Зависеть ты не будешь от недругов своих:
Всем нужным обеспечу сестру я и без них».
Кримхильда возразила ему на эти речи:
«Нет, смерть от горя ждёт меня, коль Хагена я встречу».

«Да я к тебе и близко не подпущу его.
Живи у Гизельхера, у брата своего, –
Он в горести утешит тебя, сестра моя». –
«Да, – молвила несчастная, – нуждаюсь в этом я».

Упрашивал Кримхильду не только младший брат.
Мать, Гернот и родные – твердили все подряд,
Что здесь о ней сумеют заботиться они,
А во владеньях Зигфрида нет у неё родни.

«Мы все, – прибавил Гернот, – умрём в свой срок и час.
Смерть побеждает даже сильнейшего из нас.
Не забывай об этом и покорись судьбе.
А жить всего разумнее здесь, у своих, тебе».

Кримхильда уступила в конце концов им всем,
А Зигмунд собирался на родину меж тем.
Он погрузить доспехи велел на лошадей
И приготовился домой вести своих людей.

Старик-король к невестке пришёл и объявил:
«Здесь, в Вормсе, оставаться у нас нет больше сил.
В дорогу нибелунги уже снаряжены.
Мы ждём лишь вас, чтобы уйти из вражеской страны».

Ответила Кримхильда: «Не стоит ждать меня.
Мне жить в земле бургундской советует родня –
Ведь в крае нибелунгов я буду всем чужой». Ведь в крае нибелунгов я буду всем чужой. – Кримхильда не имеет кровных родственников в стране нибелунгов. Но свёкор, свекровь и сын у неё всё же есть. Однако это не её род, а род её покойного мужа. Страна нибелунгов (Норвегия) и Нидерланды автором здесь окончательно перепутаны и смешаны воедино. Ср. строфу 1098.


Унынье в сердце Зигмунда вселил ответ такой.

Он возражать ей начал: «А я скажу иное.
Поедемте со мною, и власть над всей страною
Я, как при жизни сына, вам передам опять.
Никто вас в гибели его не станет обвинять. Никто вас в гибели его не станет обвинять. – Подобные обвинения могли бы возникнуть, поскольку Кримхильда – представительница рода убийц Зигфрида, и, следовательно, за него можно мстить и ей.



Ваш долг – со мною ехать: у вас ребёнок есть. …у вас ребёнок есть. – Привязанность к роду была сильнее родительских чувств, и Кримхильда остается безучастной к этому призыву.


Его осиротите вы, оставаясь здесь,
А там опорой станет он вам, когда взрастёт.
Пока ж он мал, вас с ним не даст в обиду мой народ».

Она в ответ: «Мой свёкор, не еду с вами я.
Разумней мне остаться там, где родня моя,
Которая мне в скорби послужит утешеньем»,
На что ей люди Зигфрида сказали с раздраженьем:

«Ещё, наверно, мало стряслось несчастий с нами,
Коль наша королева пренебрегла друзьями
И жить предпочитает там, где враги живут.
Не дай нам бог ещё раз так попировать, как тут!»

«В седло, мои вассалы, и с богом по домам.
Не бойтесь нападенья – я вам охрану дам.
Когда ж вернётесь в земли супруга моего,
Служите так же, как ему, наследнику его».

Услышав, что Кримхильда такое говорит, –
Все Зигмундовы люди заплакали навзрыд.
С тоской внимал невестке и сам старик-король:
При мысли о разлуке с ней испытывал он боль.

В сердцах воскликнул Зигмунд: «Будь проклят этот пир!
Ручаюсь я, не видел и не увидит мир,
Чтоб гость был принят хуже, чем сын мой горемычный,
Вовек меня в Бургундию не зазовут вторично».

А Зигфридовы люди сказали вслух: «Как знать!
Быть может, и придётся здесь побывать опять.
Коль станет нам известно, кто Зигфрида сгубил, Коль станет нам известно, кто Зигфрида сгубил… – Поэт здесь как будто забывает, что виновник уже известен.


Враги увидят, как любим покойник нами был».

Затем простился Зигмунд с невесткою своей.
Её он крепко обнял и грустно молвил ей:
«Без радости мы едем в родимые края.
Впервые в полной мере здесь изведал горе я».

Повёл из Вормса к Рейну король своих бойцов,
Не требуя охраны и не боясь врагов:
Ведь если б нибелунгам и навязали бой,
То постоять бы за себя сумел из них любой.

Сам Зигмунд слов прощальных не молвил никому,
Но Гизельхер и Гернот приблизились к нему
И дали гостю клятву, что вместе с ним скорбят
И что никто из них пред ним ни в чём не виноват.

