Наметанный глаз сразу приметил это дерево, под корнями которого образовалось естественное углубление, да еще прикрытое стволом и ветвями второй сосны, упавшей за два или три года до того, давно всем примелькавшейся. И Мал принялся за работу. Тайно от всех, урывками расширил углубление, поправил и подладил естественную маскировку, так, чтобы изнутри было видно как можно больше, а снаружи, от тропы, – как можно меньше. Все? О нет! А запах? Его тайное лежбище должно пропитаться таким звериным запахом, который для всех был бы хорошо знакомым, привычным, но не привлекающим внимания, а, скорее, отталкивающим.
Мал выбирал долго. Казалось, дело невозможное! Любой зверь должен оставлять не только помет и клочья шерсти, но и следы. Любой зверь, будь то волк, лиса, росомаха или барсук, поселившийся так близко от человека, привлечет внимание или охотника, или мальчишек… И тогда он вспомнил о летунах – ночных тварях с перепончатыми крыльями, гнездящихся в норах на склоне большого холма. Зверюги безвредные, бесполезные – ни мяса, ни шерсти! – но противные… Почему бы парочке этих тварей не поселиться здесь, в норе под корнями? Уж за ними-то никто не полезет! И вот его маскировку довершили помет и клочья шерсти, старательно собранные в распроклятых норах. Более того, однажды под вечер он залег в свое тайное лежбище , поглаживая насмерть перепуганную крылатую тварь, извлеченную из ее родной норы. И когда мимо сосны прошли Йом с женой и ребенком, направлявшиеся в гости к вождю детей Серой Совы Гарту, отцу Наги, тварь, уже примирившаяся с собственной участью, была выпущена на свободу. Улетая к родному гнездовью, зверюга, ошалевшая от таких неожиданных поворотов судьбы, едва не задела голову Йома. Тот выругался, сплюнул, мрачно посмотрел на сосну, под которой, закусив от смеха кулак, лежал его приятель, но ничего не заподозрил… С тех пор Мал много раз залегал в своем убежище, любуясь на сыновей Мамонта и Серой Совы, проходящих совсем рядом и ни о чем не подозревающих. Он загадал: тот, кто его раскроет, получит в дар от первого охотника самый лучший дротик! Дар, однако, так никому и не достался.
Тогда это была только шутка. Но теперь, свернувшись в своем сыром и холодном тайном лежбище (в глубине еще дотаивал снег), лишенный имени дрожал не от холода, задыхался не от вони – от ненависти; он горел желанием пустить в ход металку и дротики сразу, как только увидел их спины! Но это погубило бы все, все усилия! Он выдал бы себя с головой, показал, что никуда не скрылся, не ушел, что он здесь, поблизости… И чего бы стоили тогда все его ночные и предутренние хитросплетения, все петли?! Игра бы окончилась в один день – и не в его пользу! Вот почему горевестник Серых Сов спокойно, целым и невредимым прошел – в двух шагах! – от Мала. Вот почему его будущие преследователи непотревоженными переходят сейчас через ручей, и даже ненавистный старик не рухнет лицом вниз, в воду, с оперенным дротиком под левой лопаткой. Пусть уходит – пока! Пусть занимается своими колдовскими штучками – его час еще настанет! И пусть преследователи распутывают его ложные следы, – долго, ох как долго им придется этим заниматься! А у него – свои дела!
Лишенный имени хорошо знал обычаи. Он знал: сейчас к дальним стойбищам направятся два горевестника – на юг и на север. Даже лучший следопыт не может раздвоиться и перехватить обоих. А вот одного… Но которого?
Он задумался. Путь на юг ему пока что не нужен: там будут безуспешно кружиться его преследователи, там больше стойбищ и люди чаще общаются… С горевестником или без, на юге быстро узнают обо всем. Да и не нужен ему юг, по крайней мере сейчас. О колдуне детей Куницы, об их вожде придется думать потом , после этих… Сегодня они все равно недоступны для Мала… А вот северных стоит продержать в неведении как можно дольше. В конце концов, и Проклятая ложбина на севере… Да и как знать? Быть может, ему все же придется уходить туда, к лашии … Решено! Лишенный имени осторожно выбрался из-под корневища, замаскировал вход в свое старое логово, проверил, не наследил ли, и, бросив холодный взгляд на стойбище детей Мамонта, ставшее чужим и враждебным, направился к северной тропе.
