Аннотация
Что это? Мечта, наверное. Очень красивая мечта о доброте, которой нам всем так не хватает. Кому-то понравится, кому-то нет. Живут себе во Вселенной люди, на тысячах планет живут, торгуют, воюют, любят и ненавидят. Но многие помнят легенды об Аюми, иногда еще именуемыми странниками. Их давно нет, только изредка находят артефакты, мгновенно становящиеся невероятной ценностью. Однако кое у кого возникают подозрения, что не все Аюми ушли, что они ходят между людьми и смотрят на их жизнь. Со стороны...
Баранова Наталья Валерьевна
Легенда об Иных Мирах

За окном падал дождь. Мелкий, моросящий, принесший с собой холод, знобящую сырость и обманчивый всепоглощающий покой. Тусклый, единственный на всю округу, мерно, словно по обязанности цедящий желтоватый свет, фонарь подрагивал под порывами ледяного ветра. Его света только и хватало, что б выхватить из серо — чёрной мешанины сумрачной мглы угол дома, рытвины и ухабы на месте некогда мощёного мрамором двора, и опаленные пожаром чёрные ветви близко расположенных деревьев, что, никогда более не укроют дом ласковой тенью пушистых крон.
— Невесёлая погодка, — мягким, сглаженным, без шероховатостей и углов и совершенно не запоминающимся голосом тихо проговорил вельможа, отпуская из рук портьеру богато и искусно украшенную золотым шитьём. Он обернулся. — Я знаю, что ты здесь, Илант, и жду ответа.
— Погодка действительно невесёлая, — ответил хрипловато — простуженный, но довольно громкий голос с нотками недовольства, — и новости ей подстать.
Вельможа некоторое время постоял, чуть заметная улыбка покинула холёное, спокойное и юное лицо, отчего-то казавшееся неестественно юным. Белая рука со щедро нанизанными на длинные пальцы кольцами, дрогнув, сделала неопределённый жест, ничего не выражающий, не резкий и не медленный.
— Энкеле Корхида куролесит? — спросил вельможа, презрительно сложив губы, — ты об этом хотел сказать, Илант?
Фигура молодого человека несколько выдвинулась из тени, и более не казалась лишь темным силуэтом, а вельможа отметил упрямо сжатые губы, усталые глаза и нервное напряжение прорывающееся сквозь нарочитое спокойствие.
— Я хотел бы его убить, — произнёс юноша, понизив голос. Мужчина пожал плечами и, подойдя к стоявшему возле камина креслу, медленно опустился в него, тщательно расправив складки искусно украшенных вышивкой одежд.
— Знаю, — прошелестел мягкий и казавшийся, почти что, ласковым, голос, — но ещё не время, мальчик мой, я не могу позволить тебе этого.
Молодой человек недовольно фыркнул.
— А когда будет время? — спросил он, теребя в руках хлыст, — Когда он изведёт в этом мире всех, так, господин Да-Деган?
— Успокойся, — проговорил мужчина, едва заметно повышая голос, — и убери плеть, а то мне кажется, что ты желаешь опустить её на мои плечи. Лучше успокойся, сядь и подумай. Ну, уничтожишь ты Энкеле Корхиду, и что изменится? Ты уверен, что не появится новый временщик, от которого всем только хуже станет? — Вельможа устало вздохнул и полуприкрыв глаза откинул голову на спинку кресла. — Я не знаю что делать, Илант, — добавил он чуть слышно, — я ещё не разобрался во всей паутине; её плели гораздо дольше, чем те четыре года, которые я провёл в форте Файми. Её не распутать вмиг. А Энкеле Корхида, думаю, и он её плёл, доказать, конечно, ничего не могу, но только чувствую, что трогать его очень опасно. Поэтому и запрещаю. Пока запрещаю.
Молодой человек недовольно сверкнул глазами, но более ничем своего недовольства не показал. Вельможа это заметил, длинные тонкие пальцы унизанные кольцами дрогнули и побарабанили по резному дереву подлокотника.
— Ладно, — с этим всё, — проговорил мужчина и следом спросил, — Гайдуни ещё не вернулся?
Молодой человек отрицательно покачал головой.
— Жаль, — коротко заметил вельможа, разглядывая удлинённые розовые ногти, — а охранник, которого я несколько дней назад послал Ордо, прижился?
Илант коротко кивнул.
— Прижился, — ответил он, — что странно. Аторис Ордо не доверяет посторонним.
Да-Деган слегка покачал головой и, пожав плечами, кивком указал юноше на кресло рядом.
— Садись, — предложил он, — и давай поговорим без церемоний.
