Словом, вопросы следуют за вопросами, без какой-либо надежды получить на них ответы.
Во-вторых, что значит термин «технологический феод»? При социализме господствует феодальная собственность (группоиерархическая) на технологии? Разве это не бред сивой кобылы?
В-третьих, разве это не бессмыслица, что якобы этим феодальным формам собственности соответствуют некие «функциональные неэкономические производственные отношения», над которыми доминирует непонятно в чем заключающийся механизм соисполнения, или плановое равновесие, а в знаковой сфере (?) - статусные структуры, т.е. бригады, предприятия, министерства и т.п. И вся эта система, хотя и не имеющая никакого отношения к экономическим отношениям, тем не менее, их сковывает(?). Несколькими строками ниже он пишет о полной «невидимости» собственности для экономического знания. Надо понимать это утверждение таким образом, что собственность становится видимой только для полилогии, а политэкономии ее век не видать, как собственных ушей.
Ну, разве можно серьезно воспринимать все эти заумные полилогические рассуждения?
А.С.Шушарин видел выход из придуманной им ситуации с монополией т.н. группоиерархической собственности на технологии, разрушающей ткань социализма, в том, чтобы изъять их из ограниченной (необщественной) группоиерархической собственности, поставив их под «контроль всеобщего интеллекта» (Цит. изд. т.4. с.371). А дальше следует изложение идеи, очень напоминающей проект академика Глушкова о создании всеохватывающей автоматизированной системы управления (ОГАС): «Этот шаг и будет означать не нелепое абстрактно-гуманистическое или абстрактно-демократическое, а конкретно-историческое освобождение человека и производства от оков группоиерархической собственности на технологии, «технологического феода», отчуждающих и властвующих над людьми статусных структур. Но при этом сами господствующие функциональные (технологические) производственные отношения и структуры, сбросив стихию линейной формы, «технологического феода», вовсе не будут ликвидированы (как в свое время пытались «ликвидировать» товар), а будут необратимо сняты более высоким и свободным, пока условно говоря, аналитическим, координационным, научным механизмом, или «второй сигнальной системой», общественного производства» (Цит. изд. т.4. с.371). Любопытно было бы знать, неужели «плановое равновесие» представляет собой стихию и чем «научный механизм» = «вторая сигнальная система» будет кардинально отличаться от планирования? Разве только тем, что планирование - это реальная практическая деятельность, а так называемый «научный механизм» (ОГАС?) - это примитивная утопия.
Далее следует ответ на мой вопрос в форме развернутого изложения идеального социализма, который я привожу полностью: «Естественно, что при этом произойдет и демократически восходящее изменение производственной власти, прежде всего по межпрофессиональным (межотраслевым и пр.) горизонталям и по управленческим вертикалям (как следствие - и в политической системе, каковая сейчас рассматривается на уровне достижений XVIII в.). Люди перестанут зависеть от стихии диктующих их поведение, удушающих трудовую и хозяйственную инициативу самозамкнутых «технологических феодов», линий производства, окаменелых статусов коллективов и лиц. Возрастет именно личный фактор производства. Тем самым люди перестанут зависеть от этих невидимых отношений, заставляющих гнать «вал», рыть бесполезные котлованы, строить недостраивая, пожирать впустую сырье и энергию, копить ненужное, отторгать или «зажимать» все новое, скрывать потенциал, покрывать разложившееся и т.д., т.е. наращивать «мистическую» иррационализацию производства в бесчисленных конкретных его дефектах. Они будут взаимно (межпрофессионально, межведомственно, межучрежденчески, межотраслево и межуровнево) знать технологии, особо их «интенсивные» (В.Богачев) величины, конкретно новообразующие, в том числе личностно-творческие потенции. Они будут управлять рациональным развитием, связями, переменами и движениями (а не стихийными диффузиями) технологий (а это и есть их обобществление), а тем самым реализовывать личный интерес в «общем деле».
