На пристанях мы видели фигуры плантаторов на породистых лошадях, всадников сопровождали отличные гончие. Я спросила, на кого охотятся в этих местах. Брюс ответил, что здесь водятся дикие кабаны и даже тигры, а также множество птиц.
Корабль встал на якорь на пристани, которая была началом владений Карлтонов. Уже здесь ощущались добротность и хозяйственность владельцев. Нас встретил управляющий-англичанин.
Мы пересели в удобные кареты и отправились в усадьбу. Ехали мы по мощеной широкой дороге, сделанной также по распоряжению лорда Карлтона. Да, он умел хозяйничать.
Особняк Карлтонов представлял собой, в отличие от городского дома нашего отца, постройку в английском стиле. Этот замок, казалось, был чудом перенесен в эту экзотическую атмосферу, в это буйство зелени, откуда-то из английской провинции. Вокруг дома располагались просторный парк и сады.
Внутри, как я и предполагала, все дышало чисто английской роскошью, добротной, полной достоинства.
Обстановка здесь не навевала негу, как в доме нашего отца, но предназначалась для отдыха хозяев-тружеников.
Мои комнаты находились в одном крыле, комнаты дона Санчо – в другом, там же, где покои Карлтонов. Но нас, меня и Санчо, это особенно не смутило. Для него не составляло труда пробраться ко мне ночью.
Мы бродили по окрестностям, Санчо объяснял мне свойства и названия растений и птиц. Много времени проводила я и с сыном. Коринну и Брюса я видела обычно только за столом. Коринна занималась детьми и домом. Карлтон все дни проводил на плантациях.
Я чувствовала себя вовсе не плохо. Множество новых впечатлений молодило меня. Ночи, проводимые с любовником, делали тело гибким и сильным. Я улучила момент и сказала Брюсу Карлтону, что здесь, в доме Коринны, я не могу сближаться с ним, не хочу обманывать ее.
– Вы могли бы и не предупреждать меня, – бросил сквозь зубы Брюс. – Это само собой разумеется.
Но мне показалось, что он именно на такую близость рассчитывал. Я не хотела раздражать и злить его.
– Может быть, мне лучше уехать? – предложила я.
– Этим ты обидишь Коринну. Но после… Да, лучше уезжай!
– Я не хочу зла ни тебе, ни Коринне, – сказала я, – но и сама хочу исполнять свои желания. Я еще не решила, что для меня лучше: обосноваться в городе, купить плантацию или отправиться в путешествие, посетить Францию, Испанию, Италию…
– А о возвращении в Англию ты не помышляешь?
– Нет, пока я об этом не думаю.
Я и вправду не знала, стоит ли мне покупать плантацию. Я была достаточно богата, мои английские владения приносили мне значительные доходы. Из Лондона я регулярно получала деньги. На честность Джона Элмсбери я всегда могла положиться.
Глава сорок седьмая
Один случай отвратил меня от самой идеи покупки плантации.
Однажды утром, едва проснувшись, я услышала страшный шум, долетавший издалека. Санчо недавно ушел; я дремала, разнеженная любовью. Шум встревожил меня.
Я поспешно оделась и вышла в столовую. Несмотря на ранний час, я застала там Коринну. Она выглядела печальной и озабоченной.
Окна в столовой были приоткрыты, и шум слышался еще отчетливее.
– Что случилось, Коринна? – я взволнованно обняла сестру за плечи.
Видя ее такой печальной и озабоченной, я и сама встревожилась. Я уже успела по-настоящему привязаться к своей сестре. Она казалась мне хрупким, милым существом; при этом я отдавала должное ее такту и вкусу.
Я прислушалась. До меня донеслись грубые мужские голоса, отчаянный лай собак, топот копыт, ржание коней. Что же это все значило? Неужели на поместье совершено нападение? Мне вспомнился рассказ отца о его пленничестве.
– Что случилось? – еще более встревоженно повторила я.
– Ах, Эмбер, – Коринна скрестила руки на груди. – Если бы ты знала! Конечно, здесь, на плантациях мы сами себе хозяева. Но сколько хлопот, сколько тревог! Особенно для Брюса! Да и мне нелегко.
– Но что же? Что же?
– Я все тебе объясню. Сначала выпьем кофе, позавтракаем.
Это предложение несколько успокоило меня. За столом нас было только двое.
– Коринна, а где же Брюс и дон Санчо? (Я знала, что дети завтракают у себя в комнатах.)
При имени дона Санчо Коринна досадливо повела плечами.
– Ах, этот странный человек! Порою мне кажется, что я не так чувствительна, как он. У него нервы и чувства женщины!
