вчера жена в
козе души не чаяла, а сегодня резать просит. Почуял он что-то недоброе,
тайком за слугами пошел, а как они козу отпустили, за ней прокрался,
посмотреть хотел, куда коза ходит, для чего отпустить просится. Спрятал-
ся за камнями и стал ждать.
Подошла коза к воде и крикнула:
- Водяной, водяной! Отпусти красавицу Насто на бережок! Позволь мне
ей три слова сказать!
Вышла красавица Насто на берег, золотой цепью звенит. Обняла старую
козу, и обе - и Насто, и коза - заплакали. А потом коза сказала:
- Прощай, моя ненаглядная Насто! Зарежет меня сегодня Сюоятарова доч-
ка!
Только сказала - потянул водяной золотую цепь и утащил красавицу Нас-
то в озеро. А коза на берегу осталась плакать.
Подошел к ней царевич и сказал:
- Не плачь, коза верная! Иди спокойно домой, а я за тобой следом при-
ду.
Идет царевич вслед за козой, думает, как ему жену спасти, а Сюоятар с
дочкой вместе со света сжить.
Пошел в кузницу, отковал молот себе по руке - большой, тяжелый.
Наутро козе сказал:
- Иди, коза, в широкое поле, на зеленый лужок!
А сам следом пошел.
Пришла коза на берег, к воде подошла, крикнула:
- Водяной, водяной! Отпусти красавицу Насто в последний раз со мной
повидаться, перед смертью моей попрощаться!
Вышла красавица Насто на берег, золотой цепью звенит. Выскочил тут
из-за камня царевич, молотом так хватил, что разлетелась цепь золотая на
мелкие куски.
Сказал он красавице Насто:
- Жена моя любимая! Я тут, твой муж!
А Насто к нему кинулась, заплакала:
- Не будет нам жизни, не видать нам счастья! Ты меня освободил, а
злая Сюоятар все равно погубит!
А царевич сказал ей:
- Об этом не печалься - я знаю, что делать.
Пошли они вместе домой. Царевич жену и козу ее верную в амбаре спря-
тал. Сам пошел, приказал слугам баню затопить, а под порогом ее котел с
кипящей смолой в землю врыть да тропку от дома до самой бани красным
сукном устлать.
Когда все готово было, зашел во дворец и сказал Сюоятар и ее дочери:
- Суббота сегодня, пора в баню идти. Все готово уже, баня истоплена.
Пожалуйте обе по красному сукну к жаркому полку!
Пошли Сюоятар с дочкой в баню. Идут по красному сукну, вышагивают,
головами во все стороны вертят, смеются:
- Хе-хе! Ха-ха! Только нам такая честь - по красному сукну да к бан-
ному полку!
Только порог бани перешагнули - провалились и упали обе в котел с ки-
пящей смолой. Там и сварились.
А царевич с красавицей Насто зажили счастливо. Тут бы и сказке конец,
да что-то загрустила Насто, затосковала. И повез ее царевич в далекие
края, туда, где ее родители жили - отец с матерью. Только подъехали, а
родители их у дороги встречают.
Насто и говорит:
- Или вы ждали меня, или не ждали?
А отец ей отвечает:
- Как не ждать, доченька, коли знал я, что нет силы сильнее, чем тос-
ка по дому родному.
Обнялись они и на радостях заплакали.
Вот и сказка вся.
БЕЛЫЙ ГОЛУБОК
Жил-был один батрак. Он работал на чужих полях, - тем и зарабатывал
себе на жизнь. У него был сынок по прозвищу "Кудри Кольцами". А дочку
его прозвали "Золотые Косички".
Но вот жена батрака умерла, и дети остались без присмотра - ведь отец
их на целый день уходил в поле. Он боялся, как бы с ними не случилось
чего, и в один недобрый день женился.
Вторая его жена была хитрая баба - до свадьбы притворялась, что любит
детей, а на самом деле ненавидела их. И так она обижала обоих ребят, та-
кая была сварливая, что старик, ее муж, то и дело вздыхал и горько каял-
ся, что не остался вдовцом. Но слезами горю не поможешь, а злой жены не
выгонишь.
Так прошло несколько лет. Дети подросли, стали выбегать из дома, иг-
рать во дворе без присмотра.
Как-то раз старик поймал зайца, принес домой и велел жене сварить его
на обед. Стряпала она хорошо, и похлебка из зайца вышла у нее превкус-
ная. Но мачеха была обжора, и пока похлебка варилась, она все пробовала
и пробовала ее и до того допробовалась, что от зайца ни кусочка не оста-
лось. Тут она всполошилась. Подумала: скоро муж с работы придет, а ей
нечем его покормить.
