Дрогнув ресницами, Хейт улыбнулась и промолчала, но тут вмешался Тристан.
– Чего же хочет маленький мальчик? – пробормотал он и взглянул на брата. – Мести? Как он умер?
Ник пожал плечами. Он почти ничего не знал о своей новоявленной жене, знал лишь ее имя, имя ее отца и то, что они приехали из Франции.
– Это был несчастный случай. Страшный пожар в конюшнях, – сообщила Хейт.
Ник мрачно хохотнул, вспомнив, как Симона упрекала своего невидимого братца за поджог.
– Пожар. Конечно, пожар.
– Но может, это был вовсе не несчастный случай, – задумчиво продолжала Хейт, – и Дидье пытается защитить сестру от той участи, которая выпала на его долю и на долю их матери.
Ник нахмурился:
– Вечером вы очень долго беседовали. Ты узнала еще что-нибудь важное?
Хейт покачала головой и загадочно улыбнулась:
– Только то, что я не могу ей помочь. Если ты хочешь узнать об участи леди Симоны, ты должен ее выслушать.
Ник вздохнул. Неужели он настолько потерял разум, что способен вернуться в свои покои?
Тристан поднял палец и тоже высказал свои соображения:
– Если даже отбросить тот факт, что леди Симоне нужна опора и помощь, то расторжение брака очень тебе повредит, Ник. При дворе и так слишком много говорят о твоем распутном поведении. Уоллес Бартоломью и другие лорды считают, что ты слишком молод и несдержан, а король к ним прислушивается. Потому-то он и настаивал на свадьбе. Думал, что после женитьбы ты остепенишься.
– Ерунда все это, – фыркнул Ник.
В ответ Тристан лишь пожал плечами.
Николасу не хотелось возвращаться в свои покои, но что он мог сделать? Если он потребует развода, король сочтет это еще одним признаком его незрелости. Кроме того, Вильгельм может подыскать ему другую – менее привлекательную – невесту. И Ник решил, что не будет ничего худого, если сделать вид, что он верит всей этой сказке.
– Ну хорошо. – Он поставил пустой кубок на стол и направился к дверям. – Увидимся в Хартмуре.
– Доброй ночи, брат. – Тристан двусмысленно улыбнулся. – Хорошего сна.
– Доброй ночи, Ник, – присоединилась к мужу Хейт. – Когда ты вернешься домой, я, возможно, найду для тебя какие-нибудь ответы.
Ник задержался в дверях.
– Но ты же сказала, что не можешь помочь ей…
– Не могу, – подтвердила Хейт. – Но в Гринли есть тот, кто может.
– Прости меня, сестрица, – в десятый раз с тех пор, как барон выбежал из комнаты, повторял Дидье. – Я все разрушил, да? – Симона вздохнула, выпрямилась над сундуком, куда складывала вещи, и прижала ладони к глазам. Она ненавидела слезы, но за последние три дня столько плакала, что сейчас ее глаза оставались абсолютно сухими. Голова раскалывалась от боли.
– Не знаю, Дидье. – После бегства Николаса Симона надела легкую нижнюю сорочку.
– Папа разгневается, – прошептал Дидье.
На это Симона не могла придумать ничего успокаивающего. Если брак с бароном расстроится, Арман действительно придет в бешенство, ему придется искать дочери другую выгодную партию, но едва ли кто-нибудь польстится на нее, когда станут известны события сегодняшней ночи. А все потому, что Симона не прислушалась к предупреждению отца, которое он сделал ей на свадебном пиру.
«Симона, не говори ни слова о своих фантазиях. Ни слона о Дидье. Никаких упоминаний о расстроившейся помолвке и причинах, почему так случилось. Если повезет, Фицтодд сделает тебе ребенка прямо сегодня. Я получу деньги, а остальное меня не касается».
Но Симона не послушалась отца. Она и сама не понимала, почему не воспользовалась выходом, который предложил барон. Конечно, это унизительно, но месячные – убедительный повод, чтобы не подтвердить брак на деле. Вместо этого она рассказала о Дидье человеку, которого едва знала и которому совсем не могла доверять.
– Может, ты в него влюбилась? – предположил Дидье.
– Прекрати подглядывать в мои мысли! – приказала Симона.
– Но ты же не разговариваешь! Как еще я узнаю, что с нами будет?
– Дидье, мне неизвестно, какое будущее нас ждет, так что не стоит лезть в мою голову, пользы никакой. К тому же это нечестно. Я запрещаю тебе.
– Ты любишь его?
– Нет. И ты должен извиниться перед лордом Николасом, если он когда-нибудь соизволит появиться перед нами.
Дидье издал протестующий звук.