Услышав это, я улыбнулась. Как мало Коринна знает Санчо! Я вовсе не находила его таким уж женственным. Но тут я подумала, что, быть может, дон Санчо болен. Но я не хотела, чтобы Коринна стала свидетельницей моей озабоченности.
– Разве дон Санчо плохо себя чувствует? – спросила я, сделав свой голос в меру тревожным.
– Ах, вовсе нет!..
– А где же Брюс?
Но Коринна не успела мне ответить. Дверь распахнулась, и в комнату вошел управляющий Кристофер.
– Ну? Как? – нетерпеливо обратилась к нему Коринна.
Кристофер, приземистый лысоватый человек, снял темную мятую шляпу и неуклюже зажал ее под мышкой. Его охотничьи сапоги были забрызганы грязью.
– Милорд и все остальные отправились в погоню, миледи. Мне милорд поручил охранять усадьбу. Он приказал удвоить охрану и спустить собак.
Коринна тяжело вздохнула.
– Хорошо, Кристофер, ступай.
Я еще не успела и рта открыть, когда Коринна уже дернула за шнур звонка. Немедленно вбежала ее горничная-негритянка. Девушка также казалась встревоженной.
– Эпифани, – распорядилась она, – скажи нянькам и учителю молодого сэра Брюса, что сегодня прогулки не будет. Даже по саду. Быстрее! Я скоро приду в детскую.
– Боже мой, Коринна, что же все-таки произошло? Куда отправился лорд Карлтон? Почему ты боишься за детей?
– Что произошло? То, что иногда, увы, здесь происходит! С плантаций сбежало несколько негров-рабов!
– Но почему? – удивилась я. – Разве с ними дурно обращаются? Я этого не заметила.
– Дурно? – Коринна нервно передернула плечами. – Разумеется, нет. Но тем не менее, как видишь…
– Но для чего вся эта погоня на лошадях, с собаками? Неужели эти несколько рабов представляют собой такую ценность?
– Дело не в ценности, Эмбер.
– А в чем же дело?
– Кто знает, куда задумали бежать эти рабы! Здесь вокруг простираются необъятные дикие леса, их называют джунглями. Там все еще обитают остатки тех племен, что населяли Америку прежде. Рабы могут бежать к этим дикарям; могут подговорить их напасть на наше поместье.
– Но ведь плантаторы вооружены гораздо лучше, чем любые аборигены! – удивилась я. – Чего же бояться?
– Никто из нас не знает численности этих племен. Может быть, в джунглях обитает совсем немного людей; но может статься, что их тысячи и тысячи. Джунгли совершенно не исследованы.
– Мне трудно поверить в эти тысячи и тысячи, – заметила я, – очень трудно.
– И напрасно, – вставила Коринна.
– Ни в каких лесных дебрях не скроешь огромного числа людей.
– О, существуют способы, с помощью которых возможно скрыть все.
– Что же это за странные способы? – Я, кажется, начинала догадываться.
– Магия! – Коринна прижала палец к губам.
– О, Коринна, как ты можешь верить во все эти россказни!
– Я знаю много страшного, – уклончиво ответила Коринна.
Я подумала, что она имеет в виду историю мулатки Хуаны или нечто подобное. Но на эту тему я говорить не хотела. Я полагала, что Коринна не знает, что произошло с нашим отцом.
– Хорошо, – сказала я примирительно, – допустим, магия так опасна. Но почему нельзя исследовать джунгли?
– Почему? – Коринна рассмеялась нервным смешком. – Племянник нашего соседа, испанца, владельца соседней плантации, мог бы тебе объяснить, почему. А, впрочем… Это была страшная история. Молодого человека звали Орасио. Он прибыл из Испании недавно, учился в университете в Саламанке, где получил докторскую степень. Он, подобно тебе, полагал, что джунгли недостаточно исследованы; и что для их исследования довольно лишь сильного желания. Ему удалось уговорить кое-кого из окрестной молодежи. И вот эти безрассудные юноши, одевшись в охотничьи костюмы, остановились на опушке. Но не успели они сделать и нескольких шагов, как из чащи вырвалась целая туча диких пчел. Несчастные молодые люди кинулись бежать. Но пчел становилось все больше, они жалили их лица, ослепили глаза, забирались под одежду. Спастись удалось лишь двоим из них. И бедняги Орасио не оказалось в числе спасенных. Эти двое, случайно оставшиеся в живых, ослепли навеки, а лица их тоже так и остались обезображенными. Ну, как это можно назвать? Разве это не было магией, насланной жителями джунглей?
