Это же ужасно! – воскликнула она. – Ты ведь не мог ждать, что отец Симоны покинет Англию, не попрощавшись с дочерью. Возможно, он никогда больше ее не увидит!
– Должен сказать, миледи, что именно на это я и рассчитываю. – Он посмотрел на Симону, которая, как и следовало ожидать, неотрывно смотрела на надвратную башню. Его жена так хотела, чтобы отец ее любил! Несмотря на всю его жестокость, она по-прежнему надеялась, что Арман изменит свои чувства к ней.
Подошел Тристан.
– Брат… – начал он, но Ник, бросив еще один взгляд на печальное лицо Симоны, выругался про себя и прервал лекцию Тристана в самом начале. Он не позволит, чтобы брат снова поучал его.
– Томас! – крикнул Ник вслед удаляющемуся стражнику. Тот замер, потом обернулся. – Впусти лорда дю Роша.
Симона улыбнулась и вытянула шею, чтобы скорее увидеть отца. Нику казалось, он слышит ее нелепые мысли – она ведь надеялась, что отец соскучился по ней, что он приехал в Хартмур повидать ее.
Ник знал, что не позволит обидеть свою жену. Разумеется, он не мог доверять дю Рошу, но верил, что в Хартмуре ей ничто не грозит.
– Симона, – позвал Ник, жена посмотрела на него сияющими глазами.
– Да, милорд.
– Тебе отлично известно, что я не планировал принимать лорда дю Роша у себя в Хартмуре, тем более мне не нравится, что он будет здесь в мое отсутствие. Ты можешь попрощаться с ним, но учти – я настаиваю, чтобы к завтрашнему утру его здесь не было.
Симона кивнула:
– Конечно, милорд. Как прикажете.
Ник увидел, что француз уже въезжает в ворота, и добавил:
– И он не должен получать в моем доме никаких подарков. Ни от кого. Мне неизвестно, зачем он явился, но зная его, я могу утверждать, что он приехал только ради выгоды.
Женевьева пораженно вскрикнула:
– Кто это?
Симона с улыбкой объяснила:
– Арман – мой отец, леди Женевьева. Я думала, он сразу уедет во Францию, но… – Она весело пожала плечами.
Побледневшая Женевьева спросила:
– Арман дю Рош – ваш отец?
Симона посмотрела на Николаса, в ее глазах мелькнула тревога.
– Мама, в чем дело? – Ник взял Женевьеву за локоть. – Ты пугаешь Симону. Я же тебе говорил, что ее отец лорд дю Рош.
– Нет-нет! – Женевьева переводила взгляд с Симоны на Ника, потом на Тристана и Хейт. – Ты не называл его имени.
– Леди Женевьева, вам нехорошо? – с беспокойством спросила Симона, приближаясь к вдовствующей баронессе.
Но Женевьева не ответила. С побелевшими губами она вглядывалась в облако пыли, которым был отмечен въезд Армана во двор замка. Вот он заметил группу своих новых родственников, соскочил с коня, бросил поводья слуге, затем, хромая и прижимая искалеченную руку к телу, направился к ним.
Симона с тревогой заглянула в лицо мужа. Тот покачал головой, не понимая сути происходящего.
– Это невозможно, – прошептала Женевьева, не сводя глаз с приближающейся фигуры.
Арман заговорил:
– Симона, неужели ты настолько возгордилась, что оставила меня на милость этих грубых животных? – Здоровой рукой он отряхивал пыль с плаща. – Клянусь, они были готовы держать меня у ворот, как нищего бродягу. – Арман выпрямился и остановился шагах в десяти от Ника и его семьи. Внезапно его глаза сузились, а потом почти вылезли из орбит.
– Женевьева, – прохрипел он.
Ник вышел вперед, переводя взгляд с матери на тестя:
– Не хотите ли вы сказать, что знакомы?
Женевьева словно не слышала Ника. Она сделала шаг назад, потом еще и еще…
– Это невозможно, – повторила она, и по ее щекам покатились слезы. Следующие слова она произнесла едва слышно: – Ты… ты же мертв.
Ник услышал, как вскрикнула Симона, шагнул к матери и крепко взял ее за руку.
– Мама, ты все перепутала. Погибла мать Симоны, а не ее отец.
Арман стряхнул с себя оцепенение и медленно приблизился к Нику и его матери. На губах француза играла злобная улыбка.
– Какое счастливое воссоединение, леди д’Аржан. Скажу честно, не проходило ни единого дня с момента нашего расставания, чтобы я не думал о вашем местонахождении.
Ник нахмурился:
– Теперь ее зовут леди Фицтодд, дю Рош. Моя мать – вдовствующая баронесса Крейн. Извольте разговаривать с ней почтительно.
