Открыл. Почитал. Обошел машину. Заглянул в салон.
На заднем сиденье лежали три палки твердокопченой колбасы.
Долькин выпрямился и заявил в мегафон:
- Колбаса!
Водитель метнулся к машине и протянул Долькину одну палку.
- Разрешите ехать?
- Проезжайте!
"Москвич" упорхнул.
Долькин повертел в руках колбасу, проглотил слюну и опустил руку с
колбасой вниз. Очевидно приняв колбасу за жезл гаишника, рядом затормо-
зила зеленая "Волга". Из нее, тихонько ругаясь, вылез парень в кепке.
- Виноват, шеф! - сказал он и протянул права. Долькин открыл. Там ле-
жала сложенная пополам десятка.
- Машина государственная? - спросил Долькин через мегафон.
Парень кивнул.
- А девицу провозим личную! Ай-яй-яй! - разнеслось над улицей.
Долькин сунул десятку в карман, права отдал и погрозил колбасой.
"Волга" исчезла.
С мегафоном в левой руке и с колбасой в правой Долькин почувствовал
себя главнокомандующим улицей.
- Товарищи! Не скопляться! Переходим дорогу! Живей!
Люди послушно побежали через дорогу. Одна женщина замешкалась и поко-
выляла на красный свет.
- Гражданочка в синем, вернемся! - прогремел голос Долькина. Женщина
подошла. Глаза ее бегали, пальцы нервно сжимали кошелку. Долькин прос-
верлил женщину глазом до позвоночника и спросил:
- Что в сумке?
- Баклажаны, - выдохнула женщина. - А разве нельзя?
- Заплатите штраф за переход улицы на красный свет с баклажанами!
Шесть рублей!
Женщина протянула две мятые трешки.
- Еще раз увижу с баклажанами... получите пятнадцать суток! За хули-
ганство!
Женщина перекрестилась и бросилась в обратную сторону, решив, что
лучше улицу не переходить.
Высоко в небе тащил за собой белую полосу самолетик. Долькин заметил
его и заорал в мегафон:
- Прими левей!
Самолетик мгновенье промедлил и двинулся влево. Долькин расхохотался,
до того хорошо стало на душе.
Долькин лихо размахивал колбасой, вещал в мегафон, забыв про все
страхи, и тут вдруг видавшая виды дворняга, перебегая улицу в неположен-
ном месте, рванула из рук колбасу за макушку. Долькин почти достал наг-
лую мегафоном, но та ускользнула и, счастливая, бросилась прочь, на ходу
заглотив колбасу.
- Дворняга, остановитесь! - рявкнул Долькин, но звук вдруг пропал. Он
тряханул аппарат, дунул, прошептал: "Раз! Два! Три!" - но была тишина...
Шли пешеходы, летели машины, жизнь продолжалась, но Долькина в ней
уже не было.
Исчез звук, пропал голос. И разом вернулся в Долькина страх. Он
вспомнил все, в чем признался: и труп, и наркотики, да еше мегафон, от-
нятый у представителя власти...
Как в испорченном телевизоре, зарябило в мозгу одно слово: "каторга",
"каторга", "каторга"... Только что с мегафоном и колбасой он был свобод-
ным человеком, а теперь снова стал тем Долькиным, которым был раньше.
Подъехала милицейская машина. Из нее выскочили трое с погонами. Стар-
ший сказал:
- Отдайте мегафон и успокойтесь! Вы ж ничего не нарушили! Садитесь в
свою машину и уезжайте! Только спокойненько!
Долькина усадили в автомобиль, пристегнули ремень и, козырнув, зах-
лопнули дверцу. Долькин остался один в своих "Жигулях", в которых всегда
был чужим. Он с завистью посмотрел на родимый трамвайчик, набитый
людьми, и включил зажигание, бормоча: "За что же мне эта каторга, госпо-
ди!.. "
Письмо Зайцеву
Будучи настоящим мужчиной обращаюсь к главному модельеру московского
Дома моделей товарищу Зайцеву от имени всех женщин. К тому самому Вячес-
лаву Зайцеву, который не стесняясь заявляет, какие сочетания носить в
этом сезоне и по телевизору на сногсшибательных дамах показывает, а наши
жены, матери и сестры, во сне примеряя, кричат нехорошими голосами.
Слава богу, в магазинах эта одежда никогда не появится, ну а вдруг
кто-то вслепую скроит по памяти?! То, что в этом сезоне будет модно, -
понятно. Но конкретный вопрос: где у нас в стране этот сезон находится
территориально? Хотелось бы записать адресок заповедника, где женщины
открыто в этом на свободе разгуливают.
