Только пусть он призовет на помощь всю свою мудрость! И выслушает еще раз: будь это место для нас, духи дали бы знать, если не мне, то тебе, вождь! Последние дети Мамонта и здесь полечь могут… когда нежить вновь возьмется за дело! «Покончить»! – Колдун впервые усмехнулся, одними губами. – Поверь, Арго, если только ты можешь еще мне верить…
Не договорив, он махнул рукой. Но вождь понял. И почувствовал злобу. Совсем не ту, что вела его в бой на лашии . Иную, давно забытую: злобу на того, кто сказал неприятную правду.
(«Что это со мной? Или настал срок прийти новому вождю?»)
– Пусть так! За весь наш путь могучий Колдун ни разу не дал дурного совета. Должно быть, прав он и в этот раз! Когда же следует нам встать на тропу?
Колдун ответил немедля. Видимо, обдумал заранее.
– Новая тропа – важнее Большой охоты. Готовиться нужно. Одноглазая заснет не сегодня завтра, тогда и начнем. Мужчины от своих жен должны уйти, – как обычно, на весь срок. Мужских домов у нас здесь нет. Придется вождю прикинуть, как людей расселить. Мужчина может и у себя остаться, лишь бы женщины не касался все это время… Ни своей, ни чужой!..
Вождь понял намек. На этот раз он почувствовал не злобу – досаду.
(«Что же, он совсем уже беспомощным меня считает, если не выдержал тогда!.. „Не выдержал“! И сам он, и любой другой, в ком есть мужская сила, поступил бы так же…»)
– А когда Небесная Старуха вновь проснется, тогда и на тропу встанем, – продолжал Колдун. – Самое лучшее время! К тому сроку, глядишь, и внук у тебя появится! С новорожденным трудно придется, но Нага выдержала. А Туйя покрепче. Не разродится к сроку – день-другой и припоздниться можно, не беда.
Разговор окончен. Сегодня общинники узнают о решении вождя. Мужчины с радостью займутся подготовкой: разговоры о новой тропе идут уже давно, все заждались. Женщины загрустят, ну так что ж! Здесь еще не их земля, не их новая родина! Ее еще предстоит найти…
Пора уходить. Но Арго хотелось высказаться о наболевшем. Давно хотелось.
– Как быть с Лашиллой? Что думает об этом великий Колдун?
Старик удивленно поднял брови:
– Но, великий вождь… ты уже обещал этой женщине найти ее сородичей! Вот и будем искать. В пути.
(…Если только есть они вообще, ее сородичи!)
Колдун не сказал последнего вслух. Арго и без того нелегко. И о Лашилле он заговорил не случайно.
– Великий вождь! Что сделано, то сделано! Тогда я лишь предостерег. Закон не нарушен…
(Если только она действительно человек, похищенный лашии… а не одна из них!)
– И никто не знает, к добру или к худу все это. Да, я боялся и боюсь беды! Но, быть может, тревога напрасна… Найдем ее сородичей, будет яснее. Кстати, великий вождь… Видел ли ты на ее теле Родовые знаки?
Припоминая, вождь медленно покачал головой. Ночью в темноте конечно же не видел, и руки не ощущали рубцов… Впрочем, это ни о чем не говорит: его руки давно загрубели, а женские Родовые знаки могут быть и не слишком заметны… А тогда, на снегу, при солнце?.. Арго невольно усмехнулся: тогда ему было не до Родовых знаков! Чего проще – спросить!
– Я спрошу у Лашиллы, – это действительно важно.
Но Колдун сказал иное:
– Это было бы важно, знай мы тех, кто делает такие наконечники, как тот, что Лашилла признала за свой. Обычаи разные: я помню Род, где девушкам при Посвящении знаки наносили только краской и кровью. А рубцы – лишь после первых родов, да и то почти незаметные.
Помолчали. Самое время вождю покинуть жилище Колдуна! И все же он вновь не выдержал:
– Могучий Колдун по-прежнему считает Лашиллу не той, за кого она себя выдает? По-прежнему видит опасность…
Колдун не дал договорить, перебил:
– Великий вождь! Все, что мог я сказать о Лашилле, – сказал! Не знаю, кто она; сейчас тебе лучше знать это! Для меня – как была скрытой , так скрытой и осталась.
– Все видят: Лашилла хочет стать человеком!
– Все видят: Лашилла похожа на человека! Но не будем. Хватит! Найдешь ее родню, тогда и продолжим, а сейчас – что за разговор?
Вождь помолчал. Затем, глядя в одну точку, медленно, слово за словом, произнес:
– Все, чего она хотела, – отблагодарить меня! Она нечиста? Быть может! Но ее ли вина в этом?! А получается, я виноват перед Родом!.. Как же так?!
Колдун ответил не сразу…
– Великий вождь! Я рассказывал тебе о своем прошлом, помнишь? Когда ты колебался: есть ли мне место среди детей Мамонта? А приняв решение, не дослушал. Но, быть может, если бы дослушал, оставил бы меня ТАМ!