Зло не всесильно. Лишенный имени и не подозревал о том, что вскоре молодой колдун-Куница, ничего не знающий о случившемся, в одиночку поспешит в стойбище детей Серой Совы – лечить Наву. Прими Мал иное решение, они бы встретились на узкой тропе, – и кто знает, как сложилась бы тогда дальнейшая цепь событий? Но не своего убийцу встретил молодой колдун – горевестника и вооруженных сыновей Мамонта из общины Кано, потрясенных неслыханной вестью! Остаток пути к стойбищу детей Серой Совы он прошел с надежной охраной.
Алем торопился изо всех сил. Нижняя тропа поднималась вверх, на пригорок, откуда слева открывались вершины тех елей. Самое страшное место, даже в этот рассветный час! Алем выставил указательный и средний пальцы левой руки в направлении Проклятой ложбины – знак, отводящий беду. Скорее, скорее!
Спускаясь с пригорка вниз, он облегченно перевел дыхание: миновало! И в этот момент ему показалось: кто-то с силой толкнул его в спину, бросая вперед, на тропу. Сосновая шишка, валявшаяся в двух шагах впереди, вдруг оказалась прямо перед глазами; два муравья испуганно спешили в разные стороны…
Алем, скорее раздосадованный, чем испуганный, попытался подняться – и тут пришла боль. Она началась с левой стороны груди, быстро распространялась по всему телу, становилась все нестерпимее… Шишка и муравьи вдруг завертелись в стремительном водовороте, навсегда увлекая быстроногого Алема в черную воронку, прочь из этого Мира, на ледяную тропу смерти.
Лишенный имени смотрел на труп горевестника. Мальчишку было немного жаль, но – это война, в которой нет пощады! Его-то самого не пожалеет никто! Поколебавшись, выдернул дротик. Было бы заманчиво оставить труп прямо здесь, со своим знаком! И он это сделает – потом, когда его дротик найдет дичь поважнее! Может быть, уже сегодня… Он оттащил тело в кусты, не слишком заботясь о том, чтобы скрыть следы. Сегодня по этой тропе может пройти лишь случайный гость с севера, а тот – найдет ли убитого, нет ли – и так все узнает, достигнув одной из общин… Или не узнает, если раньше натолкнется на Мала! Но такого гостя не будет: с севера приходят нечасто, не на второй день после общих свадеб!
А теперь – нужно спешить назад, к стойбищу детей Серой Совы, полюбоваться на начало погони. Берегитесь, охотники; дичь опаснее, чем вы думаете! Смотрите, не ткнуться бы и вам носами в землю, как вашему горевестнику!
Арго стоял у входа в мертвое жилище, тяжело опираясь на свое копье (сегодня оно для него – посох, костыль… Если бы он только мог! ..). Айрис и Киику лежали там, где застала их смерть. Их не могут готовить к погребению до тех пор, пока убийца не будет схвачен, – этот обычай соблюдался не всегда, но здесь преступление было слишком страшным, чтобы пренебречь традицией. Нарушение Закона крови несет опасность всем.
Айрис лежала на спине, в разорванной рубахе. Ее запрокинутое вверх лицо не было видно, только узкий подбородок да черные волосы, разметавшиеся по лапнику, по смятым шкурам. Откинутая в сторону правая рука покоилась на теле Киику, завалившемся лицом вниз к самой стене. Даже в полумраке на его белоснежной рубахе угадывалось черное пятно засохшей крови. Арго вспоминал совсем недавнее: «Я вижу, Айрис будет прекрасной хозяйкой очага! Наверное, не хуже, чем ее мать, Айя». А он-то радовался их старой дружбе! Тому, что у его дочери такой надежный защитник! Слепой червяк, безмозглая колода!..
Дружеская рука легла на его плечо.
– Арго, вождь детей Мамонта! Гарт, вождь детей Серой Совы, понимает и разделяет твое горе. Но нас ждут избранные охотники!
Да, он попусту теряет время!
Арго обернулся. Полукольцом стояли охотники двух родов. Анук уже снял траурную раскраску горевестника и сейчас, в полном облачении воина , возглавлял своих . Кажется, он готов был приплясывать от нетерпения!
Мужчина – прежде всего охотник. И воин – если придется. Боевые и охотничьи копья и дротики почти неразличимы, только сами мужчины распознают их по специальным знакам. Мало чем отличается одежда: воины обычно не надевают рубах, чтобы встретить смерть обнаженной грудью, но это не в лютый мороз, не зимой… Впрочем, зимой войны случаются редко. Воина больше всего отличает раскраска. Бело-красная у сыновей Серой Совы, черно-красная у сыновей Мамонта, она должна наводить на чужаков ужас и отводить их удары.
