И снова он словно идет сквозь воду, ставшую еще более плотной…
Защищаясь, Оно выбросило навстречу охотнику нечто похожее на гигантскую клешню рака… Все равно! Вперед!
Арго не знал, где таится сердце этой твари (да и есть ли у нее сердце?!). Нацелившись колдовским копьем между огненных глаз, он всем телом нанес удар – с Именем Света!
Новый визг, начавшийся с того звука, которым закончился первый, усилился, перешел предел, доступный человеческому уху… Теперь он был где-то внутри – неслышим и все же оглушителен. С тяжелым стоном рухнула сосна… Помедлив – другая…
Колдун упал на тропу, закрывая голову руками. Нечеловеческий вопль (вопль?!) бросил его на землю. Что это значит?.. Ответ пришел сам собой: бой – завершен!
Черный вихрь пронесся над стойбищем. Мужчины пригнулись, заметалось пламя общего костра… Дрого вновь встрепенулся и широко раскрыл глаза.
– Дрого! Дрого!
Умирающий улыбнулся. В этот раз его голос был почти по-прежнему ясен:
– Все, Вуул! Все! Отец победил! Скажи Туйе…
Голос вновь слабеет, замирает. Наклонившись, Вуул сумел разобрать лишь отдельные слова:
– Хорошая… позаботься… и сын…
Арго шатался и смотрел на происходящее. Посох Колдуна почернел, обуглился и постепенно исчезал – таял . Исчезало и Нечто, в которое был нанесен удар. Теперь это превратилось в какой-то бесформенный ком. Тающий… Меняющий очертания…
На траве лежал глубокий старик. Похожий на Колдуна, но не Колдун. Кажется, Арго вспомнил… Маленький Мииту, уже видящий начало ледяной тропы! Над ним склонилось ЭТО лицо… ХОРРУ?! Живой?!!
Во взгляде старика не было ни злобы, ни вражды, ни надежды. Только бесконечная невыразимая мука…
И вновь – перемена!
Теперь это был Мал – тот, каким Арго видел его в последний раз: колени подтянуты к подбородку, стиснут ремнями… А в глазах – та же мука.
Почему так кружится голова? Откуда такая слабость?
Фигура Мала таяла, быть может, уходила в землю…
Но почему такая слабость?
Арго все понял, бросив взгляд на свое левое плечо. Тварь действовала четко: коготь разорвал шейную вену, и левый рукав был черен от крови… Странно, что он все еще жив…
Арго попытался зажать рану, понимая, что это совершенно бесполезно… Но вдруг он сможет дождаться Колдуна?
– Нет. Настала пора!
В нем самом или извне прозвучал этот голос?.. Арго понял: это Тот Друг, что пришел ему на помощь.
– И все-таки подожди. Совсем немного, сейчас придет Колдун.
– Не могу. Он поймет.
Арго отступил к поваленной сосне и медленно опустился на землю, прижимаясь к ее стволу.
Мир менялся на глазах, наполняясь дивными, невиданными прежде красками и неслыханными, чарующими звуками, в которых хотелось раствориться… Прежнее – лес, поляна лашии, одинокая сосна – оставалось видимым, но сквозь них словно просвечивало Иное . Намек на величественное великолепие, которому нет слов… во всяком случае, на его языке… Да и прежнее, знакомое, уже не оставалось прежним: каждая травинка, каждый мураш вдруг стали отчетливо различимы – все вместе и каждый по отдельности, и все яснее открывались их смысл, их связь с тем, неземным великолепием… Хотелось плакать и смеяться, совсем беззаботно, по-детски. Арго (нет, не Арго! сейчас он уже тот, кому пристало лишь Тайное Имя!) испытывал такой восторг, такую любовь к этому дивному Миру, такое счастье, по сравнению с которыми даже лучшие мгновения его земного бытия представлялись теперь лишь слабыми намеками…
На какой-то миг прямо перед ним предстал юноша в белых одеждах…
(Белый Охотник!)
Тот улыбнулся и словно шепнул что-то такое, от чего он понял всем своим существом: и это все – лишь отсвет…
Краски и звуки слились воедино, окружили белую фигуру и, словно огненный стремительный вихрь, переливающийся цветами и звуками неземной красоты, унеслись куда-то в запредельную высь… На миг он и сам словно поднялся в этом вихре, но не взлетел с ним вместе, был плавно опущен назад, на землю.