Молодой человек нехотя вышел из тени. Тёмный плащ, наброшенный на плечи, пропитался водой, тёмные, обычно чуть вьющиеся, волосы тоже набрали влаги, и оттого лежали прямо и прилизанно.
— Да ты промок, — удивился вельможа, — опять бродил по ночному городу. Тебе, что мало приключений? Смотри, догуляешься.
Губы юноши сложились в злую усмешку.
— Не догуляюсь. — заметил, упрямо выставив подбородок, — И если Вам Энкеле Корхида нужен живым, молитесь, чтобы он со мной не встретился.
— И с твоею ватажкою, — бросил Да-Деган иронично и зло, — кстати, неужели ты до сих пор думаешь, будто я не знаю где тебя носит? Или ты думаешь, что меня легко обмануть? А, может быть, тебе кажется, что Да-Деган старый олух, что, выжив из ума, поманил тебя пустыми обещаниями, а потом отрёкся от своих слов и живет, как и все, лишь на своё благо и во здравие?
— А разве не так? — спросил Илант, и вельможа вздохнул, увидев злобу полыхнувшую в глазах, зелёных как у дикой кошки. — Всем известно, что Да-Деган Раттера мот, картёжник и ...
— Подлец? — тихо обронил мужчина, — Не буду спорить. Но, если ты думаешь, как и все, то... Я тебя не держу. Двери этого дома всегда открыты. И ты не нищий и полуголодный мальчишка, которого я с трудом отыскал год назад. У тебя есть деньги, пусть не много, но свои, своя голова и свои планы. Иди, а я посмотрю, что ты сумеешь сделать за год.
Илант вдруг, внезапно смутился, глаза потухли и, опустившись в кресло, он уронил голову в ладони.
— Я так больше не могу. — пробормотал он, потеряв уверенность, — Не могу лгать, казаться равнодушным, терпеть насмешки толпы, которая знает только то, что я служу подлецу. Порой встречаться с Корхидой и с Ордо, быть с ними вежливым и любезным, а я... Вы же знаете как я их, обоих ненавижу!
Да-Деган молча встал, медленно прошёлся по комнате из угла в угол.
— Это нервы, — заметил тихим голосом, — это ночи без сна, злоба и ненависть, что обуревают твою душу. Плюс бешеный темперамент и юношеский максимализм. Если хочешь, я могу помочь тебе добраться до Ирдала. Там ты не встретишь ни Корхиду, ни Ордо.
— Нет, — твёрдо ответил юноша, упрямо мотнув головой, — на это я не согласен. Вы обещали мне месть. И я буду мстить. Мне безразлично, поможете ли Вы в этом мне или нет. Я буду мстить, иначе я сойду с ума.
Вельможа неопределённо пожал плечами, подойдя к графину, налил воды в высокий широкогорлый бокал, передал его Иланту.
— Выпей, — приказал он, — и, успокоившись, хорошенько обдумай всё, что ты мне сейчас сказал. Я от своих слов и обещаний не отказываюсь. Но спешить тебе не советую. Спешка нужна при ловле блох, а в таких вещах, как месть, нельзя торопиться.
Да-Деган отошёл к окну. Светало, но дождь так и падал, словно задумав пришить небо к земле, стучал в стекло, барабанил каплями по лужам. Из-за туманной изморози тусклый свет фонаря казался ещё тусклее, чем был на самом деле, и на белесой пелене, ветви деревьев казались гигантской чёрной паутиной. Да-Деган недовольно поморщился. Он не любил дожди, такие серые, плотные и затяжные, из-за которых о солнце, щедро поливавшем город золотым лучистым теплом, можно было забыть. По меньшей мере, на месяц.
«Сумасшедший день, — мелькнула мысль, — и свихнувшийся мир. Пора убираться отсюда подальше. Повыше облаков, поближе к солнцу. На Форэтмэ. Или прочь с этой безумной планеты». Он бросил жалостливый, полный сочувствия взгляд на Иланта, надеясь, что тот его не увидит, и тихо вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
По дому гуляли сквозняки, от зноя, царившего ещё вчера, не осталось ничего кроме воспоминаний. Холод же, пришедший сразу вслед жаре, казался космическим. Он пронизывал до костей, пробираясь под складки лёгкого, невесомого шёлка, блестящего как оперение Жар-птицы. Но, даже, пробираясь через фрагменты мозаики разложенные на полу, вельможа не чувствовал неудовольствия от отсутствия комфорта и уюта.
«Отстрою, — пришла мысль, — и злитесь сколь угодно долго, господин Энкеле Корхида. Дом Ареттара я не позволю держать в руинах. Конечно, Вас злит, что кто-то за это взялся. Пусть, злитесь сколь Вам угодно. Вы сожгли этот дом, вы, единственный, знали что делали, когда в пьяном угаре бросили факел на сухое дерево. И даже те, кто были с вами, пытались вас остановить. Что ж, отстрою. И будет дом, как был. И, даже, ещё краше. А тогда посмотрим, удастся ли вам и всё остальное, то, что Вы вершите».
