Брюса и меня ждал роскошный и утонченный ужин, а затем ночь, полная нежных и страстных ласк, и наутро (так я полагала) – откровенный серьезный разговор.
Но все обернулось совсем иначе. Едва Брюс показался на пороге, я поняла, что он болен. Чума! Разумеется, я осталась ухаживать за ним. С неимоверным трудом мне удалось выходить его, но я сама заразилась и слегла. Настала очередь Брюса выхаживать меня. Тяжело описывать все те мучения и ужасы, что довелось нам пережить во время эпидемии. Да я и не берусь соревноваться с мистером Дефо, чью книгу о лондонской чуме вы наверняка прочли. Но все же мы познали и счастье, когда нам, едва живым после изнурительной болезни, удалось уплыть из столицы Англии на яхте, принадлежавшей Элмсбери. Мы плыли вдвоем мимо живописных берегов, постепенно набираясь сил, и снова начинали ценить жизнь и радоваться ей. Но когда я, не выдержав, первая намекнула Брюсу на то, что теперь мы наконец-то должны стать открыто мужем и женой, он принялся убеждать меня, что пока это все еще невозможно. Я набросилась на него со всевозможными обвинениями. Он вынес все стоически. И немного побушевав, я смирилась. Взгляд его чуть насмешливых зеленых глаз по-прежнему обладал надо мной магической властью.
В загородном поместье Элмсбери мы застали всех в добром здравии. Я с восторгом прижимала детей к груди. Брюс любовался сыном. Меня приятно изумило его нежное отношение к моей маленькой Сьюзен. Но вскоре Брюс снова уехал в Лондон для того, чтобы оттуда вновь ехать в Америку. Меня охватила меланхолия. Я чувствовала себя усталой, ничего в жизни не добившейся.
Однако впереди меня поджидал новый поворот судьбы. К обеду Элмсбери пригласили своего ближайшего соседа, графа Рэтклифа. Это был странный человек, в юности он блистал при дворе Карла I, отца нынешнего короля; молва даже твердила, будто граф был возлюбленным королевы Марии. Он много путешествовал, долго жил в Италии; у него была прекрасная коллекция картин итальянских художников, а также великолепных изделий из мрамора и слоновой кости, многие из которых были очень древней работы. Рэтклиф приехал в особняк Элмсбери со своим единственным сыном Филиппом. Несмотря на свой юный возраст (он был моим ровесником), Филипп уже был женат и имел двоих детей. Это был красивый и образованный молодой человек; но полному развитию его талантов препятствовал деспотичный отец. Имея единственного сына, граф опасался остаться без наследников. Именно поэтому он заставил юношу бросить университет и рано жениться.
В тот вечер оба, и отец, и сын, начали ухаживать за мной. Эмили утверждала, что, оправившись от тяжелой болезни, я изумительно похорошела. Впрочем, зеркало подтверждало ее похвалы моей внешности. До того времени я думала, что по-настоящему буду любить всегда одного лишь Брюса Карлтона. Но судьба решила иначе. Я влюбилась в молодого Филиппа Рэтклифа. Эта влюбленность оказалась взаимной. В наших сердцах пылал обоюдный пламень. Ночью Филипп тайком прокрался в мою спальню. Поистине это была ночь неожиданных восторгов.
Между тем, старик Рэтклиф упорно ухаживал за мной. Он сделал мне несколько подарков, показывавших его тонкий вкус. Я не собиралась отвечать ему взаимностью. Я понимала, что он намеревается предложить мне руку и сердце. Но ведь я стала возлюбленной его сына. Поэтому, когда граф наконец решился и сделал мне предложение, я ответила отказом. Он сказал, что согласен ждать, пока я сменю гнев на милость.
Узнав о том, что я отказала старому графу, верная Нэн рассердилась на меня.
– Вы же можете стать графиней!
– Но я и так урожденная графиня Росвуд, – ответила я.
– Но, став женой Рэтклифа, вы сможете бывать при дворе!
– Ты, кажется, забыла, Нэн, что я стала любовницей Филиппа.
От Нэн у меня не было тайн. Но, выслушав это мое возражение, она лишь насмешливо пожала плечами. Впрочем, ночью меня поджидала неожиданность. Узнав о том, что его отец сделал мне предложение, Филипп принялся убеждать меня выйти замуж. Он горячо говорил, что не желает расставаться со мной, и что замужество, по его мнению, лучший способ сохранить нашу любовь. Филипп клялся, что отец не будет докучать мне. Филипп якобы точно знал, что старый граф уже не способен на любовную близость с женщинами.