– Дети Серой Совы! Дети Мамонта! Вы – видите! Наш Род опозорен не только убийствами – нарушен Закон крови! Враг отлучен от нашего Рода и лишен имени. Чтобы смыть позор, чтобы восстановить равновесие, враг должен быть взят живым! Своим я могу приказывать, сыновей Серой Совы – только просить. Что скажете? Предупреждаю: враг хитер и опасен!
Вмешался Гарт:
– Наше горе – одно! Наши охотники – мужья дочерей Мамонта! Неужели они не помогут их братьям смыть позор?! Горевестники посланы в соседние стойбища; нарушивший Закон крови и лишенный имени не уйдет далеко… Но он должен быть взят в срок нашими посланцами!
По неписаным законам, убийцу в течение трех дней преследуют только посланные той общины, в которой совершилось убийство. За это время весть о преступлении, как пожар, распространяется от стойбища к стойбищу, во все концы. Преступнику не дадут приюта; не будет ему и пощады, если его встретят охотники, извещенные о том, что случилось. Но только через три дня его начнут специально искать все те, кто заинтересован в возмездии.
Для тех, кто пострадал и выслал преследователей, очень важно, чтобы именно они, посланные , взяли своего врага. Конечно, им передадут врага и другие, живого или мертвого. В этом случае… в этом случае честь и слава достанется другим, не им, не посланным . Порой это не так уж и важно, но только не сейчас, когда нарушен Закон крови , когда речь идет о чести и достоинстве Рода, а может быть, и о самом его существовании!
Ответ был единодушен:
– Пусть наши вожди верят и знают: мы не вернемся без врага, связанного по рукам и ногам! Лишенный имени лишится и свободы и жизни!
Вновь заговорил Арго:
– Враг очень коварен! Выслушайте советы мудрых колдунов!
Колдуны готовились – каждый по-своему. Толстый Узун уже с полчаса крутился, расставив руки, вокруг общего костра. Бормотание сменялось гудением, гудение – завыванием. Раза два он опрокидывался на спину и колотил ногами землю, изображая корчи. Как бы то ни было, человек старался изо всех сил: пот струился по его лицу, рубаха прилипла к телу. Зрелище было внушительным, особенно в сравнении со старым Колдуном детей Мамонта. Тот просто сидел, усталый, на коряге, должно быть, такой же старой, как он сам. Он скинул мокасины – сухие ноги в синих венах, со сведенными пальцами наслаждались росой, руки поглаживали до блеска отполированную поверхность посоха. Колдун думал.
В эту ночь, вернувшись с Поляны празднеств, он почти не спал – так, прилег отдохнуть, собраться с силами для еще одной попытки. Он был уверен: после отражения должна ослабнуть защита того, кто вслепую, на ощупь пытался в него проникнуть (а кто это мог быть, кроме как Мал, почувствовавший свою Скрытую силу? ). Колдун давно не готовился с таким тщанием, давно не прилагал таких усилий, раскрывая свое Внутреннее око в поисках Мала. И что же? Непреодолимая стена! С тем же успехом он мог попытаться сейчас подойти вот к этому огромному холму, сложенному из мягкого белого камня, поросшему соснами, и попытаться своим старческим плечом сдвинуть его в Большую воду! Нет! Это была не скрытая сила сколь угодно могучего колдуна! Это была иная, нечеловеческая сила, и он, Колдун, кажется, догадывался какая! Догадывался по той вечной, неистощимой, всепоглощающей злобе, с которой он столкнулся в ту роковую ночь, много лет назад… И еще потому, что теперь часть этой злобы была явно направлена именно на него – червя, козявки, сумевшей избежать уготованной участи!.. А он-то надеялся: все кончено! Ведь столько лет прошло – вся жизнь!.. Глупец! Жалкий отрезок кольца Великого Червя, вечно кусающего свой хвост, – что значит он для Того , существующего вне этих бесконечных колец?! Ничто! Его ненависть и злоба вечны, как вечен Он сам!