Ник пришел в бешенство, когда увидел, что упреки ничуть не подействовали на гостя, Арман взял руки Женевьевы, поднес их к губам и поцеловал кончики ее пальцев.
– Не могу выразить, как я счастлив снова вас видеть.
Женевьева издала хриплый, невразумительный звук, вырвала свои руки из рук Армана и вытерла их о юбку.
– Нет, нет! – Она попятилась и упала Нику на грудь.
– Мама! – воскликнул он и заглянул Женевьеве в глаза. Выражение ужаса на ее лице ошеломило Ника. – Черт возьми, в чем дело?
Женевьева молчала. По ее щеке прокатилась слеза. Потом баронесса взглянула на Симону и, лишившись чувств, упала на руки сына.
Глава 14
Симона сидела в большом зале замка и в страшной тревоге ждала возвращения мужа. Ее первый день в качестве хозяйки Хартмура был так хорош, пока не приехал Арман.
Вот так всегда.
Застыв как статуя, она сидела на мягком стуле и следила, как отец расхаживает по залу, разглядывая нарядные гобелены и развешанное по стенам оружие. Мысли Симоны постоянно возвращались к записи в материнском дневнике. Какую тайну узнал отец? Скажет ли он ей, если она спросит? Конечно, нет. Как глупо было надеяться, что отец явился в Хартмур, чтобы помириться с ней!
Ничего не поделаешь. Но Хартмур теперь – ее дом. Николас – ее муж, а Женевьева – ее свекровь. Арман не сможет разрушить жизнь дочери. Не сможет.
Тяжело вздохнув, Симона поднялась и подошла к отцу. Арман любовался огромным щитом с гербом Фицтоддов, на котором благодаря Дидье теперь красовалась длинная царапина.
– Папа, – решилась заговорить Симона. – Мне кажется, леди Женевьева очень расстроилась из-за твоего визита. Откуда ты ее знаешь?
На скулах Армана играли желваки.
– О, мы встретились очень давно. В Париже. Она очаровала меня.
Симона насторожилась:
– А мама знала об этом?
– Нет. Женевьева д’Аржан сбежала из Франции раньше, чем я познакомился с Порцией.
– Ты знаешь, что она сбежала из Франции? – не смогла скрыть удивления Симона.
– Конечно. Все знали. Она убила своего мужа, знатного человека. Практически в первую брачную ночь. – Голос его звучал глухо, как будто эти воспоминания будили в нем злобу и гнев. – Самый знаменитый скандал при дворе.
Симона набралась храбрости и спросила:
– Ты был в нее влюблен?
Арман фыркнул:
– Ты слишком много думаешь об этом выдуманном чувстве. Любовь – это сочетание похоти и возможности. В жизни ее не бывает. Чем больше ты ее ищешь, тем быстрее она от тебя убегает. Любовь – это миф. Сказочное сокровище.
Симона вздрогнула. Ее словно обдало ледяным холодом.
– Неправда! – выпалила она.
Арман равнодушно пожад плечами:
– Сама узнаешь.
Смелость оставила Симону, но она все же решилась спросить:
– Значит, ты и маман не любил?
Арман с любопытством посмотрел на дочь, язвительно улыбнулся и ответил:
– Разумеется, нет.
Симона почувствовала комок в горле и, пытаясь от него избавиться, с трудом сглотнула. Признание Армана потрясло ее. Значит, ни один из его детей не был зачат в любви! Она порадовалась, что в зале нет Дидье, и брат не слышит этих равнодушных слов, иначе бы весь Хартмур погрузился в вечную мерзлоту.
Однако сейчас не время проливать слезы над несчастным браком Порции. Будущее самой Симоны зависело от Женевьевы. Какое бы прошлое ни связывало вдовствующую баронессу с ее отцом, Симоне оставалось только надеяться, что оно не ляжет мрачной тенью на ее отношения с Ником.
Она больше не могла ждать возвращения мужа. Расправив плечи и вскинув голову, Симона обратилась к отцу:
– Извини, папа, но я должна тебя оставить. Мне надо найти лорда Николаса.
Но Арман схватил ее за руку и задержал:
– Нет, ты останешься здесь. Мы вместе выслушаем объяснения Женевьевы.
Симона вырвала у него свою руку и отскочила подальше.
– Не останусь. Я беспокоюсь о леди Женевьеве и должна поговорить с мужем наедине.
Лицо Армана потемнело от гнева.
– Не смей мне перечить, Симона. Я не потерплю возражений.
– Что здесь происходит?
Симона едва не заплакала от облегчения, когда в зале раздался мощный голос Николаса. Резко обернувшись, она увидела, что в зал вошли оба брата – Тристан и Николас. Между ними шла очень бледная Женевьева.