Давайте посмотрим правде не куда-нибудь, а в глаза! Как молодому че-
ловеку, с головы до пят в нашем, подойти к этой жар-птице? Чем ему зубы
себе разжать, чтобы вымолвить "как вас зовут?" И о каком увеличении рож-
даемости мы говорим, если к ней даже не подойти!
А эти спины открытые ни с того ни с сего! Казалось бы, ну есть у тебя
спина, носи на здоровье, никому не показывай! Не этим женщина гордиться
должна, есть другие достопримечательности! А вы напоказ выставляете, и
очень даже красивое зрелище: шея, плечи, лопаточки! Но как вы, товарищ
Зайцев, эту модель со спиной видите в автобусе в час пик?! А у нас этот
час с утра до вечера! Ну, вошла она туда с открытой спиной, а вывалится
оттуда? Что у нее открыто будет, вы об этом подумали?
А походка? Товарищ Зайцев, вы ногу им ставили? Эффектно, не спорю.
Каждый шаг как спектакль Большого театра в замедленной съемке. Такое
ощущение, - мы тут вообще не тем местом ходим! Но, извините за резкость
и прямоту, пока ваша модель ножку поднимет, наша отечественная модель
сто метров рысцой отмахает и обойдет вашу модель на прямой, на вираже, в
гололед у прилавка всегда первой будет! С такой восхитительной поступью
вашей модели никогда ничего не достанется!
А на работе кто ж при ней материальные ценности создавать будет? Даже
такие ценности, которые создаем мы. От вашей модели глаз не оторвать до
конца рабочего дня! То ли дело - наши дамы. Одеты так, волей неволей ра-
ботаешь, только бы они на глаза не попались!
Вы радостно щебетали насчет ансамбля: мол, как хорошо, когда у женщи-
ны юбка, сумочка и глаза совпадают по цвету. Ну, предположим, с годами
глаза с туфлями сравняются. Но что вы за сумочку через плечо предлагае-
те? Я извиняюсь, пошла ваша модель с такой малостью в магазин. А вдруг
ей бог послал кусочек сыра?! Больше пяти граммов в вашу сумочку не за-
толкать! А вдруг у нее семья? Бывают ведь и такие модели! В этом плане
удачны накладные карманы. На пять кило картофеля каждый. Как говорится,
есть в чем пойти в магазин! А уж получится ли ансамбль, совпадут ли по
цвету глаза и картошечка, - неизвестно. Картошку, как и родителей, у нас
не выбирают!
Я так вам скажу: ваши модели, на помостах живущие, - картинки с выс-
тавки. Вырезать - и под стекло. Но любить-то нам приходится своих, нев-
зирая на то, как одеты, обуты, крашены. Идем на это в интересах нашего
государства. Потому что, если не мы, то кто же с ними жить-то будет?!
Нет, конечно, приятно войти к себе в дом, а там такая Клеопатра в
тюрбане блины тебе жарит. Но кем же ты сам быть должен, чтобы держать в
доме такую вот женщину? Соседи тут же анонимку напишут про нетрудовые
доходы. Потому что честный такую не потянет. По крайней мере - один. Так
что, товарищ Зайцев, я хоть и не модельер, а наоборот, считаю, у вас два
выхода: либо вы на землю к нам спуститесь и станете шить то, что с нашей
жизнью гармонирует и в глаза не бросается, либо надо окружающую действи-
тельность перекраивать под вашу модель! И вот тогда наши женщины заулы-
баются шире, чем ваши манекенщицы на помосте! Хочется, чтобы наша бурда
от их бурды ничем не отличалась!
Кстати, я вчера на спину жены глянул нечаянно: вы знаете, - ничего!
Тоже, между прочим: шея, плечи, лопаточки! Короче: что открывать, - у
нас есть! А вот чем закрывать... Подумайте, товарищ Зайцев!
На левую сторону
Приметы - вещь верная! По себе знаю.
На той неделе проспал на работу. Вскочил, на бегу оделся, чаем поб-
рился, мыла поел, из дома чуть ли не в тапочках выскочил. В автобусе от-
дышался, вспомнил: "Мама родная! Я ж майку впопыхах на левую сторону на-
тянул! А согласно примете, сами знаете, есть шанс - бить будут!"
Слава богу, в автобусе не видать, что у меня майка на левую сторону.
Во-вторых, тут пальцем никто пошевелить не может! Чем они бить меня со-
бираются?
Словом, в автобусе, тьфу-тьфу-тьфу, пронесло.
Пришел на работу. Озираюсь. Кто из них, думаю, вмажет? Мне люди для
здорованья руку протягивают, - я отпрыгиваю. Мало ли, за руку рванут,
опрокинут и ногами по майке, по майке... И вы не поверите, - никто не
тронул! Всех обошел: от директора до вахтера. И никто не догадался, что
майка на левую сторону! Правда, на всякий случай пальто не снимал. Чтобы
успокоиться, даже к Хромому сам подошел. А он, все знают, после судимос-
ти. Говорю ему: "Давай выйдем!" Вышли. Я говорю: "Ты мою майку видел?"