И как вы думаете, что сделала злая мачеха? Вышла во двор, где ее ма-
ленький пасынок Кудри Кольцами играл на солнышке, и позвала его в дом:
сказала, что хочет его умыть. И вот стала мачеха умывать ребенка и вдруг
как стукнет его молотком по головке. Потом сунула в котел.
Немного погодя старик пришел с работы, и мачеха подала котел с пох-
лебкой. За стол сели втроем: старик, его дочка Золотые Косички и ее ма-
чеха.
- А что ж Кудри Кольцами не идет? - спросил старик. - Похлебка осты-
нет. Куда он подевался?
- А я почем знаю? - огрызнулась мачеха. - Мало у меня хлопот, что ли?
Не хватает только, чтобы я за этим постреленком гонялась!
Старик промолчал. Окунул ложку в похлебку и вытащил из котла крошеч-
ную ножку.
- Да ведь это ножка нашего мальчика! - крикнул он. - Неужто его погу-
били?
- Что ты за чушь городишь! - возразила мачеха и расхохоталась, словно
что-то смешное услышала. - Да как же могла его ножка попасть в похлебку?
Вглядись получше - это же задняя заячья лапка. Лапки-то у зайцев
точь-в-точь как детские ножки.
Старик опять промолчал. Но тут же выловил ложкой ручонку.
- Смотри - это ручка нашего мальчика! - закричал он. - Неужто не уз-
наешь? Я ее по мизинчику узнал.
- Да он с ума спятил! - воскликнула мачеха. - Не видит, что это пе-
редняя заячья лапка!
Бедный старик не проронил ни слова больше, но похлебки есть не стал и
ушел на работу, очень неспокойный - все его какое-то сомнение брало.
А дочка его. Золотые Косички, обо всем догадалась. Собрала косточки в
передник и зарыла под плоским камнем близ куста белых роз за порогом до-
мика.
И вдруг:
Обросли эти косточки телом
И стали голубем белым.
И взмахнул голубок крылами,
И быстро вдаль улетел он.
Голубок этот полетал-полетал, потом сел в траву у ручья. Тут две жен-
щины полоскали одежду. Посидел-посидел голубок, поворковал, потом ти-
хонько запел:
Гуль-гуль-гули, гуль-гуль-гули, гуль-гуль-ла,
Меня мачеха со свету сжила
И отцу на обед подала,
А сестрица косточки сохранила,
Под белым камушком схоронила.
Обросли мои косточки телом,
И стал я голубем белым.
И взмахнул голубок крылами,
И быстро вдаль улетел он.
Женщины перестали полоскать одежду и переглянулись, не помня себя от
удивления. Ведь не каждый день услышишь, как птица поет человеческим го-
лосом. И они догадались, что это не простая птица.
- Спой нам еще раз эту песенку, голубок, - сказала одна из них. -
Споешь - мы тебе отдадим всю эту одежду.
Голубок опять спел песню. Прачки отдали ему всю одежду, какую выпо-
лоскали, а голубок сунул ее под правое крыло и улетел.
Вскоре он подлетел к одному дому, в котором все окна были открыты.
Голубок сел на подоконник и заглянул в комнату. В комнате за столом си-
дел человек, а на столе перед ним лежала груда серебряных монет. Человек
пересчитывал деньги.
Тут голубок, сидя на подоконнике, запел:
Гуль-гуль-гули, гуль-гуль-гули, гуль-гуль-ла.
Меня мачеха со свету сжила,
И отцу на обед подала,
А сестрица косточки сохранила,
Под белым камушком схоронила.
Обросли мои косточки телом,
И стал я голубем белым.
И взмахнул голубок крылами,
И быстро вдаль улетел он.
Человек перестал считать серебряные монеты и прислушался. Как и прач-
ки, он догадался, что голубок этот не простая птица. И вот он сказал:
- Спой мне еще раз эту песню, голубок, и я высыплю все свое серебро в
сумку и отдам тебе.
Голубок еще раз спел песню и получил полную сумку серебра. Он сунул
ее себе под левое крыло и улетел.
Недалеко он отлетел, как вдруг увидел мельницу. В ней двое мельников
мололи зерно. Голубок сел на мешок с мукой и опять запел свою песню:
Гуль-гуль-гули, гуль-гуль-гули, гуль-гуль-ла,
Меня мачеха со свету сжила
И отцу на обед подала,
А сестрица косточки сохранила,
Под белым камушком схоронила.
Обросли мои косточки телом,
И стал я голубем белым.
