.. 24.Х нынешнего года в несколько часов было продано на биржах 12 800 000 акций... 29.Х — 1 640 000 с потерей 60 млрд. долларов... В Белом доме считали необходимым всемерно успокаивать публику... президент Гувер следует правилу улыбайся...»
Большинство американских законодателей состоит из всякого рода спекулянтов, а те, кого называют финансовыми вождями, глубоко бесчестные люди... Соединенные Штаты подобно Англии и Германии вступают в полосу хронической безработицы и недостаточного использования своих производственных возможностей, пишет американский публицист, скрывшийся под псевдонимом Американус.
Подписан советско-китайский договор о восстановлении положения на КВЖД.
Бэйпин. Газета «Тяньцзинь Такунбао»: «Мы думали, что мир ненавидит коммунизм и поддержит нас и что Советская Россия слаба и не в состоянии будет двинуть своих солдат. Мы ошиблись в обоих случаях».
Харбинские белогвардейцы в панике. Белогвардейские офицеры бывшей армии генерала Молчанова эвакуируются из Маньчжурии в Сан-Франциско, куда уже сразу после окончания гражданской войны сбежали многие из них.
Возвращение частей Особой Дальневосточной армии. Рабочие Иркутска устроили бойцам горячую встречу. Вокзал был украшен и иллюминирован. В приветствии красной нитью проходила мысль, что угроза войны еще существует.
Начальнику... отдела ОГПУ СССР тов. ...
На В/запрос за № 32/334 от 4.ХИ.29 с. г. сообщаем:
Корнилов Петр Васильевич («Николаевич»), одинокий, учитель естествознания и географии Кудряшевской ШКМ Курганского округа Уральской области, 31.XI.28 покончил жизнь самоубийством, утопившись в проруби р. Тобол.
Труп обнаружен не был.
При осмотре места происшествия обнаружены были на льду шапка, рукавицы и перочинный нож, принадлежавшие П. В. Корнилову.
Произведенной проверкой у местных жителей и учеников ШКМ предполагаемые мотивы самоубийства не установлены.
Прибывший на место происшествия следователь Округолрозыска тов. Самойлов высказал предположение, что самоубийство могло быть симулировано (очевидно, с целью скрыться из-под наблюдения, о котором Корнилов Петр Васильевич («Николаевич») мог догадываться.
Подпись.
Краевой Исполнительный Комитет. Краевая Плановая комиссия. № 2888/107 17 декабря 1929 г.
Крайком ВКП(б), товарищу Я. С. Озолиню. В связи с поддержкой Вами нашего запроса об увеличении штатов Крайплана на 9 единиц и на Ваш запрос о персональном укомплектовании дополнительного штата специалистами сообщаем: на должность зампред. Крайплана Госплан РСФСР согласен перебросить нам тов. Конюхова В. С, опытного работника, проработавшего в плановых республиканских организациях около девяти лет, хорошо знающего Сибирь, партийца с дореволюционным стажем; 5 чел. (тт. Осипенко, Горлов, Умняшкин, Катунин и Зафеев) предполагается отозвать из штатов окрпланов по согласованию и по рекомендациям окружкомов ВКП(б), эти кандидатуры должны быть хорошо известны Крайкому ВКП(б);
тт. Маркелов, Сорокин и Грабченков — молодые специалисты, выпускники народного хозяйства, отобранные для работы в аппарате Крайплана еще тов. К. Е. Лазаревым, а затем прекрасно показавшие себя во время производственной практики и стажировки в секциях Крайплана.
Таким образом, мы надеемся, что при условии пополнения штата Крайплана указанными выше тт. будет обеспечен не только У количественный, но и качественный рост аппарата и тем самым выполнены поставленные перед Крайпланом поистине грандиозные задачи. Крайисполкома Н. А. Гродненский
Пред. Крайплана А. А. Прохин.
Гражданская война в Китае разгорается.
Письмо из Самары: 8 000 кулаков ускользнули от обложения.
Мы ни на минуту не должны забывать о своей обороноспособности и безопасности, о том, что каждый день и каждый час мы можем подвергнуться военным провокациям на своих границах, начиная с мелких стычек и кончая мировой войной, войной многих против нас одних...
Опыт существования первого в мире рабоче-крестьянского государства неизменно говорит об этом.