Он бежать. Трус! Короче, на работе обошлось, тьфу-тьфу-тьфу!
Еду домой, петь хочется! Вот вам народные приметы! Не те времена! На
какую сторону хочешь, на ту майку и надевай! Если ты ничего такого не
сделал, - никто тебя пальцем не тронет! Не имеет права!
А вдруг дома изобьют? Не знаю - кто, но вхожу, а там гости - и подар-
ками по голове... Какие гости? За пять лет никого не было!.. Но на вся-
кий случай дай, думаю, три круга вокруг дома сделаю! Если кто-то и зашел
в гости, увидит, меня нет, и уйдет.
Кружочек сделал, второй, а на третьем из кустов трое выходят... Нако-
нец-то! Я сразу успокоился, - вот они, значит, и будут бить, согласно
народной примете. Где же вы раньше были?
Подходят, спрашивают: "Какая ваша фамилия?" Ага, думаю, шанс-то у ме-
ня еще имеется! Скажу свою фамилию, - точно отмутузят, а скажу-ка им,
что я не Петухов, а Михайлов! Нет, даже не Михайлов, а Врубель. И гово-
рю: "А фамилия моя, товарищи, Миклуха тире Маклай. Я их дальний
родственник, не пугайтесь!"
Ну, тут они опешили. Старший говорит: "Ребята, что будем делать, это
оказывается Миклухо-Маклай!" Второй говорит: "А дать им обоим, и все!" И
отделали за милую душу. Одежду разорвали, в одной майке остался.
Старший говорит: "А ну, переодень майку нормально!"
Я переодел.
- Ну вот, - говорит старший. - Теперь все в порядке. Извините, това-
рищ, у вас майка на левую сторону надета была. Народная примета гласит:
"Бить будут!" А мы из общества охраны народных примет.
Заповедник
- Почем ватрушка?
- Это тефтель. Тридцать копеек.
- А сок какой?
- Какой сок?
- Ну, вот это - сок?
- Разве? А мы его от головной боли.
- От головной боли - сок?
- Как выпьешь, голову забываешь, так желудок сводит.
- Дайте того зеленого. Две порции.
- Пожалуйста. Только оно коричневое. Вглядитесь.
- Да вы что?! Зеленое, как трава.
- Трава у нас коричневая.
- А где народ? Воскресенье все-таки.
- Лосось идет. Все на берегу. Одни ловят лосося, а другие - тех, кто
ловит лосося. Путина, словом.
- Чья это фотография?
- Жена первая. Все говорила: "Это не жизиь, я утоплюсь". Думал - шу-
тит, а она, когда восьмой раз крыша рухнула, - утопилась. Ничего себе
шуточки, да?
- А брусника у вас из чего?
- Местные корейцы готовят. Они здесь живут без гражданства, корейское
им не дают взять, а наше они не принимают. И при этом утверждают, что
корейцы! Странный народ. А как девки наши поют, слыхали?
- Это то, что с утра до вечера и не заснуть?
- Ага. Ансамбль. На конкурс готовятся, а репетировать негде, а первое
место занять надо, иначе тюрьма. Вот они и поют.
- А мужиков почему мало?
- Да рыбачат же. Мужики в море, бабы на берегу. Видятся редко, но за-
то уж когда видятся, любят насмерть, поэтому семьи крепкие. Разводов
нет. Печать разводную потеряли. А ребеночка на дереве видели?
- Видел. Он всегда там сидит?
- Мамку ждет. Рождаемость небольшая, но пять-шесть детей на ветвях
найти можно.
- Живете тут давно?
- При Иване Грозном тут ничего не было, хотя территория уже наша бы-
ла. А при Советской власти гигант алюминиевый взметнулся. Даст первые
тонны серебристого металла, как только геологи найдут в окрестностях ру-
ду, содержащую алюминий. С тех пор сюда пришла жизнь и до сих пор не
уходит. Зато северное сияние каждый день бесплатно показывают.
- А по вечерам что на горизонте горит? Пожары?
- Нет. Это местное население. Ургумы. Они тут на оленях ездили, в чу-
мах жили, рыбу ловили. Ну им и создали человеческие условия. В коттеджи
переселили, мотоциклы выдали и колготки. А ургумы народ темный. Из всей
цивилизации одну водку признали. Ну и по вечерам вокруг костра пляшут.
Запалят коттедж и хороводом вокруг.
- Холодина у вас. Не топят, что ли?
- У нас отопление вулканического происхождения. Когда извержение, -
вода нагревается и тепло. Ну, а как извержения нету, - прохладно. А во-
обще земля тут богатая. Вчера пять рублей нашел.