И тогда Колдун понял: проиграл! Не Мал обвел его вокруг пальца, нет, – Тот , кто стоит за ним, кто его направляет! Не важно, как заполучил Он лучшего охотника, далекого от скрытых сил и тайных знаний; важно – заполучил! Понял Колдун и то, что непоправимое уже произошло. Что именно, он еще не знал, но – произошло. И когда до его слуха донесся дальний крик, когда появился горевестник, Колдуну казалось: он уже готов к худшему… Но нет. Такого он все же не ожидал!
Колдун опустил подбородок на рукоять посоха и прикрыл глаза, чтобы не видеть кривляний Узуна. Его Потаенное око жестоко пострадало: оно и собственное стойбище не могло ощупать, не то что проникнуть в кого бы то ни было или обозреть окрестности! Обессиленный, он не мог ни пройти над ледяной тропой, ни проникнуть в Верхний или Нижний Миры, к Предкам. Духи ускользали, даже самые послушные… Быть может, мог бы помочь взгляд сквозь воду в глаз Небесной Старухи, но Колдун еще тогда , еще будучи юнцом (правда, уже умудренным юнцом) поклялся не делать этого ни для себя, ни для другого. В эту тяжелую ночь – впервые за всю жизнь! – он нарушил бы свою клятву, но специальная посудина Хорру раскололась, а новой не изготовить: не из чего!
…Что ж, пусть он сейчас бессилен. Дать совет он сможет – не колдовской, человеческий! Но – хороший совет, быть может, единственно верный! Вот только будет ли он принят?..
– Великие колдуны! – заговорил Гарт. – Кто из вас первым скажет свое слово тем, кто пойдет сейчас на поиски врага, лишенного имени?
Колдун, тяжело вставая с насиженного места, молча указал посохом на Узуна.
Колдун детей Серой Совы приближался к вождям и охотникам боком, вприпрыжку, продолжая что-то бормотать себе под нос. Видимо, никак не мог расстаться со «своими духами». Наконец принял величественную позу и заговорил:
– Мои духи сказали мне: «Тот, кто лживо называл себя первым охотником детей Мамонта, обезумел!» Его след вы найдете там, за жилищем Киику!
(О Великий Мамонт! А я-то думал, что враг пошел себе спокойно через все ваше стойбище!)
– Дальше этот лживый трус, назвавшийся первым охотником, пошел туда! – Неопределенный жест в направлении ближайшего холма. – Он бежит прочь, он меняет тропу в надежде спасти свою презренную жизнь! Но наши храбрые охотники, посланные в погоню, найдут и схватят этого сына Мамонта!
(Бывшего сына Мамонта! Бывшего!)
– Пусть только они остерегаются наступать на мышиный помет! Это может сбить со следа! Так сказали мои духи!
(А ты, оказывается, не так уж глуп, толстый Узун! Твоя лень кое-чему тебя научила!)
– Вожди благодарят великого колдуна детей Серой Совы за помощь и советы. – (Не понять, говорит ли Гарт серьезно.) – Что скажет охотникам великий Колдун детей Мамонта?
– Немногое. – Колдун выступил вперед, всем телом опираясь на посох. (Такой неимоверной усталости он не испытывал очень давно. Больше всего хотелось лечь, прямо здесь и сейчас. ) – Немногое! Духи молчат, и я ничего не могу сказать ни о намерениях, ни о путях врага.
Недоуменная тишина.
– Но посланные в погоню должны знать: лишенный имени очень опасен! Безумен или нет, он защищен! И когда посланные встанут на его след… – Помолчав, Колдун добавил: – На след, указанный духами моего великого собрата, колдуна детей Серой Совы , – они должны быть чутки, как тигролев, и осторожны, как лисица! Ни на миг не упускайте друг друга! Ни на миг! Если нужно разойтись, перекликайтесь; ни один из вас не должен терять связь с остальными! Теперь – мой главный совет…
Колдун вновь помолчал, обдумывая слова.
– Быть может, лишенный имени пытается укрыться вдали от наших земель. Тогда – все хорошо, тогда вы его настигнете в срок – не сегодня, так завтра! Но если вы сегодня почувствуете, что враг здесь и кружит, – тогда завтра на самом рассвете идите в Проклятую ложбину! Там вы найдете того, за кем посланы!
Среди мужчин пробежал легкий шум. В замешательстве переглянулись не только охотники, но и вожди. Последний совет был непонятен… и страшен! С незапамятных времен Проклятую ложбину обходили стороной, даже в самый яркий, самый веселый день, все охотники окрестных стойбищ! Почему? Говорилось разное; лишь одно имя повторялось неизменно: Великий Хорру! И даже самые храбрые знали: сунуться туда – все равно что полезть безоружным в логово тигрольва, где его жена выкармливает детенышей!
