Двадцать семь величайших городов Империи Харс Тикларим, дома искусства, музыки и спорта, великих любовников и великих убийц, государственных правителей и чиновников. И из тех двадцати семи городов, накопивших восемьдесят одну сотню лет истории, правильные названия лишь пяти переживут падение магических птиц, чтобы заново возродиться к будущей славе через тысячу лет.
Двадцать семь магических птиц — каждая из них достаточно мала, чтобы ее поднял ребенок. Каждая достаточно красива, чтобы он ее подобрал.
Если она упадет там, где он сможет ее найти.
Разработчики заклинаний в Департаменте Науки тщательно отобрали приборы с заклинаниями для первых двадцати семи птиц. Ни одна из них не была забракована. Все они взорвались так, как и предполагалось. С одним лишь небольшим исключением.
Наведение заклинаний, именуемое волхвованием, можно сравнить с военным искусством.
Малочисленное войско с правильно наведенным фокусом и правильным рычагом, оказавшись в нужное время в нужном месте, имея соответствующие навыки, может не только противостоять превосходящему его по численности и боевой мощи противнику, но порой и полностью уничтожить его.
Магистр Департамента Науки Зайдер Рост была права, предполагая, что заклинания мятежников — Соколов — сравнительно слабы. Однако она ошибалась в своем предположении о том, что их смогут сломить более мощные заклинания Драконов, например, заклинания, содержащие рево. И хотя она применялась исключительно в оборонительных целях, магия, не содержащая рево, обладала преимуществами над магией, которой приходилось иметь дело с мощной обратной реакцией.
Щит, работающий на украденной энергии — такой, каким обладали Драконы, — был этаким магическим пузырем, окружающим потенциальную цель. Он и должен был быть таким пузырем, потому что магия способна причинить вред кому угодно и чему угодно, к чему только прикоснется. Но это означало, что если нападающему удастся проникнуть сквозь него, то находящаяся внизу цель окажется беззащитной.
Щиты Соколов работали по-другому. Они имели чисто магическое происхождение — к их производству имела отношение магия, которая способна проникать через любые препятствия, куда угодно. Щитам Соколов не нужно было выводить кого-либо за пределы Уоррена, поскольку они проникали и защищали каждый объект и каждого человека внутри своей сферы. Таким образом Драконы со своими магическими птицами могли свободно проникать в Уоррены. Их присутствие не причиняло никакого вреда, и поэтому щиты не изгоняли их. Именно по этой причине Драконы и подумали, что никаких щитов там нет. Именно потому и совершили ошибку. Их ошибка была достаточно честной, поскольку происходила от невежества. Однако она оказалась грубейшей ошибкой во всем мире Матрина.
Так что когда магические птицы ожили внутри каждого выбранного ими Уоррена, живая энергия силовых щитов поднялась из-под каждой из них и подбросила вверх. Подбросила как будто тихо, однако с необратимой мощью. Возникло ощущение, что они ожили в мгновение ока. Как только их внутренние механизмы вызвали к жизни заклинания, и птицы, таким образом, начали представлять собой серьезную опасность, щиты Соколов передвинули их в безопасное место, где они не представляли угрозу для Уорренов и их обитателей. Птицы поднялись в воздух, захлопали крыльями и взлетели над стенами Уорренов. Упали они за границами действия щитов, в прекрасные сияющие белые города. А также в города подводные. Они приземлились за границами Уорренов на каждом из континентов Матрина, а также на острове Главия, являвшемся колыбелью цивилизации.
От каждой птицы исходило удивительной красоты сияние, которое можно было видеть лишь какое-то короткое мгновение. Затем твердая земля превратилась в жидкость, а вместе с ней и каждая магическая птица. Эта вязкая, необычайно прозрачная жидкость растеклась во все стороны, и все, к чему она прикасалась, становилось точно такой же субстанцией. Дороги, здания и люди погружались в огромные лужи, которые становились сначала большим прудом, а затем и озером. Жидкость распространялась идеально ровными кругами, поглощая все, что находилось рядом с ней, вливаясь в одну огромную волну, которая направляла вязкую прозрачную субстанцию не только вниз, но и вперед. С каждым человеком, которого поглотило заклинание, магия Драконов набирала все большую силу и скорость.
