Его австрийские ботинки были модными и удобными, но только назывались зимними. Дома, в Ленинграде, где недолго пройти от парадной до машины — одно дело, а здесь байковая подкладка под тонкой кожей согревала не больше, чем летние тапочки.
Между тем, дорога казалась нескончаемой, она извивалась между двумя железными заборами, ровно окрашенными зеленой краской с красными звездами в середине каждой секции. Изнутри к бетонным столбам забора были приделаны загнутые буквой "Г" штыри арматуры, а между ними провисала ржавая колючая проволока. Вдоль заборов торчали вышки с неподвижными часовыми. Закутанные в тулупы, с подвязанными под подбородками шапками-ушанками солдаты издали казались неживыми, но, проходя близко, Горлов видел, как они провожают его взглядом. Больше смотреть было не на что, только изгаженная машинами неровная колея стлалась, сколько хватало глазу.
Горлов шел почти полчаса, но ни одной попутной машины так и не попалось. Горячка и злость давно отошли. Он с ужасом вспоминал разговор с Вересковым, понимая, что сделка с продажей корабля провалена, он сам обрубил все концы так, что договориться с заводом теперь абсолютно невозможно.
Каким бы мелким человеком в заводской табели о рангах не был Вересков, но он непременно доложит начальству: себя приукрасит, а Горлова выставит совершенным хамом и дебоширом. Страх, безошибочно проявившийся на лице снабженца, когда тот увидел горловское удостоверение и понял, что кубанские продукты ему не достанутся, скоро пройдет. И угрозы, доставившие Горлову большое удовольствие — не больше, чем пустой звук. В лучшем случае Вересков часик-другой отпереживает, а потом плюнет и забудет.
Деньги конечно придется заводу вернуть, но это даже не полбеды. За то время, пока будут обмениваться взаимными претензиями и обвинениями, можно успеть реализовать продукты за приличную цену. Правда, Горлов не знал, как быстро распродать два вагона с сырокопченой колбасой, краснодарским чаем, вином, овощными консервами и еще черт знает с чем. Для его магазина продуктов было слишком много, а срок реализации ограничен.
«Посажу Сергея Михайловича на телефон, чтобы обзвонил друзей и приятелей, как-нибудь эту чертову колбасу раскидаем», — успокоил себя Горлов, но, решив одну проблему, тут же вспомнил о другой: корабль должен уплыть в июле, уплыть со снятым вооружением и всеми необходимыми документами. Конечно, любой судостроительный завод в Ленинграде смог бы сделать все необходимое и даже уложиться в нужные сроки, но выбить в Москве еще один заказ-наряд, добиться разрешения на переход уже сактированного корабля вокруг всей Европы? Это было из области фантастики, абсолютно нереально, как розовые грезы в девичьих сновидениях.
Поблизости, правда, был еще один завод — в Североморске, куда Горлов раньше ездил в командировки. Но там не работали с большими надводными судами, и вряд ли имелось подходящее оборудование. Правда, тот завод подчинялся не Москве, а находился в непосредственном подчинении Штаба Северного флота.
«Вряд ли удастся, но попробовать нужно. Другого выхода нет — надо ехать в Мурманск, иначе пропали, погорим. Погорим, как швед под Полтавой», — мрачно думал Горлов, заставляя себя идти быстрее.
Он пробовал бежать, оскальзываясь на сбитом шинами снегу. Стало теплее, но долго он не выдержал — стал задыхаться, и тело налилось тяжестью.
Наконец заборы кончились, и дорога заюлила между низкими сопками. На открытом пространстве встречный ветер выхлестал остатки тепла из-под одежды. «Останавливаться нельзя, иначе совсем замерзну. Вот дурость-то какая — замерзнуть между городом и заводом, в двух шагах от цехов, где в тепле работают люди!» — думал Горлов.
Чтобы отвлечься, он стал думать, как объяснить Ларисе их внезапный отъезд. Брать ее в Мурманск было глупо, придется сегодня же отправлять ее в Ленинград. Но для этого еще нужно выбраться из Северодвинска. Пропуска ни у него, ни у нее не было, и Горлов не знал, пропустят ли их через КПП. Пропуска проверяли при въезде на закрытую территорию, но бывало, что останавливали и выезжающих. Обычно пропуск Горлову не требовался, его привозили и увозили военным транспортом. В редких случаях, когда он добирался сам, пропуск заменяли командировочное удостоверение и предписание режимно-секретного отдела. Но сейчас командировочный бланк был бесполезен — на нем не было отметок завода о прибытии и убытии.
