– Вы слышали?
У Симоны упало сердце.
– Что?
Хейт нахмурилась:
– Ничего. Мне показалось.
К облегчению Симоны, они снова двинулись в путь.
– Ты слышишь меня? – заговорил Дидье. В голосе его звучало сомнение.
– Вот опять! – Хейт снова застыла на месте. – Разве вы не слышали? Говорили почти шепотом.
– Нет, – излишне громко заявила Симона. – Я ничего не слышала.
– Сестрица! Она меня слышит! – закричал Дидье.
– Помогите мне, – обратилась Симона к Хейт. – Просто укажите дорогу к выходу. Мне надо спешить. Отец скоро вернется, а он и так уже на меня сердит.
– Но, сестра…
– Леди дю Рош…
– Нет! – вмешалась Симона, заставляя умолкнуть и брата, и рыжеволосую даму. – Нет-нет, я ничего не слышала!
Хейт пристально посмотрела на нее. Казалось, она пыталась прочесть мысли Симоны. Девушка ощутила, как капельки пота стекают у нее по спине.
Наконец Хейт вздохнула и показала на один из коридоров:
– Налево, потом направо.
– Благодарю вас. – Симона облегченно вздохнула и заспешила прочь, но все же успела расслышать прощальные слова леди Хейт.
– Очень надеюсь, что мы еще увидимся, леди дю Рош. И с Дидье – тоже.
Глава 3
Сжавшись в комок, Симона сидела в кресле и с ужасом ожидала возвращения отца.
Она долго ждала в вестибюле дворца, наконец явился лакей, сопроводил ее в трактир, где они снимали жилье, и объявил, что отец скоро будет.
Симона в сотый раз спрашивала себя, что могло так задержать его. Сердце сжималось от страха, ничего хорошего от этой задержки она не ждала.
В очаге потрескивали поленья. Огненные блики окрашивали стены уютным розоватым цветом, но в комнате все равно было холодно. События сегодняшнего вечера привели Дидье в возбуждение, а когда он волновался, его всегда окутывало леденящее облако.
Брат носился по комнате в обычной для него странной манере – то окажется на широкой, скрытой за пологом кровати, то, скрестив ноги, вдруг усядется у огня. Его метания раздражали изможденную ожиданием Симону. Наконец она потерла заледеневшие ладони и в отчаянии крикнула:
– Дидье! Неужели ты не можешь хоть минуту посидеть на месте?
Брат ничего не ответил, лишь сверкнул на нее глазами от камина… Впрочем, нет. Сейчас он уже хмурился, сидя на подоконнике.
– У меня от тебя голова закружилась, – пожаловалась Симона, с раздражением замечая облачко пара изо рта.
– Отлично, – резко бросил Дидье. – Может, тогда ты узнаешь, каково это.
– Что «это»? – вздохнула Симона и с новой силой стала растирать спрятанные под покрывалом руки, с неудовольствием замечая, как новое ледяное облако окутывает ножки кресла.
– Чувствовать, что тебя игнорируют! – Теперь Дидье, уперев кулачки в бока, стоял прямо перед Симоной. – Почему ты не объяснила той леди, что шепот, который она слышала, это я?
Симона стряхнула с покрывала тоненький снежный налет.
– Ты хочешь, чтобы меня заперли как сумасшедшую?
– Как она стала бы обвинять тебя в сумасшествии, если тоже слышала меня? – рассудительно заметил Дидье. – Как только я ее увидел, то сразу понял: она может нам помочь.
В комнате стало теплее. Симона догадалась, что Дидье начал успокаиваться. Зубы у нее больше не стучали, она снова чувствовала свои пальцы.
– Что ты имеешь в виду?
– Я и сам до конца не понимаю. – Личико Дидье сморщилось от размышлений. Он похлопал ладошкой по покрывалу: – Можно, я сяду рядом с тобой?
Симона подвинулась, и Дидье вскарабкался в кресло, принеся с собой новую порцию холода. Симона передернула плечами.
– Плохо, что так холодно. Прости, – устраиваясь поудобнее, пробормотал брат.
– Ничего страшного. – Симона попыталась ободряюще улыбнуться ему. – Скоро пройдет. Всегда проходит.
Несколько минут брат и сестра молча смотрели на огонь, ожидая, пока согреется комната. Потом Дидье озабоченно произнес:
– Как ты думаешь, что теперь сделает папа?
– Понятия не имею. – Симона вздохнула. – Все зависит от того, что скажет лорд Холбрук.
– Он все равно на тебе женится?
– Ради нашего благополучия надеюсь, что женится. – Симона сжала губы, вспоминая сцену на балконе. Барон с такой охотой пошел ей навстречу! Ее обдало жаром при мысли о, страстных объятиях, прерванных неожиданным появлением Армана и лорда Холбрука.