Разве мы можем забыть о том, что и десяти лет не прошло с тех пор, когда нашу территорию оккупировали и бесчеловечно грабили более десяти стран-интервентов? Что они мечтали создать колонии, подобные африканским, на Кавказе, Дальнем Востоке и в др. районах? Что в свое время создали даже специальную комиссию по эксплуатации природных богатств Дальнего Востока? Нет, мы не забываем об этом сегодня, не забудем и через пять — десять лет, мы не имеем права на такую забывчивость.
Конечно, в Великобритании легко разглагольствовать о том, что это дело прошлое, что это исторический эпизод и не более того, легко, потому что их собственная территория никогда не подвергалась нашествиям интервентов, они не знают, что это такое, когда у голодных отнимают последний кусок хлеба, а телеграфные столбы превращаются в виселицы, на которых висят трупы повешенных мужчин, женщин, детей и стариков, но мы - то слишком хорошо знаем, что это такое.
И в последующие за этой интервенцией годы мы, по существу, не имели ни одного года без военных конфликтов — то это банды басмачей в Фергане, Туркестане, то банды Булак-Балаховича на польской границе, а в наши дни — только что закончившаяся блестящей победой война с мукденскими милитаристами, подстрекаемыми милитаристами западными.
Мы уже не говорим о постоянных призывах к крестовому походу против нас Пилсудского, Чемберлена, Пуанкаре.
В этих условиях любая капиталистическая страна, если бы в ее адрес делались столь же воинственные заявления, уже давно признала бы свое положение чрезвычайным и, уж конечно, милитаризуясь до зубов, прибегла бы к ответным угрозам и провокациям, и только миролюбие, спокойствие и выдержка Страны Советов помогли избежать прямых и чрезвычайно опасных конфликтов и настоящих войн.
Пример тому — сравнительно недавно восстановленные дипломатические отношения с Англией.
Где, когда и в какой международной комиссии или конференции по вопросам войны и мира Советский Союз занимал воинственную позицию? Может быть, в Генуе? В Лозанне? В Париже? Нет, подпись нашего наркоминдела товарища Чичерина стоит только под мирными договорами. И так будет всегда.
На Днепрострое: бешеными темпами развертывается строительство. Сейчас работают 16 000 рабочих. В будущем году их будет здесь 35 000.
«Пока мы живем в мелкокрестьянской стране, для капитализма в России есть более прочная экономическая база, чем для коммунизма. Это необходимо запомнить. Каждый, внимательно наблюдавший за жизнью деревни, в сравнении с жизнью города, знает, что мы корней капитализма не вырвали и фундамент, основу у внутреннего врага не подорвали. Последний держится на мелком хозяйстве и чтобы подорвать его, есть одно средство — перевести хозяйство страны, в том числе и земледелие, на новую техническую базу, на техническую базу современного крупного производства».
В. И. Ленин.
VIII. ГОД 1984-й
Уважаемый литератор Сергей Залыгин!
К Вам обращается Ваш читатель. Достаточно внимательный.
Почему он обращается к Вам? И в чем доказательство его внимательности? Откуда у него это редкостное качество?
Все дело в том, что, прочитав роман «После бури», он, этот читатель, узнал в романе себя.
Даже не столько узнал, сколько вспомнил свое прошлое. Во всяком случае, Вы дали этому читателю повод для воспоминаний.
И повод для этого письма тоже.
Я ведь никогда не чувствовал себя человеком пишущим, а разве только думающим. Вы об этом хорошо знаете. Ну и, конечно, я пишу Вам не только потому, что я — Ваш «герой», а еще потому, что спросил себя: «Человек моего возраста должен что-то принести в сегодня? Конечно, должен! А если он что-то принес, должен он об этом кому-то поведать? Безусловно! Если, конечно, есть тот, кому поведать можно...» Кому же, как не Вам? Просьба: постарайтесь читать по строкам, а не по диагонали. Пожалуйста!
Как же. как же, помню: полковник, которого вывели Вы под фамилией Махова, на самом деле был, кажется, Гудковым, так? А великий мастер и умелец Казанцев — это же Кузнецов? Интересно, известна ли Вам его дальнейшая судьба? Мне известна... Ну, а Бондарин? Впрочем, прототипы Бондарина, Озолиня, Вегменского, Прохина — о них говорить нечего, это были настолько известные в Сибири люди, что и расшифровка не требуется.