Вперед выскочил Узун:
– Совет моего собрата безумен! Сыновья Серой Совы никогда не пойдут в Проклятую ложбину!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Мал выбирал долго. Казалось, дело невозможное! Любой зверь должен оставлять не только помет и клочья шерсти, но и следы. Любой зверь, будь то волк, лиса, росомаха или барсук, поселившийся так близко от человека, привлечет внимание или охотника, или мальчишек… И тогда он вспомнил о летунах – ночных тварях с перепончатыми крыльями, гнездящихся в норах на склоне большого холма. Зверюги безвредные, бесполезные – ни мяса, ни шерсти! – но противные… Почему бы парочке этих тварей не поселиться здесь, в норе под корнями? Уж за ними-то никто не полезет! И вот его маскировку довершили помет и клочья шерсти, старательно собранные в распроклятых норах. Более того, однажды под вечер он залег в свое тайное лежбище , поглаживая насмерть перепуганную крылатую тварь, извлеченную из ее родной норы. И когда мимо сосны прошли Йом с женой и ребенком, направлявшиеся в гости к вождю детей Серой Совы Гарту, отцу Наги, тварь, уже примирившаяся с собственной участью, была выпущена на свободу. Улетая к родному гнездовью, зверюга, ошалевшая от таких неожиданных поворотов судьбы, едва не задела голову Йома. Тот выругался, сплюнул, мрачно посмотрел на сосну, под которой, закусив от смеха кулак, лежал его приятель, но ничего не заподозрил… С тех пор Мал много раз залегал в своем убежище, любуясь на сыновей Мамонта и Серой Совы, проходящих совсем рядом и ни о чем не подозревающих. Он загадал: тот, кто его раскроет, получит в дар от первого охотника самый лучший дротик! Дар, однако, так никому и не достался.
Тогда это была только шутка. Но теперь, свернувшись в своем сыром и холодном тайном лежбище (в глубине еще дотаивал снег), лишенный имени дрожал не от холода, задыхался не от вони – от ненависти; он горел желанием пустить в ход металку и дротики сразу, как только увидел их спины! Но это погубило бы все, все усилия! Он выдал бы себя с головой, показал, что никуда не скрылся, не ушел, что он здесь, поблизости… И чего бы стоили тогда все его ночные и предутренние хитросплетения, все петли?! Игра бы окончилась в один день – и не в его пользу! Вот почему горевестник Серых Сов спокойно, целым и невредимым прошел – в двух шагах! – от Мала. Вот почему его будущие преследователи непотревоженными переходят сейчас через ручей, и даже ненавистный старик не рухнет лицом вниз, в воду, с оперенным дротиком под левой лопаткой. Пусть уходит – пока! Пусть занимается своими колдовскими штучками – его час еще настанет! И пусть преследователи распутывают его ложные следы, – долго, ох как долго им придется этим заниматься! А у него – свои дела!
Лишенный имени хорошо знал обычаи. Он знал: сейчас к дальним стойбищам направятся два горевестника – на юг и на север. Даже лучший следопыт не может раздвоиться и перехватить обоих. А вот одного… Но которого?
Он задумался. Путь на юг ему пока что не нужен: там будут безуспешно кружиться его преследователи, там больше стойбищ и люди чаще общаются… С горевестником или без, на юге быстро узнают обо всем. Да и не нужен ему юг, по крайней мере сейчас. О колдуне детей Куницы, об их вожде придется думать потом , после этих… Сегодня они все равно недоступны для Мала… А вот северных стоит продержать в неведении как можно дольше. В конце концов, и Проклятая ложбина на севере… Да и как знать? Быть может, ему все же придется уходить туда, к лашии … Решено! Лишенный имени осторожно выбрался из-под корневища, замаскировал вход в свое старое логово, проверил, не наследил ли, и, бросив холодный взгляд на стойбище детей Мамонта, ставшее чужим и враждебным, направился к северной тропе.
Зло не всесильно. Лишенный имени и не подозревал о том, что вскоре молодой колдун-Куница, ничего не знающий о случившемся, в одиночку поспешит в стойбище детей Серой Совы – лечить Наву. Прими Мал иное решение, они бы встретились на узкой тропе, – и кто знает, как сложилась бы тогда дальнейшая цепь событий? Но не своего убийцу встретил молодой колдун – горевестника и вооруженных сыновей Мамонта из общины Кано, потрясенных неслыханной вестью! Остаток пути к стойбищу детей Серой Совы он прошел с надежной охраной.