– Милорд, – выдохнула Симона, рванулась к мужу, но, взглянув на свекровь, застыла на месте.
Должно быть, Женевьева прочла сомнение в глазах Симоны, ибо она улыбнулась и ласково произнесла:
– Иди сюда, дорогая. Все хорошо.
Симона быстро подошла к ней.
– Как вы себя чувствуете, миледи?
– Мне лучше. – Она бросила быстрый взгляд на Николаса. – Очевидно, я переволновалась из-за встречи… со старым знакомым.
Симона почувствовала, с какой решительностью произнесла вдовствующая баронесса эти слова. Кого она пыталась убедить, невестку или Николаса? Симона не знала.
Женевьева притянула ее к себе, слегка подтолкнула к мужу, а затем, изобразив на лице сияющую улыбку, повернулась к Арману:
– Лорд дю Рош, надеюсь, вы примете извинения за мое необычное поведение.
Симона приподнялась на цыпочках и прошептала на ухо Нику:
– Что происходит?
Ник нахмурился и кивнул в сторону Армана, словно желая сказать: «Смотри и увидишь».
– Не стоит извиняться, баронесса, – светским тоном проговорил Арман и поклонился. – Представляю, как подействовала на вас эта неожиданная встреча.
У Женевьевы затрепетали ноздри.
– Вы очень любезны. Для вас это тоже оказалось сюрпризом.
Арман пожал плечами:
– Я всегда знал, что когда-нибудь мы встретимся. Но сейчас самое важное то, что наши дети вступили в счастливый брачный союз. Нам повезло, что мы не породнились с чужаками, ведь так?
– Разумеется, повезло.
В зале никто не двигался. Симона чувствовала, как растет напряжение. Все молчали. Наконец Николас кашлянул и сказал:
– Ну все. Нам пора ехать. Тристан?
Не отводя глаз от француза, светловолосый великан кивнул:
– Да-да. Мама, тебе нужна помощь в устройстве… твоего гостя?
Женевьева тоже в упор смотрела на Армана. Не поворачивая головы, она ответила старшему сыну:
– Прощайтесь с женами и отправляйтесь. Я позабочусь о лорде дю Роше.
Симона почувствовала страх и с надеждой посмотрела на Ника: может, он вмешается? Ей не нравилась многозначительность слов Женевьевы, не нравилось, с каким вызовом смотрел Арман на вдовствующую баронессу, казалось, он был готов броситься на нее при первой возможности. И тут Симона раскаялась, что не позволила выполнить первоначальный приказ Николаса не пускать отца в Хартмур.
Ник, хмурясь, спросил:
– Ты уверена, мама?
– Разумеется, – думая о своем, ответила Женевьева. – После стольких лет нам с лордом дю Рошем есть о чем поговорить. Мы не станем обременять детей своими воспоминаниями.
Хейт унесла капризничающую Изабеллу в зал, чтобы покормить, а Симона с грустью смотрела, как исчезает за воротами Хартмура отряд под предводительством Ника.
Симону терзало беспокойство. Она осталась одна, а в замке Арман. Что ей делать? Но, решив взять себя в руки, она расправила плечи. Стоитли так тревожиться? К утру Николас вернется, а отец уедет.
– Нет! – Вопль раздался прямо в ухе Симоны, она вскрикнула от неожиданности, резко, обернулась и увидела во дворе Дидье. Мальчик со страшно побледневшим лицом смотрел вслед удаляющемуся отряду барона Крейна.
Симона быстро подошла к брату, озираясь, чтобы ее никто не подслушал. Несколько горожан и крестьян с любопытством пялились на нее.
– Дидье, в чем дело? – прошипела она сквозь стиснутые зубы. – Не бойся. Лорд Николас скоро вернется.
– Нет! – снова закричал Дидье, в голосе которого слышалась неподдельная боль. Он обежал Симону и, поднимая маленькие облачка пыли, в своей обычной полулетящей манере бросился следом за кавалькадой, но вдруг упал на колени, как будто налетел на каменную стену, и завопил с таким отчаянием, что птицы, воркующие на стене замка, взвились в воздух. Деревенские собаки подхватили этот вопль и завыли. Несколько человек во дворе вдруг застыли на месте и прислушались.
Симона не знала, что делать. Хрупкие плечи Дидье сотрясались от беззвучных рыданий. Ей отчаянно хотелось успокоить брата, но вокруг толпились люди. Она не могла на глазах гостей и слуг разговаривать сама с собой, ведь ей лишь недавно удалось смыть с себя подозрение в сумасшествии. Но она была так нужна Дидье!