Подумать только — пусть и заочная, а все-таки встреча более чем через полвека! И какие полвека — эпоха. Две эпохи. Невероятно! И все-таки...
Вот и Вы, работая над своим произведением, тоже, конечно, вспоминали. И город Аул вспоминали, и Красносибирск, и Корнилова Петра Васильевича-Николаевича...
Я понимаю условность литературного произведения, понимаю, что я, как прототип, могу возражать: «Было не так!» — но все равно меня ни на минуту не покидало ощущение, что это я и что «так было», хотя Вы и примыслили и приписали мне множество мыслей и таких поступков, которых я никогда не совершал, разве только мог бы совершить. Впрочем, насколько я понимаю, в этом и состоит специальность писателя: писатель не столько пишет, сколько приписывает что-то к чему-то.
И Вас тоже помню немного... Живой мальчик и, кажется мне, несколько татарского облика, мой сосед в доме № 137 по улице Бийской... И как это Вы столько удержали в своей памяти?! Небось уже взрослым не раз ездили в город Аул, чтобы восстановить в памяти детство? И откуда Вы так много знаете обо мне? Неужели и тогда, мальчиком, знали? Или узнали позже, но каким же образом?..
Впрочем, я не задаю вопросов никаких, не затеваю с Вами переписку — поздно!
«Тогда в чем дело! Для чего это письмо?» — спросите Вы.
Дело в том, что, во-первых, я все еще жив и мне доставляет удовольствие поразить Вас этим фактом. А во-вторых..
Я еще и сам не знаю точно, что напишу Вам. Что-нибудь напишу. О себе. О Вас. И, наверное, о мировых проблемах... Мы, русские, не можем без мировых. Ну и еще что-нибудь.
Хотел бы заметить: это мое последнее письмо, последние слова, которые я напишу на бумаге.
На прошлой неделе я в последний раз вышел побродить по саду, в котором еще недавно гулял ежедневно и в любую погоду.
Две недели назад я в последний раз зашел к своему давнему другу-парикмахеру. Теперь уже он придет ко мне..
Я буду писать Вам так, как для меня легче — отдельными заметками. Вы же знаете, что иногда мы тратим больше усилий на то, чтобы связать между собой наши мысли и соображения, чем на сами мысли и соображения, полагая, что без этого нельзя. А без этого можно, иногда и должно. Иногда мысли теряют оттого, что мы пытаемся связать их в некое подобие чего-то целого, и тогда эти подобия — старые картонные коробки и бечевки — видны явственно, а их содержание остается взаперти
Сколько мне нынче лет, Вы можете не совсем точно, но зато легко и быстро подсчитать. Получится чудовищная цифра Округляйте эту цифру, округляйте без тени смущения Ведь я-то не смущаюсь
Что за жизнь была у меня после того, как я исчез из Вашего поля зрения, об этом Вы никогда не догадаетесь, как бы ни старались Я бы на Вашем месте тоже не догадался Больше того, мне иногда кажется, что у меня нет никаких догадок по поводу своей собственной жизни Я ее прожил, и все Я ее вызубрил назубок по датам по географическим пунктам, так же как прилежный ученик вызубривает историю, и только
Да, я жил так долго и так разно, что мне кажется, будто я уже давно-давно кончил жить, но продолжаю заживать чей-то чужой век, чтобы и за себя, и еще за кого-то додуматься до чего-нибудь. Естественное чувство, потому что у меня было слишком много судеб и жизней — возрастных, социальных, деловых, психологических, физиологических, еще каких-то, которым я и названия-то не знаю. Я знаю только, что ни одна из них не была логическим продолжением жизни предшествующей, ни одна полностью не проистекала из другой, а каждая была сама по себе и совершенно недоказуема с точки зрения моего прошлого.
В моей жизни однажды был все-таки итог, была черта, это когда я окончательно отрешился от Корнилова Петра Николаевича, от той тяжести, которую возложило на меня чужое имя. Это было, когда я пошел на самоубийство.
Я его не совершил, нет.
Не пришлось.
Но я его пережил, и черта возникла, и я воспринимаю нынче время так: «Все это было до черты!», или «вот это было после черты!»