Всякий раз, когда я влюбляюсь, я немного теряю голову. И на этот раз так и случилось. Я сдалась на уговоры Филиппа. Если бы знала, если бы я знала, к чему это приведет…
Глава тринадцатая
Сначала рухнули надежды блистать при дворе. Сразу же после свадьбы граф увез меня в свое поместье. Малышку Сьюзен и Нэн я взяла с собой, маленький Брюс остался в семье Элмсбери. Поместье Рэтклифа оказалось великолепным, но совершенно уединенным замком. Роскошное строение было окружено прекрасным парком, вокруг простирались густые леса. Граф и Филипп проводили дни, занимаясь охотой и приводя в порядок обширные коллекции графа. Дженифер, молодая жена Филиппа, простенькая сельская дворяночка, целиком была погружена в хозяйственные заботы и заботы о детях. Она отнеслась ко мне очень дружелюбно, восхищалась моей красотой и элегантностью. Но я скучала, мне было тяжело в этой глуши, я тосковала без моего суетного шумного Лондона. Но самое печальное и тягостное заключалось в том, что, хотя старый граф и не был способен к телесной близости с женщинами, но еженощно он заставлял меня делить с ним постель, и мучил своими тщетными попытками овладеть мною. С Филиппом я могла встречаться только днем. Мы выбирали час, когда граф запирался у себя в кабинете и что-то писал, и порознь выезжали за пределы парка. Слава богу, прогулки нам были разрешены. У нас завелось определенное место, в чаще, на поляне. Там предавались мы нашей запретной страсти.
О, как же мы были молоды и наивны! Мы полагали, будто сумели обмануть бдительного старого Рэтклифа. Но он узнал все! И страшно отомстил нам.
Однажды вечером граф неожиданно уехал в Лондон. Но радовались мы напрасно. Утром рано в мои покои прибежала встревоженная Дженифер. Филипп внезапно и тяжело заболел. Я бросилась к нему. Он был уже без чувств. Жить ему оставалось каких-нибудь несколько минут. Вскоре дыхание его прервалось. Мне хотелось рыдать, кричать, рвать на себе одежду, но отчаяние Дженифер, законной супруги Филиппа, сковывало мои чувства. Мне не хотелось оскорблять эту милую простодушную женщину. Она не понимала, что послужило причиной внезапной смерти Филиппа. Но я сразу поняла все. Старый граф отравил сына. Значит, он обо всем узнал. Что же ждет меня? Какая смерть? Отрава? Кинжал? Я кинулась к себе в спальню. Скорее собраться и бежать отсюда вместе с верной Нэн и Большим Джоном. Они уберегут меня и малышку Сьюзен.
Но едва я вбежала в спальню, как дверь за мной захлопнулась и была заперта на ключ. Это сделали следившие за мной по указанию своего господина доверенные слуги Рэтклифа.
Я металась по комнате как разъяренная львица. Я рвала простыни и била посуду. Я колотила кулаками в дверь и в отчаянии громко кричала:
– Выпустите меня! Выпустите! Позовите леди Дженифер!
Но слуги получили приказ не допускать ко мне Нэн и Дженифер.
Спустя несколько часов я была так измучена, что без сил упала на постель. Меня сморил тяжелый сон. Движение и легкий шум разбудили меня. В спальню вошло несколько слуг. Один из них нес поднос с едой. Я вскочила и кинулась к двери, но остальные удержали меня. Дверь снова захлопнулась. Я зарыдала. О еде я и не думала. Смеркалось. Голод начал брать свое. Я уже другими глазами смотрела на паштет, пудинг и вино. Я приняла решение подкрепить свои силы. Протянула было руку к подносу, но тотчас отдернула. Яд! Граф может отравить и меня. Машинально я отошла к окну, подальше от опасного подноса. На карнизе ворковали голуби. К ним осторожно подкрадывались две дымчато-серые кошки. Я распахнула окно и опорожнила тарелки и кувшин. Кошки жадно набросились на мясо, даже не замечая голубей, которые с такой же жадностью клевали. Я замерла, не сводя глаз с этой вроде бы мирной картины. Прошло совсем немного времени. И птицы, и животные были мертвы! Яд!
Этой опасности я избежала. Но что же будет со мной дальше? Как спастись? Я в руках беспощадного мстителя за свою поруганную честь. Граф не пощадил родного единственного сына, что же он сделает со мной? Что будет с моими детьми?