И взмахнул голубок крылами,
И быстро вдаль улетел он.
Мельники бросили работу, переглянулись и удивленно почесали в затыл-
ке.
- Спой нам еще раз эту песню, голубок! - вскричали они оба. - Споешь
- мы тебе отдадим вот этот, жернов.
И голубок еще раз спел свою песню. Потом попросил мельников положить
ему жернов на спину и улетел прочь. А мельники глядели ему вслед и диви-
лись.
И вот белый голубок, хоть и тяжеленько ему было, долетел наконец до
отчего дома и сел на соломенную кровлю.
Тут он свалил и жернов, и серебро, и узел с одеждой на солому, а сам
полетел во двор и набрал в клюв камешков. Потом сел на дымовую трубу и
принялся бросать в нее камешки.
Дело было под вечер. Старик отец, его дочка Золотые Косички и злая
мачеха сидели за ужином. И они прямо обомлели, когда из дымохода в камин
вдруг посыпались камешки и подняли такую тучу сажи, что задохнуться впо-
ру. Все трое выскочили из-за стола и выбежали из дому, узнать, что слу-
чилось.
Самая маленькая из них троих, девочка Золотые Косички, была и самая
проворная. Она первой выбежала за дверь, и белый голубок бросил к ее но-
гам узел с одеждой.
Отец выскочил вслед за дочкой, и белый голубок бросил к его ногам
сумку с серебром.
А злая мачеха была толстуха. Она замешкалась и вышла последней. И бе-
лый голубок бросил ей прямо на голову жернов. Тут ей и конец пришел.
Потом голубок взмахнул крыльями и улетел.
Он избавил отца и сестричку Золотые Косички от злой мачехи, подарил
им столько добра, что им на весь век хватило, а сам улетел, да так дале-
ко, что с тех пор никто его больше не видел.
РУСАЛОЧКА
Далеко в море вода синяя-синяя, как лепестки самых красивых ва-
сильков, и прозрачная-прозрачная, как самое чистое стекло, только очень
глубока, так глубока, что никакого якорного каната не хватит. Много ко-
локолен надо поставить одну на другую, тогда только верхняя выглянет на
поверхность. Там на дне живет подводный народ.
Только не подумайте, что дно голое, один только белый песок. Нет, там
растут невиданные деревья и цветы с такими гибкими стеблями и листьями,
что они шевелятся, словно живые, от малейшего движения воды. А между
ветвями снуют рыбы, большие и маленькие, совсем как птицы в воздухе у
нас наверху. В самом глубоком месте стоит дворец морского царя - стены
его из кораллов, высокие стрельчатые окна из самого чистого янтаря, а
крыша сплошь раковины; они то открываются, то закрываются, смотря по то-
му, прилив или отлив, и это очень красиво: ведь в каждой лежат сияющие
жемчужины и любая была бы великим украшением в короне самой королевы.
Царь морской давным-давно овдовел, и хозяйством у него заправляла
старуха мать, женщина умная, только больно уж гордившаяся своей родови-
тостью: на хвосте она носила целых двенадцать устриц, тогда как прочим
вельможам полагалось только шесть. В остальном же она заслуживала вся-
ческой похвалы, особенно потому, что души не чаяла в своих маленьких
внучках - принцессах. Их было шестеро, все прехорошенькие, но милее всех
самая младшая, с кожей чистой и нежной, как лепесток розы, с глазами си-
ними и глубокими, как море. Только у нее, как, впрочем, и у остальных,
ног не было, а вместо них был хвост, как у рыб.
День-деньской играли принцессы во дворце, в просторных палатах, где
из стен росли живые цветы. Раскрывались большие янтарные окна, и внутрь
вплывали рыбы, совсем как у нас ласточки влетают в дом, когда окна отк-
рыты настежь, только рыбы подплывали прямо к маленьким принцессам, брали
из их рук еду и позволяли себя гладить.
Перед дворцом был большой сад, в нем росли огненнокрасные и темно-си-
ние деревья, плоды их сверкали золотом, цветы - горячим огнем, а стебли
и листья непрестанно колыхались. Земля была сплошь мелкий песок, только
голубоватый, как серное пламя. Все там внизу отдавало в какую-то особен-
ную синеву, - впору было подумать, будто стоишь не на дне морском, а в
воздушной вышине, и небо у тебя не только над головой, но и под ногами.
В безветрие со дна видно было солнце, оно казалось пурпурным цветком, из
чаши которого льется свет.