Мужчина легко и проворно, словно ласка или кошка спустился по широкой, полукругом сходящей вниз лестнице, которую только начали облицовывать мрамором, и огляделся. Год назад не было ни лестницы, ни стен, только почерневший растрескавшийся от жара камень и пепел на месте особняка, где некогда царил поэт. Лёгкая усмешка прорезала губы вельможи. Как давно и как нереально то было: балы, атмосфера непринуждённости и веселья, беззаботность и лёгкий смех. Мужчины и дамы в масках, скрывающих лица; музыка, шутки, колкости и блеск, и бархатный голос хозяина дома, от которого что-то обрывалось в сердце. Голос, который, как говорили те, кто его слышал, не забыть никогда. Он вспомнил шепоток, нёсшийся вслед, сдержанные вздохи и взгляды, полные мечтами.
Облизнув внезапно пересохшие губы, вельможа поймал нечаянную, быструю и уже готовую потеряться мысль. «Будет, — решил вдруг, — как было. И пусть время не ходит вспять, а сделанного не изменить, но то прошлое ещё может вернуться».
Внезапно захотелось глотнуть свежего воздуха — промозглого, стылого, сырого, что б умерить биение сердца и заставить отхлынуть кровь от разгорячённых жаром щёк. Пройдя сквозь неотделанный холл, наполнив его чутким эхом, вельможа вышел на крыльцо.
Дождь катился каплями, впитывался в землю, собирался в лужицы. Налетевший порыв ветра взметнул тщательно уложенные белые локоны замысловатой причёски, сыпанул в лицо пригоршню острых холодных капель — колючек, капель — игл.
Вспомнилось как год назад, выйдя из форта, он попал под такой же дождь, колючий, унылый, наводящий тоску. Тогда дождь не казался холодным. В стенах форта Файми словно царила вечная зима, так холодно и стыло там было. В тот день он не знал, что делать, и куда идти. Не было никаких планов, только тоска о потерянных впустую годах. Тоска, неудовлетворённость и злость на себя. И не было знания и понимания того, что случилось за эти четыре года, сколь многое изменилось.
Вельможа поджал губы и чуть заметно качнул головой. А изменилось действительно многое. Зная Ордо, он никак не предполагал, что перемены будут столь разительны. Хотя...кое о чём можно было бы и догадаться.
После того, памятного, бунта Рэна попала в изоляцию от внешнего мира, перейдя в статус Закрытого Сектора. И моментально потеряла все источники сырья, так как свои залежи полезных ископаемых были выбраны рэанами давно и не всегда разумно, а близких планет, что могли бы служить сырьевыми колониями, у Рэны не было.
И, разумеется, старые Гильдии контрабандистов шанс расширить собственную сферу влияния не упустили. Год назад их наблюдалось семь или восемь, а теперь некоторые ушли, считая, что делать им на Рэне более нечего, и надо довольствоваться тем куском, который уже удалось отхватить. Другие же, более осторожные, ещё взвешивали шансы, стоит или нет приходить туда, где уже побывали более рисковые и расторопные конкуренты.
Впрочем, Да-Деган достаточно хорошо знал нравы и обычаи Раст-Танхам, что б не ждать милостей ни от первых и ни от вторых. « Ордо сумасшедший, — тихо прошептал мужчина, — он не знает, в какой капкан сунул лапу, допустив контрабандистов сюда. Не знает и не догадывается. Впрочем, может и знает сейчас, но это уже безразлично».
Вельможа с иронией усмехнулся, вспомнив Ордо. Невысокий человек, обладающий упрямством мула и полным отсутствием великосветского блеска не вызывал приступов раздражения и недовольства, которое появлялось тотчас при упоминании имени Энкеле Корхиды. Порой вельможе казалось, будто старые Гильдии контрабандистов пришли на Рэну благодаря приглашению генерала.
Он ещё несколько минут постоял на ветру, оглядывая то, что осталось от некогда выращенного с любовью и заботой сада; взгляд, отчего — то никак невозможно было оторвать от созерцания руин. Возможно, то шутила свои шутки память, никак не желавшая принять случившееся.
«Дождь, — сказал вельможа сам себе с иронией, — раннее утро и дождь. Даже если Гайдуни и вернулся, он не посмеет явиться так рано. Незачем ждать и нет необходимости созерцать развалины, стоя на ветру. Или Вас, господин Да-Деган столь прельщает перспектива замёрзнуть?»