Арго улыбнулся:
– На горе всему Роду! Значит, прав я был тогда, что не дослушал!
– Ну а сейчас дослушать не хочешь?
– Сейчас – нет. После!
В тиши ночи только тени играют, меняют свое обличье. Крепко спит Арго (или это только кажется?). Лашилла – рядом.
– Лашилла, ты поняла? Завтра и потом – ни одна женщина не приходит к мужчине, ни один мужчина – к женщине!
– Лашилла поняла.
Вздох. (До чего любят они сами себя морочить!)
– Ты живешь там, где живешь. Ко мне не приходишь. Потом – пойдем вместе. Быть может, твоих сородичей разыщем.
– Хорошо, великий вождь. Лашилла рада.
Голос не радостный, – что же поделать!
– Великий вождь! Сегодня – последний ночь нам! Так?
– Так. До тех пор, пока не проснется Одноглазая.
– Тогда – Лашилла крепко обнимать вождь! Вождь крепко обнимать Лашилла! Так…
Уже засыпая на груди Лашиллы, обессиленный, Арго все же вспомнил:
– Лашилла… У тебя есть Родовые знаки?
(Это еще что такое?!)
– Лашилла не знать! Не помнить!
– У каждого человека на теле – Родовые знаки . При Посвящении … Смотри! – Он провел ее рукой по своим Родовым рубцам . – Чувствуешь? У тебя должны быть тоже: нельзя выйти замуж до Посвящения … Ты помнишь?
(Что отвечать?! Думать не думала, считала – это у них раны, увечья… Как же теперь, если найдет «родню»?!)
– Нет!!! Лашилла не помнить! Не помнить!!!
(Слезы, слезы, побольше слез…)
– Хорошо… Успокойся… Не важно, потом…
(Он заснул. И переряженный рядом спит…) Лашилла смотрела на тени, то свивающиеся, то расходящиеся, и ей казалось: они о чем-то говорят, к чему-то зовут!.. Пора уходить… Все заснули, даже переряженный , она одна не спит… Пора уходить… ждать не так уж долго, главное – не показать…
И тут она услышала зов.
Лашилла вышла в промозглую безлунную ночь. Даже если бы Небесная Старуха бодрствовала, ее бы никто не увидел, разве что светлую тень, отблеск сквозь клочья облаков… А теперь нет и этого. Безлунная ночь, беззвездная ночь, только ветер и черные тучи…
Стража притулилась к общим кострам , уже давным-давно никто всерьез не думал об охране. Колдовские штучки …
Стража – Морт и Вуул – болтала о чем-то своем; быть может, говорили о новой тропе , по которой вот-вот двинутся дети Мамонта. Ни тот ни другой не обратил на Лашиллу ни малейшего внимания.
Она пришла туда, к краю Огненного круга , где бывала уже не раз и не два. Где ждала невесть чего. И дождалась наконец!
Ветер оттуда звал не Лашиллу. Лашилла – это лишь здесь, для тех… А Он звал ту, кого знал прежде! И после третьего призыва, не колеблясь более, она перескочила через Защиту и бросилась туда, в самую тьму…
ОН ждал. Стоял и ждал – Темный, Сильный, Беспощадный.
– Зачем пришла? Есть имя, есть самец, есть другие. Зачем пришла?
– Лашилла…
– Лашилла – ТАМ! ЗДЕСЬ, со мной, – Лашиллы НЕТ! Забыла? ЗАЧЕМ ПРИШЛА?!
– Я… Ты…
Она не могла говорить. Упала на колени и стала лизать ЕГО ноги. Пальцы с кривыми, загнутыми ногтями. Жадно вдыхая ЗАПАХ! Прелые листья, труп и что-то кислое…
Резкий удар отбросил ее прямо к корням сосны. Лашилла захныкала…
– МОЛЧИ!
ОН приближался, медленно, шаг за шагом, и она знала, что теперь будет, и хотела этого скорее, скорее…
Удары сыпались – точные, рассчитанные! – один за другим. И все ее тело восторгалось, наслаждалось ими!.. Но неужели ЭТО ВСЕ?!
– ТВАРЬ! ДЕРЬМО! ЖАБИЙ ПОМЕТ! ТЫ ОТКАЗАЛАСЬ ОТ МЕНЯ РАДИ…
– Нет! НЕ-Е-Е-ЕТ!!!
Тело сотрясалось от ударов. Послушное тело, наслаждающееся ударами, приветствующее их…
– Могучий! Сильный!! ВЕЛИКИЙ!!! О-О-О-О-О…
– ХОРОШО! – Над ней нависла черная тень, та самая… – ХОРОШО! СНИМИ!
Она готова была рвать все, что напялили на ее тело! Рвать…
– НЕТ! ПРИГОДИТСЯ, СНИМИ!
Она не может дождаться… КОГДА?!
Наконец-то! То, что в нее входит… это не описать!.. Ледышка! Гигантская сосулька, разрывающая и сковывающая все внутри!..