Внезапно меня осенило. Окно! Широкое окно. Я легко распахнула его. Оно открыто. Но спускаться с такой высоты. Однако выхода не было. Сначала мне было очень страшно, но постепенно я успокоилась. Движения мои обрели уверенность. Цепляясь за многочисленные выступы стены, я спускалась все ниже и, наконец, соскользнула на землю. Платье мое было порвано, ладони горели, колени были исцарапаны. Но я ни на что не обращала внимания. Я прокралась в комнату Нэн и Большого Джона. Скорее, скорее! Я поспешно прервала их изумленные возгласы. Нэн быстро подшила для меня один из костюмов Джона. Я, Джон, Нэн с маленькой Сьюзен на руках пробрались в конюшню и запрягли лошадей в карету. Через несколько часов мы были уже в безопасности в поместье Элмсбери. Я расплакалась на груди у Эмили и поведала ей обо всем. Она искренне мне сочувствовала.
Ночью я не могла уснуть. Теперь меня мучила мысль о том, что граф-убийца останется безнаказанным. Нет, этого не будет, не должно быть! Я разбудила Большого Джона, снова надела мужской костюм, мы отправились в Лондон верхом.
На подступах к городу нас застала суета, суматоха, шум, отсветы пламени и дымовая завеса. Мы мчались прямо навстречу ужасному пожару. Но ничто не могло остановить меня. В городе мы с трудом пробрались к дому Рэтклифа. Улицы заполняла толпа бегущих в панике людей. Возле дома суетились слуги, грузили имущество. Мы вошли беспрепятственно, никто не обратил на нас внимания.
Граф сидел в кабинете, поспешно укладывая в дорожный сундук какие-то бумаги. Я вошла. Большой Джон остановился в дверях. Граф поднял голову, заслышав шаги. Сначала он не узнал меня в мужском костюме. Он не понял, кто мы.
– Вы не узнаете меня, граф? – спросила я.
– Вы? Эмбер! Вы живы?
– Да, – сухо и спокойно ответила я.
– Зачем вы здесь?
– Затем, чтобы наказать сыноубийцу!
– Тогда накажите себя! Это вы виновны в смерти Филиппа.
– Я уже достаточно наказана.
С этими словами я приблизилась к графу и, не дав ему опомниться, ударила его с размаху по щеке. Он, не мешкая, ответил мне ударом, от которого я упала на пол. Большой Джон рванулся к нему и крепко схватил за руки. Граф тщетно пытался вырваться. Большой Джон зажал ему рот ладонью, чтобы тот не мог позвать на помощь своих слуг.
– Ну? – Большой Джон повернул голову ко мне, ожидая моего приказа.
Я уже не владела собой.
– Убей, убей его! – крикнула я.
Сильные пальцы гиганта сомкнулись на горле старика. На мгновение меня охватил ужас. Ведь я приказала совершить убийство! Но тотчас же перед моими глазами возник умирающий Филипп, его отчаянно рыдающая жена. Я отвернулась, чтобы не видеть смерти графа, но не препятствовала ей.
В камине горел огонь. На столе в медном подсвечнике оплывала свеча. Я подожгла занавеси. Мы с Большим Джоном выбежали из комнаты. Спускаясь по черной лестнице, мы столкнулись с грабителями, тащившими тяжелый сундук. Но нам было все равно. Мы спешили покинуть дом, где начинался пожар.
Никто никогда ни словом не обмолвился с том, что графа могли убить. Об этом лишь тихо сплетничали. Официально считалось, что Рэтклиф погиб во время ужасного пожара, унесшего множество жизней и превратившего целые кварталы в черные руины. Я снова стала вдовой.
После меня ужасали отвратительные сплетни о том, что я, якобы, воспользовалась богатством покойного. Это гнуснейшая клевета! Мне вполне хватало того, что мне оставил Сэмюэль Дейнджерфилд. Все, что осталось после смерти Филиппа и лорда Рэтклифа, перешло к Дженифер и детям Филиппа. Для себя я не взяла и нитки из этого зловещего наследства.
Очнувшись после всех этих ужасов, я вдруг осознала, что сделала еще один шаг на пути к осуществлению моих самых дерзких мечтаний. Теперь я была вдовой графа и притом – урожденная графиня – я имела полное право бывать при дворе, я была богата. Я не думала о Брюсе. Рана, нанесенная смертью Филиппа, заживала. Быть может, дальше меня ждут светлые дни?