Новый «надплановый», т.е. некоторый заведомо неизвестный (будущее открыто), координационный, научный, аналитический, если угодно, «транспрофессиональный» (П.Г.Щедровицкий), механизм и будет означать повсеместное по горизонталям и вертикалям знание трудящимися действительных процессов их собственного («изнутри не видать») и, что не менее важно, любого смежного производства (конец «учрежденческой тайны»), т.е. станут заинтересованными хозяевами производства, которое сейчас является «хозяином» над людьми, в виде всех пока прочно скрытых «величин» дефектов производства, в частности, как «перенаселенность», разлагающиеся коллективы, технологическая неоднородность или безалаберность, некомпетентность в руководстве и пр. Кстати говоря, это и будет новым открытием людям производства. Да, все это и есть самая краткая суть предстоящих огромных перемен, которые и изменят весь облик социализма. Если, конечно, все не сорвется в бездну.
При этом коллективы никуда не исчезнут, но из сдерживающих групповых тисков превратятся в динамичные, подвижные средства (отношения) раскрытия и развития личности, творчества, инициативы, а отраслевая (ведомственно-учрежденческая) иерархия из безраздельно господствующей, окаменелой и тяготеющей над людьми и производством формы превратится в служебную и подвижную организацию производства, его меняющихся, хотя и жестких, связей, и как уже снятую, находящуюся под научно-демократическим, координационным контролем. В свою очередь процесс обобществления технологий раскроет потенциал сейчас «зажатых» и сдеформированных всех базовых (культурно-родовых, демографических, территориальных, экономических) отношений и вариационных структур производства. Так что никуда не исчезнет и родство, и образовательный «диктат», и натуральность, и рынок, и план, но не самостные, не командующие и самодовлеющие, а, наоборот, гармонично подчиненные человеку в виде рационального научного саморегулирования или социорегулирования (Э.Маркарян) производства. Его многообразия возрастут, продолжится процесс эластичного поднятия отставших культур, субкультур, структур в уже новой, более высокой форме их метавзаимодействий. Разумеется, постепенно сложатся новые законы производства, общественные формы, институты, детерминанты поведения и пр., но это уже дело самого производства, исторически новый тип которого не конструируется, а самоконструируется. Задача же теории - вскрыть вектор преодоления отжившей системы (собственности на технологии) как обобществление (технологий), а тем самым объединить субъективные действия в процессе преобразования» (Цит. изд. т.4. с.373).
Проект идеального социализма А.С.Шушарина, очень напоминающий общие фразы М.Горбачева в самом начале «перестройки», вызывает немало вопросов:
1) Каким образом вдруг «…произойдет<…>демократически восходящее изменение производственной власти, прежде всего по межпрофессиональным (межотраслевым и пр.) горизонталям и по управленческим вертикалям»? Кто и каким образом будет осуществлять это «восходящее изменение»? И почему оно не было совершено до 1991 года? Неужели все дело в горизонтальных и вертикальных управленческих структурах?
2) Что собой представляла стихия самозамкнутых «технологических феодов», диктующих поведение трудящихся, удушающих трудовую и хозяйственную инициативу?
3) Каким это образом работники «…будут взаимно (межпрофессионально, межведомственно, межучрежденчески, межотраслево и межуровнево) знать технологии, особо их «интенсивные» (В.Богачев) величины, конкретно новообразующие, в том числе личностно-творческие потенции»? Что им мешало это делать до сих пор?
4) Каким образом работники «…будут управлять рациональным развитием, связями, переменами и движениями (а не стихийными диффузиями) технологий (а это и есть их обобществление), а тем самым реализовывать личный интерес в «общем деле»?