Она билась, выла прямо в жесткую ладонь, пахнущую трупом и закисшей грязью, и снова билась и выла…
…Все кончилось, и она, Лашилла (Лашилла?! Что такое – Лашилла?!), впитывала в себя ЕГО повеления.
– Жертва. Ты поняла, что такое – ТВОЯ ЖЕРТВА?!
– Да! ДА!! Сильный, прости меня! Великий, прости меня!!
– Хорошо. ТЫ ГОТОВА?
– Да, ДА! КОГДА?!
– Не сейчас, нет. Ты будешь жить среди них и ждать!
– Долго?
– Нет. Скоро. И я буду ждать тебя здесь. Каждую ночь.
От восторга она не могла говорить. Лизала, вдыхала ЕГО запах… кажется, и ОН устал.
– Ты помнишь ВСЕ?
– Да, Сильный! Да, Великий!!
– Тогда…
И тут она вспомнила о Родовых знаках . Сбивчиво рассказала. В ответ – холодная усмешка.
– Я дам тебе Свои Знаки! Когда придет Срок Жертвы. А сейчас – иди назад. И жди.
Анго не спит. Которую ночь глаз сомкнуть не может, только притворяется… Говорить не с кем: никто не поймет, не услышит. А ему страшно. И чем дальше, тем страшнее!
Она ушла, и не вернется сегодня, и завтра тоже не придет, и еще долго… Завтра к ним сюда придет Дрого. Они будут много говорить, и, быть может, Дрого его поймет и даст совет… Больше не к кому! Отцу не скажешь, а к Колдуну… От одной этой мысли – тяжесть в голове, и круги перед глазами, и хочется самому в шкуру зарыться, чтобы ничего не видеть и не знать, и не говорить ни с кем ни о чем… Но где она ?! Анго прислушивается – а его слуху и лучший охотник позавидует! – и вот шаги!.. Какие-то не такие, не обычные. Анго давно знал, по слуху, что не сразу уходит она во вдовье жилище, вначале куда-то на окраину стойбища и потом только возвращается. Так и сегодня, – только что-то долго была она там, у Огненного круга ! И походка ее была… да-да, явно иной, совсем иной, совсем не такой, как во все прошлые ночи.
В эту ночь – последнюю перед Воздержанием – жены надолго оставались в мужниных объятиях. Завтра – разлука: рядом , да не вместе! Еще хорошо, что рядом, не так, как там, на родине: мужчины неведомо где…
Лана сама уложила замученную, счастливую Лашиллу. Ола и Эйра уже спали, Ола посапывала…
– Ну что? Рада? Вижу, что рада!
– Да! Да!! Лашилла благодарить Лана! Благодарить!!
(Жаль, что она – чужачка, хуже того, безродная! Хорошая была бы жена вождю! Похоже по всему, и сам вождь был бы рад…)
Дрого, опустошенный, счастливый, уже в который раз – не ухом, всем лицом! – зарылся в живот своей жены, с восторгом прислушиваясь к толчкам … Скоро, совсем скоро!.. Туйя, улыбаясь про себя, гладит и гладит распущенные по плечам жесткие прямые волосы своего мужа.
– Туйя! – поднимает он свое лицо навстречу ее руке. – Туйя! Не пойду я к отцу, рядом с тобой останусь! Не спать, так хоть глядеть на тебя…
Она нежно прижимается лицом к его лицу:
– Нет, Дрого, нет! Нельзя, чтобы над тобой смеялись! Да и все равно – скоро! Чувствуешь, как бьется?! Наружу просится, к отцу…
Дрого вновь прижимается щекой к животу жены. Но сейчас там тихо. Угомонился .
Туйя смеется:
– Спи, мой хороший! И не думай ни о чем плохом: мы врозь ненадолго! Вернешься не только к хозяйке очага, сын тебя будет ждать!..
Дрого вытягивается во весь рост, жена – под правым боком, ее голова на его плече, милый, домашний запах ее волос… И в самом деле хочется спать.
– Туйя! Не уходи сегодня на свою половину, хорошо? Останься со мной!
Он чувствует плечом согласный кивок и медленно уплывает в сон.
Глава 27
ЖЕРТВА
Заснула Небесная Старуха, и прошли холода, словно и не было их, и пошла зелень, да так быстро! День, два, три – и трава загустела, налилась, и вот уже желтянки со всех сторон. А деревья – совсем недавно покрывал их всего лишь слабый зеленоватый пух, а теперь в зелени. Настоящей, летней. И тепло. Поздняя весна ли, раннее лето? Скоро в путь, совсем скоро! Одноглазая уже просыпаться начинает, и нужно спешить.