Негодяй! Предатель! Пьяница! Эгоистичный хлыщ!
Но как сладко ей было в его объятиях! Она чувствовала себя свободной, желанной, прелестной. Наверное, она слишком наивна, потому-то на нее так подействовало внимание мужчины, решила Симона. Может быть, объятия лорда Холбрука тоже вызовут такую реакцию? Но, вспомнив старческую, заплывшую жиром фигуру, она прогнала эту надежду.
Когда Симона была помолвлена с Шарлем Бовилем, она позволяла ему кое-какие вольности – иногда разрешала себя поцеловать, иногда обнять. Она знала Шарля всю жизнь, его прикосновения не пробуждали в ней страсть, но создавали ощущение безопасности и покоя. Шарль грубо и прямо объяснил, чего от нее хочет. Он не любил Симону и не ухаживал за ней, но тем не менее она с охотой собиралась за него замуж. Однако он тоже предал ее.
– Тебе нравится барон? – Шепот Дидье вторгся в ее воспоминания о синих глазах и мягких, но решительных губах.
– Что? – Симона нахмурилась. – Конечно, нет. Почему ты спрашиваешь?
– Я раньше не видел, чтобы так целовались. – Дидье приподнял личико и ухмыльнулся. – Только девка из таверны у нас дома.
– Дидье! Та женщина была проституткой!
Брат захихикал:
– Я знаю.
– Значит, ты сравниваешь свою сестру с простой уличной девкой?
– Тогда объясни, почему ты пошла с ним? – требовательно спросил Дидье. – Зачем из-за человека, до которого тебе нет никакого дела, ставить под удар папины планы?
Симона не знала, что сказать. Дидье сочувственно улыбнулся:
– Сестрица, у тебя течка?
Симона вскрикнула, вскочила с кресла, с горящими щеками бросилась на постель и зарылась в перину.
– Ну, так как? – Дидье уже сидел на кровати. – У собак и лошадей тоже…
– Я не лошадь и не собака. Ясно? – выкрикнула она. – Течка! Ну и слово!
– Хорошо-хорошо. Успокойся, сестрица. Я просто спросил.
– Я бы треснула тебя хорошенько, если бы могла.
Дидье фыркнул и вытянулся рядом с Симоной.
– Объясни только, почему именно лорд Николас?
Симона долго молчала, разглядывая балдахин кровати.
Как объяснить свой отчаянный порыв восьмилетнему мальчику, который, если уж говорить откровенно, вовсе не мальчик, а привидение? Она и сама не понимала, почему пустилась в такую бездумную авантюру накануне, возможно, самого важного дня в своей жизни. И не только в своей.
После смерти матери и Дидье люди стали болтать о том, что Симона сошла с ума. Порция дю Рош весьма свободно обходилась с деньгами рода дю Лак. Позже выяснилось, что средств не осталось, их не хватало на поддержание самого скромного образа жизни. Спасти семью мог только удачный брак Симоны в Англии. Удачный и скорый. Иначе и она, и отец были обречены на нищету в чужой стране.
Сейчас на Симону камнем давила мысль, что она поставила под угрозу планы отца, прельстившись несколькими мгновениями блаженства в объятиях известного соблазнителя.
«Барон Крейн не стоит и пылинки на моих туфельках, – думала Симона. – Почему же тогда? Почему?»
– Дидье, я не знаю, – наконец вздохнула она. Такой ответ явно не удовлетворил брата, и Симона попыталась найти хоть какое-нибудь объяснение: – Может быть, потому что он такой красивый, а мне на празднике было так плохо. А может, мне хотя бы раз захотелось поступить так, как хочется.
– Ты выбрала для этого неудачное время.
Симона грустно улыбнулась, Дидье ответил ей задумчивым взглядом.
– Ты бы снова так сделала, если бы выпал шанс?
– Да. – Ответ слетел у нее с губ раньше, чем она успела подумать. Симона сама удивилась правде, которая в нем прозвучала. – Да, я сделала бы то же самое. Я не могу тебе этого объяснить, да и себе тоже.
Воспоминания о поцелуях барона так ее взволновали, что Симона, чувствуя на себе настойчивый взгляд Дидье, приподнялась на коленях и, чтобы отвлечься, стала развязывать ленты на пологе.
– Наверное, тебе нужно было, чтобы он к тебе прикоснулся, – неуверенно произнес брат.
– Что ты имеешь в виду? – Симона выпустила из рук занавеску и на коленях поползла к следующему столбику.