Сказал с прискорбьем Гернот: «Пусть бог меня сразит,
Коль ведал я, что будет ваш смелый сын убит.
Нет, я не слышал даже, чтоб говорили худо
Здесь про того, кого всю жизнь оплакивать я буду».

Млад Гизельхер охраной снабдил гостей своих.
До самых Нидерландов сопровождал он их.
Домой с недоброй вестью приехали они,
И старый Зигмунд встречен был рыданьями родни.

Сказать вам не могу я, что дальше с ними стало.
Я знаю лишь, как в Вормсе Кримхильда горевала.
Она превозмогала отчаянье своё
Лишь потому, что Гизельхер был около неё.

Настала для Брюнхильды минута торжества.
Ей было горя мало, что слёзы льёт вдова.
Она к своей золовке питала лишь вражду,
Чем в свой черёд и на себя накликала беду. Чем в свой черёд и на себя накликала беду. – Туманный и оставшийся в «Песни о нибелунгах» не разъяснённым намёк на дальнейшую судьбу Брюнхильды. Её роль в развитии сюжета исчерпана. С исчезновением обоих чужаков – Зигфрида и Брюнхильды – в Вормсе нарастает основной конфликт эпопеи – междоусобная борьба. В скандинавской версии Брюнхильд, напротив, активна до конца. Она закалывает себя, не желая пережить Сигурда, которого любила и обрекла на смерть. Тела Сигурда и Брюнхильд были сожжены на одном погребальном костре. В отличие от исландского эпоса, придавшего образу Брюнхильд черты высокого героизма, в первой части «Песни о нибелунгах», по выражению Хойслера, вместо трагедии Брюнхильды дана история первого замужества Кримхильды.





Авентюра XIX
О том, как клад нибелунгов был перевезён в Вормс


Когда лишиться мужа пришлось Кримхильде вдруг,
Граф Эккеварт остался при ней с толпою слуг.
По целым дням сидел он с несчастною вдовою
И горевал о Зигфриде с ней вместе всей душою.

Близ вормсского собора ей выстроили дом.
Был он обставлен пышно, хватало места в нём.
Там заперлась Кримхильда и только по утрам
Ходила мужа поминать со свитой в божий храм.

Оттуда отправлялась она в мороз и в зной
На кладбище, где Зигфрид лежал в земле сырой.
Там Господа Кримхильда, как верная подруга,
Молила о спасении души её супруга.

Нередко к ней являлась и королева-мать.
Не уставала Ута Кримхильду утешать,
Но дочь её, как прежде, была тоски полна.
Вовеки не печалилась так ни одна жена,

Чей муж погиб до срока, в расцвете лет и сил.
Вдову душою твёрдой создатель наделил.
Она грустила долго о Зигфриде своём
И отомстила за него с лихвой врагам потом.

Три с половиной года Три с половиной года… – очередной промежуток «пустого» времени в эпосе. Такими интервалами большей или меньшей длительности разделены описываемые в «Песни о нибелунгах» события. Инициатором нового деяния – отнятия клада Зигфрида – вновь выступает Хаген.

– ручаюсь в этом вам –
Кримхильда предавалась унынью и слезам,
Ни Гунтеру ни разу словечка не сказав,
Ни глаз на злого Хагена ни разу не подняв.

И вот владетель Тронье промолвил: «Государь,
Не худо бы с сестрою вам сблизиться, как встарь.
Когда б опять в доверье к Кримхильде вы вошли,
Клад нибелунгов Клад нибелунгов. – Древнегерманское представление о том, что сокровища составляют основу могущества короля и вместе с тем материализованный символ его власти, сохраняется и в «Песни о нибелунгах», хотя уже в стёртом, не вполне ясном виде. См. вступительную статью.

мы б к себе на Рейн перевезли».

Король сказал: «Считаю совет разумным я
И попрошу, чтоб братья – они ведь с ней друзья –
Кримхильду убедили со мною примириться».
На это Хаген возразил: «Она не покорится».

С маркграфом Гере вместе был Ортвин призван в зал.
Отправиться к Кримхильде король им приказал.
Млад Гизельхер и Гернот сопровождали их,
И Гернот стал увещевать сестру в словах таких:

«Довольно о супруге скорбеть вам день и ночь.
Он умер, и слезами ему нельзя помочь.
Король, наш брат, клянётся вам, госпожа, к тому же,
Что нет у вас причин винить его в убийстве мужа».

Она сказала: «В этом я не виню его.
Убил не он, а Хаген супруга моего.
Злодею я открыла, где Зигфрид уязвим,
Зато и каюсь, что была столь откровенна с ним.