Встать на тропу готовились все: и мужчины, и женщины. Мужчины готовят оружие, пополняют запасы, чинят лодки. (Что поделаешь? Вновь через текучие воды, хорошо, что не осень.) Решили даже еще один челн соорудить, вроде тех, что есть. Вуул и Донго, – это их идея. Старики ворчали: «Челны – это штучки детей Серой Совы; сыновья Мамонта сроду их не делали! И вообще, что этот Колдун вновь удумал? Мало мы по осени наплавались! Этак и вовсе в гусаков превратимся!» Но вождь одобрительно кивнул – и молодежь поступила по-своему.
В жилище Арго снова трое: отец и братья. Правда, забот прибавилось: в Дни Воздержания ни одна женщина не смеет даже подойти к жилищу, где живут мужчины, так что все приходится делать самим. Но это не так уж трудно, им хорошо вместе, и Анго вновь улыбчив и не опускает глаз долу, когда говорит с отцом.
С женщинами нельзя не только спать, даже разговор – табу! Можно лишь издали переглядываться, улыбаться друг другу. Дрого пользуется этим так часто, как только может. Туйя понимает: все дела по хозяйству старается делать не иначе как у входа в их жилище. Дрого колет кремень чуть-чуть поодаль от входа в отцовское жилище, а как раз напротив, через две хижины, – та, где горит его очаг, и Туйя там, корни какие-то растирает. Переглянутся, улыбнутся друг другу – и работать веселее! А Туйя еще порой и живот свой ладонью погладит, и даст понять: их сын опять наружу просится! К отцу!
Одноглазая уже почти проснулась, а в ежедневных свиданиях Дрого и Туйи перемен не наступало. Он уже беспокоиться начал: вот-вот – на новую тропу! Неужели ей по дороге рожать?! Спросил отца, тот немного успокоил:
– Колдун сказал: «День-другой и припоздниться можно, не беда». Подождем. Только, думаю, вот-вот , и ждать не придется.
Так оно и вышло. На следующий день Туйя, босая, в одной рубахе, что-то шила. И вдруг – Дрого запомнил все до мелочей! – отложила шитье… коснулась своего живота, но как-то не так , не для Дрого, и взглянула куда-то ввысь, где солнце играет в молодой еще листве… А потом посмотрела мужу прямо в лицо, и глаза ее сияли, но был в них и затаенный страх.
«Да?!» – спросил он взглядом, не веря, замирая и ужасаясь чему-то.
«ДА!!» – ответили ее черные ликующие глаза и немного растерянная улыбка. И, догадавшись, что Дрого сейчас может сделать то, что не положено мужчине, и стать смешным, она позвала сама:
– Нага! Нага!
Она появилась сразу (видимо, ждала), с Аймилой на руках. Пошепталась с племянницей и увела ее в жилище. Уходя, Туйя не отрывала глаз от мужа и улыбалась, улыбалась… А вскоре туда же торопливо проскользнули Ола и Дана, и начались непонятные для Дрого хлопоты…
– Ну что? Зря волновался!
Арго улыбался. Всем он был доволен в этот день: и тем, что сборы почти закончены и даже новый челн готов – право же, ничуть не хуже тех, что Серые Совы делают! – и своей невесткой (Молодец! Не задержала!). Да и тем, что сидят они, как встарь, как в мужском доме: он с сыновьями да друзья Дрого – Вуул, Донго, Аун. И уходить не хочется, хоть и обещался сегодня Колдуну…
– Год назад нас в Потаенный дом уводили, – вдруг произнес Донго. – Да, должно быть, как раз в один из этих дней.
(А общинники готовились к свадьбам, подумал Дрого, когда и его сестра должна была стать хозяйкой очага…)
Видимо, не один он вспомнил об этом. Мужчины примолкли и как-то погрустнели.
– Ну, мне пора! – Вождь поднялся с хозяйского места. – Колдун ждет на закате. А вы пируйте. Дрого, не скупись! Сегодня – ты хозяин. В путь все готово, но выступим дня через два… Значит, и отдохнуть можно.
Дрого понимал: отец шутит, – но все же и в самом деле добавил еды, нанизал на вертел свежие куски мяса, пустил по кругу хмельное питье (отдых так отдых!). Но есть уже не хотелось, говорить – тоже. Слова Донго, произнесенные без всякого умысла, почему-то все изменили. Словно тень легла на старых друзей… Из-за Каймо, быть может? Сам он прислушивался к тому, что происходит снаружи, ждал нечаянную весть из своего жилища. Рано, наверное, ну а вдруг – именно сейчас?..
Вуул демонстративно скрестил большие пальцы: чтобы шутка не обернулась злом!
– Ну, Дрого, считай, ты – отец! Как сына-то назовешь?
Дрого повторил жест.
– Ты о чем это? Детское имя дает мать!
– Ну а отец и присоветовать может, почему бы и нет? Скажи: пусть как тебя самого звали – Нагу! Будешь на самого себя любоваться… Такого еще и не бывало, поди!
(Конечно, отводящий жест оберегает, отделяет шутку от неосторожного слова, не дает ей бедой обернуться, но все же…)
– Вуул! А когда ты сделаешь Эйру хозяйкой своего очага? Страдает, поди…
– О, хорошо, что напомнил! Пойду Начальный дар готовить.