И вот, на «отлично» вызубрив собственную жизнь, я так и не узнал самого себя, и мне кажется, что все мои «я» — это совершенно разные люди. Что, в самом деле, общего между мною сегодняшним и тем, проживающим в Самаре мальчиком, который захотел стать богом? Совершенно ничего! Что общего между мною сегодняшним и владельцем буровой конторы «Корнилов и К°» в городе Ауле? Совершенно ничего! Да если вспомнить мои более или менее близкие друг к другу и даже смежные жизни, что общего между Корниловым Петром Васильевичем-Николаевичем, кустарем веревочником и работником Крайплана? Пацифист-натурфилософ и строевой офицер действующей армии — что общего?
Да-да, я заучил, что все эти люди есть одно человеческое лицо, что все они — это я, что все они объединены одним именем-фамилией, но и тут, как Вы об этом хорошо знаете, и тут отсутствовали строгость и законность.
В этом пестром и непоследовательном ряду моих жизней, о которых формально я знаю все, а по существу, лишь кое-что, будто бы из чьих-то рассказов, наступила в конце концов жизнь самая последняя! И эта суть, эта однозначность и полная, никогда прежде и не снившаяся мне определенность радуют меня — на конец-то!
Вам не понять меня нынешнего, переживающего старость своей старости, не понять состояния моего организма и течения мысли, которые стали слишком просты для Вас, а Вы ведь не умеете понимать простоты, разучились...
А если так, я и не буду сообщать ничего о себе.
Где я живу — в соседнем с Вами доме или в другом полушарии,— не все ли равно? И то и другое вполне возможно. Живу ли я в обширных апартаментах или в каком-то тесном углу, окружен ли я домочадцами или совершенно одинок, не все ли равно? Одно могу сказать: за те годы своей жизни, которые для Вас остались неизвестными, я повидал мир со всех сторон. Уж мой-то век — двадцатый — это же сплошные события, но вряд ли кто-нибудь больше, чем я, Корнилов П. В. Н., прихватил от этих событий. И не подумайте, будто по старости или еще по каким-то другим причинам я лишился способности к сравнениям и вот не знаю, что лучше, а что хуже, что приятно, а что ненавистно, что есть конец света, а что его продолжение. Нет, мне кажется, я действительно приобрел ту сосредоточенность, которая есть вполне осмысленная старость старости. Если же я и отвлекаюсь от своей сосредоточенности, так уж наверняка в последний раз и только благодаря Вам, точнее, Вашему литературному произведению под названием «После бури». (Мне не нравится это название.)
А ведь для огромного большинства людей «последнее» навсегда остается загадкой. Даже большей, чем сама смерть.
Между тем, если бы мы лучше знали «последнее», его назначение, мы больше понимали бы жизнь и позже умирали бы...
«Последнее» мы все еще чувствуем только как физиологическую старость, а это так ничтожно мало... Старость сама по себе, без полного чувства «последнего» — глупая шутка, человек или попусту молодится, или громко — чем громче, тем лучше — стучит костяшками домино, или никому не дает покоя своими недугами и болезнями. И все это в то время, как истинное назначение старости — пережить чувство «последнего». Дети же правильно исполняют свое назначение — передают взрослым людям чувство «первого», чувство начала, а старики своего назначения не исполняют. Они думают о нем только в молодости: «Вот уж состарюсь, тогда и сосредоточусь...» Но, состарившись, они пытаются молодиться. Им, наверное, мешают мысли, которые они передумали за всю свою прошедшую жизнь; к которым они привыкли так же, как к пятнышкам на костяшках домино, как к собственным ногтям на ногах и руках: ногти хоть и подрастают, хотя их нужно время от времени подстригать, но они всегда на своем месте и нет опасений, что когда-нибудь их там не окажется.
И редко-редко кто из стариков сказал что-нибудь путное и Соответствующее «последнему».
Мне лично на этот счет даже и не Толстой запомнился, а совершенно другой писатель: «Умирать — невежливо!» И: «Умирать, будучи гостем,— пятикратная невежливость». (Пятикратная! А ведь все мы гости на этой земле! — П. К.)
Мы вообще не знаем необходимых для этого слов, а знаем только три категории возгласов: «Да будет проклято!», «Да здравствует!», «Так или иначе...»
Ну, и вот еще что: я хочу обратить Ваше внимание на те места книги, где Вы вольно, а вернее всего, невольно, но все-таки слишком бегло, может быть, даже и легкомысленно коснулись некоторых событий моей жизни... В том смысле, что они выглядят у Вас эпизодами в то время, когда они были для меня действительной жизнью, да еще какой!