У каждой принцессы было в саду свое местечко, здесь они могли копать
и сажать что угодно. Одна устроила себе цветочную грядку в виде кита,
другой вздумалось, чтобы ее грядка гляделась русалкой, а самая младшая
сделала себе грядку, круглую, как солнце, и цветы на ней сажала такие же
алые, как оно само. Странное дитя была эта русалочка - тихое, задумчи-
вое. Другие сестры украшали себя разными разностями, которые находили на
потонувших кораблях, а она только и любила, что цветы ярко-красные, как
солнце, там, наверху, да еще красивую мраморную статую. Это был прекрас-
ный мальчик, высеченный из чистого белого камня и спустившийся на дно
морское после кораблекрушения. Возле статуи русалочка посадила розовую
плакучую иву, она пышно разрослась и свешивала свои ветви над статуей к
голубому песчаному дну, где получалась фиолетовая тень, зыблющаяся в лад
колыханию ветвей, и от этого казалось, будто верхушка и корни ластятся
друг к другу.
Больше всего русалочка любила слушать рассказы о мире людей. Старой
бабушке пришлось рассказать ей все, что она знала о кораблях и городах,
о людях и животных. Особенно чудесным и удивительным казалось русалочке
то, что цветы на земле пахнут, не то что здесь, на морском дне, - леса
там зеленые, а рыбы среди ветвей поют так громко и красиво, что просто
заслушаешься. Рыбами бабушка называла птиц, иначе внучки не поняли бы
ее: они ведь сроду не видывали птиц.
- Когда вам исполнится пятнадцать лет, - говорила бабушка, - вам доз-
волят всплывать на поверхность, сидеть в лунном свете на скалах и смот-
реть на плывущие мимо огромные корабли, на леса и города!
В этот год старшей принцессе как раз исполнялось пятнадцать лет, но
сестры были погодки, и выходило так, что только через пять лет самая
младшая сможет подняться со дна морского и увидеть, как живется нам
здесь, наверху. Но каждая обещала рассказать остальным, что она увидела
и что ей больше всего понравилось в первый день, - рассказов бабушки им
было мало, хотелось знать побольше.
Ни одну из сестер не тянуло так на поверхность, как самую младшую -
тихую, задумчивую русалочку, которой приходилось ждать дольше всех. Ночь
за ночью проводила она у открытого окна и все смотрела наверх сквозь
темно-синюю воду, в которой плескали хвостами и плавниками рыбы. Месяц и
звезды виделись ей, и хоть светили они совсем бледно, зато казались
сквозь воду много больше, чем нам. А если под ними скользило как бы тем-
ное облако, знала она, что это либо кит проплывает, либо корабль, а на
нем много людей, и уж, конечно, им и в голову не приходило, что внизу
под ними хорошенькая русалочка тянется к кораблю своими белыми руками.
И вот старшей принцессе исполнилось пятнадцать лет, и ей позволили
всплыть на поверхность.
Сколько было рассказов, когда она вернулась назад! Ну, а лучше всего,
рассказывала она, было лежать в лунном свете на отмели, когда море спо-
койно, и рассматривать большой город на берегу: точно сотни звезд, там
мерцали огни, слышалась музыка, шум экипажей, говор людей, виднелись ко-
локольни и шпили, звонили колокола. И как раз потому, что туда ей было
нельзя, туда и тянуло ее больше всего.
Как жадно внимала ее рассказам самая младшая сестра! А потом, вече-
ром, стояла у открытого окна и смотрела наверх сквозь темно-синюю воду и
думала о большом городе, шумном и оживленном, и ей казалось даже, что
она слышит звон колоколов.
Через год и второй сестре позволили подняться на поверхность и плыть
куда угодно. Она вынырнула из воды как раз в ту минуту, когда солнце са-
дилось, и решила, что прекраснее зрелища нет на свете. Небо было сплошь
золотое, сказала она, а облака - ах, у нее просто нет слов описать, как
они красивы! Красные и фиолетовые, плыли они по небу, но еще быстрее
неслась к солнцу, точно длинная белая вуаль, стая диких лебедей. Она то-
же поплыла к солнцу, но оно погрузилось в воду, и розовый отсвет на море
и облаках погас.
Еще через год поднялась на поверхность третья сестра. Эта была смелее
всех и проплыла в широкую реку, которая впадала в море. Она увидела там
зеленые холмы с виноградниками, а из чащи чудесного леса выглядывали
дворцы и усадьбы. Она слышала, как поют птицы, а солнце пригревало так
сильно, что ей не раз приходилось нырять в воду, чтобы остудить свое пы-
лающее лицо. В бухте ей попалась целая стая маленьких человеческих де-
тей, они бегали нагишом и плескались в воде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
козе души не чаяла, а сегодня резать просит. Почуял он что-то недоброе,
тайком за слугами пошел, а как они козу отпустили, за ней прокрался,
посмотреть хотел, куда коза ходит, для чего отпустить просится. Спрятал-
ся за камнями и стал ждать.