Дрого понимал, почему Вуул все это затеял. Говорят, мужская болтовня о таком помогает роженице. Может, так оно и есть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Не договорив, он махнул рукой. Но вождь понял. И почувствовал злобу. Совсем не ту, что вела его в бой на лашии . Иную, давно забытую: злобу на того, кто сказал неприятную правду.
(«Что это со мной? Или настал срок прийти новому вождю?»)
– Пусть так! За весь наш путь могучий Колдун ни разу не дал дурного совета. Должно быть, прав он и в этот раз! Когда же следует нам встать на тропу?
Колдун ответил немедля. Видимо, обдумал заранее.
– Новая тропа – важнее Большой охоты. Готовиться нужно. Одноглазая заснет не сегодня завтра, тогда и начнем. Мужчины от своих жен должны уйти, – как обычно, на весь срок. Мужских домов у нас здесь нет. Придется вождю прикинуть, как людей расселить. Мужчина может и у себя остаться, лишь бы женщины не касался все это время… Ни своей, ни чужой!..
Вождь понял намек. На этот раз он почувствовал не злобу – досаду.
(«Что же, он совсем уже беспомощным меня считает, если не выдержал тогда!.. „Не выдержал“! И сам он, и любой другой, в ком есть мужская сила, поступил бы так же…»)
– А когда Небесная Старуха вновь проснется, тогда и на тропу встанем, – продолжал Колдун. – Самое лучшее время! К тому сроку, глядишь, и внук у тебя появится! С новорожденным трудно придется, но Нага выдержала. А Туйя покрепче. Не разродится к сроку – день-другой и припоздниться можно, не беда.
Разговор окончен. Сегодня общинники узнают о решении вождя. Мужчины с радостью займутся подготовкой: разговоры о новой тропе идут уже давно, все заждались. Женщины загрустят, ну так что ж! Здесь еще не их земля, не их новая родина! Ее еще предстоит найти…
Пора уходить. Но Арго хотелось высказаться о наболевшем. Давно хотелось.
– Как быть с Лашиллой? Что думает об этом великий Колдун?
Старик удивленно поднял брови:
– Но, великий вождь… ты уже обещал этой женщине найти ее сородичей! Вот и будем искать. В пути.
(…Если только есть они вообще, ее сородичи!)
Колдун не сказал последнего вслух. Арго и без того нелегко. И о Лашилле он заговорил не случайно.
– Великий вождь! Что сделано, то сделано! Тогда я лишь предостерег. Закон не нарушен…
(Если только она действительно человек, похищенный лашии… а не одна из них!)
– И никто не знает, к добру или к худу все это. Да, я боялся и боюсь беды! Но, быть может, тревога напрасна… Найдем ее сородичей, будет яснее. Кстати, великий вождь… Видел ли ты на ее теле Родовые знаки?
Припоминая, вождь медленно покачал головой. Ночью в темноте конечно же не видел, и руки не ощущали рубцов… Впрочем, это ни о чем не говорит: его руки давно загрубели, а женские Родовые знаки могут быть и не слишком заметны… А тогда, на снегу, при солнце?.. Арго невольно усмехнулся: тогда ему было не до Родовых знаков! Чего проще – спросить!
– Я спрошу у Лашиллы, – это действительно важно.
Но Колдун сказал иное:
– Это было бы важно, знай мы тех, кто делает такие наконечники, как тот, что Лашилла признала за свой. Обычаи разные: я помню Род, где девушкам при Посвящении знаки наносили только краской и кровью. А рубцы – лишь после первых родов, да и то почти незаметные.
Помолчали. Самое время вождю покинуть жилище Колдуна! И все же он вновь не выдержал:
– Могучий Колдун по-прежнему считает Лашиллу не той, за кого она себя выдает? По-прежнему видит опасность…
Колдун не дал договорить, перебил:
– Великий вождь! Все, что мог я сказать о Лашилле, – сказал! Не знаю, кто она; сейчас тебе лучше знать это! Для меня – как была скрытой , так скрытой и осталась.
– Все видят: Лашилла хочет стать человеком!
– Все видят: Лашилла похожа на человека! Но не будем. Хватит! Найдешь ее родню, тогда и продолжим, а сейчас – что за разговор?
Вождь помолчал. Затем, глядя в одну точку, медленно, слово за словом, произнес:
– Все, чего она хотела, – отблагодарить меня! Она нечиста? Быть может! Но ее ли вина в этом?! А получается, я виноват перед Родом!.. Как же так?!
Колдун ответил не сразу…
– Великий вождь! Я рассказывал тебе о своем прошлом, помнишь? Когда ты колебался: есть ли мне место среди детей Мамонта? А приняв решение, не дослушал. Но, быть может, если бы дослушал, оставил бы меня ТАМ!
Арго улыбнулся:
– На горе всему Роду! Значит, прав я был тогда, что не дослушал!
– Ну а сейчас дослушать не хочешь?