Я подумала, что у этого трагического случая несомненно должна быть какая-нибудь естественная причина. Но спорить с Коринной мне вовсе не хотелось. Она явно была встревожена, нервы ее были взвинчены. И, конечно, она имела основания для тревоги. Окончив свой рассказ, она заторопилась к детям.
– Прости, Коринна, если я сказала тебе что-то неприятное. Я не хотела тебя обидеть.
– Что ты, Эмбер, я и не думаю обижаться. Дай Бог, чтобы все кончилось хорошо!
Я подумала, что в данном случае «хорошо» – определение весьма относительное. Поскольку то, что «хорошо» для плантаторов, дурно для негров-беглецов, и наоборот.
Глава сорок восьмая
Однако я все же и сама немного струхнула. Страх заразителен. Проходя мимо помещения, где жили слуги, я заметила Сесилью, и обрадовалась. Мне не хотелось, чтобы с этой девушкой что-то случилось. Хорошо, что она в безопасности.
Я направилась в комнаты Санчо Пико. Я шла к нему открыто, не прячась. Ведь ничего неестественного или дурного в том, что я в такой ситуации хочу поговорить с ним, получить какие-то разумные объяснения, не было.
Дверь, ведшая в его апартаменты, оказалась заперта. Я осторожно постучала.
Меня интересовала позиция Санчо в данном случае. Коринна назвала его «нервным» и «чувствительным». Но почему? Я не успела у нее спросить. Что ж, сейчас я все узнаю у него самого.
Санчо открыл мне сам. Возможно, слуга, предоставленный в его распоряжение Карлтонами, принимал участие в конной погоне.
– Здравствуй, Санчо. Ты, конечно, все знаешь.
– Вижу, что тебе, Эмбер, уже кое-что известно.
– Я бы хотела поговорить с тобой. По-моему, ты один можешь хоть что-то объяснить мне. Брюс уехал. Коринна встревожена и нервна.
– Представляю себе, что творится в доме, – он усмехнулся.
– Да, шум, суета. Коринна не позволила детям выйти на прогулку в сад.
– Она по-своему права.
– Мы говорили о тебе.
– И что же вы обо мне сказали?
– Может быть, ты все-таки впустишь меня и позволишь мне сесть?
– Милая Эмбер, в другое время я бы даже позволил тебе лечь, но сегодня у меня совершенно нет настроения.
– У меня – тоже, – ввернула я.
Он широко распахнул дверь, впуская меня. Я вошла. На кожаном диване лежал раскрытый том трагедий Шекспира. Вероятно, перед моим приходом Санчо читал лежа.
– Может быть, я не вовремя? Ты читал…
– Нет, нет, прошу тебя, садись. Мне и самому хочется поговорить. А Шекспир – собеседник слишком возвышенный.
Мы сели рядом на диване.
– Так, значит, вы с Коринной сплетничали обо мне?
– Я бы не назвала это сплетничаньем.
– А как бы ты это назвала?
– Ну, например, я сказала бы, что мы обменялись несколькими фразами.
– Хотел бы я слышать эти фразы!
В его странном ироническом, почти ерническом тоне я и вправду ощутила нервность. Но чем же эта нервность вызвана?
– Я спросила, почему ты не вышел к завтраку.
– Да, я попросил, чтобы завтрак мне подали сюда. И обедать, и ужинать намереваюсь здесь. И вообще намереваюсь в самое ближайшее время уехать. На следующей неделе в порт направляется несколько кораблей.
Я не знала, что и думать. Санчо прежде казался мне храбрым и решительным человеком. Неужели это бегство нескольких рабов-негров так напугало его? Нет, это на него совсем не похоже. Здесь что-то другое. Но что?
– Коринна была очень взволнована, – продолжала я, – она тревожилась за Брюса и детей. Твое поведение она никак не объяснила, только сказала, что ты нервен и чувствителен.
– Нервен и чувствителен? Да нет, я скорее считаю себя бесчувственным. Но я бы не хотел спорить с Коринной. Я сильно сомневаюсь в ее способности рассуждать и мыслить логически.
– А в моих способностях подобного рода?
– Ты – другое дело!
– Но, Санчо, объясни мне все же, что происходит и как объяснить твое поведение? Не могу же я действительно поверить в то, что у тебя слабые нервы и ты не выходишь в столовую и желаешь поскорее уехать отсюда, потому что боишься!
– Ты все правильно понимаешь, Эмбер. Я ничего не боюсь. Но мне глубоко противна вся эта ситуация.