Подошла коза к воде и крикнула:
- Водяной, водяной! Отпусти красавицу Насто на бережок! Позволь мне
ей три слова сказать!
Вышла красавица Насто на берег, золотой цепью звенит. Обняла старую
козу, и обе - и Насто, и коза - заплакали. А потом коза сказала:
- Прощай, моя ненаглядная Насто! Зарежет меня сегодня Сюоятарова доч-
ка!
Только сказала - потянул водяной золотую цепь и утащил красавицу Нас-
то в озеро. А коза на берегу осталась плакать.
Подошел к ней царевич и сказал:
- Не плачь, коза верная! Иди спокойно домой, а я за тобой следом при-
ду.
Идет царевич вслед за козой, думает, как ему жену спасти, а Сюоятар с
дочкой вместе со света сжить.
Пошел в кузницу, отковал молот себе по руке - большой, тяжелый.
Наутро козе сказал:
- Иди, коза, в широкое поле, на зеленый лужок!
А сам следом пошел.
Пришла коза на берег, к воде подошла, крикнула:
- Водяной, водяной! Отпусти красавицу Насто в последний раз со мной
повидаться, перед смертью моей попрощаться!
Вышла красавица Насто на берег, золотой цепью звенит. Выскочил тут
из-за камня царевич, молотом так хватил, что разлетелась цепь золотая на
мелкие куски.
Сказал он красавице Насто:
- Жена моя любимая! Я тут, твой муж!
А Насто к нему кинулась, заплакала:
- Не будет нам жизни, не видать нам счастья! Ты меня освободил, а
злая Сюоятар все равно погубит!
А царевич сказал ей:
- Об этом не печалься - я знаю, что делать.
Пошли они вместе домой. Царевич жену и козу ее верную в амбаре спря-
тал. Сам пошел, приказал слугам баню затопить, а под порогом ее котел с
кипящей смолой в землю врыть да тропку от дома до самой бани красным
сукном устлать.
Когда все готово было, зашел во дворец и сказал Сюоятар и ее дочери:
- Суббота сегодня, пора в баню идти. Все готово уже, баня истоплена.
Пожалуйте обе по красному сукну к жаркому полку!
Пошли Сюоятар с дочкой в баню. Идут по красному сукну, вышагивают,
головами во все стороны вертят, смеются:
- Хе-хе! Ха-ха! Только нам такая честь - по красному сукну да к бан-
ному полку!
Только порог бани перешагнули - провалились и упали обе в котел с ки-
пящей смолой. Там и сварились.
А царевич с красавицей Насто зажили счастливо. Тут бы и сказке конец,
да что-то загрустила Насто, затосковала. И повез ее царевич в далекие
края, туда, где ее родители жили - отец с матерью. Только подъехали, а
родители их у дороги встречают.
Насто и говорит:
- Или вы ждали меня, или не ждали?
А отец ей отвечает:
- Как не ждать, доченька, коли знал я, что нет силы сильнее, чем тос-
ка по дому родному.
Обнялись они и на радостях заплакали.
Вот и сказка вся.
БЕЛЫЙ ГОЛУБОК
Жил-был один батрак. Он работал на чужих полях, - тем и зарабатывал
себе на жизнь. У него был сынок по прозвищу "Кудри Кольцами". А дочку
его прозвали "Золотые Косички".
Но вот жена батрака умерла, и дети остались без присмотра - ведь отец
их на целый день уходил в поле. Он боялся, как бы с ними не случилось
чего, и в один недобрый день женился.
Вторая его жена была хитрая баба - до свадьбы притворялась, что любит
детей, а на самом деле ненавидела их. И так она обижала обоих ребят, та-
кая была сварливая, что старик, ее муж, то и дело вздыхал и горько каял-
ся, что не остался вдовцом. Но слезами горю не поможешь, а злой жены не
выгонишь.
Так прошло несколько лет. Дети подросли, стали выбегать из дома, иг-
рать во дворе без присмотра.
Как-то раз старик поймал зайца, принес домой и велел жене сварить его
на обед. Стряпала она хорошо, и похлебка из зайца вышла у нее превкус-
ная. Но мачеха была обжора, и пока похлебка варилась, она все пробовала
и пробовала ее и до того допробовалась, что от зайца ни кусочка не оста-
лось. Тут она всполошилась. Подумала: скоро муж с работы придет, а ей
нечем его покормить.