5) Надо понимать, что ответ А.С.Шушарина на 3 и 4-й мой вопрос следующий: будет создан «новый «надплановый», т.е. некоторый заведомо неизвестный (будущее открыто), координационный, научный, аналитический, если угодно, «транспрофессиональный» (П.Г.Щедровицкий), механизм». Итак, «заведомо неизвестный механизм». Сказано откровенно. Значит вместо прежних аппаратов (горизонтальных и вертикальных) будет создан новый «надплановый» механизм, то бишь аппарат управления, «…а отраслевая (ведомственно-учрежденческая) иерархия из безраздельно господствующей, окаменелой и тяготеющей над людьми и производством формы (чудесным образом - мое) превратится в служебную и подвижную организацию производства, его меняющихся, хотя и жестких, связей, и как уже снятую, находящуюся под научно-демократическим, координационным контролем».
6) Итак контроль остается, но он будет не бюрократическим, а «научно-демократическим, координационным». Что его сделает таким? Какие и чьи действия совершат это чудесное превращение?
7) Рынок, и план, вдруг станут не самостными, не командующими и самодовлеющими, а, наоборот, гармонично подчиненными «…человеку в виде рационального научного саморегулирования или социорегулирования (Э.Маркарян) производства». Любопытно, что вдруг сделают рынок и план такими гармоничными?
Ответ на все мои вопросы содержится в последнем предложении вышеприведенной выдержки. Оказывается, пока А.С.Шушарину еще ничего не известно. Дело за каким-то пустяком. Он просто еще не ведал, каким образом должен быть реализован его полилогический проект идеального социализма. Еще предстояло создать теорию, которая и позволит «…вскрыть вектор преодоления отжившей системы (собственности на технологии) как обобществление (технологий), а тем самым объединить субъективные действия в процессе преобразования».
Ну что же, будем надеяться, что до конца пятого тома А.С.Шушарину все-таки удастся создать соответствующую теорию, и мы получим ключ к заветному проекту будущего идеального общества. Впрочем, он, как тут же выяснилось, отчетливо осознавал, что создание соответствующей теории - дело не такое простое и существует реальная угроза оказаться в числе утопистов. Он писал: «Впрочем, для «выводов» теории сказано, может быть, даже слишком много: теория выявляет барьер, подлежащий преодолению, в виде описания всей структуры отживших отношений и собственности, «предположения» траекторий бифуркации, включая упомянутую негэнтропийную («невероятную»), - и более ничего. В интеллектуальном отношении лепить проекты осчастливливания людей, да это и видно по газетным идеям неисчислимых сект и авторов, т.е. по гносеологическому рангу мысли, проще пареной репы. Будущее открыто, так как восходящие шаги развития - это усложнения, умножения многообразий и их связности, творчество масс, а не теоретиков. Потому разумные «манифесты», «проекты», «программы» выдвигаются уже партиципированными единомышленниками, т.е. людьми, в той или иной степени осмыслившими происходящее, освоившими новый социальный язык его объяснения, образовавшими уже новый революционный дискурс. И более того, до этого уже относительно общественного освоения («консорции») преобразовательный зуд конформного примитивизму активизма способен изгадить и извратить что угодно. А потому и с научной точки зрения до начала относительно широких научных и идеологических обновлений, теперь уж говоря сослагательно, должен был бы действовать чуть ли не «физический» запрет любых обсуждений «практических предложений». Впрочем, это вопросы идеологической динамики колоссальной сложности. Совершенно и несомненно ясно одно - пока общественно не самоутвердится и не обозначится научное (в социальном познании) социологическое неопрофессиональное обновление, ни о чем разумном в переменах и речи быть не может» (Цит. изд. т.4. с.373-374). Как в народе говорят, «золотые слова, на месте сказанные».