Симона рассеянно пошла через двор, понимая, что со стороны этот поступок выглядит абсолютно бесцельным. Когда она приблизилась, брат уже немного успокоился и лишь с отчаянием смотрел на опустевшую дорогу.
– Дидье, – едва слышно прошептала Симона. – Пойдем в дом. Не нужно кричать. Ты привлекаешь внимание.
Некоторое время Дидье молчал, потом обернулся к сестре. Неподдельное горе в его глазах заставило Симону похолодеть.
– Пойдем, – еще раз прошептала она, указывая глазами на дом.
Дидье покачал головой и уселся прямо в пыль:
– Я не двинусь с места, пока лорд Николас не вернется.
Симона расстроенно поджала губы, потом осторожно огляделась.
– Дидье, ну пожалуйста. Я не могу стоять здесь весь день. Лорд Николас вернется только утром.
– Он не вернется.
Симона застыла на месте. Торжественная мрачность его слов накрыла ее, как ледяная волна зимней реки. Она забыла, что вокруг люди, и упала на колени.
– Что ты такое говоришь? – хриплым от ужаса голосом произнесла она. – Конечно, он вернется. До той деревни всего полдня пути. Утром он вернется.
Но Дидье помотал головой:
– Беда. Он поехал в плохое место.
У Симоны сжалось сердце от этих слов, но она не успела ничего сказать, потому что поблизости вдруг заржала лошадь.
К воротам приблизилась повозка, груженная винными бочками. Старая костлявая кляча вдруг заупрямилась, начала пятиться и рваться из упряжи. Крестьянин-возница соскочил на землю и стал отчаянно ругать бедное животное.
– Но-о-о-о, волчья сыть! – кричал он, поднимая тощую плетку и нахлестывая несчастную лошадь по бокам. Симона чуть не подпрыгнула от свиста плетки. – С дороги, красотка, не то я весь день тут проторчу! – Возница снова ударил лошадь и вскочил на козлы.
– Дидье, ну пожалуйста! – взмолилась Симона. – Лошадь не войдет в ворота, пока ты здесь. Неужели тебе не жалко бедную лошадку?
Слова сестры тронули Дидье, он настороженно посмотрел на Симону.
– Ты должен уйти, иначе ни одна лошадь не войдет и не выйдет. Приехал папа, лорд Николас приказал, чтобы на рассвете он уехал. Ну пожалуйста, Дидье. – Симона возвела глаза к небу. Когда она снова посмотрела на брата, тот уже встал и отошел к обочине. Симона тоже поднялась на ноги, и в этот момент лошадь в последний раз заржала, и рванулась вперед. Возница от неожиданности вылетел на землю. Симона словно приросла к месту. Лошадь с тяжелой повозкой неслась прямо на нее. В последний момент она все-таки отскочила, колеса прогрохотали прямо перед ее туфельками, осыпая Симону ошметками грязи. Злосчастная повозка простучала но двору к благословенному покою конюшни, и все улеглось.
Симона, задыхаясь, смотрела на Дидье сквозь столбы пыли. Зеленые глаза брата, обычно веселые и даже озорные, смотрели почти бессмысленно. У Симоны перед глазами плыли черные круги. Она покачнулась, сумела наконец втянуть полные легкие воздуха, но дурнота не проходила.
Заметив приближающихся гостей, в глазах которых горело острое любопытство, она махнула рукой – со мной все в порядке – и стала отряхивать платье от пыли, потом снова отыскала Дидье, но он уже не смотрел на сестру. Его глаза были устремлены на далекие холмы за стенами замка. Не уверенная, что получится, Симона мысленно позвала брата: «Дидье, пойдем в дом. Нам надо все обсудить».
Дидье не шевелился, и Симона решила, что у нее ничего не вышло, но потом он оглянулся, в его зеленых глазах сверкнуло странное желтое пламя, и Симона услышала зазвучавший у нее в голове голос. Глубокий, гортанный, он совсем не был похож на обычный голос Дидье.
«Лорд Николас утром не вернется. Папа не уедет из Хартмура. Он ждет тебя в твоих покоях».
Симона ощутила, как кровь стынет в жилах. Что хотел сказать Дидье? Что Николас никогда не вернется? Что она навеки останется во власти Армана? И почему отец ждет ее в их с Ником спальне?
Дневник!
Симона развернулась и побежала к дому.
Глава 15
Не обращая внимания на удивленные взгляды слуг, она пронеслась через зал, взбежала по лестнице и остановилась у дверей спальни. Если Дидье прав, а он всегда бывает прав, когда говорит о местонахождении отца, то Арман сейчас пребывает в опасной близости к запискам Порции.