И как вы думаете, что сделала злая мачеха? Вышла во двор, где ее ма-
ленький пасынок Кудри Кольцами играл на солнышке, и позвала его в дом:
сказала, что хочет его умыть. И вот стала мачеха умывать ребенка и вдруг
как стукнет его молотком по головке. Потом сунула в котел.
Немного погодя старик пришел с работы, и мачеха подала котел с пох-
лебкой. За стол сели втроем: старик, его дочка Золотые Косички и ее ма-
чеха.
- А что ж Кудри Кольцами не идет? - спросил старик. - Похлебка осты-
нет. Куда он подевался?
- А я почем знаю? - огрызнулась мачеха. - Мало у меня хлопот, что ли?
Не хватает только, чтобы я за этим постреленком гонялась!
Старик промолчал. Окунул ложку в похлебку и вытащил из котла крошеч-
ную ножку.
- Да ведь это ножка нашего мальчика! - крикнул он. - Неужто его погу-
били?
- Что ты за чушь городишь! - возразила мачеха и расхохоталась, словно
что-то смешное услышала. - Да как же могла его ножка попасть в похлебку?
Вглядись получше - это же задняя заячья лапка. Лапки-то у зайцев
точь-в-точь как детские ножки.
Старик опять промолчал. Но тут же выловил ложкой ручонку.
- Смотри - это ручка нашего мальчика! - закричал он. - Неужто не уз-
наешь? Я ее по мизинчику узнал.
- Да он с ума спятил! - воскликнула мачеха. - Не видит, что это пе-
редняя заячья лапка!
Бедный старик не проронил ни слова больше, но похлебки есть не стал и
ушел на работу, очень неспокойный - все его какое-то сомнение брало.
А дочка его. Золотые Косички, обо всем догадалась. Собрала косточки в
передник и зарыла под плоским камнем близ куста белых роз за порогом до-
мика.
И вдруг:
Обросли эти косточки телом
И стали голубем белым.
И взмахнул голубок крылами,
И быстро вдаль улетел он.
Голубок этот полетал-полетал, потом сел в траву у ручья. Тут две жен-
щины полоскали одежду. Посидел-посидел голубок, поворковал, потом ти-
хонько запел:
Гуль-гуль-гули, гуль-гуль-гули, гуль-гуль-ла,
Меня мачеха со свету сжила
И отцу на обед подала,
А сестрица косточки сохранила,
Под белым камушком схоронила.
Обросли мои косточки телом,
И стал я голубем белым.
И взмахнул голубок крылами,
И быстро вдаль улетел он.
Женщины перестали полоскать одежду и переглянулись, не помня себя от
удивления. Ведь не каждый день услышишь, как птица поет человеческим го-
лосом. И они догадались, что это не простая птица.
- Спой нам еще раз эту песенку, голубок, - сказала одна из них. -
Споешь - мы тебе отдадим всю эту одежду.
Голубок опять спел песню. Прачки отдали ему всю одежду, какую выпо-
лоскали, а голубок сунул ее под правое крыло и улетел.
Вскоре он подлетел к одному дому, в котором все окна были открыты.
Голубок сел на подоконник и заглянул в комнату. В комнате за столом си-
дел человек, а на столе перед ним лежала груда серебряных монет. Человек
пересчитывал деньги.
Тут голубок, сидя на подоконнике, запел:
Гуль-гуль-гули, гуль-гуль-гули, гуль-гуль-ла.
Меня мачеха со свету сжила,
И отцу на обед подала,
А сестрица косточки сохранила,
Под белым камушком схоронила.
Обросли мои косточки телом,
И стал я голубем белым.
И взмахнул голубок крылами,
И быстро вдаль улетел он.
Человек перестал считать серебряные монеты и прислушался. Как и прач-
ки, он догадался, что голубок этот не простая птица. И вот он сказал:
- Спой мне еще раз эту песню, голубок, и я высыплю все свое серебро в
сумку и отдам тебе.
Голубок еще раз спел песню и получил полную сумку серебра. Он сунул
ее себе под левое крыло и улетел.
Недалеко он отлетел, как вдруг увидел мельницу. В ней двое мельников
мололи зерно. Голубок сел на мешок с мукой и опять запел свою песню:
Гуль-гуль-гули, гуль-гуль-гули, гуль-гуль-ла,
Меня мачеха со свету сжила
И отцу на обед подала,
А сестрица косточки сохранила,
Под белым камушком схоронила.
Обросли мои косточки телом,
И стал я голубем белым.
