этом я не забываю. Между прочим, на моем фоне Девон казался просто идеалом. Да, возможно, отец меня все-таки любил. Но мне кажется, что было бы лучше, если бы он вообще не вмешивался. Тогда я научился бы разбираться с последствиями своих поступков намного раньше.
Филипп задумался.
Протянув руку, Анджела накрыла его ладонь. Он взял ее руку, провел большим пальцем по ее ладони, а потом их пальцы переплелись.
– Мой отец написал мне письмо незадолго до своей кончины, – сказал Филипп. – Я обнаружил его совсем недавно.
– О чем?
– Он пишет, что ему не хотелось бы, чтобы мне довелось испытать чувство вины, какое пришлось испытать ему.
– А ты испытываешь? – спросила она. Сначала Филипп застенчиво улыбнулся ей, но потом на его лице появилась хорошо знакомая озорная улыбка.
– Ну, в данный момент я сожалею о том, что мы не уединились в комнате. Но еще больше я жалею о том, что сделал замечание леди Палмерстон по поводу ее обязанностей наставницы. Если бы не это, мы могли бы оказаться с тобой в одной комнате.
– Я страстно хочу тебя. Но так будет лучше.
– Анджела, почему ты так терзаешь меня? – В его вопросе не было ни раздражения, ни отчаяния. Это был простой и откровенный вопрос.
Господи! Она совершенно не хотела терзать его, она просто страшно боялась.
– Почему? Потому что обычно ты оставлял своих женщин, потому что меня бросили уже дважды. Я боюсь, Филипп. Однажды я уже потеряла тебя, второй раз я этого не переживу.
– Но я уже совсем не тот человек, каким был раньше. Благодаря тебе я изменился. Возможно, я еще не стал по-настоящему хорошим, но я стараюсь.
– А вдруг одна из твоих бывших женщин все еще любит тебя, и ты ответишь ей на чувство, или вдруг у тебя будет приступ порядочности, и ты решишь исправить причиненное некогда зло?
– Сомневаюсь. Но это была твоя идея, не забывай.
– Я помню. – Анджела вздохнула. – Мне просто нужно время. Мне необходимо обрести уверенность, которой у меня пока нет.
– О, Анджела, – прошептал он, – я даже не знаю, что тебе сказать!
И это была правда. Если бы существовали какие-то волшебные слова, он бы сказал их. Но он не знал, помогли бы они. Было ясно только одно: нельзя сдаваться и уходить.
Количество посетителей значительно увеличилось, многие были уже крепко навеселе. Группа мужчин в дальнем углу затянула непристойную песню, перекрывая все другие голоса.
– Следует больше пить, когда не знаешь, что сказать. В этом напитке есть что-то, что заставляет меня говорить лишнее. И этих мужчин тоже.
Анджела сделала еще один глоток и посмотрела в сторону пьяной компании.
– Это называется алкоголь. Ну ладно, думаю, нам пора. – Филипп встал и, поддерживая Анджелу под руку, повел ее к выходу.
– Так рано?
– Если ты выпьешь еще, ты опьянеешь и начнешь ко мне приставать самым неприличным образом, а я не смогу сопротивляться.
Почти так все и произошло.
Они стояли в коридоре перед дверью, ведущей в спальню, которую она из-за нехватки свободных комнат делила с леди Палмерстон. Филипп намеревался ограничиться скромным поцелуем в щеку, пожелать ей спокойной ночи и отправиться в свою комнату, чтобы остаться там, в мучительном одиночестве. Но Анджела повернула голову и поймала его поцелуй губами.
Он не сопротивлялся. А разве он когда-нибудь говорил «нет»? И как он мог сказать это сейчас, когда держал в объятиях женщину, которую любил и так страстно желал? И эта женщина хотела его не меньше.
Это был поцелуй, которого стоило ждать и ради которого стоило страдать.