– Да, я понимаю, что это и в самом деле неприятно. Тем более, что Карлтоны не обращаются жестоко со своими рабами. Этот побег мне даже не очень понятен. Бежать из спокойного дома в джунгли!
– Но, Эмбер, ты умна, скажи мне, приятно было бы тебе кому-либо принадлежать? Да, принадлежать, как дом, диван, плантация…
Я хотела было ответить, что подобное просто не могло бы со мной произойти; но вовремя вспомнила о том, как негодяй Мердок угрожал продать меня в рабство.
– Конечно, мне было бы неприятно кому бы то ни было принадлежать. Но, прости, Санчо, я не могу сравнивать чувства образованного человека с чувствами полудикаря!
– Значит, ты полагаешь, что существует такой уровень чувств, когда человеку приятно быть рабом?
– Но, Санчо, разве у себя на родине, в Африке, эти негры были бы свободными? Разве они не находились в общественных отношениях неравенства и несправедливости? Почему же Карлтоны должны проявлять справедливость в то время, как никто на свете ее не проявляет?
– Все это, может быть, и верно, Эмбер, но кто может запретить мне отстраняться от всего этого? Это именно та разновидность несправедливости, с которой я не желаю иметь ничего общего! И не думаешь ли ты, Эмбер, что если Карлтоны действительно полагают себя образованными людьми, они не должны позволять себе иметь рабов, независимо от того, кем эти рабы являлись у себя на родине. Да, какому-нибудь африканскому племенному царьку, не знающему, что такое письменность, не стыдно владеть рабами, но человеку образованному…
– Хорошо, Санчо, допустим, Карлтоны освободят своих рабов. Но как на это посмотрят остальные плантаторы? Они могут просто возненавидеть эту семью. Нужно быть таким одиноким философом, как ты, чтобы пренебрегать общественным мнением. А Карлтоны – люди обыкновенные, хотя образованные.
– Лорд Карлтон пользуется здесь уважением, он весьма влиятелен. Он мог бы добиться принятия закона, освобождающего рабов.
– Я не сомневаюсь в том, что лорд Карлтон вовсе не в восторге от своего положения рабовладельца, но, вероятно, он ничего не в состоянии сделать.
– Ты так трогательно защищаешь лорда Карлтона. Бедняжка, у него в жизни не было иного исхода, кроме как владеть тысячей негров! Ты и вправду полагаешь, что он не мог бы сделать карьеру в Англии, в Лондоне; или во Франции, в Париже, где рабства нет?
Я задумалась.
– Когда-то лорд Карлтон говорил мне, что презирает ту суетность, фальшь и лживость, что царят при дворе, и потому хочет жить на новом, молодом континенте, – сказала я.
Санчо Пико захохотал. Я посмотрела на него с изумлением.
– Прости, Эмбер, – он взял меня за руку. – И не думай, что я сошел с ума. Но согласись, что это и вправду смешно: лорд Карлтон настолько благороден, что не может смириться с лживостью и фальшью Уайтхолла, но легко примиряется с местной провинциальной скукой и косностью, и главное, с вопиющей несправедливостью того, что одни люди могут быть рабами других. Смешно, не так ли?
– Скорее трагично, – сухо сказала я. – Но лучше скажи мне, почему ты ничего не предпринимаешь? Лорд Карлтон владеет рабами и это дурно. Но что делаешь ты для устранения такой несправедливости, как рабовладение?
– Эмбер, дорогая, максимализм тебе не идет! Да, я принадлежу к тем людям, которые, не имея возможности и достаточно сил для того чтобы устранить несправедливость, сами по возможности от нее устраняются.
– Но почему ты согласился отправиться в гости на плантации?
– Гм! – он дернул бородку. – Во-первых, мне не хотелось расставаться с тобой; а во-вторых, мне было любопытно, как воспримешь плантации ты. Ведь ты намеревалась сама сделаться плантаторшей.
– Почему ты не отговаривал меня?
– Я хотел, чтобы ты сама все увидела.
Я смотрела на его лицо, на близорукие загадочные темные глаза за стеклами очков.
– Санчо, ты сказал, что здесь, в Америке, провинция и скука.
– Да, здесь не Европа.
– Тогда почему же ты живешь здесь?
– Именно поэтому!
– Не понимаю.
– Вероятно, я не менее благороден в некоторых отношениях, нежели лорд Карлтон, – он иронически улыбнулся. – Меня также тяготит фальшь и раздражает суетность. И отстраниться от всего этого мне легче здесь, нежели в Европе.
Я вздохнула и снова посмотрела на него.