Сила направляющейся вперед магии создавала курганы, а затем и настоящие горы земли и развалины городских строений. Нагромождения земли, обломков и карабкающиеся по ним люди превратились в беспорядочную, вопящую массу, которая неуклонно продолжала двигаться вперед и вверх. Подобно горам, возникшим по краям внешнего круга, они превратились в жидкость во внутреннем круге. Рев трясущейся и вздыбливающейся к небесам земли — перемалывание косточек всего Матрина — и крики людей, отчаянно пытающихся укрыться в каком-нибудь безопасном месте, стали сигналом, свидетельствовавшим о начале следующей фазы катастрофы.
Вторая фаза этого кошмара развилась из последствий первой. Рево рождалось из смерти, из месива человеческой плоти, крови и жизненной энергии, а больше всего — из человеческих душ, которые никогда не предназначались для этого. Оно, в свою очередь, вызывало к жизни ураганы, следовавшие прямо за первыми краями ползущих и ширившихся во все стороны морей. Если бы мощь этих морей была невидима, воздействие рево было бы очевидным.
Рево устремлялось вверх подобно огненным облакам, преображая все, к чему только прикасалось. От неукротимых вихрей рево нельзя было укрыться нигде — ни в парящих над землей городах, ни в аэрокарах.
Те, кому посчастливилось избежать испепеляющего огня и безжалостных ударов рево, все равно не смогли избежать катастрофы и превратились в ужасных чудовищ. Однако и они не сумели сохранить свободу, поскольку выставленные Соколами щиты еще больше увеличили свою мощность относительно бушевавшего вокруг кошмара. А поскольку они защищали всех, кто находился в Уорренах, то они еще и отключили всю магическую энергию за их пределами. Когда все до единого магические приборы неожиданно перестали функционировать, в городах на мгновение воцарилась тишина. В тех частях летающих городов, куда еще не добрались ослабляющие заклинания, начали раздаваться безумные крики, потому что сами города стремительно полетели вниз, навстречу земле. А снизу раздавались еще более жуткие крики, когда обреченные на неминуемую смерть жители наземных городов увидели, как на них обрушиваются города воздушные.
Страдания плоти длились не слишком долго, поскольку вызванные заклинаниями моря двигались с сумасшедшей скоростью. Родителей и детей, невинных и виноватых, добрых и злых — всех поглощали свирепые моря и ослепительные огненные вихри.
С момента возникновения моря и до остановки заклинания все магические приборы работали не более получаса. Хотя каждое из морей, содрогнувшись, остановилось, ничто не смогло остановить вихри рево, которые этими морями подпитывались. Поднявшись до самого края атмосферы Матрина, сверкая адским светом, чудовищные вихри метнулись вперед, неся с собой полное опустошение. В некоторых местах они пересекались, и в точке пересечения вихрь стихал. Кое-где расширившийся круг становился тоньше, и поэтому отдельные части планеты уцелели. Один мощный вихрь добрался до западного берега Стритии, но стритийская магия повернула его на юг. Он встретился с вихрем, идущим с юго-западного побережья Стритии. При этом огненный монстр пожрал самого себя.
Гибель каждого города Империи Харс Тикларим, как и ее самой, длилась всего полчаса. В городах и прилегающих к ним территориях проживало почти триста пятьдесят миллионов свободных граждан. Все они, за исключением лишь нескольких человек, либо мгновенно растворились в морях, либо были искалечены рево, после чего также оказались брошены в морскую пучину. Все они погибли в первые мгновения этого получаса. За пределами кругов первого разрушительного заклинания потоки рево трансформировали или уничтожили все живое на расстоянии двадцати пяти лиг от края моря душ. А дальше вихри рево становились все тоньше и двигались беспорядочно. Поэтому некоторые места уцелели от разрушения, в то время как другие были изменены до неузнаваемости.