– Сейчас – нет. После!
В тиши ночи только тени играют, меняют свое обличье. Крепко спит Арго (или это только кажется?). Лашилла – рядом.
– Лашилла, ты поняла? Завтра и потом – ни одна женщина не приходит к мужчине, ни один мужчина – к женщине!
– Лашилла поняла.
Вздох. (До чего любят они сами себя морочить!)
– Ты живешь там, где живешь. Ко мне не приходишь. Потом – пойдем вместе. Быть может, твоих сородичей разыщем.
– Хорошо, великий вождь. Лашилла рада.
Голос не радостный, – что же поделать!
– Великий вождь! Сегодня – последний ночь нам! Так?
– Так. До тех пор, пока не проснется Одноглазая.
– Тогда – Лашилла крепко обнимать вождь! Вождь крепко обнимать Лашилла! Так…
Уже засыпая на груди Лашиллы, обессиленный, Арго все же вспомнил:
– Лашилла… У тебя есть Родовые знаки?
(Это еще что такое?!)
– Лашилла не знать! Не помнить!
– У каждого человека на теле – Родовые знаки . При Посвящении … Смотри! – Он провел ее рукой по своим Родовым рубцам . – Чувствуешь? У тебя должны быть тоже: нельзя выйти замуж до Посвящения … Ты помнишь?
(Что отвечать?! Думать не думала, считала – это у них раны, увечья… Как же теперь, если найдет «родню»?!)
– Нет!!! Лашилла не помнить! Не помнить!!!
(Слезы, слезы, побольше слез…)
– Хорошо… Успокойся… Не важно, потом…
(Он заснул. И переряженный рядом спит…) Лашилла смотрела на тени, то свивающиеся, то расходящиеся, и ей казалось: они о чем-то говорят, к чему-то зовут!.. Пора уходить… Все заснули, даже переряженный , она одна не спит… Пора уходить… ждать не так уж долго, главное – не показать…
И тут она услышала зов.
Лашилла вышла в промозглую безлунную ночь. Даже если бы Небесная Старуха бодрствовала, ее бы никто не увидел, разве что светлую тень, отблеск сквозь клочья облаков… А теперь нет и этого. Безлунная ночь, беззвездная ночь, только ветер и черные тучи…
Стража притулилась к общим кострам , уже давным-давно никто всерьез не думал об охране. Колдовские штучки …
Стража – Морт и Вуул – болтала о чем-то своем; быть может, говорили о новой тропе , по которой вот-вот двинутся дети Мамонта. Ни тот ни другой не обратил на Лашиллу ни малейшего внимания.
Она пришла туда, к краю Огненного круга , где бывала уже не раз и не два. Где ждала невесть чего. И дождалась наконец!
Ветер оттуда звал не Лашиллу. Лашилла – это лишь здесь, для тех… А Он звал ту, кого знал прежде! И после третьего призыва, не колеблясь более, она перескочила через Защиту и бросилась туда, в самую тьму…
ОН ждал. Стоял и ждал – Темный, Сильный, Беспощадный.
– Зачем пришла? Есть имя, есть самец, есть другие. Зачем пришла?
– Лашилла…
– Лашилла – ТАМ! ЗДЕСЬ, со мной, – Лашиллы НЕТ! Забыла? ЗАЧЕМ ПРИШЛА?!
– Я… Ты…
Она не могла говорить. Упала на колени и стала лизать ЕГО ноги. Пальцы с кривыми, загнутыми ногтями. Жадно вдыхая ЗАПАХ! Прелые листья, труп и что-то кислое…
Резкий удар отбросил ее прямо к корням сосны. Лашилла захныкала…
– МОЛЧИ!
ОН приближался, медленно, шаг за шагом, и она знала, что теперь будет, и хотела этого скорее, скорее…
Удары сыпались – точные, рассчитанные! – один за другим. И все ее тело восторгалось, наслаждалось ими!.. Но неужели ЭТО ВСЕ?!
– ТВАРЬ! ДЕРЬМО! ЖАБИЙ ПОМЕТ! ТЫ ОТКАЗАЛАСЬ ОТ МЕНЯ РАДИ…
– Нет! НЕ-Е-Е-ЕТ!!!
Тело сотрясалось от ударов. Послушное тело, наслаждающееся ударами, приветствующее их…
– Могучий! Сильный!! ВЕЛИКИЙ!!! О-О-О-О-О…
– ХОРОШО! – Над ней нависла черная тень, та самая… – ХОРОШО! СНИМИ!
Она готова была рвать все, что напялили на ее тело! Рвать…
– НЕТ! ПРИГОДИТСЯ, СНИМИ!
Она не может дождаться… КОГДА?!
Наконец-то! То, что в нее входит… это не описать!.. Ледышка! Гигантская сосулька, разрывающая и сковывающая все внутри!..
Она билась, выла прямо в жесткую ладонь, пахнущую трупом и закисшей грязью, и снова билась и выла…
…Все кончилось, и она, Лашилла (Лашилла?! Что такое – Лашилла?!), впитывала в себя ЕГО повеления.