Когда б я мужней тайны не выдала сама,
Мне б не пришлось от горя теперь сходить с ума.
Нет, тех, кем сгублен Зигфрид, я не могу простить». Нет, тех, кем сгублен Зигфрид, я не могу простить. – Согласно германскому праву, те, кто знал о злодеянии, считались соучастниками.


Тут начал Гизельхер сестру за Гунтера просить.

Она дала согласье на встречу с королём,
И к ней явился Гунтер со всем своим двором.
Лишь Хаген не решился отправиться туда –
Уж слишком много причинил Кримхильде он вреда.

А Гунтер оправдался и ею был прощён.
С сестрой расцеловался в знак примиренья он.
Давно бы уж поладить сумел с Кримхильдой брат,
Когда бы он не чувствовал, что вправду виноват.

Немало при свиданье пролито было слёз.
Забыла зло Кримхильда всем, кто ей вред нанёс,
И в сердце затаила лишь к Хагену вражду –
Ведь это он один навлёк на Зигфрида беду.

Затем вдове внушили, что клад на Рейн она
Из края нибелунгов перевезти должна:
Как свадебный подарок, его ей дал супруг, Как свадебный подарок, его ей дал супруг… – После первой брачной ночи муж вручал жене «утренний дар».


И неразумно выпускать сокровище из рук.

Она за этим кладом, который в недрах гор
Могучий карлик Альбрих стерёг с давнишних пор,
Послала восемь тысяч бургундов удалых.
Вели с собою Гизельхер, а также Гернот их.

Гостей завидел Альбрих и так сказал друзьям:
«Отряжены Кримхильдой они за кладом к нам.
Я ж отказать не смею владычице своей –
Как свадебный подарок клад супругом отдан ей.

Осталось бы, конечно, сокровище у нас,
Когда б бесстрашный Зигфрид до срока не угас
И не исчез бесследно в могиле вместе с ним
Плащ-невидимка, Осталось бы, конечно, сокровище у нас, // Когда б… не исчез… // Плащ-невидимка… – Этот плащ укрыл бы от взоров людей Кримхильды как Альбриха, так и охраняемый им клад.

что всегда героем был носим.

Уж лучше б не был витязь заброшен к нам судьбою:
Себе на горе взял он плащ-невидимку Себе на горе взял он плащ-невидимку… – С помощью этого плаща Зигфрид навлёк на себя гибель, осуществив сватовство Гунтера и покорив ему Брюнхильду.

с бою
И добыл во владенье край отдалённый наш».
Тут побежал разыскивать ключи от клада страж.

Под самою горою разбили рейнцы стан,
И братьям королевы был клад несметный сдан.
Они на берег моря его перевезли
И стали для отправки в Вормс грузить на корабли.

О нём чудес немало рассказывают были;
Четыре дня и ночи с горы его возили
Двенадцать до отказа нагруженных возов,
И в сутки делал каждый воз не меньше трёх концов.

Лишь золото да камни тот составляли клад.
Когда бы дать в нём долю на свете всем подряд,
Он и на марку меньше от этого б не стал.
Недаром Хаген так давно им завладеть мечтал.

Был там и жезл волшебный: Был там и жезл волшебный… – Однако эта сказочная волшебная палочка в эпопее более не упоминается.

кто им владеть умел,
Тот власть над целым миром в своих руках имел.
Утратил смелый Альбрих не только клад в те дни:
За Гернотом уехала и часть его родни.

Когда же возвратились два короля домой
И в Вормсе клад вернули сполна сестре родной,
Там золотом набили все башни и подвалы.
Сокровища несметнее на свете не бывало.

Но тысячею кладов Кримхильда б поступилась
И стать последней нищей охотно согласилась,
Когда б супруга к жизни могла вернуть она.
Вовеки мужу не была столь предана жена.

Теперь, когда Кримхильде был клад её вручён,
На Рейн съезжаться стали бойцы со всех сторон,
И так их осыпала подарками вдова.
Что повсеместно шла о ней похвальная молва.

Стал государю Хаген нашёптывать с тревогой:
«И бедным и богатым дарит она так много,
Что витязи на службу к ней повалят валом,
А это для Бургундии не кончится добром». …витязи на службу к ней повалят валом, // А это для Бургундии не кончится добром. – Хаген боится, что, окружив себя дружиной, Кримхильда сможет отмстить за Зигфрида.



«Сестра – хозяйка клада, – изрёк король в ответ. –
Как с ним она поступит, мне, право, дела нет. Сестра – хозяйка клада… // Как с ним она поступит, мне, право, дела нет. – Вдова не состояла под опекой родичей и могла самостоятельно распоряжаться своим имуществом.


Утратить слишком страшно мне вновь приязнь её,
Чтоб я мешал ей расточать имущество своё».