– Но почему? Он вел себя ужасно, обидел тебя! И в любом случае он меня не услышит.
– Мне все равно, – заявила Симона, укладывая в сундук последнее платье и опуская крышку. – Даже если ты умер, это не дает тебе права грубить людям и плохо себя вести. Мама учила нас хорошим манерам. Ты извинишься ради меня. Ты понял?
– Что он сказал? – прозвучал за спиной у Симоны низкий мужской голос. Она вскрикнула и резко обернулась. Упрекая Дидье, она не слышала, как открылась дверь.
– Милорд… – выдохнула Симона. – Я не надеялась, что вы вернетесь.
– Я тоже, – бесстрастно отозвался Ник. – Я спрашиваю: что он сказал?
– Простите, но… – Взгляд барона повергал Симону в смущение. Как много он успел услышать? – Кто и кому сказал, милорд?
– Ваш потусторонний сообщник. – Ник оглядел комнату, словно бы искал в ней мальчишку. – Вы просили его извиниться передо мной. Если он сделает это, я услышу.
Симона переводила взгляд с Николаса на Дидье и обратно. Неужели барон поверил, что Дидье с ней разговаривал, или это лишь уловка, чтобы вернее обвинить ее в сумасшествии? Симона усмехнулась – какое это имеет значение? Лучше впустить Ника в их с братом мир и посмотреть, какова сила его характера.
– Дидье, ты слышал, что сказал лорд Николас, – скомандовала она брату, расправила плечи и указала на место перед Ником. – Спустись и принеси свои извинения.
– Ты, конечно, шутишь, – с неприязнью сказал Дидье.
– Нет, не шучу. – И она снова указала на пол. Симона увидела, что Николас, щурясь, смотрит на ширму. Дидье в это время соскочил с нее и встал перед бароном.
– Теперь он прямо перед вами, милорд, – объяснила Симона, наблюдая, как Ник нагнулся и вглядывается в пол так, словно Дидье был ростом с котенка.
Дидье скривил рожицу, оглянулся на сестру и закатил глаза.
Барон откашлялся и с преувеличенной четкостью произнес:
– Отлично, э-э-э… мальчик. Давай!
Дидье вздохнул.
– Лорд Николас, мне очень-очень жаль, что вы вели себя так грубо и мне пришлось напустить на вас огонь, – произнес Дидье с такой торжественностью, что Симона тотчас почувствовала сарказм в его голосе. – Ради вас самого я надеюсь, что это больше не повторится. – Дидье обернулся к сестре: – Ну вот. Этого достаточно?
– Полагаю, достаточно. – Симона сделала усилие, чтобы скрыть улыбку. Ник вопросительно смотрел на нее. – Милорд, Дидье сказал, что сожалеет о том, что сжег ваши штаны, и говорит, что такого больше не повторится.
Выслушав этот вольный перевод, барон что-то пророкотал и несколько мгновений смотрел на Симону, скорее даже сквозь нее, а затем потребовал:
– Докажи мне, что он существует!
– Милорд! – воскликнула Симона, посмотрела на брата, который, отвернувшись от них, лежал на постели, потом перевела взгляд на мужа. Барон снова прислонился к открытой двери так, словно не был уверен, остаться ему или все-таки уйти.
– Докажи мне, что Дидье существует, что он сейчас в этой комнате! Не можешь же ты рассчитывать, что я поверю тебе на слово?
Щеки Симоны вспыхнули от гнева. Она приказала:
– Дидье, заставь огонь снова плясать!
В тот же миг черные угли в очаге вспыхнули золотыми и красными языками.
– Этого достаточно, милорд?
– Просто сквозняк в трубе, – спокойно заметил Николас, хотя Симона разглядела в его глазах потрясение.
– Отлично, – бесстрастно отозвалась она. – Что бы вы хотели увидеть? Что ему надо сделать?
– Эй, вы! – Дидье возмущенно поднялся. – Я здесь но для того, чтобы вас развлекать!
– Замолчи, – прошипела Симона и снова обратилась к насторожившемуся Николасу: – Итак? Что может вас убедить, милорд?
Барон подумал, с вызовом улыбнулся Симоне и потребовал:
– Пусть он принесет мне вон те свечи. – И Ник указал на тяжелый металлический канделябр с тремя нетронутыми свечами. – А вы, леди Симона, оставайтесь там, где стоите. На этот раз никакой ловкости рук!
Симона с притворной любезностью улыбнулась. «Слишком легко», – подумала она про себя, а вслух сказала:
– Дидье, подай свечи лорду Николасу.
– Дидье, подай свечи. Дидье, сиди тихо. Дидье, слезь оттуда, – заворчал Дидье, подражая голосу сестры. – У меня сейчас больше работы, чем при жизни.