Еще уточню:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Большинство американских законодателей состоит из всякого рода спекулянтов, а те, кого называют финансовыми вождями, глубоко бесчестные люди... Соединенные Штаты подобно Англии и Германии вступают в полосу хронической безработицы и недостаточного использования своих производственных возможностей, пишет американский публицист, скрывшийся под псевдонимом Американус.
Подписан советско-китайский договор о восстановлении положения на КВЖД.
Бэйпин. Газета «Тяньцзинь Такунбао»: «Мы думали, что мир ненавидит коммунизм и поддержит нас и что Советская Россия слаба и не в состоянии будет двинуть своих солдат. Мы ошиблись в обоих случаях».
Харбинские белогвардейцы в панике. Белогвардейские офицеры бывшей армии генерала Молчанова эвакуируются из Маньчжурии в Сан-Франциско, куда уже сразу после окончания гражданской войны сбежали многие из них.
Возвращение частей Особой Дальневосточной армии. Рабочие Иркутска устроили бойцам горячую встречу. Вокзал был украшен и иллюминирован. В приветствии красной нитью проходила мысль, что угроза войны еще существует.
Начальнику... отдела ОГПУ СССР тов. ...
На В/запрос за № 32/334 от 4.ХИ.29 с. г. сообщаем:
Корнилов Петр Васильевич («Николаевич»), одинокий, учитель естествознания и географии Кудряшевской ШКМ Курганского округа Уральской области, 31.XI.28 покончил жизнь самоубийством, утопившись в проруби р. Тобол.
Труп обнаружен не был.
При осмотре места происшествия обнаружены были на льду шапка, рукавицы и перочинный нож, принадлежавшие П. В. Корнилову.
Произведенной проверкой у местных жителей и учеников ШКМ предполагаемые мотивы самоубийства не установлены.
Прибывший на место происшествия следователь Округолрозыска тов. Самойлов высказал предположение, что самоубийство могло быть симулировано (очевидно, с целью скрыться из-под наблюдения, о котором Корнилов Петр Васильевич («Николаевич») мог догадываться.
Подпись.
Краевой Исполнительный Комитет. Краевая Плановая комиссия. № 2888/107 17 декабря 1929 г.
Крайком ВКП(б), товарищу Я. С. Озолиню. В связи с поддержкой Вами нашего запроса об увеличении штатов Крайплана на 9 единиц и на Ваш запрос о персональном укомплектовании дополнительного штата специалистами сообщаем: на должность зампред. Крайплана Госплан РСФСР согласен перебросить нам тов. Конюхова В. С, опытного работника, проработавшего в плановых республиканских организациях около девяти лет, хорошо знающего Сибирь, партийца с дореволюционным стажем; 5 чел. (тт. Осипенко, Горлов, Умняшкин, Катунин и Зафеев) предполагается отозвать из штатов окрпланов по согласованию и по рекомендациям окружкомов ВКП(б), эти кандидатуры должны быть хорошо известны Крайкому ВКП(б);
тт. Маркелов, Сорокин и Грабченков — молодые специалисты, выпускники народного хозяйства, отобранные для работы в аппарате Крайплана еще тов. К. Е. Лазаревым, а затем прекрасно показавшие себя во время производственной практики и стажировки в секциях Крайплана.
Таким образом, мы надеемся, что при условии пополнения штата Крайплана указанными выше тт. будет обеспечен не только У количественный, но и качественный рост аппарата и тем самым выполнены поставленные перед Крайпланом поистине грандиозные задачи. Крайисполкома Н. А. Гродненский
Пред. Крайплана А. А. Прохин.
Гражданская война в Китае разгорается.
Письмо из Самары: 8 000 кулаков ускользнули от обложения.
Мы ни на минуту не должны забывать о своей обороноспособности и безопасности, о том, что каждый день и каждый час мы можем подвергнуться военным провокациям на своих границах, начиная с мелких стычек и кончая мировой войной, войной многих против нас одних...
Опыт существования первого в мире рабоче-крестьянского государства неизменно говорит об этом.