– Скажи, Санчо, а что ты думаешь об этих толках насчет того, что аборигены и негры из Африки владеют неким магическим знанием?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Корабль встал на якорь на пристани, которая была началом владений Карлтонов. Уже здесь ощущались добротность и хозяйственность владельцев. Нас встретил управляющий-англичанин.
Мы пересели в удобные кареты и отправились в усадьбу. Ехали мы по мощеной широкой дороге, сделанной также по распоряжению лорда Карлтона. Да, он умел хозяйничать.
Особняк Карлтонов представлял собой, в отличие от городского дома нашего отца, постройку в английском стиле. Этот замок, казалось, был чудом перенесен в эту экзотическую атмосферу, в это буйство зелени, откуда-то из английской провинции. Вокруг дома располагались просторный парк и сады.
Внутри, как я и предполагала, все дышало чисто английской роскошью, добротной, полной достоинства.
Обстановка здесь не навевала негу, как в доме нашего отца, но предназначалась для отдыха хозяев-тружеников.
Мои комнаты находились в одном крыле, комнаты дона Санчо – в другом, там же, где покои Карлтонов. Но нас, меня и Санчо, это особенно не смутило. Для него не составляло труда пробраться ко мне ночью.
Мы бродили по окрестностям, Санчо объяснял мне свойства и названия растений и птиц. Много времени проводила я и с сыном. Коринну и Брюса я видела обычно только за столом. Коринна занималась детьми и домом. Карлтон все дни проводил на плантациях.
Я чувствовала себя вовсе не плохо. Множество новых впечатлений молодило меня. Ночи, проводимые с любовником, делали тело гибким и сильным. Я улучила момент и сказала Брюсу Карлтону, что здесь, в доме Коринны, я не могу сближаться с ним, не хочу обманывать ее.
– Вы могли бы и не предупреждать меня, – бросил сквозь зубы Брюс. – Это само собой разумеется.
Но мне показалось, что он именно на такую близость рассчитывал. Я не хотела раздражать и злить его.
– Может быть, мне лучше уехать? – предложила я.
– Этим ты обидишь Коринну. Но после… Да, лучше уезжай!
– Я не хочу зла ни тебе, ни Коринне, – сказала я, – но и сама хочу исполнять свои желания. Я еще не решила, что для меня лучше: обосноваться в городе, купить плантацию или отправиться в путешествие, посетить Францию, Испанию, Италию…
– А о возвращении в Англию ты не помышляешь?
– Нет, пока я об этом не думаю.
Я и вправду не знала, стоит ли мне покупать плантацию. Я была достаточно богата, мои английские владения приносили мне значительные доходы. Из Лондона я регулярно получала деньги. На честность Джона Элмсбери я всегда могла положиться.
Глава сорок седьмая
Один случай отвратил меня от самой идеи покупки плантации.
Однажды утром, едва проснувшись, я услышала страшный шум, долетавший издалека. Санчо недавно ушел; я дремала, разнеженная любовью. Шум встревожил меня.
Я поспешно оделась и вышла в столовую. Несмотря на ранний час, я застала там Коринну. Она выглядела печальной и озабоченной.
Окна в столовой были приоткрыты, и шум слышался еще отчетливее.
– Что случилось, Коринна? – я взволнованно обняла сестру за плечи.
Видя ее такой печальной и озабоченной, я и сама встревожилась. Я уже успела по-настоящему привязаться к своей сестре. Она казалась мне хрупким, милым существом; при этом я отдавала должное ее такту и вкусу.
Я прислушалась. До меня донеслись грубые мужские голоса, отчаянный лай собак, топот копыт, ржание коней. Что же это все значило? Неужели на поместье совершено нападение? Мне вспомнился рассказ отца о его пленничестве.
– Что случилось? – еще более встревоженно повторила я.
– Ах, Эмбер, – Коринна скрестила руки на груди. – Если бы ты знала! Конечно, здесь, на плантациях мы сами себе хозяева. Но сколько хлопот, сколько тревог! Особенно для Брюса! Да и мне нелегко.
– Но что же? Что же?
– Я все тебе объясню. Сначала выпьем кофе, позавтракаем.
Это предложение несколько успокоило меня. За столом нас было только двое.
– Коринна, а где же Брюс и дон Санчо? (Я знала, что дети завтракают у себя в комнатах.)
При имени дона Санчо Коринна досадливо повела плечами.
– Ах, этот странный человек! Порою мне кажется, что я не так чувствительна, как он. У него нервы и чувства женщины!