Одной рукой он обхватил ее голову, второй обнял за талию. Анджела прижалась к нему всем своим соблазнительным телом. Он застонал, когда она, не совсем твердо держась на ногах, потерлась о его эрегированное естество. Филипп сделал шаг назад, чтобы прислониться спиной к стене.
Эта женщина действовала на него так, что он едва мог стоять.
Он положил одну руку ей на спину, другую чуть ниже и привлек ее к себе.
Эта женщина растапливала его решимость и ставила под сомнение его самые честные намерения. Она вздохнула и обхватила его лицо своими ладонями, и ему ничего не оставалось делать, как целовать ее. Да он ничего другого и не хотел. Хотя…
Теперь в нем говорили только самые примитивные инстинкты, и говорили они следующее: женщина, которую он желал, была в его объятиях; свободная постель здесь, совсем рядом. Он стоял, прислонившись спиной к двери своего номера, или его комната была слева?
Он не может этого сделать. Она в опьянении, и не только от его прикосновений.
– Мне не страшно, когда я тебя целую, – призналась Анджела.
– Так не останавливайся, – прошептал он.
Конечно, он может. Он, Филипп Кенсингтон, известный законченный негодяй, держит в руках женщину, испытывающую желание, а в его комнате стоит широкая постель. Он делал это раньше, может и сейчас.
Но он не должен. Не теперь. И не так, как он делал это раньше. Она заслуживает лучшего.
Он прекратит это, пока дело не зашло слишком далеко. Еще секунда…
Реальность напомнила о себе в виде громких пьяных мужских голосов, пронзительного смеха женщин и шагов нетрезвых людей, поднимающихся по лестнице. Филиппу пришло в голову, что он должен продолжать целовать Анджелу, пока их не увидят, пока его не застанут в компрометирующей ситуации.
На этот раз он не сбежит. А если побежит, то только к алтарю.
Но ведь именно этого от него все ждут, не так ли? Застигнуть Филиппа Кенсингтона в компрометирующей ситуации. И тут его поразила одна мысль: именно потому, что все о нем такого низкого мнения, он не должен подтвердить их подозрения.
Он прервал поцелуй. Леди Палмерстон открыла дверь, к которой он прислонился. Она подняла брови, глядя на шумную компанию, идущую по коридору. Гуляки извинились и притихли.
Леди Палмерстон бросила на него многозначительный взгляд, Филипп пожелал дамам спокойной ночи и удалился в свою комнату. Один.
Они не направились в Гретна-Грин для заключения поспешного брака, как вначале предположил Лукас, когда увидел, что Анджела, Филипп и леди Палмерстон отправились в дальнее путешествие. Конечно же, нет. Кто же сбегает вместе с наставницей?
Он последовал за ними в захолустную деревушку, находившуюся в одном дне пути от Лондона. Он не мог представить, что могло привести их сюда, разве что необходимость отдохнуть перед дальней поездкой.
Они сняли две комнаты на постоялом дворе. Лукас, находившийся в страшном возбуждении, остановился в захудалой таверне в нескольких милях от дороги. Вернувшись в деревню, он в результате осторожных расспросов узнал, что приезжие посетили миссис и мистера Эндрюс – уважаемую супружескую чету с кучей детишек и большим участком земли, предметом зависти многих соседей.
Он представить себе не мог, что могло заставить их нанести визит каким-то скромным фермерам. Но Лукас мог ждать и наблюдать.
Они выехали поздно утром следующего дня. Лукас последовал за ними.
Глава 22
Услышав стук колес экипажа, катившего по аллее Графтон-Парка, леди Графтон прекратила писать и подошла к окну, чтобы убедиться в том, что не сошла с ума и эти звуки не галлюцинация.
Нет, это не галлюцинация. И более того, это не экипаж ее мужа. Да его и не могло быть. Его светлость приезжал навещать ее и ребенка раз в год – на Рождество. Сейчас было лето. И этот экипаж определенно не принадлежал ее мужу. Хотя она плохо знала своего мужа, но была уверена, что даже под страхом смерти он не сядет в экипаж цвета лаванды.