– Жертва. Ты поняла, что такое – ТВОЯ ЖЕРТВА?!
– Да! ДА!! Сильный, прости меня! Великий, прости меня!!
– Хорошо. ТЫ ГОТОВА?
– Да, ДА! КОГДА?!
– Не сейчас, нет. Ты будешь жить среди них и ждать!
– Долго?
– Нет. Скоро. И я буду ждать тебя здесь. Каждую ночь.
От восторга она не могла говорить. Лизала, вдыхала ЕГО запах… кажется, и ОН устал.
– Ты помнишь ВСЕ?
– Да, Сильный! Да, Великий!!
– Тогда…
И тут она вспомнила о Родовых знаках . Сбивчиво рассказала. В ответ – холодная усмешка.
– Я дам тебе Свои Знаки! Когда придет Срок Жертвы. А сейчас – иди назад. И жди.
Анго не спит. Которую ночь глаз сомкнуть не может, только притворяется… Говорить не с кем: никто не поймет, не услышит. А ему страшно. И чем дальше, тем страшнее!
Она ушла, и не вернется сегодня, и завтра тоже не придет, и еще долго… Завтра к ним сюда придет Дрого. Они будут много говорить, и, быть может, Дрого его поймет и даст совет… Больше не к кому! Отцу не скажешь, а к Колдуну… От одной этой мысли – тяжесть в голове, и круги перед глазами, и хочется самому в шкуру зарыться, чтобы ничего не видеть и не знать, и не говорить ни с кем ни о чем… Но где она ?! Анго прислушивается – а его слуху и лучший охотник позавидует! – и вот шаги!.. Какие-то не такие, не обычные. Анго давно знал, по слуху, что не сразу уходит она во вдовье жилище, вначале куда-то на окраину стойбища и потом только возвращается. Так и сегодня, – только что-то долго была она там, у Огненного круга ! И походка ее была… да-да, явно иной, совсем иной, совсем не такой, как во все прошлые ночи.
В эту ночь – последнюю перед Воздержанием – жены надолго оставались в мужниных объятиях. Завтра – разлука: рядом , да не вместе! Еще хорошо, что рядом, не так, как там, на родине: мужчины неведомо где…
Лана сама уложила замученную, счастливую Лашиллу. Ола и Эйра уже спали, Ола посапывала…
– Ну что? Рада? Вижу, что рада!
– Да! Да!! Лашилла благодарить Лана! Благодарить!!
(Жаль, что она – чужачка, хуже того, безродная! Хорошая была бы жена вождю! Похоже по всему, и сам вождь был бы рад…)
Дрого, опустошенный, счастливый, уже в который раз – не ухом, всем лицом! – зарылся в живот своей жены, с восторгом прислушиваясь к толчкам … Скоро, совсем скоро!.. Туйя, улыбаясь про себя, гладит и гладит распущенные по плечам жесткие прямые волосы своего мужа.
– Туйя! – поднимает он свое лицо навстречу ее руке. – Туйя! Не пойду я к отцу, рядом с тобой останусь! Не спать, так хоть глядеть на тебя…
Она нежно прижимается лицом к его лицу:
– Нет, Дрого, нет! Нельзя, чтобы над тобой смеялись! Да и все равно – скоро! Чувствуешь, как бьется?! Наружу просится, к отцу…
Дрого вновь прижимается щекой к животу жены. Но сейчас там тихо. Угомонился .
Туйя смеется:
– Спи, мой хороший! И не думай ни о чем плохом: мы врозь ненадолго! Вернешься не только к хозяйке очага, сын тебя будет ждать!..
Дрого вытягивается во весь рост, жена – под правым боком, ее голова на его плече, милый, домашний запах ее волос… И в самом деле хочется спать.
– Туйя! Не уходи сегодня на свою половину, хорошо? Останься со мной!
Он чувствует плечом согласный кивок и медленно уплывает в сон.
Глава 27
ЖЕРТВА
Заснула Небесная Старуха, и прошли холода, словно и не было их, и пошла зелень, да так быстро! День, два, три – и трава загустела, налилась, и вот уже желтянки со всех сторон. А деревья – совсем недавно покрывал их всего лишь слабый зеленоватый пух, а теперь в зелени. Настоящей, летней. И тепло. Поздняя весна ли, раннее лето? Скоро в путь, совсем скоро! Одноглазая уже просыпаться начинает, и нужно спешить.
Встать на тропу готовились все: и мужчины, и женщины. Мужчины готовят оружие, пополняют запасы, чинят лодки. (Что поделаешь? Вновь через текучие воды, хорошо, что не осень.) Решили даже еще один челн соорудить, вроде тех, что есть. Вуул и Донго, – это их идея. Старики ворчали: «Челны – это штучки детей Серой Совы; сыновья Мамонта сроду их не делали! И вообще, что этот Колдун вновь удумал? Мало мы по осени наплавались! Этак и вовсе в гусаков превратимся!» Но вождь одобрительно кивнул – и молодежь поступила по-своему.