Осознав необходимость выработки теории становления истинного, идеального социализма, соответствующего критериям полилогии, А.С.Шушарин начал поиск тех, кто в состоянии реализовывать его проект, а также путей создания соответствующей программы. Отвергнув с добрый десяток «творцов перестройки», он пришел к важнейшему выводу, а именно, что «кризис социализма и всего мира со вселенской нелинейностью фокусируется именно на профессиональном уровне идеологического кризиса, без положительного разрешения которого, вероятнее всего, социализм и весь мир гибнут в катастрофе. Ведь что такое уже часто склоняемые и упоминавшиеся межпрофессиональность, транспрофессиональность, трансдисциплинарность и пр., когда некое «всезнание» абсурдно по определению? А это и есть прежде всего новое профессиональное социальное знание, новое социальное видение всего современного мира, каковое только и может образовать новый геном, затем - интеллигенцию, в итоге - идеологию, наличие которой, напомню, собственно, и отличает людей от братьев меньших. Армагеддон, повторю, находится в тиши кабинетов и библиотечных залов, в битве «толстых книг» в головах «аспирантского народа» (Цит. изд. т.4. с.385). Итак, для реализации его проекта необходимо «новое профессиональное социальное знание». Это знание должно образовать новый геном, затем - интеллигенцию, которая в состоянии и создать новую идеологию. И такая социальная сила существует - она сосредоточена «в головах «аспирантского народа». И он находит себе верного союзника - господина академика Иноземцева, который «…ориентирует свои исследования на «обществоведов», «экономистов, социологов и философов» (Цит. изд. т.4. с.385). Кампания, правда, несколько странная с точки зрения высоких требований полилогии, ибо трудно понять, почему в нее включены экономисты. Вместе с тем, А.С.Шушарин отдавал себе отчет в том, что задача создания «нового профессионального социального знания» чрезвычайно трудна, ибо «…общественное, даже сначала только научное, переосмысление не только линейной формы (социализма), но и современного социума, всех его основных и теснейше взаимосвязанных структур, процессов, тенденций еще даже и не начиналось. Точнее, началась пока только регрессивная хаотизация» (Цит. изд. т.4. с.386). Итак, марксизм - побоку; начинать надо с нуля, с белого листа. В этом месте у меня появилось ощущение, что почти за четыре тома из написанного А.С.Шушариным мы не продвинулись вперед ни на один миллиметр. Однако, как говорится, «еще не вечер».
Впереди нас ждет новая глава (последняя в четвертом томе) с интригующим названием «Типологический гуманизм (тезисы «идеалистического материализма»).
Сначала познакомимся с понятием «гуманизм» в интерпретации А.С.Шушарина. Оно следующее: «Постэгокультурность, гуманизм - это мучительное вступление в подлинную ноосферу, преодоление всемирной эгокультурности, начало человеческого единого бытия взаимодействующих и развивающихся культур во всем их высотном и вариационном («горизонтальном») многообразии. Движение, как говорится, уничтожающее существующее эгокультурное состояние, хотя частично и локально начатое с первых шагов преодоления природных форм существования человека» (Цит. изд. т.4. с.388). В принципе возражать против такой интерпретации невозможно, кроме прежнего моего замечания, что современное состояние отношений между людьми, народами и цивилизациями вряд ли правильно обозначать термином «эгокультурность». И еще. В данном случае, А.С.Шушарин в который раз использовал термин «ноосфера» в трактовке Н.Моисеева, а не в своей, как «производительные силы».
Достижение гуманистических отношений происходит у А.С.Шушарина, как в фантастическом фильме или как в сказке: «По щучьему велению, по моему хотению!». Вот как он описывал этот процесс: «Границы между культурами никуда не исчезают, но перестают быть сферами спонтанной опасности, становятся регулируемыми, «административными».
При такой, конечно, достаточно завершенной, интеркультурации человек освобождается от стихии варварства эгокультурности, войн, всех форм стихий расизма, национализма, экспансионизма, сепаратизма, прозелитизма и классовой нетерпимости («гражданских войн»), при этом ничуть не отменяются изменения самого поликультурного строения социума и любые восходящие революционные (производственные, культурные) перемены» (Цит. изд. т.4. с.389).