И взмахнул голубок крылами,
И быстро вдаль улетел он.
Мельники бросили работу, переглянулись и удивленно почесали в затыл-
ке.
- Спой нам еще раз эту песню, голубок! - вскричали они оба. - Споешь
- мы тебе отдадим вот этот, жернов.
И голубок еще раз спел свою песню. Потом попросил мельников положить
ему жернов на спину и улетел прочь. А мельники глядели ему вслед и диви-
лись.
И вот белый голубок, хоть и тяжеленько ему было, долетел наконец до
отчего дома и сел на соломенную кровлю.
Тут он свалил и жернов, и серебро, и узел с одеждой на солому, а сам
полетел во двор и набрал в клюв камешков. Потом сел на дымовую трубу и
принялся бросать в нее камешки.
Дело было под вечер. Старик отец, его дочка Золотые Косички и злая
мачеха сидели за ужином. И они прямо обомлели, когда из дымохода в камин
вдруг посыпались камешки и подняли такую тучу сажи, что задохнуться впо-
ру. Все трое выскочили из-за стола и выбежали из дому, узнать, что слу-
чилось.
Самая маленькая из них троих, девочка Золотые Косички, была и самая
проворная. Она первой выбежала за дверь, и белый голубок бросил к ее но-
гам узел с одеждой.
Отец выскочил вслед за дочкой, и белый голубок бросил к его ногам
сумку с серебром.
А злая мачеха была толстуха. Она замешкалась и вышла последней. И бе-
лый голубок бросил ей прямо на голову жернов. Тут ей и конец пришел.
Потом голубок взмахнул крыльями и улетел.
Он избавил отца и сестричку Золотые Косички от злой мачехи, подарил
им столько добра, что им на весь век хватило, а сам улетел, да так дале-
ко, что с тех пор никто его больше не видел.
РУСАЛОЧКА
Далеко в море вода синяя-синяя, как лепестки самых красивых ва-
сильков, и прозрачная-прозрачная, как самое чистое стекло, только очень
глубока, так глубока, что никакого якорного каната не хватит. Много ко-
локолен надо поставить одну на другую, тогда только верхняя выглянет на
поверхность. Там на дне живет подводный народ.
Только не подумайте, что дно голое, один только белый песок. Нет, там
растут невиданные деревья и цветы с такими гибкими стеблями и листьями,
что они шевелятся, словно живые, от малейшего движения воды. А между
ветвями снуют рыбы, большие и маленькие, совсем как птицы в воздухе у
нас наверху. В самом глубоком месте стоит дворец морского царя - стены
его из кораллов, высокие стрельчатые окна из самого чистого янтаря, а
крыша сплошь раковины; они то открываются, то закрываются, смотря по то-
му, прилив или отлив, и это очень красиво: ведь в каждой лежат сияющие
жемчужины и любая была бы великим украшением в короне самой королевы.
Царь морской давным-давно овдовел, и хозяйством у него заправляла
старуха мать, женщина умная, только больно уж гордившаяся своей родови-
тостью: на хвосте она носила целых двенадцать устриц, тогда как прочим
вельможам полагалось только шесть. В остальном же она заслуживала вся-
ческой похвалы, особенно потому, что души не чаяла в своих маленьких
внучках - принцессах. Их было шестеро, все прехорошенькие, но милее всех
самая младшая, с кожей чистой и нежной, как лепесток розы, с глазами си-
ними и глубокими, как море. Только у нее, как, впрочем, и у остальных,
ног не было, а вместо них был хвост, как у рыб.
День-деньской играли принцессы во дворце, в просторных палатах, где
из стен росли живые цветы. Раскрывались большие янтарные окна, и внутрь
вплывали рыбы, совсем как у нас ласточки влетают в дом, когда окна отк-
рыты настежь, только рыбы подплывали прямо к маленьким принцессам, брали
из их рук еду и позволяли себя гладить.
Перед дворцом был большой сад, в нем росли огненнокрасные и темно-си-
ние деревья, плоды их сверкали золотом, цветы - горячим огнем, а стебли
и листья непрестанно колыхались. Земля была сплошь мелкий песок, только
голубоватый, как серное пламя. Все там внизу отдавало в какую-то особен-
ную синеву, - впору было подумать, будто стоишь не на дне морском, а в
воздушной вышине, и небо у тебя не только над головой, но и под ногами.
В безветрие со дна видно было солнце, оно казалось пурпурным цветком, из
чаши которого льется свет.