От вихрей рево погибло более миллиарда человек. Вдвое большее число людей осталось в живых, однако у них имелись веские причины сожалеть об этом. Даже в тех местах, которые не были затронуты вихрями рево, все сильно изменилось. Вследствие мощного смертоносного извержения двойственной магии щиты Соколов надежно прикрыли все Уоррены Матрина. Магия Драконов, которая в незатронутых магическими птицами городах могла бы, как обычно, снабжать энергией эти города, прекратилась внезапно и без всякого предупреждения. Парившие в воздухе города рухнули вниз, раздавив все, что находилось в тот момент под ними. Подводные города затонули, а вместе с этими океанскими чудесами и все их свободные обитатели. Пострадали даже те места, которые не были раздавлены или затоплены, поскольку весь магический транспорт, вся система водоснабжения и канализации, работавшие благодаря магии, доставка продовольствия и промышленных товаров, короче говоря, все моментально оказалось парализовано. В тех частях мира, которые лежали во тьме, внезапное исчезновение света казалось всеобъемлющим и ужасным. Повсюду резкая остановка промышленных предприятий, транспорта, развлекательных учреждений — всей цивилизации — знаменовала собой гибель того мира, каким он всегда был.
В Уорренах ситуация была немного лучше, по крайней мере какое-то время. Щиты Драконов работали в обратном направлении, защищая Уоррены, которые должны были стать мишенью всей разрушительной мощи Драконов. Однако им не удалось пережить всеобщую остановку действия драконовской магии. Когда вихри рево вырвались на волю, они просто прекратили свое существование. Уоррены были под защитой соколиных щитов, однако на землю под ними эта защита не распространялась. Поэтому моря прошли под каждым Уорреном и окружили их со всех сторон. В считанные секунды Уоррены превратились в плавающие пузыри посреди этих адских морей. Уоррены подводных городов, разрушенных магическими птицами, стали всплывать наверх. Их защищала магия Соколов. Те из Уорренов, что находились в немногочисленных уцелевших подводных городах, остались в ловушке под поверхностью моря. Их пробудившиеся ото сна жители оказались без запасов воды и пищи. Запасы воздуха таяли с каждой секундой. Жуткая беспросветная тьма последнего пристанища стала последним, что они увидели перед смертью.
Позднее выжившие часто шептались о том, что в тот день одна половина мира погибла, а другая изменилась. Их было немного, но цивилизованные народы забыли, как жить в неблагоприятных местах, а из тех многих, которые после вихрей рево не утратили человеческого облика, лишь некоторые доживут до конца первого года после разрушений, нанесенных Войной Колдунов.
Фареган ушел с собрания в состоянии сильного возбуждения. Он не пошел вместе с Драконами наблюдать за уничтожением Уорренов — ему было совершенно неинтересно смотреть на то, что со стороны выглядит как возникновение пустоты. Вместо этого он отправился домой к своей любимой коллекции; к своим хорошеньким девочкам и мальчикам; некоторых их них он держал в подвешенном во времени состоянии в течение вот уже пятидесяти лет. Он решил выпустить их и поиграть с ними, пока будет ждать сообщения о том, что Уорренов больше не существует.
Пустое место в центре его коллекции словно насмехалось над ним; он так еще и не заполучил Джесс. Он никогда ее не получит. Но Джесс не достанется и никому другому. Фареган чувствовал себя удовлетворенным, словно ему удалось завершить какое-то сложное и достойное дело. Как будто, дав обещание уничтожить ее и то, что для нее было важно, он одержал победу в длительной, трудной игре.
А такая игра заслуживает вознаграждения.
Возможно, уничтожение его обожаемой коллекции. Он потом может создать новую, которую не будет портить пустое место посередине.
Да. Он разобьет их всех, по одному или, может быть, парами — по крайней мере самых маленьких и слабых.
Он потянулся к милой малышке Джерри, которая почти на протяжении пятидесяти лет оставалась девятилетней, которую он сотни раз лечил от смертельных ран, и прошептал:
— Сегодня мы наконец закончим нашу игру, дорогая.
А затем услышал рев.
Фареган взмахнул рукой и пробормотал: «Открыть окна!», и его заклинание превратило стены в окна.
С трех сторон он увидел синее небо и невыразимо красивое море, а вдалеке — смутные очертания Нижнего Города; внизу по небу бежали легкие облака.