Если постараться перевести вышесказанное на обычный человеческий язык, то это означает, что при сохранении всей системы социальных отношений («поликультурное строение общества») вдруг в мире все перестраивается и наступает «мир, гладь и божья благодать».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Во-вторых, что значит термин «технологический феод»? При социализме господствует феодальная собственность (группоиерархическая) на технологии? Разве это не бред сивой кобылы?
В-третьих, разве это не бессмыслица, что якобы этим феодальным формам собственности соответствуют некие «функциональные неэкономические производственные отношения», над которыми доминирует непонятно в чем заключающийся механизм соисполнения, или плановое равновесие, а в знаковой сфере (?) - статусные структуры, т.е. бригады, предприятия, министерства и т.п. И вся эта система, хотя и не имеющая никакого отношения к экономическим отношениям, тем не менее, их сковывает(?). Несколькими строками ниже он пишет о полной «невидимости» собственности для экономического знания. Надо понимать это утверждение таким образом, что собственность становится видимой только для полилогии, а политэкономии ее век не видать, как собственных ушей.
Ну, разве можно серьезно воспринимать все эти заумные полилогические рассуждения?
А.С.Шушарин видел выход из придуманной им ситуации с монополией т.н. группоиерархической собственности на технологии, разрушающей ткань социализма, в том, чтобы изъять их из ограниченной (необщественной) группоиерархической собственности, поставив их под «контроль всеобщего интеллекта» (Цит. изд. т.4. с.371). А дальше следует изложение идеи, очень напоминающей проект академика Глушкова о создании всеохватывающей автоматизированной системы управления (ОГАС): «Этот шаг и будет означать не нелепое абстрактно-гуманистическое или абстрактно-демократическое, а конкретно-историческое освобождение человека и производства от оков группоиерархической собственности на технологии, «технологического феода», отчуждающих и властвующих над людьми статусных структур. Но при этом сами господствующие функциональные (технологические) производственные отношения и структуры, сбросив стихию линейной формы, «технологического феода», вовсе не будут ликвидированы (как в свое время пытались «ликвидировать» товар), а будут необратимо сняты более высоким и свободным, пока условно говоря, аналитическим, координационным, научным механизмом, или «второй сигнальной системой», общественного производства» (Цит. изд. т.4. с.371). Любопытно было бы знать, неужели «плановое равновесие» представляет собой стихию и чем «научный механизм» = «вторая сигнальная система» будет кардинально отличаться от планирования? Разве только тем, что планирование - это реальная практическая деятельность, а так называемый «научный механизм» (ОГАС?) - это примитивная утопия.
Далее следует ответ на мой вопрос в форме развернутого изложения идеального социализма, который я привожу полностью: «Естественно, что при этом произойдет и демократически восходящее изменение производственной власти, прежде всего по межпрофессиональным (межотраслевым и пр.) горизонталям и по управленческим вертикалям (как следствие - и в политической системе, каковая сейчас рассматривается на уровне достижений XVIII в.). Люди перестанут зависеть от стихии диктующих их поведение, удушающих трудовую и хозяйственную инициативу самозамкнутых «технологических феодов», линий производства, окаменелых статусов коллективов и лиц. Возрастет именно личный фактор производства. Тем самым люди перестанут зависеть от этих невидимых отношений, заставляющих гнать «вал», рыть бесполезные котлованы, строить недостраивая, пожирать впустую сырье и энергию, копить ненужное, отторгать или «зажимать» все новое, скрывать потенциал, покрывать разложившееся и т.д., т.е. наращивать «мистическую» иррационализацию производства в бесчисленных конкретных его дефектах. Они будут взаимно (межпрофессионально, межведомственно, межучрежденчески, межотраслево и межуровнево) знать технологии, особо их «интенсивные» (В.Богачев) величины, конкретно новообразующие, в том числе личностно-творческие потенции. Они будут управлять рациональным развитием, связями, переменами и движениями (а не стихийными диффузиями) технологий (а это и есть их обобществление), а тем самым реализовывать личный интерес в «общем деле».