Этот Мир, хотя и потускневший, все равно оставался уже Иным . Или иным стал сам Арго, все его чувства… И видел он не только поляну лашии (да и что это такое – поляна лашии?!) . Он видел и Колдуна, совсем рядом, он сейчас будет здесь и еще успеет сказать что-то тому… Арго… И стойбище, и всех, кто там есть, – всех вместе, и каждого в отдельности! И он услышал первый крик своего внука, и он пришел к сыну, который все же дождался… да и второй сын, Анго, ждет их, только немного дальше…
– Дрого! Сын! Ты слышишь меня?
– Да, отец!
– Все сделано! Я иду!
– Я тебя жду!
Проход открылся рядом, тут же, у его ног, и каким-то непостижимым образом одновременно и там, в очаге, подле постели, на которой лежал Дрого. И, уже вступая в этот проход – нору, туннель, ведущий на ледяную тропу и в Иное, – он успел поймать прощальный взгляд Колдуна, склонившегося над покидаемым телом, улыбнуться и сказать – не словами, ответным взглядом:
– Ничего, старый! У тебя тоже будет все хорошо… Хотя и не так, как ты думаешь!
Дрого нашел руку Вуула и слабо пожал:
– Все кончилось.
Его взгляд на миг задержался на лице друга и стал отдаляться… Что видел теперь Дрого, на что смотрели его стекленеющие глаза? Кто знает… Вуул упал лицом на его грудь и зарыдал – взахлеб, но стискивая зубы. Рядом – никого, кроме Донго; никто не увидит… А Донго поймет, он и сам плачет!
Удар черного ветра коснулся каждого общинника. Гор был единственный, кто помнил, как однажды от такого удара рушились деревья, вспыхивали жилища… Но сейчас он миновал без вреда! Гор легко отшвырнул в сторону свою дубину.
– Арго победил! Пятеро, – он вскинул вверх свою левую ладонь с растопыренными пальцами, – пойдут со мной на поляну лашии . Остальные пусть ждут!
В этот момент из жилища Дрого, откуда уже давно доносились стоны и крики роженицы, раздался последний, нечеловеческий крик – и вслед за ним плач младенца! Гор улыбнулся:
– Ну вот! У нашего нового вождя – сын! Быть может, предки и над отцом сжалятся?
Они уходили до рассвета. Гор решился нарушить запрет Колдуна потому, что поданный знак был слишком ясен: нежить охотникам больше не грозит. А с прочими опасностями предрассветного леса они и сами справятся!
Колдун опоздал совсем немного. Склонившись над умирающим Арго, он понял главное: перед ним не побежденный – победитель! И он уходит на ледяную тропу без боли и сожалений. И что-то еще светилось в прощальном взгляде бывшего вождя детей Мамонта, какое-то высшее знание, воистину великая мудрость…
Все кончилось! Колдун положил тело вождя на траву, в центр очерченного им Круга, и прикрыл плащом.
Уже занималась утренняя заря, и глаз Небесной Старухи, опускающийся за лес, очистился от багровых пятен. И лес не молчал больше: разноголосые переклички, радостное, чистое, ликующее пение лесных пичуг встречало это утро! Колдун был уверен, что такого ликования он не слышал уже давно… если вообще слышал когда бы то ни было! С Врагом покончено, нежить развоплощена, и…
(А как обстоит дело с его Силой?)
Колдун говорил вождю, и не раз: его Сила должна вернуться, когда будет повержен отнявший ее Враг. Но так ли это на самом деле? Не терпелось проверить – прямо сейчас, немедленно! Но духи капризны, их придется приручать снова… Нужно время, нужна осторожность!
(Но, быть может, все уже ясно? Сам, на своих стариковских ногах, да еще без костыля, да еще по неведомой тропе, он ни за что не смог бы достичь поляны лашии так быстро.)
Нет, нельзя обольщаться! Это как тогда, с Анго. Конечно, это духи помогли, но они и простому охотнику порой помогают не хуже! Но это не значит, что к тому, кем по прихоти своей овладели духи, вернулась Колдовская Сила! Но он верит: она должна вернуться, обязательно должна!..
(Ну а если?..)
Нет, не может быть, чтобы он лишился Силы навсегда! Ведь он все же пусть и не великий, но уж конечно и не последний! Но если такое случится, – что ж, он и так слишком долго подражал «мудрому Узуну»! Больше этого не будет. Если Сила не вернется, он не станет жить дармоедом в своей общине! Он сам уйдет на ледяную тропу! А их Род, их община… Что ж, пусть тогда о людях позаботятся предки. И духи-покровители. Встретившись с ними Там, в Земле сновидений , он сможет сделать для Рода больше, чем здесь, оставаясь не Колдуном, а бессильным, никчемным стариком, не способным справиться даже с самой простой болезнью… Кроме тех, что могут лечить и сами охотники.