Грудь Симоны вздымалась не только от бега, но и от страха. Остановившимся взглядом она смотрела на ручку двери, казалось, что та изгибается ей навстречу как змея. Но Симона справилась со слабостью и вошла в комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Должен сказать, миледи, что именно на это я и рассчитываю. – Он посмотрел на Симону, которая, как и следовало ожидать, неотрывно смотрела на надвратную башню. Его жена так хотела, чтобы отец ее любил! Несмотря на всю его жестокость, она по-прежнему надеялась, что Арман изменит свои чувства к ней.
Подошел Тристан.
– Брат… – начал он, но Ник, бросив еще один взгляд на печальное лицо Симоны, выругался про себя и прервал лекцию Тристана в самом начале. Он не позволит, чтобы брат снова поучал его.
– Томас! – крикнул Ник вслед удаляющемуся стражнику. Тот замер, потом обернулся. – Впусти лорда дю Роша.
Симона улыбнулась и вытянула шею, чтобы скорее увидеть отца. Нику казалось, он слышит ее нелепые мысли – она ведь надеялась, что отец соскучился по ней, что он приехал в Хартмур повидать ее.
Ник знал, что не позволит обидеть свою жену. Разумеется, он не мог доверять дю Рошу, но верил, что в Хартмуре ей ничто не грозит.
– Симона, – позвал Ник, жена посмотрела на него сияющими глазами.
– Да, милорд.
– Тебе отлично известно, что я не планировал принимать лорда дю Роша у себя в Хартмуре, тем более мне не нравится, что он будет здесь в мое отсутствие. Ты можешь попрощаться с ним, но учти – я настаиваю, чтобы к завтрашнему утру его здесь не было.
Симона кивнула:
– Конечно, милорд. Как прикажете.
Ник увидел, что француз уже въезжает в ворота, и добавил:
– И он не должен получать в моем доме никаких подарков. Ни от кого. Мне неизвестно, зачем он явился, но зная его, я могу утверждать, что он приехал только ради выгоды.
Женевьева пораженно вскрикнула:
– Кто это?
Симона с улыбкой объяснила:
– Арман – мой отец, леди Женевьева. Я думала, он сразу уедет во Францию, но… – Она весело пожала плечами.
Побледневшая Женевьева спросила:
– Арман дю Рош – ваш отец?
Симона посмотрела на Николаса, в ее глазах мелькнула тревога.
– Мама, в чем дело? – Ник взял Женевьеву за локоть. – Ты пугаешь Симону. Я же тебе говорил, что ее отец лорд дю Рош.
– Нет-нет! – Женевьева переводила взгляд с Симоны на Ника, потом на Тристана и Хейт. – Ты не называл его имени.
– Леди Женевьева, вам нехорошо? – с беспокойством спросила Симона, приближаясь к вдовствующей баронессе.
Но Женевьева не ответила. С побелевшими губами она вглядывалась в облако пыли, которым был отмечен въезд Армана во двор замка. Вот он заметил группу своих новых родственников, соскочил с коня, бросил поводья слуге, затем, хромая и прижимая искалеченную руку к телу, направился к ним.
Симона с тревогой заглянула в лицо мужа. Тот покачал головой, не понимая сути происходящего.
– Это невозможно, – прошептала Женевьева, не сводя глаз с приближающейся фигуры.
Арман заговорил:
– Симона, неужели ты настолько возгордилась, что оставила меня на милость этих грубых животных? – Здоровой рукой он отряхивал пыль с плаща. – Клянусь, они были готовы держать меня у ворот, как нищего бродягу. – Арман выпрямился и остановился шагах в десяти от Ника и его семьи. Внезапно его глаза сузились, а потом почти вылезли из орбит.
– Женевьева, – прохрипел он.
Ник вышел вперед, переводя взгляд с матери на тестя:
– Не хотите ли вы сказать, что знакомы?
Женевьева словно не слышала Ника. Она сделала шаг назад, потом еще и еще…
– Это невозможно, – повторила она, и по ее щекам покатились слезы. Следующие слова она произнесла едва слышно: – Ты… ты же мертв.
Ник услышал, как вскрикнула Симона, шагнул к матери и крепко взял ее за руку.
– Мама, ты все перепутала. Погибла мать Симоны, а не ее отец.
Арман стряхнул с себя оцепенение и медленно приблизился к Нику и его матери. На губах француза играла злобная улыбка.
– Какое счастливое воссоединение, леди д’Аржан. Скажу честно, не проходило ни единого дня с момента нашего расставания, чтобы я не думал о вашем местонахождении.
Ник нахмурился:
– Теперь ее зовут леди Фицтодд, дю Рош. Моя мать – вдовствующая баронесса Крейн. Извольте разговаривать с ней почтительно.