Новый «надплановый», т.е. некоторый заведомо неизвестный (будущее открыто), координационный, научный, аналитический, если угодно, «транспрофессиональный» (П.Г.Щедровицкий), механизм и будет означать повсеместное по горизонталям и вертикалям знание трудящимися действительных процессов их собственного («изнутри не видать») и, что не менее важно, любого смежного производства (конец «учрежденческой тайны»), т.е. станут заинтересованными хозяевами производства, которое сейчас является «хозяином» над людьми, в виде всех пока прочно скрытых «величин» дефектов производства, в частности, как «перенаселенность», разлагающиеся коллективы, технологическая неоднородность или безалаберность, некомпетентность в руководстве и пр. Кстати говоря, это и будет новым открытием людям производства. Да, все это и есть самая краткая суть предстоящих огромных перемен, которые и изменят весь облик социализма. Если, конечно, все не сорвется в бездну.
При этом коллективы никуда не исчезнут, но из сдерживающих групповых тисков превратятся в динамичные, подвижные средства (отношения) раскрытия и развития личности, творчества, инициативы, а отраслевая (ведомственно-учрежденческая) иерархия из безраздельно господствующей, окаменелой и тяготеющей над людьми и производством формы превратится в служебную и подвижную организацию производства, его меняющихся, хотя и жестких, связей, и как уже снятую, находящуюся под научно-демократическим, координационным контролем. В свою очередь процесс обобществления технологий раскроет потенциал сейчас «зажатых» и сдеформированных всех базовых (культурно-родовых, демографических, территориальных, экономических) отношений и вариационных структур производства. Так что никуда не исчезнет и родство, и образовательный «диктат», и натуральность, и рынок, и план, но не самостные, не командующие и самодовлеющие, а, наоборот, гармонично подчиненные человеку в виде рационального научного саморегулирования или социорегулирования (Э.Маркарян) производства. Его многообразия возрастут, продолжится процесс эластичного поднятия отставших культур, субкультур, структур в уже новой, более высокой форме их метавзаимодействий. Разумеется, постепенно сложатся новые законы производства, общественные формы, институты, детерминанты поведения и пр., но это уже дело самого производства, исторически новый тип которого не конструируется, а самоконструируется. Задача же теории - вскрыть вектор преодоления отжившей системы (собственности на технологии) как обобществление (технологий), а тем самым объединить субъективные действия в процессе преобразования» (Цит. изд. т.4. с.373).
Проект идеального социализма А.С.Шушарина, очень напоминающий общие фразы М.Горбачева в самом начале «перестройки», вызывает немало вопросов:
1) Каким образом вдруг «…произойдет<…>демократически восходящее изменение производственной власти, прежде всего по межпрофессиональным (межотраслевым и пр.) горизонталям и по управленческим вертикалям»? Кто и каким образом будет осуществлять это «восходящее изменение»? И почему оно не было совершено до 1991 года? Неужели все дело в горизонтальных и вертикальных управленческих структурах?
2) Что собой представляла стихия самозамкнутых «технологических феодов», диктующих поведение трудящихся, удушающих трудовую и хозяйственную инициативу?
3) Каким это образом работники «…будут взаимно (межпрофессионально, межведомственно, межучрежденчески, межотраслево и межуровнево) знать технологии, особо их «интенсивные» (В.Богачев) величины, конкретно новообразующие, в том числе личностно-творческие потенции»? Что им мешало это делать до сих пор?
4) Каким образом работники «…будут управлять рациональным развитием, связями, переменами и движениями (а не стихийными диффузиями) технологий (а это и есть их обобществление), а тем самым реализовывать личный интерес в «общем деле»?