На это молвил Хаген: «Нет, женщину вовек
Не подпустил бы к кладу разумный человек.
Богатства у Кримхильды вам отобрать пора,
Пока вас до беды, король, не довела сестра».

Сказал державный Гунтер: «Поклялся я, что впредь
Кримхильде не придётся обид от нас терпеть,
И слова не нарушу: она – сестра моя».
Воскликнул Хаген: «Пустяки! За всё в ответе я».

Ему поддался Гунтер, обет свой преступил Ему поддался Гунтер, обет свой преступил… – Под напором железной воли Хагена Гунтер, как и обычно, пасует.

–
И у вдовы отобран тот клад несметный был,
Ключи ж от клада в руки дал Хагену король.
Был этим Гернот оскорблён, как никогда дотоль.

А Гизельхер воскликнул: «Я Хагена уйму
И притеснять Кримхильду не разрешу ему.
Давно б его осек я, не будь мы с ним в родстве».
Так вновь был нанесён ущерб беспомощной вдове.

Промолвил Гернот: «В тягость нам будет этот клад.
Его мы в воды Рейна опустим, Его мы в воды Рейна опустим… – Совет Гернота не мотивирован в «Песни о нибелунгах». В скандинавской версии сказания Гуннар и Хёгни прячут золото в Рейне перед отъездом к Атли, который хотел бы им завладеть. О погружении золота в Рейн в скандинавских источниках см. «Старшую Эдду» («Песнь о Вёлунде», 14; «Краткая Песнь о Сигурде», 16; «Гренландская Песнь об Атли», 27), а также «Младшую Эдду».

милый брат,
Чтоб не вселял он зависть вовеки ни в кого».
Тут к Гизельхеру, вся в слезах, пришла сестра его.

Она сказала: «Брат мой, сестре защитой будь. Брат мой, сестре защитой будь. – Гизельхер, однако, уклоняется от принятия на себя этой функции, откладывая вопрос о возврате Кримхильде золота до своего приезда домой, а Хаген тем временем топит клад в Рейне. Мало этого, внезапный отъезд трёх королей выглядит как способ избежать ответственности за потопление сокровища, свалив её целиком на Хагена и даже на время удалив его из Вормса.


Заставь вдове несчастной её добро вернуть».
Ей Гизельхер ответил: «Уехать надо нам.
Когда ж воротимся, твой клад тебе верну я сам».

Сопровождать в дорогу трёх братьев-королей
Отправилось немало вассалов и друзей.
Один лишь Хаген дома остаться пожелал –
Кримхильде горе новое он приуготовлял.

Пока в отъезде были три венценосных брата,
В Лохгейм на Рейне Хаген увёз тот клад богатый
И утопил, чтоб после воспользоваться им,
Но так и не пришлось ему владеть добром чужим.

Когда в столицу братья вернулись наконец,
С толпою дам Кримхильда явилась во дворец.
Узнав, что ей обида нанесена опять,
Не мог негодования млад Гизельхер сдержать.

В своих владыках Хаген такую вызвал злость,
Что двор ему покинуть на долгий срок пришлось,
Но всё ж был королями прощён вассал опальный.
Зато стяжал он ненависть вдовы многострадальной.

Ещё когда им в реку клад не был погружён,
Друг другу дали клятву три короля и он,
Не прикасаться к кладу, покуда жизнь их длится,
И никому не открывать, где он теперь хранится. Друг другу дали клятву… // Не прикасаться к кладу, покуда жизнь их длится. // И никому не открывать, где он теперь хранится. – Об этой клятве см. строфу 2368.



А для вдовы настала печальная пора.
Её всего лишили – и мужа и добра,
И сердце ей томили обида и кручина,
Предел которым положить сумела лишь кончина.

Так, после смерти мужа, – я вам ручаюсь в том, –
Тринадцать лет Кримхильда жила, скорбя о нём. Так, после смерти мужа… // Тринадцать лет Кримхильда жила, скорбя о нём. – Новый длительный «пустой» промежуток, отделяющий вышеописанные события от нового «узла» – сватовства и женитьбы Этцеля на Кримхильде. За столь длительный срок нисколько не притупляется горе Кримхильды. Чувства людей в эпосе вообще не подвластны ходу времени. Здесь завершается первая часть «Песни о нибелунгах». Она охватывает десять или одиннадцать лет, от появления Зигфрида в Вормсе и вплоть до отнятия у его вдовы клада нибелунгов. Начало второй части эпопеи, открывающейся XX авентюрой, отделено от первой тринадцатилетним интервалом.


О Зигфриде не в силах забыть она была,
За что и воздавалась ей людьми везде хвала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58