– Мама так говорила, – отвечал он. – Когда ей было грустно, она прижимала меня к себе. – В голосе Дидье звучала, печаль. – Прижимала и просила: «Посиди у меня на коленях, малютка». Она часто мне говорила, что когда грустно, надо, чтобы к тебе прикоснулся тот, кого любишь. И тогда снова станет хорошо.
Симона опустила вторую занавеску. По щекам у нее текли крупные слезы. Забыв об оставшихся узелках, она заползла под меховое одеяло и приподняла край, чтобы Дидье лег рядом.
– Дидье, я не люблю барона, – чуть слышно проговорила она. – Просто он… попался под руку.
– Я знаю. – Дидье не смотрел на сестру, а поглаживал ладошкой блестящий мех. – Я так по ней скучаю.
– Ты снова ее увидишь, cheri, – успокоила брата Симона. – Надо просто подождать, пока мы не узнаем, почему она ушла, а ты – нет.
– Сестрица, ты думаешь, я попаду в ад? – тихонько спросил Дидье. – Из-за этого я еще здесь? Наверное, Бог не хочет брать меня на небеса.
– Не говори глупостей, – решительным шепотом заявила Симона. – Бог и маман скоро призовут тебя на небо. Очень скоро. Ты должен верить и ждать.
Дидье с сомнением кивнул и заглянул Симоне в глаза:
– Я думаю, леди Хейт может нам помочь. Правда-правда. Она… другая.
Он смотрел так серьезно, с такой надеждой, что Симона не решилась возражать.
– Ну хорошо, Дидье, – согласилась она. – Если я встречу ее, пока мы в Лондоне, то поговорю с ней.
Личико Дидье просияло.
– Но думаю, ты понимаешь, как опасно рассказывать о тебе кому-нибудь чужому? – Симона вспомнила брезгливый ужас Шарля, когда она доверилась ему.
– Леди Хейт не предаст тебя, сестра, – торжественно произнес Дидье. Он хотел что-то добавить, но тут раздался легкий стук в дверь. – Это папа, – прошептал Дидье, поцеловал сестру в щеку и пропал.
У Симоны сжалось сердце, когда она услышала поворот ключа в замке.
Она опустилась на перину и натянула до подбородка одеяло. Дверь распахнулась, появился отец со свечой в руке.
– Симона? Ты спишь? – негромко спросил Арман.
– Нет, папа. – Сердце Симоны бешено колотилось. Арман прикрыл за собой дверь. Его красное лицо потемнело от усталости, глаз дергался от тика. Арман проковылял через комнату и поставил подсвечник на маленький столик.
«Он слишком спокоен, – думала Симона, глядя на отца, который остановился в изножье кровати и сейчас напряженно смотрел в лицо дочери. – Случилось что-то ужасное».
Симона тут же представила: лорд Холбрук разорвал помолвку, из-за ее скандального поведения им придется покинуть Лондон. Куда они поедут? Ничтожная сумма, которую удалось собрать для поездки в Англию, почти растаяла. Они даже не в состоянии вернуться во Францию.
– Симона, ты можешь объяснить свое поведение?
Симона с трудом сглотнула. От ужаса у нее волосы зашевелились на голове.
– Нет, папа.
Раскачиваясь на каблуках, Арман тер свою сухую руку. Губы его шевелились, произнося какую-то беззвучную тираду в адрес дочери.
По натуре Арман был весьма эксцентричен и к тому же производил пугающее впечатление. Сколько Симона его помнила, он всегда занимался поисками какого-то таинственного сокровища, которое считал бесценным. По сути, отец был для нее незнакомцем. Пока Симона росла, он почти всегда отсутствовал из-за этих самых поисков. Бывая дома, в замке Сен-дю-Лак, он страдал от дурного настроения и не чурался физических наказаний – за любую провинность безжалостно бил своих детей. Даже сейчас, в весьма преклонном возрасте, он оставался сильным. Симона понимала, что ее безответственное поведение в такой вечер непростительно, и боялась, что отец ее высечет.
Наконец он заговорил:
– Значит, ты не можешь объяснить причин своего намеренного неповиновения? Ведь как только я оставил тебя на минуту без присмотра, ты улизнула с известным распутником и упала к нему в объятия, да еще в таком месте, где любой мог тебя видеть. – Арман сделал шаг к Симоне. – Подойди. – И он поманил дочь пальцем.
Дрожа от страха, Симона выбралась из-под одеяла и прямо на кровати встала перед отцом. Теперь они были одного роста и смотрели друг другу в глаза. Симона дернулась, когда отец взял ее за подбородок.
– Кажется, я понимаю, почему ты вела себя подобным образом, – произнес он.
Симона с трудом разжала губы:
– Понимаете?
– Да. – Не задетый шрамом уголок рта пополз вверх. – Потому что ты очень, очень, очень умна.
Симона удивленно распахнула глаза:
– Я?