5) Надо понимать, что ответ А.С.Шушарина на 3 и 4-й мой вопрос следующий: будет создан «новый «надплановый», т.е. некоторый заведомо неизвестный (будущее открыто), координационный, научный, аналитический, если угодно, «транспрофессиональный» (П.Г.Щедровицкий), механизм». Итак, «заведомо неизвестный механизм». Сказано откровенно. Значит вместо прежних аппаратов (горизонтальных и вертикальных) будет создан новый «надплановый» механизм, то бишь аппарат управления, «…а отраслевая (ведомственно-учрежденческая) иерархия из безраздельно господствующей, окаменелой и тяготеющей над людьми и производством формы (чудесным образом - мое) превратится в служебную и подвижную организацию производства, его меняющихся, хотя и жестких, связей, и как уже снятую, находящуюся под научно-демократическим, координационным контролем».
6) Итак контроль остается, но он будет не бюрократическим, а «научно-демократическим, координационным». Что его сделает таким? Какие и чьи действия совершат это чудесное превращение?
7) Рынок, и план, вдруг станут не самостными, не командующими и самодовлеющими, а, наоборот, гармонично подчиненными «…человеку в виде рационального научного саморегулирования или социорегулирования (Э.Маркарян) производства». Любопытно, что вдруг сделают рынок и план такими гармоничными?
Ответ на все мои вопросы содержится в последнем предложении вышеприведенной выдержки. Оказывается, пока А.С.Шушарину еще ничего не известно. Дело за каким-то пустяком. Он просто еще не ведал, каким образом должен быть реализован его полилогический проект идеального социализма. Еще предстояло создать теорию, которая и позволит «…вскрыть вектор преодоления отжившей системы (собственности на технологии) как обобществление (технологий), а тем самым объединить субъективные действия в процессе преобразования».
Ну что же, будем надеяться, что до конца пятого тома А.С.Шушарину все-таки удастся создать соответствующую теорию, и мы получим ключ к заветному проекту будущего идеального общества. Впрочем, он, как тут же выяснилось, отчетливо осознавал, что создание соответствующей теории - дело не такое простое и существует реальная угроза оказаться в числе утопистов. Он писал: «Впрочем, для «выводов» теории сказано, может быть, даже слишком много: теория выявляет барьер, подлежащий преодолению, в виде описания всей структуры отживших отношений и собственности, «предположения» траекторий бифуркации, включая упомянутую негэнтропийную («невероятную»), - и более ничего. В интеллектуальном отношении лепить проекты осчастливливания людей, да это и видно по газетным идеям неисчислимых сект и авторов, т.е. по гносеологическому рангу мысли, проще пареной репы. Будущее открыто, так как восходящие шаги развития - это усложнения, умножения многообразий и их связности, творчество масс, а не теоретиков. Потому разумные «манифесты», «проекты», «программы» выдвигаются уже партиципированными единомышленниками, т.е. людьми, в той или иной степени осмыслившими происходящее, освоившими новый социальный язык его объяснения, образовавшими уже новый революционный дискурс. И более того, до этого уже относительно общественного освоения («консорции») преобразовательный зуд конформного примитивизму активизма способен изгадить и извратить что угодно. А потому и с научной точки зрения до начала относительно широких научных и идеологических обновлений, теперь уж говоря сослагательно, должен был бы действовать чуть ли не «физический» запрет любых обсуждений «практических предложений». Впрочем, это вопросы идеологической динамики колоссальной сложности. Совершенно и несомненно ясно одно - пока общественно не самоутвердится и не обозначится научное (в социальном познании) социологическое неопрофессиональное обновление, ни о чем разумном в переменах и речи быть не может» (Цит. изд. т.4. с.373-374). Как в народе говорят, «золотые слова, на месте сказанные».