Услышав это, я улыбнулась. Как мало Коринна знает Санчо! Я вовсе не находила его таким уж женственным. Но тут я подумала, что, быть может, дон Санчо болен. Но я не хотела, чтобы Коринна стала свидетельницей моей озабоченности.
– Разве дон Санчо плохо себя чувствует? – спросила я, сделав свой голос в меру тревожным.
– Ах, вовсе нет!..
– А где же Брюс?
Но Коринна не успела мне ответить. Дверь распахнулась, и в комнату вошел управляющий Кристофер.
– Ну? Как? – нетерпеливо обратилась к нему Коринна.
Кристофер, приземистый лысоватый человек, снял темную мятую шляпу и неуклюже зажал ее под мышкой. Его охотничьи сапоги были забрызганы грязью.
– Милорд и все остальные отправились в погоню, миледи. Мне милорд поручил охранять усадьбу. Он приказал удвоить охрану и спустить собак.
Коринна тяжело вздохнула.
– Хорошо, Кристофер, ступай.
Я еще не успела и рта открыть, когда Коринна уже дернула за шнур звонка. Немедленно вбежала ее горничная-негритянка. Девушка также казалась встревоженной.
– Эпифани, – распорядилась она, – скажи нянькам и учителю молодого сэра Брюса, что сегодня прогулки не будет. Даже по саду. Быстрее! Я скоро приду в детскую.
– Боже мой, Коринна, что же все-таки произошло? Куда отправился лорд Карлтон? Почему ты боишься за детей?
– Что произошло? То, что иногда, увы, здесь происходит! С плантаций сбежало несколько негров-рабов!
– Но почему? – удивилась я. – Разве с ними дурно обращаются? Я этого не заметила.
– Дурно? – Коринна нервно передернула плечами. – Разумеется, нет. Но тем не менее, как видишь…
– Но для чего вся эта погоня на лошадях, с собаками? Неужели эти несколько рабов представляют собой такую ценность?
– Дело не в ценности, Эмбер.
– А в чем же дело?
– Кто знает, куда задумали бежать эти рабы! Здесь вокруг простираются необъятные дикие леса, их называют джунглями. Там все еще обитают остатки тех племен, что населяли Америку прежде. Рабы могут бежать к этим дикарям; могут подговорить их напасть на наше поместье.
– Но ведь плантаторы вооружены гораздо лучше, чем любые аборигены! – удивилась я. – Чего же бояться?
– Никто из нас не знает численности этих племен. Может быть, в джунглях обитает совсем немного людей; но может статься, что их тысячи и тысячи. Джунгли совершенно не исследованы.
– Мне трудно поверить в эти тысячи и тысячи, – заметила я, – очень трудно.
– И напрасно, – вставила Коринна.
– Ни в каких лесных дебрях не скроешь огромного числа людей.
– О, существуют способы, с помощью которых возможно скрыть все.
– Что же это за странные способы? – Я, кажется, начинала догадываться.
– Магия! – Коринна прижала палец к губам.
– О, Коринна, как ты можешь верить во все эти россказни!
– Я знаю много страшного, – уклончиво ответила Коринна.
Я подумала, что она имеет в виду историю мулатки Хуаны или нечто подобное. Но на эту тему я говорить не хотела. Я полагала, что Коринна не знает, что произошло с нашим отцом.
– Хорошо, – сказала я примирительно, – допустим, магия так опасна. Но почему нельзя исследовать джунгли?
– Почему? – Коринна рассмеялась нервным смешком. – Племянник нашего соседа, испанца, владельца соседней плантации, мог бы тебе объяснить, почему. А, впрочем… Это была страшная история. Молодого человека звали Орасио. Он прибыл из Испании недавно, учился в университете в Саламанке, где получил докторскую степень. Он, подобно тебе, полагал, что джунгли недостаточно исследованы; и что для их исследования довольно лишь сильного желания. Ему удалось уговорить кое-кого из окрестной молодежи. И вот эти безрассудные юноши, одевшись в охотничьи костюмы, остановились на опушке. Но не успели они сделать и нескольких шагов, как из чащи вырвалась целая туча диких пчел. Несчастные молодые люди кинулись бежать. Но пчел становилось все больше, они жалили их лица, ослепили глаза, забирались под одежду. Спастись удалось лишь двоим из них. И бедняги Орасио не оказалось в числе спасенных. Эти двое, случайно оставшиеся в живых, ослепли навеки, а лица их тоже так и остались обезображенными. Ну, как это можно назвать? Разве это не было магией, насланной жителями джунглей?