- А икра есть?
- Вы что? Уголовное дело! Сколько вам?
- Ну, килограмм.
- Пять. Меньше не выносят. С этим строго. Наволочками несут. Одна на-
волочка - пять кило. Грамм в грамм.
- Фу! Откуда такие комары здоровущие?!
- Потому что коровы маленькие.
- Какая связь?
- Комары у коров кровь пьют. Вот комары толстые, а коровы худые. Эх,
были б коровы такие, как комары! Или, на худой конец, комары как коровы.
А то загрызли вчистую.
- А средство от комаров есть?
- Конечно.
- Дайте четыре флакона.
- Два. Два в одни руки, а то пьют его.
- А если мне надо четыре?
- Возьмите два, а потом снова станьте в очередь и возьмете еще два.
- Так никого нет.
- Подождите. Может, кто зайдет. За ним и займете.
- А сразу два и два?
- Не имею права. А вы, случайно, не с той военной базы за сопкой бу-
дете?
- Откуда вы знаете, что там военная база? Это военная тайна.
- Все знают, но мы никому. Хотя никто и не спрашивает. А скажите,
война будет?
- Вряд ли.
- Я тоже так думаю. Сейчас не до того. А вы к нам надолго?
- Да вот жду, когда летная погода установится, чтобы улететь.
- Значит, надолго. Дело в полосе. Сесть на нее, когда бензина уже
нет, можно, полосы хватает. А взлететь с полным баком, разогнаться само-
лет не может - коротко ему. Так что вы тут надолго.
За деньги
История такая произошла. Один отдыхающий взял в Симферополе такси до
Ялты. Ехать там часа полтора-два. Только водитель включил счетчик, пас-
сажир спрашивает его:
- Скажите, а вот вы могли бы человека убить из-за одного рубля?
- Да вы что?! - рассмеялся таксист.
- А за два?
- Никогда!
- А за пять?
- Да я и за сто не убил бы! - сказал водитель.
- А за сто два? - допытывался пассажир.
...Когда на счетчике было около семи рублей, пассажир дошел уже до
полутора миллионов:
- Интересно, а вот если бы вы знали, что у меня с собой полтора мил-
лиона, убили бы за такие деньги?!
- Нет, не убил бы! - сказал таксист сквозь зубы.
- А за два миллиона?
- Все равно не убил бы! - прохрипел водитель, пролетая на красный
свет.
Короче, когда они подъехали к Ялте, пассажир, вцепившись в водителя,
шипел:
- Врешь, что за два миллиарда не убил бы, врешь!
И тут таксист монтировкой по башке как даст! И убил!
Представляете? Убил человека из-за двух миллиардов рублей! На что
только люди не идут из-за денег!
Геракл
Согласитесь, в каждом приличном городе должна быть достопримеча-
тельность. В Париже - Эйфелева башня, в Риме - развалины Колизея в хоро-
шем состоянии. У нас в Зареченске таких достопримечательностей было две:
дуб, в тени которого проездом стоял Пушкин, и скульптура античного героя
Геракла, как известно, мужчины героических пропорций, причем из одежды,
по мифологической моде, - один меч в могучей правой руке.
Рассказывают, что как-то городское начальство, обходя немногочислен-
ные очаги культуры, остановилось перед Гераклом как вкопанное.
- Что я вижу? - возмутилось начальство.
Сопровождающие лица объяснили, что, мол, грек, из античных, звать Ге-
раклом.
Начальство авторучкой ткнуло в середину композиции и сказало:
- То, что грек, я без вас вижу! А это что?!
Сопровождающие лица стали оправдываться:
- Нашей вины никакой нет! Недосмотрели предшественники десять веков
назад при высечении товарища. Извините, конечно, за фрагмент, время было
такое. А теперь из песни слова не выкинешь! Вроде памятник культуры!
Начальство, говорят, возмутилось до крайности:
- Памятник культуры должен культурно выглядеть! В центре города в та-
ком виде? Дети в школу идут мимо чего? Конечно, низкая успеваемость! Мо-
лодежь необстрелянная вечерами вокруг чего прогуливается в непос-
редственной близости? Естественно, назавтра аналогичная производи-
тельность труда! Горсад это где-то лицо города! А что у нас с лицом?! У
себя в Афинах пусть стоит нагишом, а у нас чтоб было как у людей! Завтра
же!
Наутро у Геракла все было как у людей. Он стоял, прикрывшись фиговым
листком работы местного мастера Каравайчука. Розовый, как говорится, ни-
кем не надеванный листок нарядно смотрелся на потемневшей от времени мо-
гучей фигуре. Наконец-то Геракл мог, не стесняясь, честно смотреть в
глаза зареченской молодежи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48