Он обернулся и пошёл в дом тихим, практически беззвучным шагом. Он умел ходить совершенно бесшумно, словно скользя над полом, а, не идя по его поверхности, и, тем не менее, его перемещения не остались для кого-то незамеченными.
— Господин, — окликнул робкий дрожащий голос.
Мужчина обернулся. На пороге одной из комнат стоял мальчишка, зелёные заспанные глаза, такие же зелёные как у большинства рэан смотрели на него настороженно, выжидающе и беспокойно.
« Вот и ещё перемена, — отметило сознание холодно и отстранёно, — никогда ранее ни на одном из миров Лиги мне не приходилось видеть такое количество беспокойных, а подчас и просто измученных взглядов».
— Что тебе? — спросил вельможа тихо, но голос потревожил эхо и оно, насмехаясь, несколько раз повторило его слова.
— Смотрю, Вы не спите, — поёжившись, проговорил мальчишка, — ходите по дому. Может господин чего-то желает? Так я мигом сотворю.
Да-Деган улыбнулся, вспомнив этого робкого невесёлого паренька, им лично, ещё неделю назад, определённого в кухонную прислугу.
— Отэ? — проговорил тихо и кивнул головой, — Я был бы рад, если бы ты принёс что-нибудь горячее из напитков ко мне в кабинет.
Голова мальчишки склонилась в церемонном и почтительном поклоне, он развернулся и, шлёпая сандалиями, помчался на кухню. А Да-Деган вздохнул, понимая, что его тихий и ровный тон пугает людей подчас более, нежели гневные окрики Ордо и хлыст Энкеле Корхиды.
Он хорошо помнил, как, заговорив первый раз с мальчишкой, перепугал того едва ли не до смерти, и наводила на размышления недавно случайно подслушанная фраза, сказанная одним из рабочих: « Ты не смотри, что наш господин вежлив и тих, это жук ещё тот. Год назад он был нищ и гол, а теперь купается в золоте. Нет, я боюсь его более чем Энкеле Корхиду».
Да-Деган поджал губы и, поднимаясь по лестнице, подумал, что определённая толика истины в словах рабочего содержится, но было горько от восприятия людьми этой истины. « А что ты хотел? -спросил он себя, — что б твой путь был усыпан розами? Но так не бывало никогда, и никогда не будет. Успокойся, всё в непервый раз, и то, что так будет известно заранее».
В кабинете было сумрачно и тихо, книги скучали на столе забытые с прошлого раза, раскрытые или заложенные ленточками пёстрого шёлка, из-за плотных тёмных портьер в комнату не проникало даже капли света; горели светильники, укреплённые на стенах, освещая картины в тяжёлых вызолоченных рамах, старинные дорогие полотна, которые, с превеликим трудом, удалось вернуть с Раст-Танхам. Их было немного, пришельцев из разных эпох, стоивших и каждая, сама по себе, целое состояние.
Мужчина подошёл к одной из них, погладил завитки тяжёлой рамы, не решившись прикоснуться к холсту, улыбнулся искусно выписанным обрызганным росою цветам в изящной вазе и деловитой пчеле выбирающейся из чаши лепестков. «Времена империи Кошу, — подумал, отстранёно, — страшные, гиблые, дикие времена. Закат Рэны, но ведь кто-то и тогда создавал прекрасные шедевры, несмотря ни на что».
Вздохнув, он отошёл к окну, приподняв тяжёлую портьеру, бросил взгляд за окно. Начинался день, но ничто было не в силах разогнать туманную мглистую сырость. Дождь пришёл как всегда нежданно и надолго.
Отойдя к столу, вельможа взял в руки тяжелый том, лежавший на краю. Взгляд стремительно пробежал по строкам стихов и отпрянул, будто обжегшись. Слова «Аюми Файэ» — саги о Странниках явственно зазвучали в мозгу золотым увесистым стихом. Пальцы, унизанные перстнями, дрогнули и выпустили книгу из рук. Томик тяжело, с глухим звуком упал на стол, а мужчина опустился в кресло и прикрыл усталые глаза.
Дрожь, что держала сердце в плену, стала явной. «Сегодня, — подумал вельможа, — если сегодня Гайдуни не вернётся, то это означает только одно, то, что камушки Аюми выйдут всем нам боком». Да-Деган зло посмотрел на томик стихов Ареттара, взял, осторожничая, словно то была гадюка, а не книга, в руки и переложил её подальше в стол.
Шаги, зазвучавшие в коридоре, заставили его унять волнение, переведя дыхание, он постарался прочесть строки раскрытой книги лежавшей прямо перед ним, но текст не воспринимался, уходил из памяти сразу, стоило лишь перевести взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73