– Принеси, – не сводя взгляда с Николаса, попросила Симона. – Ну пожалуйста!
Потрясение, отразившееся на лице барона, сразу подсказало ей, что канделябр сдвинулся с места. Через мгновение тяжелый подсвечник проплыл мимо левого плеча Симоны и закачался перед грудью барона. Одна за другой загорелись все три свечи.
– О Боже! – выдохнул Ники стал водить руками вокруг канделябра, словно надеясь обнаружить невидимую подставку. Ничего не обнаружив, он обратил к Симоне побледневшее лицо. Та пожала плечами, вернулась к сундуку и откинула крышку.
– Сестрица! Пусть он его возьмет. Я устал!
Симона оглянулась на Ника, который продолжал смотреть на раскачивающийся перед ним канделябр.
– Милорд, если вам не трудно, заберите подсвечник. Дидье не может долго удерживать тяжелые предметы.
Николас бросил на нее вопросительный взгляд, как будто не понял смысла слов. Канделябр с грохотом рухнул на пол, свечи вывалились из гнезд и потухли.
– О Боже, он не мог… – Николас замотал головой.
– Какая разница… – пробормотала Симона, роясь в глубине сундука. Наконец она нашла то, что искала, оглянулась на Ника, который так и не вошел в комнату, встала и направилась к нему сама.
Лицо барона было того же воскового цвета, что и у разломившейся на кусочки свечи. Глаза его непрерывно шарили по комнате. Симона почувствовала сострадание к этому гиганту, попавшему в столь сложное положение.
– Здесь нечего бояться, милорд, – улыбнулась она мужу. Однако ее слова не успокоили барона, а произвели обратный эффект.
– Не смешите меня, леди Симона, – заявил он так грубо, что она замерла на месте. – Я закаленный в боях воин. Меня не напугает простой трюк с огнем. – И, по широкой дуге обходя Симону, он направился к столу, где стоял кувшин с вином и несколько кубков.
Приблизившись к мужу, Симона протянула руку, на раскрытой ладони лежал предмет, найденный в сундуке.
– Милорд!
Несколько мгновений Ник смотрел на ее руку, Симона замерла, не смея вздохнуть. Наконец он взял у нее тряпицу и стал опускаться в кресло, но вдруг застыл и оглянулся:
– А Дидье не…
– Нет, он не под вами. – На самом деле Симона не видела брата. В комнате стало тепло и уютно, и она мимолетно удивилась, куда же он делся.
С кувшином в руке Николас наконец сел и взглянул на завернутый в кусок ткани предмет. Потом он отставил кувшин и развернул грубую тряпицу.
Внутри был почерневший кусочек обгорелого дерева, в котором с трудом можно было узнать эфес деревянной шпаги Дидье.
Лицо Николаса осталось бесстрастным.
– Деревянный меч?
– Мама купила его для Дидье, когда мы в последний раз ездили в Марсель, это было за несколько недель до пожара, – пояснила Симона. – Дидье собирались вскоре отослать на учебу, и мама хотела, чтобы у него были новые игрушки.
Николас оторвал глаза от остатков игрушки и посмотрел на Симону, которая присела на краешек стула напротив.
– Для игрушки это дорогая вещица…
– Да. Но были еще щит, шлем… мешочек с кремнем и маленький ножик – вся рыцарская амуниция. Папа с мамой часами спорили из-за этого, но мама в конце концов победила. Она всегда все делала по-своему. А папа просто обожал Дидье. Ко мне он никогда так не относился.
Ник бросил еще один взгляд на последнюю игрушку Дидье и осторожно, почти как реликвию, положил ее на середину стола. Симоне так надо было кому-нибудь рассказать, и она рассказала:
– Дидье наказали. Его поймали в деревне, когда он разводил костер из веток. Сначала все было хорошо, но потом искра попала на уборную и сожгла ее дотла. – Симона сидела, глядя на свою сорочку. Перед глазами вставали картины прошлого, чистые и холодные, как зимний дождь. – У него отобрали все игрушки и отослали в карете в поместье Бовиль вместе со мной и моей служанкой. – Она подняла взгляд на Николаса. – Это дом моего тогдашнего жениха. Наша свадьба была назначена на следующий день. – Симона снова опустила глаза. – Отец поручил мне смотреть за Дидье, но я была так взволнована тем, что скоро стану замужней дамой, мне было не до него.
Николас кивнул.
– Дидье очень злился на то, что его, как малыша, заставили путешествовать в карете. Ему хотелось ехать верхом, как папа и мама. И взять с собой солдатиков. И вот, когда на повороте карета замедлила ход, – было еще недалеко от нашего дома, замка Сен-дю-Лак, – он выскочил и вернулся домой.