Глава четырнадцатая
Да, сначала казалось, судьба благосклонна ко мне. Богатой и свободной молодой вдовой я появилась при дворе. Королева, португалка по происхождению, показалась мне милой и приятной женщиной. Ее можно было бы назвать даже хорошенькой, если бы не целый цветник дерзких юных красавиц, блиставший во дворце. Среди них, конечно, выделялась Барбара Пальмер, которой его величество пожаловал титул графини Каслмейн. Она уже почти десять лет была любовницей короля. Он имел от нее пятерых детей. Со своим мужем Роджером Пальмером, отцом ее старшего сына, Барбара даже не встречалась. Роджер презирал жену и вел уединенное существование в одном из своих поместий. У его величества было много незаконных отпрысков, старшим из них был герцог Монмут, которого многие при дворе прочили в наследники престола; самым младшим – сын молодой актрисы Нелл Гвин. Бедная королева Катарина не могла родить королю законного наследника, и это печальное обстоятельство давало почву для самых разнообразных интриг.
Вначале я действовала по четко намеченному плану. Я знала, что, не имея законных детей, король весьма внимателен к своим незаконным потомкам. Обо мне, конечно, много сплетничали, но даже самые отчаянные злопыхатели признавали, что я ворвалась во дворец, словно золотой ураган, сметая все на своем пути. Уже через месяц Карл II охладел к Барбаре, стал реже бывать у очаровательной и дерзкой Нелл, а я получила апартаменты во дворце и обставила их со всей возможной роскошью. Я не любила видеть свою стройную фигуру обезображенной беременностью, но другого выхода не было – для того, чтобы окончательно привязать короля к себе, я должна была родить ему ребенка. И надо было спешить. Ведь если ребенок родится позднее, чем через семь месяцев после смерти лорда Рэтклифа, его будут считать незаконнорожденным. Конечно, король не допустил бы этого и подыскал бы мне покладистого супруга среди бедных молодых дворян, съезжавшихся в Лондон со всех концов Англии. Но как раз этого-то я и не желала. Я хотела быть свободной.
На этот раз план мой блистательно воплотился в жизнь. Я забеременела чуть ли не с первой же ночи с его величеством. Король с радостью принял мое сообщение о том, что я жду ребенка.
Путь наверх для меня теперь был свободен. И тут я взглянула на короля иными глазами. Из уверенной в себе интриганки я превратилась в искренне влюбленную женщину. Меня восхищало его смуглое лицо, сочные губы, мужественный подбородок. А насмешливое выражение глаз придавало ему сходство с Брюсом. Новая беременность почему-то вызвала во мне страстное желание телесной близости с отцом моего будущего ребенка. Но когда король проводил ночи в моих покоях во дворце, мне казалось, что я снова молода и что рядом со мной мой первый супруг и возлюбленный – Брюс Карлтон.
Своему третьему ребенку, сыну, я дала имя – Чарльз – в честь его величества. Он считался сыном покойного графа Рэтклифа. Это был крепкий смуглый мальчик, очень похожий на его величество.
Постепенно я стала единственной официально признанной фавориткой короля. Случайные связи его величества с актрисами королевского театра и придворными дамами королевы не смущали меня. Теперь я окончательно узнала себе цену и держалась спокойно и гордо. Король пожаловал мне титул герцогини Райвенспер. Я купалась в роскоши. О моем новом дворце говорил весь Лондон. Все дамы стремились подражать моим туалетам и прическам.
Вначале я опасалась придворных интриганов, но вскоре поняла, что его величество Карл II – человек умный и дальновидный, он был вовсе не из тех слабых правителей, что прислушиваются к сплетням и клевете. Со своей постоянной насмешливой улыбкой на губах он многим казался легкомысленным, но на самом деле это был сильный и мужественный человек, привыкший сам принимать решения, фактически не прислушиваясь ни к чьим советам. Его привязанность ко мне и к нашему ребенку защищала меня, подобно каменной стене.
Была ли я счастлива? Да, пожалуй. Бурный водоворот жизни захватил меня. Каждый день – новые развлечения, балы, наряды, любовь короля, титул герцогини. Дети также радовали меня. Маленький Брюс учился вместе с детьми Элмсбери, и учителя находили у него большие способности, мальчик преуспевал и в фехтовании, у него были изящные манеры. Сьюзен сделалась настоящей красавицей, она унаследовала мои золотистые волосы и блестящие глаза. Чарльз, мой младший сын, рос здоровым и сильным.
Когда Эмили и Джон сообщили мне об очередном приезде лорда Карлтона, я бросилась в их лондонский дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50