– Что там такое, мама? – спросил Чарлз. Мальчик бросил своих игрушечных солдатиков и встал у окна рядом с ней, чтобы посмотреть.
– Кто-то приехал с визитом.
– Это папа?
У Джейн перехватило горло, когда она узнала мужчину, выходившего из кареты. Он остановился, чтобы помочь выйти двум женщинам. Она не могла лгать своему сыну, но ему еще слишком рано было знать правду. Она посмотрела на шестилетнего Чарлза, стоявшего, прижавшись носом к стеклу.
– Это не папа. А знаешь, как я догадался, мам? Экипаж совсем другой, и сейчас не Рождество.
В голосе Чарлза звучала неприкрытая гордость своими способностями к дедуктивному мышлению. Джейн не могла объяснить сыну, каким облегчением для нее было слышать в его голосе гордость, а не разочарование.
– Ваша светлость, к вам гости. – Голос дворецкого звучал абсолютно бесстрастно, но в этом не было ничего удивительного, поскольку Фарнсуорту несвойственно было проявление эмоций, и все же он наверняка был взволнован, произнося слова «К вам гости», – ему не часто доводилось это делать.
– Спасибо. Пожалуйста, проводите их в гостиную и принесите чай. Позовите горничную, она посидит с Чарлзом. Я сейчас приду.
Джейн собрала исписанные листки бумаги, положила их в ящик стола и заперла его. Она остановилась перед зеркалом, чтобы поправить прическу, одновременно объясняя сыну, что он должен подождать здесь, пока, мама принимает гостей. Она пообещала ему все рассказать, когда гости уедут, а они будут пить лимонад и есть кекс.
Она постаралась говорить легко и непринужденно, чтобы сын не почувствовал панику, поднимающуюся внутри ее. Что здесь делает Филипп Кенсингтон? Теперь, когда прошло столько лет? Она вновь начала убеждать себя в том, что он не имеет права отнимать у нее сына.
– Какая ты красивая, мамочка!
– Спасибо, дорогой. Я скоро приду. Я люблю тебя, мой маленький.
– Я не маленький.
– Ну конечно. Но я все равно тебя очень люблю. Она помедлила секунду, прежде чем войти в гостиную. Филипп выглядел старше, что было вполне естественно. Со времени их последней встречи прошли годы…
Он представил, своих дам – мисс Анджелу Салливан и ее тетю, леди Палмерстон. Филипп не объяснил ни в каких отношениях они состоят, ни по какой причине они путешествуют вместе.
– Вы прекрасно выглядите, леди Графтон. Как поживаете? – спросил Филипп. Она пыталась обнаружить в его лице черты, которые мог унаследовать ее сын. Конечно же, глаза – и разрез, и цвет. У Чарлза темно-карие глаза.
– Прекрасно, спасибо. Мне очень любопытно, что привело вас ко мне.
Филипп посмотрел на молодую женщину, мисс Салливан, и она кивнула, словно подталкивая его.
– Леди Графтон, я приехал, чтобы принести вам свои извинения.
Не сделав и глотка, Джейн поставила чашку с чаем на блюдце.
– Я должен был остановиться, как только понял свою ошибку, – продолжал он. – Но было уже слишком поздно. Ущерб был нанесен.
Ущерб ее девственности, ее замужеству, ее жизни. Было почти смешно, как это все случилось. Почти.
Это произошло в день ее свадьбы, семь лет назад. Она со своим мужем остановилась на ночь в гостинице на пути из Лондона в Графтон-Парк. Его светлость оставил ее одну в комнате, чтобы спуститься вниз выпить. А Филипп собирался провести ночь с местной девицей и просто перепутал комнаты.
Дверь была не заперта, ведь она ждала мужа. И в темноте свершилась ошибка.
Она ожидала мужа, который был такого же роста и похожего телосложения. Мама давала ей наставления никогда не задавать вопросов и не противоречить мужу. Она была смущена, но следовала всему, что он ей говорил. «Ничего не спрашивай. Ничего не делай, просто лежи».