Алем торопился изо всех сил. Нижняя тропа поднималась вверх, на пригорок, откуда слева открывались вершины тех елей. Самое страшное место, даже в этот рассветный час! Алем выставил указательный и средний пальцы левой руки в направлении Проклятой ложбины – знак, отводящий беду. Скорее, скорее!
Спускаясь с пригорка вниз, он облегченно перевел дыхание: миновало! И в этот момент ему показалось: кто-то с силой толкнул его в спину, бросая вперед, на тропу. Сосновая шишка, валявшаяся в двух шагах впереди, вдруг оказалась прямо перед глазами; два муравья испуганно спешили в разные стороны…
Алем, скорее раздосадованный, чем испуганный, попытался подняться – и тут пришла боль. Она началась с левой стороны груди, быстро распространялась по всему телу, становилась все нестерпимее… Шишка и муравьи вдруг завертелись в стремительном водовороте, навсегда увлекая быстроногого Алема в черную воронку, прочь из этого Мира, на ледяную тропу смерти.
Лишенный имени смотрел на труп горевестника. Мальчишку было немного жаль, но – это война, в которой нет пощады! Его-то самого не пожалеет никто! Поколебавшись, выдернул дротик. Было бы заманчиво оставить труп прямо здесь, со своим знаком! И он это сделает – потом, когда его дротик найдет дичь поважнее! Может быть, уже сегодня… Он оттащил тело в кусты, не слишком заботясь о том, чтобы скрыть следы. Сегодня по этой тропе может пройти лишь случайный гость с севера, а тот – найдет ли убитого, нет ли – и так все узнает, достигнув одной из общин… Или не узнает, если раньше натолкнется на Мала! Но такого гостя не будет: с севера приходят нечасто, не на второй день после общих свадеб!
А теперь – нужно спешить назад, к стойбищу детей Серой Совы, полюбоваться на начало погони. Берегитесь, охотники; дичь опаснее, чем вы думаете! Смотрите, не ткнуться бы и вам носами в землю, как вашему горевестнику!
Арго стоял у входа в мертвое жилище, тяжело опираясь на свое копье (сегодня оно для него – посох, костыль… Если бы он только мог! ..). Айрис и Киику лежали там, где застала их смерть. Их не могут готовить к погребению до тех пор, пока убийца не будет схвачен, – этот обычай соблюдался не всегда, но здесь преступление было слишком страшным, чтобы пренебречь традицией. Нарушение Закона крови несет опасность всем.
Айрис лежала на спине, в разорванной рубахе. Ее запрокинутое вверх лицо не было видно, только узкий подбородок да черные волосы, разметавшиеся по лапнику, по смятым шкурам. Откинутая в сторону правая рука покоилась на теле Киику, завалившемся лицом вниз к самой стене. Даже в полумраке на его белоснежной рубахе угадывалось черное пятно засохшей крови. Арго вспоминал совсем недавнее: «Я вижу, Айрис будет прекрасной хозяйкой очага! Наверное, не хуже, чем ее мать, Айя». А он-то радовался их старой дружбе! Тому, что у его дочери такой надежный защитник! Слепой червяк, безмозглая колода!..
Дружеская рука легла на его плечо.
– Арго, вождь детей Мамонта! Гарт, вождь детей Серой Совы, понимает и разделяет твое горе. Но нас ждут избранные охотники!
Да, он попусту теряет время!
Арго обернулся. Полукольцом стояли охотники двух родов. Анук уже снял траурную раскраску горевестника и сейчас, в полном облачении воина , возглавлял своих . Кажется, он готов был приплясывать от нетерпения!
Мужчина – прежде всего охотник. И воин – если придется. Боевые и охотничьи копья и дротики почти неразличимы, только сами мужчины распознают их по специальным знакам. Мало чем отличается одежда: воины обычно не надевают рубах, чтобы встретить смерть обнаженной грудью, но это не в лютый мороз, не зимой… Впрочем, зимой войны случаются редко. Воина больше всего отличает раскраска. Бело-красная у сыновей Серой Совы, черно-красная у сыновей Мамонта, она должна наводить на чужаков ужас и отводить их удары.