Велик соблазн, но сейчас он не будет и пытаться проверять Силу . Он подождет охотников, проводит тело Арго и останется здесь один. При нем все необходимое, чтобы проверить: возвращаются ли духи-помощники? Слышат ли его вновь духи-покровители? Очищены ли пути в Верхний и Нижний Миры? Быть может, он сможет это понять только ночью…
Охотники пришли раньше, чем Колдун их ждал.
– Вышли до рассвета, – коротко бросил Гор, – поняли: с нежитью покончено! Это так?
– Да! – ответил Колдун. – Смотрите!
К огромному черному пятну от костра, на котором сгорели трупы лашии, примыкало еще одно пятно, тоже черное, но как бы присыпанное почти неуловимой желтой пылью. И в нем угадывался контур скорченного человеческого тела. Колдовской посох исчез бесследно, но костяной кинжал был тут, воткнутый в самый центр пятна.
Колдун извлек его из земли. Оружие словно посвежело, и утренние лучи заиграли на полированном лезвии. Это по-прежнему был Девственный кинжал!
– Нежити больше нет! Она развоплощена , и сейчас тело Мала там, где ему и должно быть. В могиле.
Охотники и Колдун молча склонились над телом Арго.
– Он спас нас всех! – со вздохом промолвил Гор. – Мы захватили белоснежные шкуры… хотя и надеялись, что не понадобятся. Будем готовить носилки, и пора в обратный путь! Великий Колдун, тебя ждут, ты очень нужен! Туйя родила сына, но она – вдова: Дрого умер, когда мы уже вступали на тропу. У детей Мамонта нет вождя, и только ты…
Но Колдун покачал головой:
– Гор! Старый! Я должен остаться – здесь. Быть может, ты не знаешь, но ваш Колдун потерял свою Силу, ее отняла нежить, и теперь я надеюсь ее вернуть. Но для этого я должен остаться один. Здесь.
Охотники взволнованно зароптали. Гор заговорил почти возмущенно:
– Колдун! Старый! Это невозможно! Нужно готовить павших к ледяной тропе , а нового сына Мамонта – к этому Миру! Кто, кроме тебя, может это сделать?! Мы должны выбрать нового вождя, – как нам быть, если мы не услышим голос предков?!
– Потому-то я и останусь! Чтобы вы смогли действительно услышать голос предков и советы духов… а не пустую болтовню выжившего из ума старика! Для того чтобы подготовить наших братьев к пути на ледяную тропу , я не нужен, а это займет остаток дня и всю ночь. Погребение будет завтра, и завтра я вернусь, обещаю! Если только ко мне вернется моя Сила!
Заговорили все разом:
– Как так – «если»?! А если нет, что тогда? Нам всем погибнуть? И вождя бросить без погребения?
Колдун ответил твердо, прекращая все споры, все возражения:
– Если нет, тогда я вам не буду нужен. Тогда и не ищите меня! Колдун детей Мамонта, ученик великого Хорру, – не «мудрый Узун» и дармоедом жить не будет! Тогда… вы знаете обычаи: пусть старый Гор бросит клич. Думаю, что отзовется Донго. Думаю, он настоящий; жаль только, я не успел его ничему обучить… И да помогут вам Великий Мамонт, Первобратья и наши предки!
Говорить больше было не о чем. Тело Арго, завернутое в шкуру белой кобылицы, положили на носилки, и охотники медленно двинулись в обратный путь. Колдун долго смотрел им вслед. До сих пор он верил: Сила вернется! Но сейчас ему казалось: своих сородичей, сыновей Мамонта, он видит в последний раз!
Глава 29
ВОЛЧИЦА
Поздняя ночь. Небесная Старуха, окончательно проснувшись, пристально смотрит на Колдуна, сидящего на корне одинокой сосны. В ее взгляде чудится насмешка. Колдун сидел, обхватив сцепленными пальцами колени, голова опущена на грудь. Можно было подумать, что он спит, но он не спал. И Одноглазая – единственный соглядатай – это знала.
Колдун близок к отчаянию. Еще не совсем, еще будет сделана последняя попытка, но надежды оставалось все меньше и меньше. По правде говоря, ее уже вовсе не было, надежды на возврат Силы! Хотелось хотя бы пообщаться с кем-нибудь из невидимых . Напоследок. Если уж до предков не добраться, если никакие духи больше не приходят… Если его потаенное око ослепло навсегда!
Да, он пытался. Снова и снова пытался стать тем, кем когда-то был. КОЛДУНОМ! Тем, кто действительно связывает Миры и Времена, видит скрытое , обращается с невидимыми . Тем, кто видит тайные, внутренние связи, когда невинный вроде бы поступок может привести к непоправимому. Услышать – и понять действительную волю предков; защитить не от копья, не от когтей тигрольва – от скрытого удара, – все это и многое, многое другое могут только колдуны. Настоящие колдуны!
