Македонцам не терпелось быстрей дойти до города, построенного, по
слухам, на краю земли. Александру волей-неволей придется повернуть
обратно. Домой! - это слово десятки тысяч людей повторяли мысленно,
просыпаясь или засыпая на коротких стоянках. Но вслух его никто не
произносил, чтобы не разделить участь Клита.
Александр тоже молчал. Он не раскрывал тайных замыслов, боясь новой
вспышки возмущения со стороны командиров и войска. Всякий бунт сейчас
грозил непоправимой бедой.
Страна, завоеванная Александром, притаилась. Согдийцы пристально
изучали нового властителя, каждый неверный шаг, каждый рискованный
поступок мог явиться поводом к всеобщему восстанию. Царь приказал воинам
вести себя смирно, не обижать местных жителей. Чтобы пресечь грабежи, он
еще в Мараканде велел закупить у купцов провиант. Хлеба и мяса было
достаточно. Но с фуражом просчитались. Пастбищ в пути оказалось мало.
Запасы ячменя иссякли уже на десятый день, - тяжелая горная дорога
отнимала у животных много сил; воины давали коням двойную долю долю зерна.
Можно было остановиться, передохнуть, разбить колонну на части и
рассеять конницу по мелким горным лугам. Но Александр торопился. К тому
же, в случае внезапного нападения, рассыпавшееся по ущельям войско не
удалось бы достаточно быстро собрать. Решили купить ячмень у горцев.
Александр вызвал Дракила, - марафонец занимался теперь доставкой кормов и
продовольствия. Царь вручил Дракилу мешочек золота.
- Пошли людей в горное селение. Прикажи, чтоб честно заплатили
варварам и скорей вернулись.
При виде мешочка Дракил проглотил ком, подступивший к горлу, спрятал
монеты за пазуху и поспешно удалился, заверив повелителя, что все будет
точно выполнено. Но прежде чем пойти в обоз, Дракил укрылся в своей
палатке и пересчитал драхмы.
- Столько золота варварам достанется, - пробормотал купец и пересыпал
в свою сумку половину монет. - Обойдется и так. Не станут же дикари
торговаться с посланцами самого Искендера.
Удовлетворительный, он явился в обоз, переговорил с рябым Лаэртом и
вручил ему оставшееся золото.
- Честно заплати варварам и возвращайся, - приказал он другу.
"Чтоб ты пропал, - подумал рябой Лаэрт. - Я отдам дикарям столько
денег? Обойдется и так. Или мы разучились владеть пиками?"
Отряд выехал в горы и пропал. Македонцы ждали товарищей до вечера, но
так и не дождались. Зато, когда наступила ночь, в горах запылало множество
костров. Казалось, но македонцев глядят с угрозой тысячи огненных глаз. По
временам до стоянки долетали пронзительный вой и тревожный грохот
барабанов.
Видно, случилась беда. Александр приказал устроить заслоны. Утром
войско медленно двинулось вперед, каждый миг ожидая нападения. На вершинах
скал маячили горцы. Феаген, шедший в передовом отряде, вспомнил перевал
через Парпансиды. Дело и здесь не кончится добром. В отличие от лукавых и
осторожных жителей долин, горцы сразу хватались за оружие.
Долина стала тесной. Дорога входила в узкое ущелье. Царь приказал
остановиться. Вперед была послана разведка. Но не успели воины пройти и
ста шагов, как услышали отчаянный крик. Кто-то в греческой одежде скатился
по откосу. Разведчики подняли грека и приволокли к Александру. Это был
беотиец Лаэрт.
Что с тобой? - спросил царь. Но Лаэрт так запыхался, что не мог
говорить. Его окатили холодной водой. Постепенно он отдышался и рассказал,
что в первом же селении их схватили, начали избивать. Тех, кто успел
бежать, настигли сегодня утром. В живых остался один Лаэрт, начальник
отряда.
- Ты не лжешь, негодяй? - грозно спросил Александр. Ему не верилось,
чтоб горцы без всякой причины напали на греков. А впрочем... кто их знает?
Скатили же обитатели Парпансид на перевале камень. - Может, вы обидели
дикарей словом или делом?
- Богиня правосудия Фемида видит, кто прав, кто виновен! - Грек
закатил глаза.