Разве мы можем забыть о том, что и десяти лет не прошло с тех пор, когда нашу территорию оккупировали и бесчеловечно грабили более десяти стран-интервентов? Что они мечтали создать колонии, подобные африканским, на Кавказе, Дальнем Востоке и в др. районах? Что в свое время создали даже специальную комиссию по эксплуатации природных богатств Дальнего Востока? Нет, мы не забываем об этом сегодня, не забудем и через пять — десять лет, мы не имеем права на такую забывчивость.
Конечно, в Великобритании легко разглагольствовать о том, что это дело прошлое, что это исторический эпизод и не более того, легко, потому что их собственная территория никогда не подвергалась нашествиям интервентов, они не знают, что это такое, когда у голодных отнимают последний кусок хлеба, а телеграфные столбы превращаются в виселицы, на которых висят трупы повешенных мужчин, женщин, детей и стариков, но мы - то слишком хорошо знаем, что это такое.
И в последующие за этой интервенцией годы мы, по существу, не имели ни одного года без военных конфликтов — то это банды басмачей в Фергане, Туркестане, то банды Булак-Балаховича на польской границе, а в наши дни — только что закончившаяся блестящей победой война с мукденскими милитаристами, подстрекаемыми милитаристами западными.
Мы уже не говорим о постоянных призывах к крестовому походу против нас Пилсудского, Чемберлена, Пуанкаре.
В этих условиях любая капиталистическая страна, если бы в ее адрес делались столь же воинственные заявления, уже давно признала бы свое положение чрезвычайным и, уж конечно, милитаризуясь до зубов, прибегла бы к ответным угрозам и провокациям, и только миролюбие, спокойствие и выдержка Страны Советов помогли избежать прямых и чрезвычайно опасных конфликтов и настоящих войн.
Пример тому — сравнительно недавно восстановленные дипломатические отношения с Англией.
Где, когда и в какой международной комиссии или конференции по вопросам войны и мира Советский Союз занимал воинственную позицию? Может быть, в Генуе? В Лозанне? В Париже? Нет, подпись нашего наркоминдела товарища Чичерина стоит только под мирными договорами. И так будет всегда.
На Днепрострое: бешеными темпами развертывается строительство. Сейчас работают 16 000 рабочих. В будущем году их будет здесь 35 000.
«Пока мы живем в мелкокрестьянской стране, для капитализма в России есть более прочная экономическая база, чем для коммунизма. Это необходимо запомнить. Каждый, внимательно наблюдавший за жизнью деревни, в сравнении с жизнью города, знает, что мы корней капитализма не вырвали и фундамент, основу у внутреннего врага не подорвали. Последний держится на мелком хозяйстве и чтобы подорвать его, есть одно средство — перевести хозяйство страны, в том числе и земледелие, на новую техническую базу, на техническую базу современного крупного производства».
В. И. Ленин.
VIII. ГОД 1984-й
Уважаемый литератор Сергей Залыгин!
К Вам обращается Ваш читатель. Достаточно внимательный.
Почему он обращается к Вам? И в чем доказательство его внимательности? Откуда у него это редкостное качество?
Все дело в том, что, прочитав роман «После бури», он, этот читатель, узнал в романе себя.
Даже не столько узнал, сколько вспомнил свое прошлое. Во всяком случае, Вы дали этому читателю повод для воспоминаний.
И повод для этого письма тоже.
Я ведь никогда не чувствовал себя человеком пишущим, а разве только думающим. Вы об этом хорошо знаете. Ну и, конечно, я пишу Вам не только потому, что я — Ваш «герой», а еще потому, что спросил себя: «Человек моего возраста должен что-то принести в сегодня? Конечно, должен! А если он что-то принес, должен он об этом кому-то поведать? Безусловно! Если, конечно, есть тот, кому поведать можно...» Кому же, как не Вам? Просьба: постарайтесь читать по строкам, а не по диагонали. Пожалуйста!
Как же. как же, помню: полковник, которого вывели Вы под фамилией Махова, на самом деле был, кажется, Гудковым, так? А великий мастер и умелец Казанцев — это же Кузнецов? Интересно, известна ли Вам его дальнейшая судьба? Мне известна... Ну, а Бондарин? Впрочем, прототипы Бондарина, Озолиня, Вегменского, Прохина — о них говорить нечего, это были настолько известные в Сибири люди, что и расшифровка не требуется.
Подумать только — пусть и заочная, а все-таки встреча более чем через полвека! И какие полвека — эпоха. Две эпохи. Невероятно! И все-таки...