Арман быстро поцеловад ее в обе щеки и прижал к себе.
– Очень умна, – со смехом повторил он, отстранил дочь от себя и посмотрел на нее так, как не смотрел никогда. – Когда Холбрук увидел тебя в объятиях молодого барона, он увеличил предложенную за тебя сумму втрое.
Симона прикрыла глаза и облегченно вздохнула:
– Слава Богу.
Арман еще раз ухмыльнулся. Когда Симона снова открыла глаза, Арман склонился над ее туалетным столиком. Он рылся в разбросанных на нем мелочах и неразборчиво бормотал, наконец что-то выбрал, вернулся к кровати, присел на краешек и протянул дочери маленькое серебряное зеркальце.
– Посмотри и скажи, кого ты видишь.
Симона нахмурилась, затем послушно бросила взгляд на свое отражение – черные волосы разметались по плечам, в лице ни кровинки.
– Себя? – с сомнением в голосе тихонько спросила она. Арман с улыбкой покачал головой:
– Кого это – себя?
Симона устало вздохнула. Отец действительно человек эксцентричный.
– Симону дю Рош из Сен-дю-Лака, папа. Но я не понимаю…
– Скажи этой девушке «до свидания», – оборвал ее Арман, – ибо такой скоро не будет.
– Папа!
Арман неловко поднялся с кровати. Подойдя к окну, он выглянул на улицу, где располагался трактир, взглянул на зарождающийся рассвет и улыбнулся.
– Я добился своего, Симона. Англия теперь моя. – Он обернулся к дочери, потряс в воздухе кулаком и, не в силах сдержаться, расхохотался. – Через два дня ты станешь баронессой Крейн!
У Симоны потемнело в глазах.
– Что?
– Ты выйдешь замуж за Николаса Фицтодда. Здесь, в Лондоне. С благословения самого короля Вильгельма!
– Нет! – в ужасе прошептала Симона. В ушах зазвучало предупреждение Ника: «Если это заговор, чтобы заполучить меня в мужья, то он не сработает. Я не поддаюсь на женские уловки».
Арман все сиял:
– Я на такое не мог и рассчитывать!
– Но… но ведь Николас Фицтодд беден, как церковная мышь.
– О нет, вовсе он не беден. Он выглядит как неудачник, но на самом деле барон – один из богатейших людей Англии. Его владения простираются почти вдоль всей уэльской границы, он доверенное лицо короля.
У Симоны кружилась голова.
– Но как все произошло, папа? Лорд Николас сам мне сказал, что не собирается жениться.
Арман налил себе водянистого вина и со счастливым вздохом опустился в кресло. Отхлебнув из кубка, он заговорил:
– У него просто не было выбора. – Арман вытер губы рукавом и продолжил: – Я обратился к королю с жалобой на то, что он запятнал твою честь. Похоже, Вильгельм желает, чтобы барон женился.
– Запятнал мою честь? – воскликнула Симона. – Отец, как вы могли? Ведь ничего же не было!
– Как я могу быть уверен? – Арман протянул дочери кубок. Искалеченная рука лежала без движения у него на коленях. – Или, например, добрый лорд Холбрук? Видит Бог, ты была закутана в одежду барона.
– В его плащ! Было холодно.
– А он выглядел так, как будто только что вывалился из борделя. И пахло от него так же. – Арман выразительно посмотрел на дочь. – Что я должен был подумать?
– Но, – воскликнула Симона, – в этом деле ваше слово против его!
– О-ля-ля! – воскликнул Арман. – Ты забыла, что там присутствовал братец самого барона.
– Но его брат не станет участвовать в этом фарсе! – уверенно заявила Симона. – Он будет защищать брата перед королем.
– Он и пытался, – легкомысленно сообщил Арман. – Правда, мне неизвестно, что именно он сказал, – Вильгельм говорил с ним наедине.
С минуту Симона молчала, потом выпалила:
– Я не хочу! Я не выйду за него замуж, папа!
Арман с интересом взглянул на дочь:
– Не смеши меня. Конечно, выйдешь.
– Non! – закричала Симона и ударила кулаком по подушке. – Нет!
– Жаль-жаль, моя девочка. Значит, у тебя был другой план?
– Не было никакого плана! – со слезами на глазах воскликнула Симона. От ужаса она чувствовала тошноту, кружилась голова. – Я просто захотела на минуту сбежать от всего этого, от этого рынка, где меня продают, как скотину!
– Попридержи язык, Симона! – с угрозой в голосе произнес Арман. – Кажется, ты забыла, что из-за тебя мы оказались в этом варварском городе! Если бы ты не представилась Бовилям сумасшедшей, не рассказывала бы им, что беседуешь с моим умершим сыном, все было бы в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
У Симоны упало сердце.