Александр подошел к нему, содрал с груди обрывки хитона и увидел
висящую на ремешке плоскую кожаную сумку. Лаэрт сник. Александр отвязал
сумку, высыпал монеты на землю, пересчитал их и повернулся к Дракилу?
- Другая половина, конечно, у тебя?
Марафонец сокрушенно развел руками и молча повалился на колени.
- Вы сорвали мой замысел, подлые воры, и я вас проучу, - зловеще
произнес царь. - Разувайтесь!
С некоторых пор, по обычаю персидских царей, Александр носил с собой
толстую палку из красного дерева. Он зашел сбоку, размахнулся и ударил
палкой по четырем тесно прижавшимся друг к другу голым пяткам. Дракил и
Лаэрт завизжали, как поросята. Отвесив десять добрых ударов, Александр
велел гетайрам отволочь провинившихся в обоз и бросить в колесницы. Их
вина была так велика, что они по своей тупости этого даже не понимали. И
царь отложил окончательный приговор до более подходящего времени. Сейчас
предстояло решить судьбу горцев.
- Жизнь эллина, - сказал Александр гетайрам, - дороже жизни тысячи
варваров. Пусть знает об этом вся Согдиана.
Царь приказал шести отрядам лучников и пращников подняться крутыми
тропами к вершинам скал, обойти горцев сзади, ударить по ним с двух сторон
и сбросить в ущелье.
Затея удалась. Около тысячи горцев погибло от стрел и свинцовых
шаров, другие разбежались. Часть азиатов, ища спасения, на веревках
спустилась в ущелье и тут попала под кривые махайры тяжеловооруженных
македонцев.
Но битва с горцами на этом не кончилась. Едва македонцы выехали на
открытое пространство, сбоку, из-за круглого холма, на них налетели тучей
всадники, вооруженными боевыми топорами. Это случилось так неожиданно, что
гетайры не успели опомниться, и горцы смяли их первые ряды. Какой-то
ловкач пробился прямо к Александру, весело скаля зубы, вскинул над ним
секиру. Александр закричал, прикрылся щитом. Горец нанес удар такой силы,
что секира раздробила окованный золотом щит, разрубила бронзовый панцирь и
рассекла левое плечо сына бога Аммона.
В то же мгновение Птолемайос Лаг пронзил отважного азиата сариссой, а
Фердикка подхватил сползающего набок повелителя.
- Всех до одного... - прошептал Александр побелевшими губами. - Всех
до одного...
Фердикка передал потерявшего сознание царя на руки младшим
телохранителям и сделал знак трубачам. Оправившиеся гетайры развернулись
на ровной площадке и окружили вражеских всадников плотным кольцом.
Произошло то, что происходило за эти пять лет много раз, - горцы,
вооруженные тонкими дротиками, секирами на коротких топорищах и луками,
бесполезными в рукопашном бою, не выдержали натиска длинных и прочных
крушиновых сарисс.
Так как бежать им было некуда, они рубились как могли своими
бронзовыми кинжалами, пока не упали все до одного под ноги обезумевших
коней. Македонцы сгрудились над их трупами и в знак победы скрестили концы
сарисс.
Тем временем гоплиты, меченосцы, лучники и пращники напали на
возвышение, на котором закрепились пешие горцы. Часть их была изрублена.
Другие сами бросились со скал и разбились об острые камни. Из тридцати
тысяч горцев, участвовавших в бою, спаслось всего около восьми тысяч
человек.
- Хорошо, - сказал очнувшийся Александр, когда Фердикка донес ему об
этом. - Но плохо, что мы не сумели обойтись без сражения. Весть о гибели
двадцати двух тысяч варваров дойдет до Мараканды и вызовет среди согдийцев
возмущение.
- Но дикари, которых мы сегодня перебили, не согдийцы, - возразил
Фердикка. - Они называют себя "узрушанами", а свою страну Узрушаной.
- Однако по языку и крови они родственны согдийцам. Сейчас же пошли
гонца в Мараканду, к Гефестиону. Пусть будет готов ко всему. И пусть
действует решительно. Игра в "освободителей" проиграна по милости Дракила,
чтоб ему пропасть. А для Спитамена надо придумать какой-нибудь благовидный
предлог. А! Позови-ка того человека, которого прислал к нам потомок
Сиавахша.
Фердикка привел Варахрана. Маракандец распростерся перед царем ниц,
потом жалобно запричитал, глядя на перевязанное плечо Александра.