«Влип!» — подумал Горлов, представив, что будет, если их с Ларисой задержат на КПП. В комендатуре придется писать объяснения, потом особисты будут запрашивать Ленинград, выяснять как и почему Лариса оказалась с ним. В конце обязательно сообщат на работу — и ему, и ей, а разбирательство затянется дней на пять, не меньше, и на это время их, наверняка посадят в КПЗ.
Представив Ларису в холодной камере, Горлов задохнулся и почувствовал, как под шапкой выступил липкий пот. Положение было не только безнадежным, но и почти безвыходным. Был только один способ избежать неприятностей: возвратиться на завод, отметить там командировку и, погасив предписание в спецотделе, достать заводскую машину, чтобы вывезти Ларису в Архангельск.
Передохнув, Горлов пошел назад. Теперь ветер дул в спину, и идти стало легче. Вскоре за поворотом открылся забор со сторожевыми вышками, и Горлов увидел ехавшую навстречу легковую машину. Проезжая мимо, черная «Волга» с военными номерами, замедлила ход, развернулась и остановилась перед Горловым.
— Вы Борис Петрович Горлов? — выглянув из приоткрытой дверцы, вежливо спросил молодой, не старше двадцати пяти, кап-лей.
— С утра был я, — неловко пошутил Горлов.
— Главный инженер за вами вслед послал, просил извиниться за неувязочку, а дальше он сам все объяснит. Садитесь, пожалуйста. Яков Андреевич приказал, чтобы я без вас не возвращался.
В салоне было тепло, даже жарко, но Горлова знобило так, что стучали зубы, и он не мог согреться почти до конца дороги.
— Ну и холод у вас, — все еще дрожа, еле выговорил он.
— Все ж таки Север, хоть и не совсем Крайний. Я раньше на Новой Земле служил — вот там холод, так это холод — белые медведи, случалось, насмерть замерзали! — обернувшись с переднего сиденья, улыбнулся кап-лей
Машина проехала под шлагбаумом и без остановки миновала заранее распахнутые ворота. Солдат в тулупе, валенках и черной, морской ушанке, неловко вытянувшись, отдал честь. Выходя из машины, Горлов поскользнулся и чуть было не упал.
— Сюда, на второй этаж, — осторожно поддержав его за локоть, показал моряк.
— Надо бы командировку отметить и учесть предписание, — вспомнив об отъезде, заметил Горлов.
— Не беспокойтесь, в приемной организуют, — проходя мимо стоявшего в дверях постового, кап-лей кивнул в сторону Горлова: «Со мной, к главному инженеру!»
Только выпив две рюмки запотевшей, из холодильника водки, Горлов пришел в себя и смог сосредоточиться.
— Директор поручил встретить вас заместителю по общим вопросам, тот наслушался речей со Съезда, испугался до, извините, обсирания штанов и решил до приезда директора — помните, как у Райкина? — запустить вас на дурочку: дескать, спущу вопрос в ОРС, а там видно будет. Что получилось дальше, вы сами знаете, — говорил главный инженер, подливая Горлову еще водки.
— Спасибо, хватит, — Горлов накрыл рюмку ладонью. — Дело не сделал, по дороге чуть не обморозился. Ко всем неприятностям не хватает только на четвереньках от вас выползти.
— Буду откровенным: после истерик на Съезде, связанных с АНТ'ом, директор, сами понимаете, пребывает в некоторой растерянности. И если бы приехали не вы, а кто-то другой, не из нашей системы, вопрос, думаю мог быть закрыт капитально.
«Он, видимо, не в курсе, что директор, свой кусок уже получил и рассчитывает на большее», — подумал Горлов.
Я почему так уверенно говорю? — помолчав, продолжил главный инженер. — Пока вы меряли строевым шагом нашу тундру, я связался с директором — он на три дня выехал в Мурманск — и, доложив о вашем приезде, высказал свои соображения.
— Да и нет не говорите, черное белым не называйте, — пошутил Горлов, чувствуя, что главный инженер не лукавит.
— Не совсем так. Я уверен, что вы затеяли хорошее и нужное дело. Миллионы тонн ржавого хлама громоздятся вдоль всего нашего побережья, и никто пальцем не пошевелит, чтобы разгрести эту всесоюзную помойку. Нельзя, понимаешь, и никаких гвоздей! А ведь эта проблема требует решения и по своей сути тянет на общесоюзный уровень. Ваши предложения поддерживают всюду: и в Штабе Флота, и в Главкомате ВМФ а больше всех заинтересован, не буду скрывать, наш завод!