Вот и Вы, работая над своим произведением, тоже, конечно, вспоминали. И город Аул вспоминали, и Красносибирск, и Корнилова Петра Васильевича-Николаевича...
Я понимаю условность литературного произведения, понимаю, что я, как прототип, могу возражать: «Было не так!» — но все равно меня ни на минуту не покидало ощущение, что это я и что «так было», хотя Вы и примыслили и приписали мне множество мыслей и таких поступков, которых я никогда не совершал, разве только мог бы совершить. Впрочем, насколько я понимаю, в этом и состоит специальность писателя: писатель не столько пишет, сколько приписывает что-то к чему-то.
И Вас тоже помню немного... Живой мальчик и, кажется мне, несколько татарского облика, мой сосед в доме № 137 по улице Бийской... И как это Вы столько удержали в своей памяти?! Небось уже взрослым не раз ездили в город Аул, чтобы восстановить в памяти детство? И откуда Вы так много знаете обо мне? Неужели и тогда, мальчиком, знали? Или узнали позже, но каким же образом?..
Впрочем, я не задаю вопросов никаких, не затеваю с Вами переписку — поздно!
«Тогда в чем дело! Для чего это письмо?» — спросите Вы.
Дело в том, что, во-первых, я все еще жив и мне доставляет удовольствие поразить Вас этим фактом. А во-вторых..
Я еще и сам не знаю точно, что напишу Вам. Что-нибудь напишу. О себе. О Вас. И, наверное, о мировых проблемах... Мы, русские, не можем без мировых. Ну и еще что-нибудь.
Хотел бы заметить: это мое последнее письмо, последние слова, которые я напишу на бумаге.
На прошлой неделе я в последний раз вышел побродить по саду, в котором еще недавно гулял ежедневно и в любую погоду.
Две недели назад я в последний раз зашел к своему давнему другу-парикмахеру. Теперь уже он придет ко мне..
Я буду писать Вам так, как для меня легче — отдельными заметками. Вы же знаете, что иногда мы тратим больше усилий на то, чтобы связать между собой наши мысли и соображения, чем на сами мысли и соображения, полагая, что без этого нельзя. А без этого можно, иногда и должно. Иногда мысли теряют оттого, что мы пытаемся связать их в некое подобие чего-то целого, и тогда эти подобия — старые картонные коробки и бечевки — видны явственно, а их содержание остается взаперти
Сколько мне нынче лет, Вы можете не совсем точно, но зато легко и быстро подсчитать. Получится чудовищная цифра Округляйте эту цифру, округляйте без тени смущения Ведь я-то не смущаюсь
Что за жизнь была у меня после того, как я исчез из Вашего поля зрения, об этом Вы никогда не догадаетесь, как бы ни старались Я бы на Вашем месте тоже не догадался Больше того, мне иногда кажется, что у меня нет никаких догадок по поводу своей собственной жизни Я ее прожил, и все Я ее вызубрил назубок по датам по географическим пунктам, так же как прилежный ученик вызубривает историю, и только
Да, я жил так долго и так разно, что мне кажется, будто я уже давно-давно кончил жить, но продолжаю заживать чей-то чужой век, чтобы и за себя, и еще за кого-то додуматься до чего-нибудь. Естественное чувство, потому что у меня было слишком много судеб и жизней — возрастных, социальных, деловых, психологических, физиологических, еще каких-то, которым я и названия-то не знаю. Я знаю только, что ни одна из них не была логическим продолжением жизни предшествующей, ни одна полностью не проистекала из другой, а каждая была сама по себе и совершенно недоказуема с точки зрения моего прошлого.
В моей жизни однажды был все-таки итог, была черта, это когда я окончательно отрешился от Корнилова Петра Николаевича, от той тяжести, которую возложило на меня чужое имя. Это было, когда я пошел на самоубийство.
Я его не совершил, нет.
Не пришлось.
Но я его пережил, и черта возникла, и я воспринимаю нынче время так: «Все это было до черты!», или «вот это было после черты!»