Я подумала, что у этого трагического случая несомненно должна быть какая-нибудь естественная причина. Но спорить с Коринной мне вовсе не хотелось. Она явно была встревожена, нервы ее были взвинчены. И, конечно, она имела основания для тревоги. Окончив свой рассказ, она заторопилась к детям.
– Прости, Коринна, если я сказала тебе что-то неприятное. Я не хотела тебя обидеть.
– Что ты, Эмбер, я и не думаю обижаться. Дай Бог, чтобы все кончилось хорошо!
Я подумала, что в данном случае «хорошо» – определение весьма относительное. Поскольку то, что «хорошо» для плантаторов, дурно для негров-беглецов, и наоборот.
Глава сорок восьмая
Однако я все же и сама немного струхнула. Страх заразителен. Проходя мимо помещения, где жили слуги, я заметила Сесилью, и обрадовалась. Мне не хотелось, чтобы с этой девушкой что-то случилось. Хорошо, что она в безопасности.
Я направилась в комнаты Санчо Пико. Я шла к нему открыто, не прячась. Ведь ничего неестественного или дурного в том, что я в такой ситуации хочу поговорить с ним, получить какие-то разумные объяснения, не было.
Дверь, ведшая в его апартаменты, оказалась заперта. Я осторожно постучала.
Меня интересовала позиция Санчо в данном случае. Коринна назвала его «нервным» и «чувствительным». Но почему? Я не успела у нее спросить. Что ж, сейчас я все узнаю у него самого.
Санчо открыл мне сам. Возможно, слуга, предоставленный в его распоряжение Карлтонами, принимал участие в конной погоне.
– Здравствуй, Санчо. Ты, конечно, все знаешь.
– Вижу, что тебе, Эмбер, уже кое-что известно.
– Я бы хотела поговорить с тобой. По-моему, ты один можешь хоть что-то объяснить мне. Брюс уехал. Коринна встревожена и нервна.
– Представляю себе, что творится в доме, – он усмехнулся.
– Да, шум, суета. Коринна не позволила детям выйти на прогулку в сад.
– Она по-своему права.
– Мы говорили о тебе.
– И что же вы обо мне сказали?
– Может быть, ты все-таки впустишь меня и позволишь мне сесть?
– Милая Эмбер, в другое время я бы даже позволил тебе лечь, но сегодня у меня совершенно нет настроения.
– У меня – тоже, – ввернула я.
Он широко распахнул дверь, впуская меня. Я вошла. На кожаном диване лежал раскрытый том трагедий Шекспира. Вероятно, перед моим приходом Санчо читал лежа.
– Может быть, я не вовремя? Ты читал…
– Нет, нет, прошу тебя, садись. Мне и самому хочется поговорить. А Шекспир – собеседник слишком возвышенный.
Мы сели рядом на диване.
– Так, значит, вы с Коринной сплетничали обо мне?
– Я бы не назвала это сплетничаньем.
– А как бы ты это назвала?
– Ну, например, я сказала бы, что мы обменялись несколькими фразами.
– Хотел бы я слышать эти фразы!
В его странном ироническом, почти ерническом тоне я и вправду ощутила нервность. Но чем же эта нервность вызвана?
– Я спросила, почему ты не вышел к завтраку.
– Да, я попросил, чтобы завтрак мне подали сюда. И обедать, и ужинать намереваюсь здесь. И вообще намереваюсь в самое ближайшее время уехать. На следующей неделе в порт направляется несколько кораблей.
Я не знала, что и думать. Санчо прежде казался мне храбрым и решительным человеком. Неужели это бегство нескольких рабов-негров так напугало его? Нет, это на него совсем не похоже. Здесь что-то другое. Но что?
– Коринна была очень взволнована, – продолжала я, – она тревожилась за Брюса и детей. Твое поведение она никак не объяснила, только сказала, что ты нервен и чувствителен.
– Нервен и чувствителен? Да нет, я скорее считаю себя бесчувственным. Но я бы не хотел спорить с Коринной. Я сильно сомневаюсь в ее способности рассуждать и мыслить логически.
– А в моих способностях подобного рода?
– Ты – другое дело!
– Но, Санчо, объясни мне все же, что происходит и как объяснить твое поведение? Не могу же я действительно поверить в то, что у тебя слабые нервы и ты не выходишь в столовую и желаешь поскорее уехать отсюда, потому что боишься!
– Ты все правильно понимаешь, Эмбер. Я ничего не боюсь. Но мне глубоко противна вся эта ситуация.
– Да, я понимаю, что это и в самом деле неприятно. Тем более, что Карлтоны не обращаются жестоко со своими рабами. Этот побег мне даже не очень понятен. Бежать из спокойного дома в джунгли!