- Да, случилось непредвиденное. - Александр вздохнул. - Оказывается,
персы, укрепившиеся в Киресхате, подговорили узрушан напасть на мое
войско. Что вышло из этого, ты сам видел. Пошли к Спитамену гонца, передай
своему повелителю, чтоб не тревожился. Я наказал его и моих врагов и стану
наказывать их и впредь. Было б хорошо, если б Спитамен выслал сюда тысячу
всадников и усмирил остатки мятежников, разбежавшихся по горам. Ты понял
меня?
- Да, господин. Сделаю, как ты приказал, - ответил Варахран
простодушно.
Александр и не подозревал, что согдиец не хуже его знает, почему
узрушаны напали на македонцев. Не ведал он также, что гонец отправился к
Спантамано с донесением уже час назад.
Слово Клитарха.
"После битвы с узрушанами войска Александра вышли к великой реке
Яксарт.
Говорят, она берет начало далеко на северо-востоке в Небесных Горах,
пересекает огромные пустынные пространства, распадается на три рукава и
поглощается Оксианским озером [Аральское море], что находится за страной
массагетов. Мы достигли Яксарта в том месте, где он стиснут скалистыми
берегами и поэтому здесь узок и удобен для переправы [в районе
современного Беговата (Узбекистан)]. Тесная долина тут образует проход,
ведущий в сторону Фергана. В проходе всегда, особенно перед рассветом, из
пустыни, раскинувшейся на западе, дует сильный ветер.
Южный берег Яксарта населен узрушанами. Они, зная, что произошло в
горах с их соплеменниками, встретили нас враждебно. Ни добрые слова, ни
угрозы не заставили их открыть ворота городов. Александр приказал взять
укрепления приступом. Первое, по названию Газа, окопали рвом, насыпали
вокруг вал, затем пустили в ход катапульты, полиболы и онагры. Загнав
ядрами и стрелами жителей в дома, македонцы поднялись на стену и проникли
в крепость. Четыре других небольших города захватили за два дня, приставив
к башням лестницы и согласовав действия стрелков и осадных машин.
Два оставшихся, самых крупных, города - Мамакен и Киресхату - заняли
с большим уроном для себя. Варвары оказали отчаянное сопротивление. Жители
Мамакена отважны. Они поселились в крепости всем своим родом и не
допускают туда людей из других общин. Крепость их - с необыкновенно
толстыми стенами и загоном для скота посредине. Мамакенцы готовят пищу,
едят и спят внутри стен, в узких сводчатых жилищах. Для того чтобы войти в
укрепление, пришлось сделать подкоп.
Много сил затратили мы и возле Киресхаты. Против ожидания, персов
здесь не оказалось. Они давно бежали на восток. Обороняли город местные
жители. Варвары отражали натиск македонцев с мужеством, удивившим даже
Александра. Так как осада слишком затянулась, царь, несмотря на тяжелую
рану, сам во главе отряда гоплитов пробрался в город по высохшему руслу
дождевого потока, уходящего под стены. Киресхата пала.
Так сын бога Аммона покорил семь приречных городов и обратил их
население в рабство".

Киресхата! Киресхата!.. Она обманула ожидания македонцев. Оказалось,
край земли пролегает не здесь. Он где-то далеко-далеко на востоке. И чтобы
дойти до него, потребуется еще пять, а может быть, и десять лет. Воины
роптали. Неужели Александр не остановится и поведет войска за Яксарт, еще
глубже в страну азиатов?
Особенно шумно было в лагере пэонов и агриан. Фракийцы всегда
отличались храбростью, но под рукою Александра воевали неохотно. Ведь царь
македонцев захватил их страну силой, против их воли погнал людей на
восток.
На базарах Согдианы встречались старые кочевники, говорящие с
местными жителями по-согдийски, а между собой - на фракийском языке. Они
называли себя "дахами" и "великими гетами". Изумленные фракийцы вспоминали
рассказы дедов о киммерийцах, пришедших на Балканы из восточных степей.
Вспоминали о западных дахах и гетах. Убеждались, что в жилах азиатских
"дахов" и великих "гетов", хотя они и не совсем походят на европейских
фракийцев, течет родственная им кровь. Особенно поразил всех предводитель
туземцев, голубоглазый и светловолосый Спитамен, по внешнему облику -
вылитый фракиец. Пэонам и агрианам казалось, что они поднимают руку на
близких родичей.