– Дети Серой Совы! Дети Мамонта! Вы – видите! Наш Род опозорен не только убийствами – нарушен Закон крови! Враг отлучен от нашего Рода и лишен имени. Чтобы смыть позор, чтобы восстановить равновесие, враг должен быть взят живым! Своим я могу приказывать, сыновей Серой Совы – только просить. Что скажете? Предупреждаю: враг хитер и опасен!
Вмешался Гарт:
– Наше горе – одно! Наши охотники – мужья дочерей Мамонта! Неужели они не помогут их братьям смыть позор?! Горевестники посланы в соседние стойбища; нарушивший Закон крови и лишенный имени не уйдет далеко… Но он должен быть взят в срок нашими посланцами!
По неписаным законам, убийцу в течение трех дней преследуют только посланные той общины, в которой совершилось убийство. За это время весть о преступлении, как пожар, распространяется от стойбища к стойбищу, во все концы. Преступнику не дадут приюта; не будет ему и пощады, если его встретят охотники, извещенные о том, что случилось. Но только через три дня его начнут специально искать все те, кто заинтересован в возмездии.
Для тех, кто пострадал и выслал преследователей, очень важно, чтобы именно они, посланные , взяли своего врага. Конечно, им передадут врага и другие, живого или мертвого. В этом случае… в этом случае честь и слава достанется другим, не им, не посланным . Порой это не так уж и важно, но только не сейчас, когда нарушен Закон крови , когда речь идет о чести и достоинстве Рода, а может быть, и о самом его существовании!
Ответ был единодушен:
– Пусть наши вожди верят и знают: мы не вернемся без врага, связанного по рукам и ногам! Лишенный имени лишится и свободы и жизни!
Вновь заговорил Арго:
– Враг очень коварен! Выслушайте советы мудрых колдунов!
Колдуны готовились – каждый по-своему. Толстый Узун уже с полчаса крутился, расставив руки, вокруг общего костра. Бормотание сменялось гудением, гудение – завыванием. Раза два он опрокидывался на спину и колотил ногами землю, изображая корчи. Как бы то ни было, человек старался изо всех сил: пот струился по его лицу, рубаха прилипла к телу. Зрелище было внушительным, особенно в сравнении со старым Колдуном детей Мамонта. Тот просто сидел, усталый, на коряге, должно быть, такой же старой, как он сам. Он скинул мокасины – сухие ноги в синих венах, со сведенными пальцами наслаждались росой, руки поглаживали до блеска отполированную поверхность посоха. Колдун думал.
В эту ночь, вернувшись с Поляны празднеств, он почти не спал – так, прилег отдохнуть, собраться с силами для еще одной попытки. Он был уверен: после отражения должна ослабнуть защита того, кто вслепую, на ощупь пытался в него проникнуть (а кто это мог быть, кроме как Мал, почувствовавший свою Скрытую силу? ). Колдун давно не готовился с таким тщанием, давно не прилагал таких усилий, раскрывая свое Внутреннее око в поисках Мала. И что же? Непреодолимая стена! С тем же успехом он мог попытаться сейчас подойти вот к этому огромному холму, сложенному из мягкого белого камня, поросшему соснами, и попытаться своим старческим плечом сдвинуть его в Большую воду! Нет! Это была не скрытая сила сколь угодно могучего колдуна! Это была иная, нечеловеческая сила, и он, Колдун, кажется, догадывался какая! Догадывался по той вечной, неистощимой, всепоглощающей злобе, с которой он столкнулся в ту роковую ночь, много лет назад… И еще потому, что теперь часть этой злобы была явно направлена именно на него – червя, козявки, сумевшей избежать уготованной участи!.. А он-то надеялся: все кончено! Ведь столько лет прошло – вся жизнь!.. Глупец! Жалкий отрезок кольца Великого Червя, вечно кусающего свой хвост, – что значит он для Того , существующего вне этих бесконечных колец?! Ничто! Его ненависть и злоба вечны, как вечен Он сам!
И тогда Колдун понял: проиграл! Не Мал обвел его вокруг пальца, нет, – Тот , кто стоит за ним, кто его направляет! Не важно, как заполучил Он лучшего охотника, далекого от скрытых сил и тайных знаний; важно – заполучил! Понял Колдун и то, что непоправимое уже произошло. Что именно, он еще не знал, но – произошло. И когда до его слуха донесся дальний крик, когда появился горевестник, Колдуну казалось: он уже готов к худшему… Но нет. Такого он все же не ожидал!