Ник пришел в бешенство, когда увидел, что упреки ничуть не подействовали на гостя, Арман взял руки Женевьевы, поднес их к губам и поцеловал кончики ее пальцев.
– Не могу выразить, как я счастлив снова вас видеть.
Женевьева издала хриплый, невразумительный звук, вырвала свои руки из рук Армана и вытерла их о юбку.
– Нет, нет! – Она попятилась и упала Нику на грудь.
– Мама! – воскликнул он и заглянул Женевьеве в глаза. Выражение ужаса на ее лице ошеломило Ника. – Черт возьми, в чем дело?
Женевьева молчала. По ее щеке прокатилась слеза. Потом баронесса взглянула на Симону и, лишившись чувств, упала на руки сына.
Глава 14
Симона сидела в большом зале замка и в страшной тревоге ждала возвращения мужа. Ее первый день в качестве хозяйки Хартмура был так хорош, пока не приехал Арман.
Вот так всегда.
Застыв как статуя, она сидела на мягком стуле и следила, как отец расхаживает по залу, разглядывая нарядные гобелены и развешанное по стенам оружие. Мысли Симоны постоянно возвращались к записи в материнском дневнике. Какую тайну узнал отец? Скажет ли он ей, если она спросит? Конечно, нет. Как глупо было надеяться, что отец явился в Хартмур, чтобы помириться с ней!
Ничего не поделаешь. Но Хартмур теперь – ее дом. Николас – ее муж, а Женевьева – ее свекровь. Арман не сможет разрушить жизнь дочери. Не сможет.
Тяжело вздохнув, Симона поднялась и подошла к отцу. Арман любовался огромным щитом с гербом Фицтоддов, на котором благодаря Дидье теперь красовалась длинная царапина.
– Папа, – решилась заговорить Симона. – Мне кажется, леди Женевьева очень расстроилась из-за твоего визита. Откуда ты ее знаешь?
На скулах Армана играли желваки.
– О, мы встретились очень давно. В Париже. Она очаровала меня.
Симона насторожилась:
– А мама знала об этом?
– Нет. Женевьева д’Аржан сбежала из Франции раньше, чем я познакомился с Порцией.
– Ты знаешь, что она сбежала из Франции? – не смогла скрыть удивления Симона.
– Конечно. Все знали. Она убила своего мужа, знатного человека. Практически в первую брачную ночь. – Голос его звучал глухо, как будто эти воспоминания будили в нем злобу и гнев. – Самый знаменитый скандал при дворе.
Симона набралась храбрости и спросила:
– Ты был в нее влюблен?
Арман фыркнул:
– Ты слишком много думаешь об этом выдуманном чувстве. Любовь – это сочетание похоти и возможности. В жизни ее не бывает. Чем больше ты ее ищешь, тем быстрее она от тебя убегает. Любовь – это миф. Сказочное сокровище.
Симона вздрогнула. Ее словно обдало ледяным холодом.
– Неправда! – выпалила она.
Арман равнодушно пожад плечами:
– Сама узнаешь.
Смелость оставила Симону, но она все же решилась спросить:
– Значит, ты и маман не любил?
Арман с любопытством посмотрел на дочь, язвительно улыбнулся и ответил:
– Разумеется, нет.
Симона почувствовала комок в горле и, пытаясь от него избавиться, с трудом сглотнула. Признание Армана потрясло ее. Значит, ни один из его детей не был зачат в любви! Она порадовалась, что в зале нет Дидье, и брат не слышит этих равнодушных слов, иначе бы весь Хартмур погрузился в вечную мерзлоту.
Однако сейчас не время проливать слезы над несчастным браком Порции. Будущее самой Симоны зависело от Женевьевы. Какое бы прошлое ни связывало вдовствующую баронессу с ее отцом, Симоне оставалось только надеяться, что оно не ляжет мрачной тенью на ее отношения с Ником.
Она больше не могла ждать возвращения мужа. Расправив плечи и вскинув голову, Симона обратилась к отцу:
– Извини, папа, но я должна тебя оставить. Мне надо найти лорда Николаса.
Но Арман схватил ее за руку и задержал:
– Нет, ты останешься здесь. Мы вместе выслушаем объяснения Женевьевы.
Симона вырвала у него свою руку и отскочила подальше.
– Не останусь. Я беспокоюсь о леди Женевьеве и должна поговорить с мужем наедине.
Лицо Армана потемнело от гнева.
– Не смей мне перечить, Симона. Я не потерплю возражений.
– Что здесь происходит?
Симона едва не заплакала от облегчения, когда в зале раздался мощный голос Николаса. Резко обернувшись, она увидела, что в зал вошли оба брата – Тристан и Николас. Между ними шла очень бледная Женевьева.