Осознав необходимость выработки теории становления истинного, идеального социализма, соответствующего критериям полилогии, А.С.Шушарин начал поиск тех, кто в состоянии реализовывать его проект, а также путей создания соответствующей программы. Отвергнув с добрый десяток «творцов перестройки», он пришел к важнейшему выводу, а именно, что «кризис социализма и всего мира со вселенской нелинейностью фокусируется именно на профессиональном уровне идеологического кризиса, без положительного разрешения которого, вероятнее всего, социализм и весь мир гибнут в катастрофе. Ведь что такое уже часто склоняемые и упоминавшиеся межпрофессиональность, транспрофессиональность, трансдисциплинарность и пр., когда некое «всезнание» абсурдно по определению? А это и есть прежде всего новое профессиональное социальное знание, новое социальное видение всего современного мира, каковое только и может образовать новый геном, затем - интеллигенцию, в итоге - идеологию, наличие которой, напомню, собственно, и отличает людей от братьев меньших. Армагеддон, повторю, находится в тиши кабинетов и библиотечных залов, в битве «толстых книг» в головах «аспирантского народа» (Цит. изд. т.4. с.385). Итак, для реализации его проекта необходимо «новое профессиональное социальное знание». Это знание должно образовать новый геном, затем - интеллигенцию, которая в состоянии и создать новую идеологию. И такая социальная сила существует - она сосредоточена «в головах «аспирантского народа». И он находит себе верного союзника - господина академика Иноземцева, который «…ориентирует свои исследования на «обществоведов», «экономистов, социологов и философов» (Цит. изд. т.4. с.385). Кампания, правда, несколько странная с точки зрения высоких требований полилогии, ибо трудно понять, почему в нее включены экономисты. Вместе с тем, А.С.Шушарин отдавал себе отчет в том, что задача создания «нового профессионального социального знания» чрезвычайно трудна, ибо «…общественное, даже сначала только научное, переосмысление не только линейной формы (социализма), но и современного социума, всех его основных и теснейше взаимосвязанных структур, процессов, тенденций еще даже и не начиналось. Точнее, началась пока только регрессивная хаотизация» (Цит. изд. т.4. с.386). Итак, марксизм - побоку; начинать надо с нуля, с белого листа. В этом месте у меня появилось ощущение, что почти за четыре тома из написанного А.С.Шушариным мы не продвинулись вперед ни на один миллиметр. Однако, как говорится, «еще не вечер».
Впереди нас ждет новая глава (последняя в четвертом томе) с интригующим названием «Типологический гуманизм (тезисы «идеалистического материализма»).
Сначала познакомимся с понятием «гуманизм» в интерпретации А.С.Шушарина. Оно следующее: «Постэгокультурность, гуманизм - это мучительное вступление в подлинную ноосферу, преодоление всемирной эгокультурности, начало человеческого единого бытия взаимодействующих и развивающихся культур во всем их высотном и вариационном («горизонтальном») многообразии. Движение, как говорится, уничтожающее существующее эгокультурное состояние, хотя частично и локально начатое с первых шагов преодоления природных форм существования человека» (Цит. изд. т.4. с.388). В принципе возражать против такой интерпретации невозможно, кроме прежнего моего замечания, что современное состояние отношений между людьми, народами и цивилизациями вряд ли правильно обозначать термином «эгокультурность». И еще. В данном случае, А.С.Шушарин в который раз использовал термин «ноосфера» в трактовке Н.Моисеева, а не в своей, как «производительные силы».
Достижение гуманистических отношений происходит у А.С.Шушарина, как в фантастическом фильме или как в сказке: «По щучьему велению, по моему хотению!». Вот как он описывал этот процесс: «Границы между культурами никуда не исчезают, но перестают быть сферами спонтанной опасности, становятся регулируемыми, «административными».
При такой, конечно, достаточно завершенной, интеркультурации человек освобождается от стихии варварства эгокультурности, войн, всех форм стихий расизма, национализма, экспансионизма, сепаратизма, прозелитизма и классовой нетерпимости («гражданских войн»), при этом ничуть не отменяются изменения самого поликультурного строения социума и любые восходящие революционные (производственные, культурные) перемены» (Цит. изд. т.4. с.389).
Если постараться перевести вышесказанное на обычный человеческий язык, то это означает, что при сохранении всей системы социальных отношений («поликультурное строение общества») вдруг в мире все перестраивается и наступает «мир, гладь и божья благодать».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60