Графтон вошел в комнату со свечой в руках, когда уже все закончилось.
Ее отправили в Графтон-Парк, а ее супруг отправился вслед за Филиппом в Лондон. Состоялась дуэль, хотя Джейн прекрасно знала, что ее муж защищает свою гордость, а не ее честь.
Они никогда не говорили об этом. На самом деле они вообще говорили редко и мало. Графтон, естественно, с тех пор уже не прикасался к ней.
И вот теперь приезжает Филипп Кенсингтон и говорит: «Мне очень жаль».
– Мне тоже, – сказала Джейн. – Могу я узнать, в каких отношениях вы состоите? – спросила она, обращаясь к Филиппу и мисс Салливан.
– Она моя невеста.
– При условии, что он попросит прощения у всех женщин, которым нанес обиду, – добавила мисс Салливан.
– Убедитесь, что горит свеча в вашу первую брачную ночь, чтобы избежать недоразумений, если вдруг чужой по ошибке зайдет в вашу спальню. Следует увидеть разницу до того, как станет слишком поздно.
– Гм… – пробормотала леди Палмерстон. – Прежде всего, ваш муж не должен был оставлять вас одну. И все это из-за одной кружки пива в придорожной таверне. Не перестаешь удивляться глупости мужчин.
– Так вам известно, что произошло той ночью? – вновь спросила Джейн, охваченная паникой.
– Филипп объяснил, не сердитесь на него. Бедняжке не оставалось ничего другого: он оказался в ловушке в экипаже по пути из Лондона, наедине со мной и моим любопытством.
– Мне даже страшно спросить, что об этой истории говорят в Лондоне.
– Похоже, все уже забыли об этом инциденте, – ответила леди Палмерстон.
– За исключением Графтона, – прошептала Джейн.
– Мама! – Чарлз с криком ворвался в комнату. Она не смогла сдержать улыбки, невзирая на то, что он ослушался ее. Она раскрыла ему свои объятия, и сынишка сел рядом с ней на кушетку.
– Простите меня, ваша светлость, но он такой шустрый… – сказала горничная, запыхавшаяся и раскрасневшаяся.
– Все в порядке. В чем дело, мой милый?
– Мне очень хотелось посмотреть на гостей.
Вряд ли сынишка заметил, как взволнована его мама. С мольбой, взглянув на своих гостей, Джейн сказала, погладив мальчика по голове:
– Это мой сын Чарлз.
Затем она представила гостей, и ее малыш вел себя как герцог, каковым ему предстояло однажды стать.
Чарлз, казалось, не заметил, что дамы смотрели не на него, а на Филиппа. Стоило увидеть их рядом – Джейн думала, что этого никогда не произойдет, – и отцовство Филиппа уже невозможно было отрицать.
Филипп пожал мальчику руку и поверх его головы посмотрел на Джейн. Она прочитала вопрос в его взгляде: «Он знает?»
Джейн отрицательно покачала головой, и Филипп лишь кивнул в ответ.
Во время, этого бессловесного обмена репликами она простила его. На этот раз, по крайней мере, у него хватило ума спросить, прежде чем вновь заставить ее пережить прошлое.
Ни леди Палмерстон, ни мисс Салливан тоже не сказали ничего лишнего. Они прекрасно поняли, что этот маленький мальчик для нее все.
Познакомившись с гостями, Чарлз ушел вместе с горничной без всяких капризов, лишь напомнив маме об обещанном ему кексе.
– Нам пора, – сказала мисс Салливан. – Не хотелось бы задерживать вас и заставлять малыша ждать обещанного лакомства.
Когда Джейн вышла из гостиной, леди Палмерстон остановилась, чтобы сказать ей несколько слов.
– Пожалуйста, напишите мне в Лондон, если вам что-либо понадобится. Особенно если этот глупец, ваш муж, будет доставлять вам неприятности.
Слова прощания были сказаны, и дамы вышли, оставив наедине Джейн и Филиппа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34