У каждой принцессы было в саду свое местечко, здесь они могли копать
и сажать что угодно. Одна устроила себе цветочную грядку в виде кита,
другой вздумалось, чтобы ее грядка гляделась русалкой, а самая младшая
сделала себе грядку, круглую, как солнце, и цветы на ней сажала такие же
алые, как оно само. Странное дитя была эта русалочка - тихое, задумчи-
вое. Другие сестры украшали себя разными разностями, которые находили на
потонувших кораблях, а она только и любила, что цветы ярко-красные, как
солнце, там, наверху, да еще красивую мраморную статую. Это был прекрас-
ный мальчик, высеченный из чистого белого камня и спустившийся на дно
морское после кораблекрушения. Возле статуи русалочка посадила розовую
плакучую иву, она пышно разрослась и свешивала свои ветви над статуей к
голубому песчаному дну, где получалась фиолетовая тень, зыблющаяся в лад
колыханию ветвей, и от этого казалось, будто верхушка и корни ластятся
друг к другу.
Больше всего русалочка любила слушать рассказы о мире людей. Старой
бабушке пришлось рассказать ей все, что она знала о кораблях и городах,
о людях и животных. Особенно чудесным и удивительным казалось русалочке
то, что цветы на земле пахнут, не то что здесь, на морском дне, - леса
там зеленые, а рыбы среди ветвей поют так громко и красиво, что просто
заслушаешься. Рыбами бабушка называла птиц, иначе внучки не поняли бы
ее: они ведь сроду не видывали птиц.
- Когда вам исполнится пятнадцать лет, - говорила бабушка, - вам доз-
волят всплывать на поверхность, сидеть в лунном свете на скалах и смот-
реть на плывущие мимо огромные корабли, на леса и города!
В этот год старшей принцессе как раз исполнялось пятнадцать лет, но
сестры были погодки, и выходило так, что только через пять лет самая
младшая сможет подняться со дна морского и увидеть, как живется нам
здесь, наверху. Но каждая обещала рассказать остальным, что она увидела
и что ей больше всего понравилось в первый день, - рассказов бабушки им
было мало, хотелось знать побольше.
Ни одну из сестер не тянуло так на поверхность, как самую младшую -
тихую, задумчивую русалочку, которой приходилось ждать дольше всех. Ночь
за ночью проводила она у открытого окна и все смотрела наверх сквозь
темно-синюю воду, в которой плескали хвостами и плавниками рыбы. Месяц и
звезды виделись ей, и хоть светили они совсем бледно, зато казались
сквозь воду много больше, чем нам. А если под ними скользило как бы тем-
ное облако, знала она, что это либо кит проплывает, либо корабль, а на
нем много людей, и уж, конечно, им и в голову не приходило, что внизу
под ними хорошенькая русалочка тянется к кораблю своими белыми руками.
И вот старшей принцессе исполнилось пятнадцать лет, и ей позволили
всплыть на поверхность.
Сколько было рассказов, когда она вернулась назад! Ну, а лучше всего,
рассказывала она, было лежать в лунном свете на отмели, когда море спо-
койно, и рассматривать большой город на берегу: точно сотни звезд, там
мерцали огни, слышалась музыка, шум экипажей, говор людей, виднелись ко-
локольни и шпили, звонили колокола. И как раз потому, что туда ей было
нельзя, туда и тянуло ее больше всего.
Как жадно внимала ее рассказам самая младшая сестра! А потом, вече-
ром, стояла у открытого окна и смотрела наверх сквозь темно-синюю воду и
думала о большом городе, шумном и оживленном, и ей казалось даже, что
она слышит звон колоколов.
Через год и второй сестре позволили подняться на поверхность и плыть
куда угодно. Она вынырнула из воды как раз в ту минуту, когда солнце са-
дилось, и решила, что прекраснее зрелища нет на свете. Небо было сплошь
золотое, сказала она, а облака - ах, у нее просто нет слов описать, как
они красивы! Красные и фиолетовые, плыли они по небу, но еще быстрее
неслась к солнцу, точно длинная белая вуаль, стая диких лебедей. Она то-
же поплыла к солнцу, но оно погрузилось в воду, и розовый отсвет на море
и облаках погас.
Еще через год поднялась на поверхность третья сестра. Эта была смелее
всех и проплыла в широкую реку, которая впадала в море. Она увидела там
зеленые холмы с виноградниками, а из чащи чудесного леса выглядывали
дворцы и усадьбы. Она слышала, как поют птицы, а солнце пригревало так
сильно, что ей не раз приходилось нырять в воду, чтобы остудить свое пы-
лающее лицо. В бухте ей попалась целая стая маленьких человеческих де-
тей, они бегали нагишом и плескались в воде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94