– Что?
Хейт нахмурилась:
– Ничего. Мне показалось.
К облегчению Симоны, они снова двинулись в путь.
– Ты слышишь меня? – заговорил Дидье. В голосе его звучало сомнение.
– Вот опять! – Хейт снова застыла на месте. – Разве вы не слышали? Говорили почти шепотом.
– Нет, – излишне громко заявила Симона. – Я ничего не слышала.
– Сестрица! Она меня слышит! – закричал Дидье.
– Помогите мне, – обратилась Симона к Хейт. – Просто укажите дорогу к выходу. Мне надо спешить. Отец скоро вернется, а он и так уже на меня сердит.
– Но, сестра…
– Леди дю Рош…
– Нет! – вмешалась Симона, заставляя умолкнуть и брата, и рыжеволосую даму. – Нет-нет, я ничего не слышала!
Хейт пристально посмотрела на нее. Казалось, она пыталась прочесть мысли Симоны. Девушка ощутила, как капельки пота стекают у нее по спине.
Наконец Хейт вздохнула и показала на один из коридоров:
– Налево, потом направо.
– Благодарю вас. – Симона облегченно вздохнула и заспешила прочь, но все же успела расслышать прощальные слова леди Хейт.
– Очень надеюсь, что мы еще увидимся, леди дю Рош. И с Дидье – тоже.
Глава 3
Сжавшись в комок, Симона сидела в кресле и с ужасом ожидала возвращения отца.
Она долго ждала в вестибюле дворца, наконец явился лакей, сопроводил ее в трактир, где они снимали жилье, и объявил, что отец скоро будет.
Симона в сотый раз спрашивала себя, что могло так задержать его. Сердце сжималось от страха, ничего хорошего от этой задержки она не ждала.
В очаге потрескивали поленья. Огненные блики окрашивали стены уютным розоватым цветом, но в комнате все равно было холодно. События сегодняшнего вечера привели Дидье в возбуждение, а когда он волновался, его всегда окутывало леденящее облако.
Брат носился по комнате в обычной для него странной манере – то окажется на широкой, скрытой за пологом кровати, то, скрестив ноги, вдруг усядется у огня. Его метания раздражали изможденную ожиданием Симону. Наконец она потерла заледеневшие ладони и в отчаянии крикнула:
– Дидье! Неужели ты не можешь хоть минуту посидеть на месте?
Брат ничего не ответил, лишь сверкнул на нее глазами от камина… Впрочем, нет. Сейчас он уже хмурился, сидя на подоконнике.
– У меня от тебя голова закружилась, – пожаловалась Симона, с раздражением замечая облачко пара изо рта.
– Отлично, – резко бросил Дидье. – Может, тогда ты узнаешь, каково это.
– Что «это»? – вздохнула Симона и с новой силой стала растирать спрятанные под покрывалом руки, с неудовольствием замечая, как новое ледяное облако окутывает ножки кресла.
– Чувствовать, что тебя игнорируют! – Теперь Дидье, уперев кулачки в бока, стоял прямо перед Симоной. – Почему ты не объяснила той леди, что шепот, который она слышала, это я?
Симона стряхнула с покрывала тоненький снежный налет.
– Ты хочешь, чтобы меня заперли как сумасшедшую?
– Как она стала бы обвинять тебя в сумасшествии, если тоже слышала меня? – рассудительно заметил Дидье. – Как только я ее увидел, то сразу понял: она может нам помочь.
В комнате стало теплее. Симона догадалась, что Дидье начал успокаиваться. Зубы у нее больше не стучали, она снова чувствовала свои пальцы.
– Что ты имеешь в виду?
– Я и сам до конца не понимаю. – Личико Дидье сморщилось от размышлений. Он похлопал ладошкой по покрывалу: – Можно, я сяду рядом с тобой?
Симона подвинулась, и Дидье вскарабкался в кресло, принеся с собой новую порцию холода. Симона передернула плечами.
– Плохо, что так холодно. Прости, – устраиваясь поудобнее, пробормотал брат.
– Ничего страшного. – Симона попыталась ободряюще улыбнуться ему. – Скоро пройдет. Всегда проходит.
Несколько минут брат и сестра молча смотрели на огонь, ожидая, пока согреется комната. Потом Дидье озабоченно произнес:
– Как ты думаешь, что теперь сделает папа?
– Понятия не имею. – Симона вздохнула. – Все зависит от того, что скажет лорд Холбрук.
– Он все равно на тебе женится?
– Ради нашего благополучия надеюсь, что женится. – Симона сжала губы, вспоминая сцену на балконе. Барон с такой охотой пошел ей навстречу! Ее обдало жаром при мысли о, страстных объятиях, прерванных неожиданным появлением Армана и лорда Холбрука.