Они разные. Есть и такие, как Хорру. Могучие и злые. Но и для таких главное – Род. Его защита, его процветание. Чтобы люди были здоровы и сыты, чтобы женщины много рожали – сильных, выносливых детей. Чтобы ни чужаки, ни несчастья, ни болезни не могли уничтожить Род.
Колдуны не всеведущи, нет! И за свои ошибки они платятся жестоко, как расплатился и он сам, Колдун детей Мамонта, не сумевший понять и предотвратить жестокий удар, нанесенный их Роду через отступника – слабака, казавшегося самым сильным.
Почему все так получилось? Пожалел! Вот тебе и пожалел, – и община его неведомо где, и Род распылен, и неведомо, что будет с ними со всеми! А он сам…
До заката Колдун готовился. Ничего не ел и даже не пил воды: сидел, скрестив ноги, вот здесь, на этом самом месте, осторожно пытаясь прощупать Иное. Потаенное око… нет, все попытки его раскрыть – хотя бы в сторону своих, стойбища, – не приводили ни к чему! Временами казалось: вот оно! Но нет, сны, мара, шутки духов! Это он отличал от настоящих видений даже теперь, даже потеряв Силу!
На закате Колдун сделал первую попытку. Призвать самых слабых, самых послушных. Осторожно призвать, как бы для совета (им это всегда лестно: с ними не советуются – им повелевают). Они пришли. Некоторые… и не всех он знал. Вначале выказали покорность, удивление, готовность ответить – и, не дождавшись первого вопроса, оставили его. Все, разом. Пришли, чтобы посмеяться! Даже над мелюзгой он не имеет больше власти!
Колдун пытался найти своих покровителей, самых сильных, самых надежных. Ничего! Серый искрящийся туман – и нет ответа, нет отклика!..
Он вернулся в Средний Мир, когда уже наступил поздний вечер. Начало ночи: Одноглазая, казалось, еще удерживает в своем сиянии свет уже ушедшего солнца. Колдун отдыхал, когда сгустилась ночь, для следующей попытки. Всем своим существом он впитывал этот Мир – прохладный, чуть сладковатый воздух, раз за разом, при каждом ритмичном, медленном вдохе, наполняющий все его тело, суховатую чешуйчатую кору, щекочущую голую спину (дерево умирает!), сосновые иглы под босыми ступнями… Он вслушивался в ночные звуки – не только в короткую птичью перекличку, топот оленьих копыт, жалобный призывный голос одинокого молодого волка, но и шуршание катящегося по склону комка глины, и стремительное движение ядовитого пластуна было ведомо его слуху. Земному слуху , только земному… И, вглядываясь в то, как почти погасший вечерний свет сменяется полновластием Одноглазой, в сиянии которой теряются даже звезды, Колдун уже и не пытался открыть свое потаенное око…
Отдохнув, до предела наполнив себя Жизнью, Колдун сделал другую попытку: пройти над ледяной тропой – к предкам. Тщетно! Стена, на которую он наткнулся, еще глуше, еще безнадежнее, и нет помощи, нет отклика, даже самого смутного… Ничего! Молчание и мрак!
В отчаянии, почти вернувшись, но оставаясь на грани Мира, он воззвал ко всем невидимым, ко всем, кто когда-то помогал ему, служил… Оставаясь на грани, Колдун пытался соединить Миры, увидеть, прочувствовать их сплетение… Он не ищет ответа, не интересуется ничьей судьбой, просто хотя бы ощутить вновь то, привычное для колдуна… Нет! Только Средний Мир – видимый, слышимый, осязаемый! Сосна за спиной, ночной ветер над обрывом, сыпятся сверху сухие иглы, в глаза бьет белое мертвое сияние, заливающее мертвую поляну лашии… И во взгляде Небесной Старухи – насмешка!
…Он должен еще раз отдохнуть – перед последней попыткой! Хорошо отдохнуть, лучше, чем прежде! Колдун прикрыл глаза, стараясь отрешиться от окружающего, но еще не пытаясь уйти из Среднего Мира … Теперь он вспоминал и думал, снова и снова возвращаясь к тем, кто в тяжелых сомнениях покинул его здесь, унося тело победителя, павшего в неравном бою.
Первые лучи рассвета возвестили конец табу – Дней Воздержания . Мужья и жены, матери и сыновья, братья и сестры ждали этого момента с великим нетерпением и в большой тревоге: о том, о чем мужчины знали , женщины только догадывались по тому, что могли видеть и слышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70