– Но, Эмбер, ты умна, скажи мне, приятно было бы тебе кому-либо принадлежать? Да, принадлежать, как дом, диван, плантация…
Я хотела было ответить, что подобное просто не могло бы со мной произойти; но вовремя вспомнила о том, как негодяй Мердок угрожал продать меня в рабство.
– Конечно, мне было бы неприятно кому бы то ни было принадлежать. Но, прости, Санчо, я не могу сравнивать чувства образованного человека с чувствами полудикаря!
– Значит, ты полагаешь, что существует такой уровень чувств, когда человеку приятно быть рабом?
– Но, Санчо, разве у себя на родине, в Африке, эти негры были бы свободными? Разве они не находились в общественных отношениях неравенства и несправедливости? Почему же Карлтоны должны проявлять справедливость в то время, как никто на свете ее не проявляет?
– Все это, может быть, и верно, Эмбер, но кто может запретить мне отстраняться от всего этого? Это именно та разновидность несправедливости, с которой я не желаю иметь ничего общего! И не думаешь ли ты, Эмбер, что если Карлтоны действительно полагают себя образованными людьми, они не должны позволять себе иметь рабов, независимо от того, кем эти рабы являлись у себя на родине. Да, какому-нибудь африканскому племенному царьку, не знающему, что такое письменность, не стыдно владеть рабами, но человеку образованному…
– Хорошо, Санчо, допустим, Карлтоны освободят своих рабов. Но как на это посмотрят остальные плантаторы? Они могут просто возненавидеть эту семью. Нужно быть таким одиноким философом, как ты, чтобы пренебрегать общественным мнением. А Карлтоны – люди обыкновенные, хотя образованные.
– Лорд Карлтон пользуется здесь уважением, он весьма влиятелен. Он мог бы добиться принятия закона, освобождающего рабов.
– Я не сомневаюсь в том, что лорд Карлтон вовсе не в восторге от своего положения рабовладельца, но, вероятно, он ничего не в состоянии сделать.
– Ты так трогательно защищаешь лорда Карлтона. Бедняжка, у него в жизни не было иного исхода, кроме как владеть тысячей негров! Ты и вправду полагаешь, что он не мог бы сделать карьеру в Англии, в Лондоне; или во Франции, в Париже, где рабства нет?
Я задумалась.
– Когда-то лорд Карлтон говорил мне, что презирает ту суетность, фальшь и лживость, что царят при дворе, и потому хочет жить на новом, молодом континенте, – сказала я.
Санчо Пико захохотал. Я посмотрела на него с изумлением.
– Прости, Эмбер, – он взял меня за руку. – И не думай, что я сошел с ума. Но согласись, что это и вправду смешно: лорд Карлтон настолько благороден, что не может смириться с лживостью и фальшью Уайтхолла, но легко примиряется с местной провинциальной скукой и косностью, и главное, с вопиющей несправедливостью того, что одни люди могут быть рабами других. Смешно, не так ли?
– Скорее трагично, – сухо сказала я. – Но лучше скажи мне, почему ты ничего не предпринимаешь? Лорд Карлтон владеет рабами и это дурно. Но что делаешь ты для устранения такой несправедливости, как рабовладение?
– Эмбер, дорогая, максимализм тебе не идет! Да, я принадлежу к тем людям, которые, не имея возможности и достаточно сил для того чтобы устранить несправедливость, сами по возможности от нее устраняются.
– Но почему ты согласился отправиться в гости на плантации?
– Гм! – он дернул бородку. – Во-первых, мне не хотелось расставаться с тобой; а во-вторых, мне было любопытно, как воспримешь плантации ты. Ведь ты намеревалась сама сделаться плантаторшей.
– Почему ты не отговаривал меня?
– Я хотел, чтобы ты сама все увидела.
Я смотрела на его лицо, на близорукие загадочные темные глаза за стеклами очков.
– Санчо, ты сказал, что здесь, в Америке, провинция и скука.
– Да, здесь не Европа.
– Тогда почему же ты живешь здесь?
– Именно поэтому!
– Не понимаю.
– Вероятно, я не менее благороден в некоторых отношениях, нежели лорд Карлтон, – он иронически улыбнулся. – Меня также тяготит фальшь и раздражает суетность. И отстраниться от всего этого мне легче здесь, нежели в Европе.
Я вздохнула и снова посмотрела на него.
– Скажи, Санчо, а что ты думаешь об этих толках насчет того, что аборигены и негры из Африки владеют неким магическим знанием?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50