Негодяй! Предатель! Пьяница! Эгоистичный хлыщ!
Но как сладко ей было в его объятиях! Она чувствовала себя свободной, желанной, прелестной. Наверное, она слишком наивна, потому-то на нее так подействовало внимание мужчины, решила Симона. Может быть, объятия лорда Холбрука тоже вызовут такую реакцию? Но, вспомнив старческую, заплывшую жиром фигуру, она прогнала эту надежду.
Когда Симона была помолвлена с Шарлем Бовилем, она позволяла ему кое-какие вольности – иногда разрешала себя поцеловать, иногда обнять. Она знала Шарля всю жизнь, его прикосновения не пробуждали в ней страсть, но создавали ощущение безопасности и покоя. Шарль грубо и прямо объяснил, чего от нее хочет. Он не любил Симону и не ухаживал за ней, но тем не менее она с охотой собиралась за него замуж. Однако он тоже предал ее.
– Тебе нравится барон? – Шепот Дидье вторгся в ее воспоминания о синих глазах и мягких, но решительных губах.
– Что? – Симона нахмурилась. – Конечно, нет. Почему ты спрашиваешь?
– Я раньше не видел, чтобы так целовались. – Дидье приподнял личико и ухмыльнулся. – Только девка из таверны у нас дома.
– Дидье! Та женщина была проституткой!
Брат захихикал:
– Я знаю.
– Значит, ты сравниваешь свою сестру с простой уличной девкой?
– Тогда объясни, почему ты пошла с ним? – требовательно спросил Дидье. – Зачем из-за человека, до которого тебе нет никакого дела, ставить под удар папины планы?
Симона не знала, что сказать. Дидье сочувственно улыбнулся:
– Сестрица, у тебя течка?
Симона вскрикнула, вскочила с кресла, с горящими щеками бросилась на постель и зарылась в перину.
– Ну, так как? – Дидье уже сидел на кровати. – У собак и лошадей тоже…
– Я не лошадь и не собака. Ясно? – выкрикнула она. – Течка! Ну и слово!
– Хорошо-хорошо. Успокойся, сестрица. Я просто спросил.
– Я бы треснула тебя хорошенько, если бы могла.
Дидье фыркнул и вытянулся рядом с Симоной.
– Объясни только, почему именно лорд Николас?
Симона долго молчала, разглядывая балдахин кровати.
Как объяснить свой отчаянный порыв восьмилетнему мальчику, который, если уж говорить откровенно, вовсе не мальчик, а привидение? Она и сама не понимала, почему пустилась в такую бездумную авантюру накануне, возможно, самого важного дня в своей жизни. И не только в своей.
После смерти матери и Дидье люди стали болтать о том, что Симона сошла с ума. Порция дю Рош весьма свободно обходилась с деньгами рода дю Лак. Позже выяснилось, что средств не осталось, их не хватало на поддержание самого скромного образа жизни. Спасти семью мог только удачный брак Симоны в Англии. Удачный и скорый. Иначе и она, и отец были обречены на нищету в чужой стране.
Сейчас на Симону камнем давила мысль, что она поставила под угрозу планы отца, прельстившись несколькими мгновениями блаженства в объятиях известного соблазнителя.
«Барон Крейн не стоит и пылинки на моих туфельках, – думала Симона. – Почему же тогда? Почему?»
– Дидье, я не знаю, – наконец вздохнула она. Такой ответ явно не удовлетворил брата, и Симона попыталась найти хоть какое-нибудь объяснение: – Может быть, потому что он такой красивый, а мне на празднике было так плохо. А может, мне хотя бы раз захотелось поступить так, как хочется.
– Ты выбрала для этого неудачное время.
Симона грустно улыбнулась, Дидье ответил ей задумчивым взглядом.
– Ты бы снова так сделала, если бы выпал шанс?
– Да. – Ответ слетел у нее с губ раньше, чем она успела подумать. Симона сама удивилась правде, которая в нем прозвучала. – Да, я сделала бы то же самое. Я не могу тебе этого объяснить, да и себе тоже.
Воспоминания о поцелуях барона так ее взволновали, что Симона, чувствуя на себе настойчивый взгляд Дидье, приподнялась на коленях и, чтобы отвлечься, стала развязывать ленты на пологе.
– Наверное, тебе нужно было, чтобы он к тебе прикоснулся, – неуверенно произнес брат.
– Что ты имеешь в виду? – Симона выпустила из рук занавеску и на коленях поползла к следующему столбику.
– Мама так говорила, – отвечал он. – Когда ей было грустно, она прижимала меня к себе. – В голосе Дидье звучала, печаль. – Прижимала и просила: «Посиди у меня на коленях, малютка». Она часто мне говорила, что когда грустно, надо, чтобы к тебе прикоснулся тот, кого любишь. И тогда снова станет хорошо.