– Милорд, – выдохнула Симона, рванулась к мужу, но, взглянув на свекровь, застыла на месте.
Должно быть, Женевьева прочла сомнение в глазах Симоны, ибо она улыбнулась и ласково произнесла:
– Иди сюда, дорогая. Все хорошо.
Симона быстро подошла к ней.
– Как вы себя чувствуете, миледи?
– Мне лучше. – Она бросила быстрый взгляд на Николаса. – Очевидно, я переволновалась из-за встречи… со старым знакомым.
Симона почувствовала, с какой решительностью произнесла вдовствующая баронесса эти слова. Кого она пыталась убедить, невестку или Николаса? Симона не знала.
Женевьева притянула ее к себе, слегка подтолкнула к мужу, а затем, изобразив на лице сияющую улыбку, повернулась к Арману:
– Лорд дю Рош, надеюсь, вы примете извинения за мое необычное поведение.
Симона приподнялась на цыпочках и прошептала на ухо Нику:
– Что происходит?
Ник нахмурился и кивнул в сторону Армана, словно желая сказать: «Смотри и увидишь».
– Не стоит извиняться, баронесса, – светским тоном проговорил Арман и поклонился. – Представляю, как подействовала на вас эта неожиданная встреча.
У Женевьевы затрепетали ноздри.
– Вы очень любезны. Для вас это тоже оказалось сюрпризом.
Арман пожал плечами:
– Я всегда знал, что когда-нибудь мы встретимся. Но сейчас самое важное то, что наши дети вступили в счастливый брачный союз. Нам повезло, что мы не породнились с чужаками, ведь так?
– Разумеется, повезло.
В зале никто не двигался. Симона чувствовала, как растет напряжение. Все молчали. Наконец Николас кашлянул и сказал:
– Ну все. Нам пора ехать. Тристан?
Не отводя глаз от француза, светловолосый великан кивнул:
– Да-да. Мама, тебе нужна помощь в устройстве… твоего гостя?
Женевьева тоже в упор смотрела на Армана. Не поворачивая головы, она ответила старшему сыну:
– Прощайтесь с женами и отправляйтесь. Я позабочусь о лорде дю Роше.
Симона почувствовала страх и с надеждой посмотрела на Ника: может, он вмешается? Ей не нравилась многозначительность слов Женевьевы, не нравилось, с каким вызовом смотрел Арман на вдовствующую баронессу, казалось, он был готов броситься на нее при первой возможности. И тут Симона раскаялась, что не позволила выполнить первоначальный приказ Николаса не пускать отца в Хартмур.
Ник, хмурясь, спросил:
– Ты уверена, мама?
– Разумеется, – думая о своем, ответила Женевьева. – После стольких лет нам с лордом дю Рошем есть о чем поговорить. Мы не станем обременять детей своими воспоминаниями.
Хейт унесла капризничающую Изабеллу в зал, чтобы покормить, а Симона с грустью смотрела, как исчезает за воротами Хартмура отряд под предводительством Ника.
Симону терзало беспокойство. Она осталась одна, а в замке Арман. Что ей делать? Но, решив взять себя в руки, она расправила плечи. Стоитли так тревожиться? К утру Николас вернется, а отец уедет.
– Нет! – Вопль раздался прямо в ухе Симоны, она вскрикнула от неожиданности, резко, обернулась и увидела во дворе Дидье. Мальчик со страшно побледневшим лицом смотрел вслед удаляющемуся отряду барона Крейна.
Симона быстро подошла к брату, озираясь, чтобы ее никто не подслушал. Несколько горожан и крестьян с любопытством пялились на нее.
– Дидье, в чем дело? – прошипела она сквозь стиснутые зубы. – Не бойся. Лорд Николас скоро вернется.
– Нет! – снова закричал Дидье, в голосе которого слышалась неподдельная боль. Он обежал Симону и, поднимая маленькие облачка пыли, в своей обычной полулетящей манере бросился следом за кавалькадой, но вдруг упал на колени, как будто налетел на каменную стену, и завопил с таким отчаянием, что птицы, воркующие на стене замка, взвились в воздух. Деревенские собаки подхватили этот вопль и завыли. Несколько человек во дворе вдруг застыли на месте и прислушались.
Симона не знала, что делать. Хрупкие плечи Дидье сотрясались от беззвучных рыданий. Ей отчаянно хотелось успокоить брата, но вокруг толпились люди. Она не могла на глазах гостей и слуг разговаривать сама с собой, ведь ей лишь недавно удалось смыть с себя подозрение в сумасшествии. Но она была так нужна Дидье!
Симона рассеянно пошла через двор, понимая, что со стороны этот поступок выглядит абсолютно бесцельным. Когда она приблизилась, брат уже немного успокоился и лишь с отчаянием смотрел на опустевшую дорогу.