В жилище Арго снова трое: отец и братья. Правда, забот прибавилось: в Дни Воздержания ни одна женщина не смеет даже подойти к жилищу, где живут мужчины, так что все приходится делать самим. Но это не так уж трудно, им хорошо вместе, и Анго вновь улыбчив и не опускает глаз долу, когда говорит с отцом.
С женщинами нельзя не только спать, даже разговор – табу! Можно лишь издали переглядываться, улыбаться друг другу. Дрого пользуется этим так часто, как только может. Туйя понимает: все дела по хозяйству старается делать не иначе как у входа в их жилище. Дрого колет кремень чуть-чуть поодаль от входа в отцовское жилище, а как раз напротив, через две хижины, – та, где горит его очаг, и Туйя там, корни какие-то растирает. Переглянутся, улыбнутся друг другу – и работать веселее! А Туйя еще порой и живот свой ладонью погладит, и даст понять: их сын опять наружу просится! К отцу!
Одноглазая уже почти проснулась, а в ежедневных свиданиях Дрого и Туйи перемен не наступало. Он уже беспокоиться начал: вот-вот – на новую тропу! Неужели ей по дороге рожать?! Спросил отца, тот немного успокоил:
– Колдун сказал: «День-другой и припоздниться можно, не беда». Подождем. Только, думаю, вот-вот , и ждать не придется.
Так оно и вышло. На следующий день Туйя, босая, в одной рубахе, что-то шила. И вдруг – Дрого запомнил все до мелочей! – отложила шитье… коснулась своего живота, но как-то не так , не для Дрого, и взглянула куда-то ввысь, где солнце играет в молодой еще листве… А потом посмотрела мужу прямо в лицо, и глаза ее сияли, но был в них и затаенный страх.
«Да?!» – спросил он взглядом, не веря, замирая и ужасаясь чему-то.
«ДА!!» – ответили ее черные ликующие глаза и немного растерянная улыбка. И, догадавшись, что Дрого сейчас может сделать то, что не положено мужчине, и стать смешным, она позвала сама:
– Нага! Нага!
Она появилась сразу (видимо, ждала), с Аймилой на руках. Пошепталась с племянницей и увела ее в жилище. Уходя, Туйя не отрывала глаз от мужа и улыбалась, улыбалась… А вскоре туда же торопливо проскользнули Ола и Дана, и начались непонятные для Дрого хлопоты…
– Ну что? Зря волновался!
Арго улыбался. Всем он был доволен в этот день: и тем, что сборы почти закончены и даже новый челн готов – право же, ничуть не хуже тех, что Серые Совы делают! – и своей невесткой (Молодец! Не задержала!). Да и тем, что сидят они, как встарь, как в мужском доме: он с сыновьями да друзья Дрого – Вуул, Донго, Аун. И уходить не хочется, хоть и обещался сегодня Колдуну…
– Год назад нас в Потаенный дом уводили, – вдруг произнес Донго. – Да, должно быть, как раз в один из этих дней.
(А общинники готовились к свадьбам, подумал Дрого, когда и его сестра должна была стать хозяйкой очага…)
Видимо, не один он вспомнил об этом. Мужчины примолкли и как-то погрустнели.
– Ну, мне пора! – Вождь поднялся с хозяйского места. – Колдун ждет на закате. А вы пируйте. Дрого, не скупись! Сегодня – ты хозяин. В путь все готово, но выступим дня через два… Значит, и отдохнуть можно.
Дрого понимал: отец шутит, – но все же и в самом деле добавил еды, нанизал на вертел свежие куски мяса, пустил по кругу хмельное питье (отдых так отдых!). Но есть уже не хотелось, говорить – тоже. Слова Донго, произнесенные без всякого умысла, почему-то все изменили. Словно тень легла на старых друзей… Из-за Каймо, быть может? Сам он прислушивался к тому, что происходит снаружи, ждал нечаянную весть из своего жилища. Рано, наверное, ну а вдруг – именно сейчас?..
Вуул демонстративно скрестил большие пальцы: чтобы шутка не обернулась злом!
– Ну, Дрого, считай, ты – отец! Как сына-то назовешь?
Дрого повторил жест.
– Ты о чем это? Детское имя дает мать!
– Ну а отец и присоветовать может, почему бы и нет? Скажи: пусть как тебя самого звали – Нагу! Будешь на самого себя любоваться… Такого еще и не бывало, поди!
(Конечно, отводящий жест оберегает, отделяет шутку от неосторожного слова, не дает ей бедой обернуться, но все же…)
– Вуул! А когда ты сделаешь Эйру хозяйкой своего очага? Страдает, поди…
– О, хорошо, что напомнил! Пойду Начальный дар готовить.
Дрого понимал, почему Вуул все это затеял. Говорят, мужская болтовня о таком помогает роженице. Может, так оно и есть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70