Колдун опустил подбородок на рукоять посоха и прикрыл глаза, чтобы не видеть кривляний Узуна. Его Потаенное око жестоко пострадало: оно и собственное стойбище не могло ощупать, не то что проникнуть в кого бы то ни было или обозреть окрестности! Обессиленный, он не мог ни пройти над ледяной тропой, ни проникнуть в Верхний или Нижний Миры, к Предкам. Духи ускользали, даже самые послушные… Быть может, мог бы помочь взгляд сквозь воду в глаз Небесной Старухи, но Колдун еще тогда , еще будучи юнцом (правда, уже умудренным юнцом) поклялся не делать этого ни для себя, ни для другого. В эту тяжелую ночь – впервые за всю жизнь! – он нарушил бы свою клятву, но специальная посудина Хорру раскололась, а новой не изготовить: не из чего!
…Что ж, пусть он сейчас бессилен. Дать совет он сможет – не колдовской, человеческий! Но – хороший совет, быть может, единственно верный! Вот только будет ли он принят?..
– Великие колдуны! – заговорил Гарт. – Кто из вас первым скажет свое слово тем, кто пойдет сейчас на поиски врага, лишенного имени?
Колдун, тяжело вставая с насиженного места, молча указал посохом на Узуна.
Колдун детей Серой Совы приближался к вождям и охотникам боком, вприпрыжку, продолжая что-то бормотать себе под нос. Видимо, никак не мог расстаться со «своими духами». Наконец принял величественную позу и заговорил:
– Мои духи сказали мне: «Тот, кто лживо называл себя первым охотником детей Мамонта, обезумел!» Его след вы найдете там, за жилищем Киику!
(О Великий Мамонт! А я-то думал, что враг пошел себе спокойно через все ваше стойбище!)
– Дальше этот лживый трус, назвавшийся первым охотником, пошел туда! – Неопределенный жест в направлении ближайшего холма. – Он бежит прочь, он меняет тропу в надежде спасти свою презренную жизнь! Но наши храбрые охотники, посланные в погоню, найдут и схватят этого сына Мамонта!
(Бывшего сына Мамонта! Бывшего!)
– Пусть только они остерегаются наступать на мышиный помет! Это может сбить со следа! Так сказали мои духи!
(А ты, оказывается, не так уж глуп, толстый Узун! Твоя лень кое-чему тебя научила!)
– Вожди благодарят великого колдуна детей Серой Совы за помощь и советы. – (Не понять, говорит ли Гарт серьезно.) – Что скажет охотникам великий Колдун детей Мамонта?
– Немногое. – Колдун выступил вперед, всем телом опираясь на посох. (Такой неимоверной усталости он не испытывал очень давно. Больше всего хотелось лечь, прямо здесь и сейчас. ) – Немногое! Духи молчат, и я ничего не могу сказать ни о намерениях, ни о путях врага.
Недоуменная тишина.
– Но посланные в погоню должны знать: лишенный имени очень опасен! Безумен или нет, он защищен! И когда посланные встанут на его след… – Помолчав, Колдун добавил: – На след, указанный духами моего великого собрата, колдуна детей Серой Совы , – они должны быть чутки, как тигролев, и осторожны, как лисица! Ни на миг не упускайте друг друга! Ни на миг! Если нужно разойтись, перекликайтесь; ни один из вас не должен терять связь с остальными! Теперь – мой главный совет…
Колдун вновь помолчал, обдумывая слова.
– Быть может, лишенный имени пытается укрыться вдали от наших земель. Тогда – все хорошо, тогда вы его настигнете в срок – не сегодня, так завтра! Но если вы сегодня почувствуете, что враг здесь и кружит, – тогда завтра на самом рассвете идите в Проклятую ложбину! Там вы найдете того, за кем посланы!
Среди мужчин пробежал легкий шум. В замешательстве переглянулись не только охотники, но и вожди. Последний совет был непонятен… и страшен! С незапамятных времен Проклятую ложбину обходили стороной, даже в самый яркий, самый веселый день, все охотники окрестных стойбищ! Почему? Говорилось разное; лишь одно имя повторялось неизменно: Великий Хорру! И даже самые храбрые знали: сунуться туда – все равно что полезть безоружным в логово тигрольва, где его жена выкармливает детенышей!
Вперед выскочил Узун:
– Совет моего собрата безумен! Сыновья Серой Совы никогда не пойдут в Проклятую ложбину!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70