— Почему заводу больше всех надо? Зачем вам мелочевкой вроде демонтажных работ и разделки вооружения заниматься, тем более, что работа сверхплановая? — удивился Горлов.
— Ситуация меняется. Раньше одна забота была: чтобы план был поменьше. А теперь надвигается другая: где найти заказчика и заказы, чтобы мощности загрузить и вовремя платить людям зарплату. Этот год мы еще продержимся на прежних объемах, а на будущий нас уже предупредили: госзаказ будет не больше семидесяти процентов, остальное ищите сами. Делайте, говорят, что хотите, хоть ночные горшки штампуйте, но чтобы объемы в денежном выражении были на уровне от достигнутого. Вот поэтому мы в вас больше всех и нуждаемся. Если все пойдет, как надо, мы на вашем заказе отработаем всю технологическую цепочку, причем за ваши деньги! И в следующем году будем готовы разделать не одно, а шесть-восемь судов. Этого добра лет на пять хватит!
— Так в чем вопрос, Яков Андреевич? Давайте за работу браться! Как Лигачев говорил: "Чертовски, товарищи, хочется поработать, — сказал Горлов, не ожидавший такого поворота событий.
— Хочется-то хочется, но боязно. Если какой-нибудь дурак в Москве подаст дело, как с АНТ'ом, головы полетят. Никто из руководства не усидит, всех за ворота и без выходного пособия. Думаю надо подождать!
— Но заказ-наряд выписан на второй квартал, — возразил Горлов.
— Заказ-наряд пролонгируем до конца года, это мы берем на себя, — обещал главный инженер.
— А контракт с иностранным покупателем? Как быть с ним? Ведь мы не кооператив, а совместное предприятие, и гарантии по нашим обязательствам взяли на себя иностранные партнеры, — возразил Горлов.
— Надо договариваться о перенесении сроков! Другого пути не вижу. В конце концов поставьте себя на мое место: стали бы вы рисковать в сложившейся ситуации, когда любой дурак, который захочет выслужиться или набрать политический капитал, сможет раздуть из нашей работы что-то наподобие дела АНТ'а в Северном, так сказать, исполнении?
Горлов понимал опасения главного инженера и на его месте, наверняка, рассуждал бы также. И в Мурманск ехать бесполезно — никто из военных не станет ввязываться в ставшую опасной историю. Но от этого не было легче, разве что осложнений с отъездом удалось избежать. Он долго молчал, пытаясь придумать, как переубедить собеседника, и выход вдруг обозначился сам собой.
«Как же я раньше не додумался» — мелькнуло у Горлова и, подавшись вперед, он спросил:
— А собственно чем вы сейчас, подчеркиваю — сейчас, рискуете? — и, заметив недоумение собеседника, сам же ответил — До тех пор, пока корабль не отдаст концы от вашей причальной стенки — абсолютно ничем!
— Я же все подробно объяснил, и надеялся, вы поймете. Или я ошибался? Что вы предлагаете конкретно? — раздраженно бросил главный инженер.
— Когда начнется навигация? — стараясь выиграть время, спросил Горлов, чувствуя, что сможет убедить главного инженера, только нужно додумать пару самых убойных доводов.
— С ледокольной проводкой и без особых хлопот — недели через три, а так — от погоды зависит, но не позже двадцатых чисел мая, — безразлично ответил главный инженер.
— Ледокольная проводка — не для нас. Нам как раз и нужно, чтобы до конца мая корабль не выходил из Мурманска. Посмотрите внимательно, Яков Андреевич, обозначен ли заказчик в ваших документах? — не показывая, как волнуется, заговорил Горлов.
— Из всех документов — только заказ-наряд и договор с вами, — полистав бумаги, ответил главный инженер.
— Отложим договор в сторону, тем более, что вами он еще не подписан, загляните в заказ-наряд, — попросил Горлов, и по тому, как главный инженер вертит испещренную сокращениями, подписями и печатями картонку, понял что тот не может найти нужную позицию.
— Смотрите седьмую графу сверху, — подсказал Горлов и, перегнувшись через стол, указал пальцем. — Видите литеру «СЗ/ФРНиТ»? Значит, в нашу с вам работу заложено финансирование из средств стороннего заказчика и заводского фонда развития науки и техники.