Симона опустила вторую занавеску. По щекам у нее текли крупные слезы. Забыв об оставшихся узелках, она заползла под меховое одеяло и приподняла край, чтобы Дидье лег рядом.
– Дидье, я не люблю барона, – чуть слышно проговорила она. – Просто он… попался под руку.
– Я знаю. – Дидье не смотрел на сестру, а поглаживал ладошкой блестящий мех. – Я так по ней скучаю.
– Ты снова ее увидишь, cheri, – успокоила брата Симона. – Надо просто подождать, пока мы не узнаем, почему она ушла, а ты – нет.
– Сестрица, ты думаешь, я попаду в ад? – тихонько спросил Дидье. – Из-за этого я еще здесь? Наверное, Бог не хочет брать меня на небеса.
– Не говори глупостей, – решительным шепотом заявила Симона. – Бог и маман скоро призовут тебя на небо. Очень скоро. Ты должен верить и ждать.
Дидье с сомнением кивнул и заглянул Симоне в глаза:
– Я думаю, леди Хейт может нам помочь. Правда-правда. Она… другая.
Он смотрел так серьезно, с такой надеждой, что Симона не решилась возражать.
– Ну хорошо, Дидье, – согласилась она. – Если я встречу ее, пока мы в Лондоне, то поговорю с ней.
Личико Дидье просияло.
– Но думаю, ты понимаешь, как опасно рассказывать о тебе кому-нибудь чужому? – Симона вспомнила брезгливый ужас Шарля, когда она доверилась ему.
– Леди Хейт не предаст тебя, сестра, – торжественно произнес Дидье. Он хотел что-то добавить, но тут раздался легкий стук в дверь. – Это папа, – прошептал Дидье, поцеловал сестру в щеку и пропал.
У Симоны сжалось сердце, когда она услышала поворот ключа в замке.
Она опустилась на перину и натянула до подбородка одеяло. Дверь распахнулась, появился отец со свечой в руке.
– Симона? Ты спишь? – негромко спросил Арман.
– Нет, папа. – Сердце Симоны бешено колотилось. Арман прикрыл за собой дверь. Его красное лицо потемнело от усталости, глаз дергался от тика. Арман проковылял через комнату и поставил подсвечник на маленький столик.
«Он слишком спокоен, – думала Симона, глядя на отца, который остановился в изножье кровати и сейчас напряженно смотрел в лицо дочери. – Случилось что-то ужасное».
Симона тут же представила: лорд Холбрук разорвал помолвку, из-за ее скандального поведения им придется покинуть Лондон. Куда они поедут? Ничтожная сумма, которую удалось собрать для поездки в Англию, почти растаяла. Они даже не в состоянии вернуться во Францию.
– Симона, ты можешь объяснить свое поведение?
Симона с трудом сглотнула. От ужаса у нее волосы зашевелились на голове.
– Нет, папа.
Раскачиваясь на каблуках, Арман тер свою сухую руку. Губы его шевелились, произнося какую-то беззвучную тираду в адрес дочери.
По натуре Арман был весьма эксцентричен и к тому же производил пугающее впечатление. Сколько Симона его помнила, он всегда занимался поисками какого-то таинственного сокровища, которое считал бесценным. По сути, отец был для нее незнакомцем. Пока Симона росла, он почти всегда отсутствовал из-за этих самых поисков. Бывая дома, в замке Сен-дю-Лак, он страдал от дурного настроения и не чурался физических наказаний – за любую провинность безжалостно бил своих детей. Даже сейчас, в весьма преклонном возрасте, он оставался сильным. Симона понимала, что ее безответственное поведение в такой вечер непростительно, и боялась, что отец ее высечет.
Наконец он заговорил:
– Значит, ты не можешь объяснить причин своего намеренного неповиновения? Ведь как только я оставил тебя на минуту без присмотра, ты улизнула с известным распутником и упала к нему в объятия, да еще в таком месте, где любой мог тебя видеть. – Арман сделал шаг к Симоне. – Подойди. – И он поманил дочь пальцем.
Дрожа от страха, Симона выбралась из-под одеяла и прямо на кровати встала перед отцом. Теперь они были одного роста и смотрели друг другу в глаза. Симона дернулась, когда отец взял ее за подбородок.
– Кажется, я понимаю, почему ты вела себя подобным образом, – произнес он.
Симона с трудом разжала губы:
– Понимаете?
– Да. – Не задетый шрамом уголок рта пополз вверх. – Потому что ты очень, очень, очень умна.
Симона удивленно распахнула глаза:
– Я?