И вот, на «отлично» вызубрив собственную жизнь, я так и не узнал самого себя, и мне кажется, что все мои «я» — это совершенно разные люди. Что, в самом деле, общего между мною сегодняшним и тем, проживающим в Самаре мальчиком, который захотел стать богом? Совершенно ничего! Что общего между мною сегодняшним и владельцем буровой конторы «Корнилов и К°» в городе Ауле? Совершенно ничего! Да если вспомнить мои более или менее близкие друг к другу и даже смежные жизни, что общего между Корниловым Петром Васильевичем-Николаевичем, кустарем веревочником и работником Крайплана? Пацифист-натурфилософ и строевой офицер действующей армии — что общего?
Да-да, я заучил, что все эти люди есть одно человеческое лицо, что все они — это я, что все они объединены одним именем-фамилией, но и тут, как Вы об этом хорошо знаете, и тут отсутствовали строгость и законность.
В этом пестром и непоследовательном ряду моих жизней, о которых формально я знаю все, а по существу, лишь кое-что, будто бы из чьих-то рассказов, наступила в конце концов жизнь самая последняя! И эта суть, эта однозначность и полная, никогда прежде и не снившаяся мне определенность радуют меня — на конец-то!
Вам не понять меня нынешнего, переживающего старость своей старости, не понять состояния моего организма и течения мысли, которые стали слишком просты для Вас, а Вы ведь не умеете понимать простоты, разучились...
А если так, я и не буду сообщать ничего о себе.
Где я живу — в соседнем с Вами доме или в другом полушарии,— не все ли равно? И то и другое вполне возможно. Живу ли я в обширных апартаментах или в каком-то тесном углу, окружен ли я домочадцами или совершенно одинок, не все ли равно? Одно могу сказать: за те годы своей жизни, которые для Вас остались неизвестными, я повидал мир со всех сторон. Уж мой-то век — двадцатый — это же сплошные события, но вряд ли кто-нибудь больше, чем я, Корнилов П. В. Н., прихватил от этих событий. И не подумайте, будто по старости или еще по каким-то другим причинам я лишился способности к сравнениям и вот не знаю, что лучше, а что хуже, что приятно, а что ненавистно, что есть конец света, а что его продолжение. Нет, мне кажется, я действительно приобрел ту сосредоточенность, которая есть вполне осмысленная старость старости. Если же я и отвлекаюсь от своей сосредоточенности, так уж наверняка в последний раз и только благодаря Вам, точнее, Вашему литературному произведению под названием «После бури». (Мне не нравится это название.)
А ведь для огромного большинства людей «последнее» навсегда остается загадкой. Даже большей, чем сама смерть.
Между тем, если бы мы лучше знали «последнее», его назначение, мы больше понимали бы жизнь и позже умирали бы...
«Последнее» мы все еще чувствуем только как физиологическую старость, а это так ничтожно мало... Старость сама по себе, без полного чувства «последнего» — глупая шутка, человек или попусту молодится, или громко — чем громче, тем лучше — стучит костяшками домино, или никому не дает покоя своими недугами и болезнями. И все это в то время, как истинное назначение старости — пережить чувство «последнего». Дети же правильно исполняют свое назначение — передают взрослым людям чувство «первого», чувство начала, а старики своего назначения не исполняют. Они думают о нем только в молодости: «Вот уж состарюсь, тогда и сосредоточусь...» Но, состарившись, они пытаются молодиться. Им, наверное, мешают мысли, которые они передумали за всю свою прошедшую жизнь; к которым они привыкли так же, как к пятнышкам на костяшках домино, как к собственным ногтям на ногах и руках: ногти хоть и подрастают, хотя их нужно время от времени подстригать, но они всегда на своем месте и нет опасений, что когда-нибудь их там не окажется.
И редко-редко кто из стариков сказал что-нибудь путное и Соответствующее «последнему».
Мне лично на этот счет даже и не Толстой запомнился, а совершенно другой писатель: «Умирать — невежливо!» И: «Умирать, будучи гостем,— пятикратная невежливость». (Пятикратная! А ведь все мы гости на этой земле! — П. К.)
Мы вообще не знаем необходимых для этого слов, а знаем только три категории возгласов: «Да будет проклято!», «Да здравствует!», «Так или иначе...»
Ну, и вот еще что: я хочу обратить Ваше внимание на те места книги, где Вы вольно, а вернее всего, невольно, но все-таки слишком бегло, может быть, даже и легкомысленно коснулись некоторых событий моей жизни... В том смысле, что они выглядят у Вас эпизодами в то время, когда они были для меня действительной жизнью, да еще какой!
Еще уточню:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43