— Не пойму, какая вам от этого польза?
— Польза в том, что вы уже можете начинать работать, и никто вам слова плохого не скажет, — уверенно сказал Горлов. — При обычном порядке вы должны ждать прихода корабля, чтобы сличить наличие с судовыми спецификациями, по факту — актировать. Потом составляется ведомость демонтируемых узлов, и только после этого можно начинать разработку технологической документацию, включая нормоконтроль и все прочее. Меньше, чем за два квартала, работу не начать — поправьте, если в чем-то ошибся.
— Вроде, все правильно, — главный инженер ничего нового для себя не услышал, но было видно что, заинтересовался, ожидая дальнейшего.
— Я предлагаю пока забыть про наш договор, отложить его под сукно и забыть, будто его и не было. Суть в том, что вы можете начать пооперационную разработку технологии за счет заводского эф-эр-эн-и-тэ. Я знаю, что суда этой серии проходили капремонт у вас на заводе, и в архивах, наверняка, сохранились полные комплекты всей документации.
— И что дальше? — зевнув, недоверчиво спросил главный инженер.
— За оставшиеся до начала навигации два с половиной месяца мы должны полностью подготовить людей, оснастку и — самое важное — продумать такую организацию работы, чтобы за две, максимум за три недели полностью очистить судно. График работ составляем из расчета трехсменной загрузки — без выходных! Расчет с рабочими беру на себя — за двойную зарплату и премию будут вкалывать лучше негров на плантации. БПЛ ошвартуется здесь в начале июня, если мы сразу, без раскачки начинаем демонтаж, то к началу июля все закончим.
— Не пойму, Борис Петрович, что это в принципе меняет? Если по-старому, то головы полетят в четвертом квартале, а если по-вашему — так еще до конца текущего, — разочарованно вздохнул главный инженер.
— Мы выигрываем время! — наступил самый важный момент разговора, и Горлов старался говорить, как можно, уверенней. — Вот увидите: к лету об истории с АНТ'ом все напрочь забудут, наверху другие сморчки вылезут, о нашем пароходе никто шуметь не станет, а если зашумят, то загодя и в нашу пользу: дескать, все говорят об экологии, но никто ничего не делает, а бюрократы тем временем травят наши моря и океаны ржавчиной, соляркой и солями тяжелых металлов. Вы же сами говорили, что проблема дозрела до всесоюзного звучания, и я с вами совершенно согласен. Статьи в газетах организовать несложно, было бы желание. Вы себя не узнаете, таким героем изобразят!
— Звучит убедительно, но вдруг ситуация повернется в другую сторону?
— Тогда судно из Мурманска не выйдет, а наше совместное предприятие пустит один большой пузырь из морской глубины.
— А мы, стало быть, потратим наши средства и останемся с носом. Ваш риск сулит прибыль, а что мы будем иметь в худшем варианте?
— Завтра я разгружаю вагон на ваш склад. В счет высланных заводом денег мы до середины апреля отгружаем еще один и разбегаемся в разные стороны. Окупит это работу отделов?
— Окупит-то окупит, но… надо обдумать.
— Яков Андреевич, завтра железнодорожники получат телеграмму о переадресовке вагона и моя доверенность потеряет силу. Поэтому разгружать надо сегодня. Решайте сейчас, — сказал Горлов.
Главный инженер замолчал, сосредоточенно листая договор.
— Выходит, вы отдаете продукты под мое честное слово? — будто невзначай спросил он.
— Выходит, так, — тихо ответил Горлов.
— Не годится, не по-людски, — главный инженер неожиданно взял со стола перьевую авторучку и, размашисто, с нажимом подписавшись, протянул договор. — Печати здесь нет, юридической силы договор не имеет, но моя подпись стоит. Если пойдем ко дну, так вместе.
— Давайте за то, чтобы выплыть, — сказал Горлов, показывая на пустые рюмки. — Как отец говорил, мы на лед, а рыба под лед!
— Наталья Петровна, скажите Верескову, чтобы срочно готовил транспорт на станцию, он знает, — повернувшись к стоявшему сбоку микрофону, велел главный инженер. — И еще, подождите…
— Вы где остановились? — прикрыв микрофон, спросил он.
— В гостинице, — пожав плечами, ответил Горлов.
— Ясно! Наталья Петровна, распорядитесь, пусть оборудуют для нашего гостя директорский домик, чтобы все было в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57