– Дидье, – едва слышно прошептала Симона. – Пойдем в дом. Не нужно кричать. Ты привлекаешь внимание.
Некоторое время Дидье молчал, потом обернулся к сестре. Неподдельное горе в его глазах заставило Симону похолодеть.
– Пойдем, – еще раз прошептала она, указывая глазами на дом.
Дидье покачал головой и уселся прямо в пыль:
– Я не двинусь с места, пока лорд Николас не вернется.
Симона расстроенно поджала губы, потом осторожно огляделась.
– Дидье, ну пожалуйста. Я не могу стоять здесь весь день. Лорд Николас вернется только утром.
– Он не вернется.
Симона застыла на месте. Торжественная мрачность его слов накрыла ее, как ледяная волна зимней реки. Она забыла, что вокруг люди, и упала на колени.
– Что ты такое говоришь? – хриплым от ужаса голосом произнесла она. – Конечно, он вернется. До той деревни всего полдня пути. Утром он вернется.
Но Дидье помотал головой:
– Беда. Он поехал в плохое место.
У Симоны сжалось сердце от этих слов, но она не успела ничего сказать, потому что поблизости вдруг заржала лошадь.
К воротам приблизилась повозка, груженная винными бочками. Старая костлявая кляча вдруг заупрямилась, начала пятиться и рваться из упряжи. Крестьянин-возница соскочил на землю и стал отчаянно ругать бедное животное.
– Но-о-о-о, волчья сыть! – кричал он, поднимая тощую плетку и нахлестывая несчастную лошадь по бокам. Симона чуть не подпрыгнула от свиста плетки. – С дороги, красотка, не то я весь день тут проторчу! – Возница снова ударил лошадь и вскочил на козлы.
– Дидье, ну пожалуйста! – взмолилась Симона. – Лошадь не войдет в ворота, пока ты здесь. Неужели тебе не жалко бедную лошадку?
Слова сестры тронули Дидье, он настороженно посмотрел на Симону.
– Ты должен уйти, иначе ни одна лошадь не войдет и не выйдет. Приехал папа, лорд Николас приказал, чтобы на рассвете он уехал. Ну пожалуйста, Дидье. – Симона возвела глаза к небу. Когда она снова посмотрела на брата, тот уже встал и отошел к обочине. Симона тоже поднялась на ноги, и в этот момент лошадь в последний раз заржала, и рванулась вперед. Возница от неожиданности вылетел на землю. Симона словно приросла к месту. Лошадь с тяжелой повозкой неслась прямо на нее. В последний момент она все-таки отскочила, колеса прогрохотали прямо перед ее туфельками, осыпая Симону ошметками грязи. Злосчастная повозка простучала но двору к благословенному покою конюшни, и все улеглось.
Симона, задыхаясь, смотрела на Дидье сквозь столбы пыли. Зеленые глаза брата, обычно веселые и даже озорные, смотрели почти бессмысленно. У Симоны перед глазами плыли черные круги. Она покачнулась, сумела наконец втянуть полные легкие воздуха, но дурнота не проходила.
Заметив приближающихся гостей, в глазах которых горело острое любопытство, она махнула рукой – со мной все в порядке – и стала отряхивать платье от пыли, потом снова отыскала Дидье, но он уже не смотрел на сестру. Его глаза были устремлены на далекие холмы за стенами замка. Не уверенная, что получится, Симона мысленно позвала брата: «Дидье, пойдем в дом. Нам надо все обсудить».
Дидье не шевелился, и Симона решила, что у нее ничего не вышло, но потом он оглянулся, в его зеленых глазах сверкнуло странное желтое пламя, и Симона услышала зазвучавший у нее в голове голос. Глубокий, гортанный, он совсем не был похож на обычный голос Дидье.
«Лорд Николас утром не вернется. Папа не уедет из Хартмура. Он ждет тебя в твоих покоях».
Симона ощутила, как кровь стынет в жилах. Что хотел сказать Дидье? Что Николас никогда не вернется? Что она навеки останется во власти Армана? И почему отец ждет ее в их с Ником спальне?
Дневник!
Симона развернулась и побежала к дому.
Глава 15
Не обращая внимания на удивленные взгляды слуг, она пронеслась через зал, взбежала по лестнице и остановилась у дверей спальни. Если Дидье прав, а он всегда бывает прав, когда говорит о местонахождении отца, то Арман сейчас пребывает в опасной близости к запискам Порции.
Грудь Симоны вздымалась не только от бега, но и от страха. Остановившимся взглядом она смотрела на ручку двери, казалось, что та изгибается ей навстречу как змея. Но Симона справилась со слабостью и вошла в комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31