Арман быстро поцеловад ее в обе щеки и прижал к себе.
– Очень умна, – со смехом повторил он, отстранил дочь от себя и посмотрел на нее так, как не смотрел никогда. – Когда Холбрук увидел тебя в объятиях молодого барона, он увеличил предложенную за тебя сумму втрое.
Симона прикрыла глаза и облегченно вздохнула:
– Слава Богу.
Арман еще раз ухмыльнулся. Когда Симона снова открыла глаза, Арман склонился над ее туалетным столиком. Он рылся в разбросанных на нем мелочах и неразборчиво бормотал, наконец что-то выбрал, вернулся к кровати, присел на краешек и протянул дочери маленькое серебряное зеркальце.
– Посмотри и скажи, кого ты видишь.
Симона нахмурилась, затем послушно бросила взгляд на свое отражение – черные волосы разметались по плечам, в лице ни кровинки.
– Себя? – с сомнением в голосе тихонько спросила она. Арман с улыбкой покачал головой:
– Кого это – себя?
Симона устало вздохнула. Отец действительно человек эксцентричный.
– Симону дю Рош из Сен-дю-Лака, папа. Но я не понимаю…
– Скажи этой девушке «до свидания», – оборвал ее Арман, – ибо такой скоро не будет.
– Папа!
Арман неловко поднялся с кровати. Подойдя к окну, он выглянул на улицу, где располагался трактир, взглянул на зарождающийся рассвет и улыбнулся.
– Я добился своего, Симона. Англия теперь моя. – Он обернулся к дочери, потряс в воздухе кулаком и, не в силах сдержаться, расхохотался. – Через два дня ты станешь баронессой Крейн!
У Симоны потемнело в глазах.
– Что?
– Ты выйдешь замуж за Николаса Фицтодда. Здесь, в Лондоне. С благословения самого короля Вильгельма!
– Нет! – в ужасе прошептала Симона. В ушах зазвучало предупреждение Ника: «Если это заговор, чтобы заполучить меня в мужья, то он не сработает. Я не поддаюсь на женские уловки».
Арман все сиял:
– Я на такое не мог и рассчитывать!
– Но… но ведь Николас Фицтодд беден, как церковная мышь.
– О нет, вовсе он не беден. Он выглядит как неудачник, но на самом деле барон – один из богатейших людей Англии. Его владения простираются почти вдоль всей уэльской границы, он доверенное лицо короля.
У Симоны кружилась голова.
– Но как все произошло, папа? Лорд Николас сам мне сказал, что не собирается жениться.
Арман налил себе водянистого вина и со счастливым вздохом опустился в кресло. Отхлебнув из кубка, он заговорил:
– У него просто не было выбора. – Арман вытер губы рукавом и продолжил: – Я обратился к королю с жалобой на то, что он запятнал твою честь. Похоже, Вильгельм желает, чтобы барон женился.
– Запятнал мою честь? – воскликнула Симона. – Отец, как вы могли? Ведь ничего же не было!
– Как я могу быть уверен? – Арман протянул дочери кубок. Искалеченная рука лежала без движения у него на коленях. – Или, например, добрый лорд Холбрук? Видит Бог, ты была закутана в одежду барона.
– В его плащ! Было холодно.
– А он выглядел так, как будто только что вывалился из борделя. И пахло от него так же. – Арман выразительно посмотрел на дочь. – Что я должен был подумать?
– Но, – воскликнула Симона, – в этом деле ваше слово против его!
– О-ля-ля! – воскликнул Арман. – Ты забыла, что там присутствовал братец самого барона.
– Но его брат не станет участвовать в этом фарсе! – уверенно заявила Симона. – Он будет защищать брата перед королем.
– Он и пытался, – легкомысленно сообщил Арман. – Правда, мне неизвестно, что именно он сказал, – Вильгельм говорил с ним наедине.
С минуту Симона молчала, потом выпалила:
– Я не хочу! Я не выйду за него замуж, папа!
Арман с интересом взглянул на дочь:
– Не смеши меня. Конечно, выйдешь.
– Non! – закричала Симона и ударила кулаком по подушке. – Нет!
– Жаль-жаль, моя девочка. Значит, у тебя был другой план?
– Не было никакого плана! – со слезами на глазах воскликнула Симона. От ужаса она чувствовала тошноту, кружилась голова. – Я просто захотела на минуту сбежать от всего этого, от этого рынка, где меня продают, как скотину!
– Попридержи язык, Симона! – с угрозой в голосе произнес Арман. – Кажется, ты забыла, что из-за тебя мы оказались в этом варварском городе! Если бы ты не представилась Бовилям сумасшедшей, не рассказывала бы им, что беседуешь с моим умершим сыном, все было бы в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31