А с четвертой…
Фареган закричал, увидев колоссальных размеров огненный столб, который заслонил небо и землю, а затем взорвался, разлетаясь во все стороны и поглощая весь мир. У него было время лишь на один этот короткий крик, и затем огонь окутал и его. Боль начала пожирать Фарегана и безжалостно рвать его на куски. Обезображенный, он рухнул на землю, даже несмотря на то что вся магия вокруг прекратила свое действие. Его куклы, его игрушки, вырвались из заточения, в котором он их так долго держал. Они бросились к нему — но уничтожившее его ревущее пламя рево поглотило и их.
Дела становились все хуже и хуже, когда подача основанной на магии энергии в Эл Артис Травиа прекратилась. Со скрежетом крошащегося известняка город рухнул вниз, в море, и оно поглотило город со всеми его жителями.
Фареган осознал. Осознал, кто он есть, что он есть, свою смерть, визжащий ужас каждой души, смешавшейся с его. И в этот момент понял, что души, которыми он так долго играл, осознали его присутствие.
Только теперь каждая из них была равной его душе по размеру и силе. А все вместе они пересиливали своей яростью.
Люди создают свой собственный ад. У Фарегана будет предостаточно времени, чтобы сожалеть обо всех приложенных им усилиях в создании своего.
Глава 27
Ничего не осталось от Эл Артиса и от величественного острова Главия, на котором некогда располагался Драгоценный Камень Времени, напоминавший алмаз в изумрудной оправе. Кольцо, распространившееся из центра острова, поглотило его целиком, а на его месте не осталось ничего, кроме жалкого Уоррена, торчавшего в центре моря проклятых сердец.
Магия всего за полчаса породила настоящие моря, и она же отправила вихри рево по поверхности целой планеты. Всего за полдня эти вихри промчались по всему океанскому дну. Такой небольшой отрезок времени, такой незначительный по сравнению с жизнью всего Матрина. В самом начале своего существования Матрин был одним миром, а когда он оказался на волосок от гибели — совсем другим.
В ужасающей тишине, воцарившейся сразу же после безумной бури рево, двадцать семь морей душ взывали к богам с просьбой о мщении. Но даже если боги и слышали их, они все же не соизволили ответить. Или, возможно, это потому, что они приложили слишком много усилий, пытаясь спасти что-нибудь прекрасное в том мире, который когда-то любили, и их силы иссякли. Интересно, устают ли когда-нибудь боги?
Что же делали боги, пока их мир и поклонявшиеся им люди неумолимо приближались к концу своего земного существования?
На развалинах Кахрима, что в Инджарвале, недалеко от того места, где вихрь с запада и вихрь с востока, неожиданно толкнувшись, поглотили друг друга, на земле лежали какие-то на вид безжизненные существа. Постепенно они начали пробуждаться и задвигались по чудом сохранившимся улицам. Обросшие мехом, с массивными телами, гибкими ушами и подвижными лицами, они не были похожи на трансформированных магией людей. Они обладали странной красотой, этакой звериной грациозностью, не имеющей, правда, ничего общего с человеческой, что, впрочем, совсем их не портило. Они пытались говорить друг с другом на языке, который был доступен их пониманию, однако их новые артикуляционные органы не позволяли издавать прежние, когда-то привычные им звуки. Они искали пищу, однако выяснилось, что их новые желудки уже не воспринимают то, что легко переваривали раньше. Они могли общаться друг с другом, хотя это было достаточно затруднительно.
Впрочем, это было не важно. Они жили, они выжили, и если их и печалило то, что они больше не были людьми, их новые тела все-таки вполне сносно функционировали. Они обладали чувствами, ранее неведомыми людям, они… вселяли некую смутную надежду.
Далеко к северу, на месте некогда великолепного города и удивительной красоты озера появилось бурное море. А среди нагроможденных по периметру крутых холмов, все еще дымившихся от создавших их заклинаний огромной, сокрушительной силы, рыдая, жались друг к другу существа с черной как ночь кожей, блестящей подобно драгоценным камням, и похожими на перья волосами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56