– И ты не побежала за ним? – спросил Николас.
– Я была еще так молода, – ощетинилась Симона. – Куда моложе, чем сейчас, хотя прошел всего год. Моя голова была забита мыслями о свадьбе, и, честно говоря, я сердилась на папу за то, что меня заставили играть роль няньки. – Она с усилием сглотнула. – Да, я позволила ему убежать и не погналась за ним. – Она помолчала, потом продолжила: – В тот вечер я легла спать в комнате для гостей в Бовиле и уже заснула, когда Дидье влетел в спальню, хотя дверь была заперта. Он промок до костей, был бледен и дрожал, как осиновый листок. И ничего не говорил. – Симона почувствовала, что говорит все тише. – Я отругала его за то, что он ворвался в мою комнату. И тут появился отец. Он был весь в саже. И плакал. «Где Дидье, Симона? Где мой сын? Где? Где?» Мне пришлось рассказать ему, что Дидье сбежал из кареты.
Потом Шарль рассказал мне – отец был не в состоянии – про пожар в конюшне. Моя мать погибла – не смогла выбраться наружу, а Дидье не нашли.
Николас налил в кубок вина и подал его Симоне. Она дрожащими руками взяла и с благодарностью выпила.
– Ты рассказала им, что видела Дидье в своей комнате?
Она кивнула.
– И что они сказали?
Симона печально улыбнулась:
– Шарль пришел в ужас. Сказал, что я сошла с ума от чувства вины за то, что позволила Дидье убежать. – Она подняла глаза на Николаса. – Шарль разорвал помолвку. Больше я его не видела.
Ник снова кивнул.
– А твой отец? Что сделал он?
Симона опустила глаза. Правда была горькой и унизительной.
– Он много дней искал Дидье по всем окрестностям, хотя я говорила ему, что Дидье не найдут. Когда отец наконец поверил, он… он избил меня. Сказал, что если я еще раз посмею упомянуть имя его сына, которого я убила, он выгонит меня. А сейчас он так старается выдать меня удачно замуж, обеспечить мое будущее… я ему очень благодарна.
Николас хмуро указал на обгоревший кусочек меча:
– Где ты это взяла?
– Через несколько дней после несчастья Дидье научился говорить и рассказал, что залез в чулан, чтобы забрать свои игрушки, а затем пошел в конюшню, хотел вывести своего коня… Больше он ничего не помнит – начался пожар. Ночью я пошла на пепелище и стала копаться в углях. – Она взглянула на маленький обломок деревяшки, обточенный под детскую ладонь.
– Ты не отдала ее своему отцу. – Это был не вопрос, а утверждение.
– Нет. Я никому не рассказала, почему точно знаю, что Дидье погиб на пожаре. Кроме тебя. – Симона посмотрела на Ника и вздернула подбородок. – Теперь этот меч мой. Дидье хотел, чтобы я забрала его себе.
Ник молчал очень долго, смотрел на огонь, пил из своего кубка. Симона больше не могла вынести этого напряжения.
– Лорд Николас, вы по-прежнему собираетесь разорвать наш брак?
– Нет.
У Симоны сжалось сердце.
– Значит, вы мне поверили?
Ник поставил кубок и поднялся на ноги.
– Не совсем, – бросил он через плечо и направился к кровати. – Дело в том…
– Но почему? – вскочив, закричала Симона. – Что я должна сделать, чтобы…
Барон грозно сдвинул брови. Симона испуганно замолчала.
– Симона, я не привык, чтобы меня перебивали.
– Прости. Продолжай. – И она нервно сплела пальцы.
На ходу раздеваясь, Ник насмешливо приподнял бровь – ее дерзость его удивила, – но продолжил:
– Всего несколько часов назад я бы не поверил тому, что видел собственными глазами. Хотя моя невестка и ведьма, на самом деле ведьма, и я не должен удивляться тому, что невозможное иногда случается, я все же не знаю, что со всем этим делать.
– Леди Хейт… ведьма?
– Да. Но я не стал бы употреблять это слово в ее присутствии, – посоветовал он, помолчал, потом посмотрел в глаза Симоне и продолжил: – Ты солгала мне. Я не привык, чтобы мною распоряжались, как вещью. Однако не вижу причины, почему бы тебе не быть моей женой.
– Прекрасно, милорд. Очень романтично.
Николас, не снимая штанов, отбросил край мехового одеяла, забрался в постель, сунул под голову подушку и поманил жену:
– Симона, иди спать.
Она на мгновение застыла, потом подчинилась – пробежала к кровати и легла на бок на самом краешке матраца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31