Александр все видел, слышал и понимал. Надо воодушевить людей умной,
страстной и красивой речью, достойной оратора Демосфена. Однако рана царя
изнуряюще ныла, и как не бился македонец, он не мог выдавить из себя ни
одного доброго слова. Сын бога Аммона бродил по берегу Яксарта, ясно
выражая своим видом раздражение и этим самым раздражая окружающих.
Между тем, верх в делах, как говорят на Востоке, постепенно
становился низом. Однажды с гор, по которым недавно прошел Александр,
прибежали два греческих наемника. Они принесли плохое известие. Несмотря
на побоище, учиненное гетайрами в ущелье, узрушаны опять взялись за оружие
и уничтожили греческие отряды, оставленные царем в селениях, расположенных
по дороге из Мараканды в Киресхату. Путь на юг в Согдиану был отрезан.
Наемники добрались до лагеря перед закатом солнца. А ночью, когда
войско, кроме дозорных, отдыхало, мятежники напали на все семь городов,
занятых сыном бога Аммона. Поддержанные местными жителями изнутри,
повстанцы стали избивать спящих македонцев. Узрушан отогнали, но с тех пор
ни одной ночи не проходило спокойно. Горцы то собирались на холмах и
обстреливали войско Александра из луков, то подползали к угасающим кострам
и резали задремавших пехотинцев, то перехватывали разведчиков и гонцов.
На правой стороне Яксарта, напротив Газы и Киресхаты, скапливались
всадники в необыкновенно высоких шапках из войлока.
- Это тоже узрушаны? - спросил Александр у вызванных к нему трех
старых туземцев.
- Нет, - ответил один. - То саки-тиграхауда.
- Яксарты, - добавил второй.
- Сарты, - отозвался третий.
- Значит там три народа?
- Один. Он только по-разному называется. И все из-за своих шапок.
"Тиграхауда" - это "стрела-шапка". "Яксарт" - "один головастый". "Сарт" -
просто "головастый".
- На каком языке говорят?
- По-нашему говорят.
- Скифы, одним словом, - усмехнулся Александр. - Зачем же они
собираются?
Старики промолчали. Путь на север, в Шаш, был отрезан.
Через три дня Газа подверглась стремительному нападению, но совсем с
другой стороны, из степей, лежащих на западе.
Неизвестные всадники убили несколько воинов, бродивших за городом, и
угнали четыреста македонских коней. Их следы уводили в знойную, безводную
пустыню, и гетайры, высланные в погоню, повернули обратно.
- А эти какого племени? - спросил Александр старых туземцев.
- Саки тиай-тара-дайра, - сказал один старик.
- Апасаки, - добавил второй.
- Речные люди, - отозвался третий.
- На каком языке они изъясняются?
- На нашем.
- Скифы, короче говоря.
Александр опять усмехнулся. Путь на запад был отрезан. И это как
будто радовало царя.
На следующий день азиаты нагрянули с востока. Они с криком окружили
Киресхату и забросали тростниковые крыши домов горящими стрелами. Вспыхнул
пожар. Отбив стадо быков, наездники исчезли в песках и болотах.
- Какое племя приходило сегодня? - снова обратился Александр к
старикам, показав им четырехугольную черную шапочку, расшитую цветами
миндаля.
- Фергана! - ответили старики в один голос.
- На каком языке говорят?
- По-нашему говорят!
- Скифы! - Александр покачал головой. Путь на восток был отрезан. -
Кажется, все скифы, сколько ни есть, поднимаются против меня. Их кто-то
подстрекает. Не брат ли мой Спитамен?
И Александр не ошибся. Наутро из Мараканды прискакал гонец. Он был
весь оборван, избит и окровавлен.
- Горе, Искендер. - Посланец ввалился в шатер царя и от волнения
забыл преклонить колени. - Спантамано поднял мятеж и осадил Мараканду.
Восстала вся Согдиана.
Известие о мятеже Спантамано пробило толстую скорлупу, которой
обросло сердце македонского царя. Сила, накопившаяся за дни бездействия,
бурно вырвалась наружу. Бледный, но быстрый и готовый на все, предстал
Александр на холме перед войском, собравшимся, как все понимали, для
последнего важного разговора. Сегодня должна была решиться судьба десятков
тысяч людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30