Наконец выключил телевизор, вновь поднялся наверх, улегся на кровать и уставился в потолок, положив руки под голову.
Я услышал, как открылась дверь, но не повернул головы. Отец подошел к кровати. Я молчал.
— Тебе нельзя так нервничать.
— Ничего не могу с собой поделать.
— Давай я сделаю тебе укол, и ты поспишь.
— Нет.
— Тогда прими пару таблеток. Они успокоят тебя.
— Я хочу побыть один, папа.
Он повернулся и направился к двери. Я сел, спустил ноги на пол.
— Папа!
Он повернулся.
— Извини, папа.
Он кивнул.
— Я понимаю, Анджело, — и вышел из комнаты.
За обедом я лишь поковырялся в тарелке, а затем поднялся к себе.
В восемь тридцать я спустился вниз, устроился в гостиной. Из библиотеки долетали звуки телешоу. Без четверти девять зазвонил телефон. Я схватил трубку.
Звонил Дональд — слуга, камердинер, помощник Номера Один.
— Мистер Перино?
— Да, — я ожидал услышать не его голос.
— Мистер Хардеман попросил узнать у вас, сможете ли вы присутствовать на совещании держателей акций и заседании совета директоров, намеченных на завтра.
— Смогу, — коротко ответил я.
— Благодарю, я ему передам. Спокойной ночи, — чувствовалось, что он уже собрался положить трубку.
— Одну минуту! — остановил я его. — Могу я поговорить с мистером Хардеманом?
— К сожалению, нет, сэр. Мистер Хардеман уже спит.
Нам пришлось сделать остановку в Пенсаколе, и мы только что прибыли. Мистер Хардеман очень устал и сразу же лег спать.
— Хорошо, Дональд. Благодарю, — я опустил трубку на рычаг, недоумевая, как старику такое удается. Я бы уж точно не заснул.
Но тут я вспомнил где-то прочитанные строки о том, что генерал Грант перед каждой большой битвой обязательно спал часок-другой. Виски и сон, считал он, придавали ему сил.
Спать я не мог, но мысль насчет виски мне понравилась. Я посмотрел на часы — без пяти девять, и двинулся к бару.
Ровно в девять, когда я наливал себе второй стаканчик, в дверь позвонили. Джанно пошел открывать, но я опередил его.
На пороге стоял мужчина в пальто с поднятым воротником, в низко надвинутой на глаза шляпе, так что лица его я разглядеть не мог.
— Мистер Анджело Перино? — спросил незнакомец.
— Да.
— Это вам, — он сунул мне в руки большой конверт из плотной бумаги. — Передайте судье наши наилучшие пожелания.
— Благодарю вас, — но он уже сбегал по ступеням и нырнул в открытую дверцу автомобиля, стоявшего на подъездной дорожке с работающим мотором.
Автомобиль рванул с места до того, как дверца захлопнулась.
Я закрыл дверь, вернулся в гостиную, снял резинку, перетягивающую конверт. В нем оказались две папки.
Я уселся на диван. Раскрыл первую. Письмо, которое я просил добыть из сейфа Лорена. Я быстро прочитал его.
Слово в слово как и говорила Бобби. Закрыл первую папку и перешел ко второй.
В ней было все, о чем я мог только мечтать, и даже больше. Фамилии, даты, места встреч. Даже фотокопии получаемых им чеков. Симпсон, похоже, был фанатиком учета. А может, в будущем намеревался шантажировать Лорена. Последнее, пожалуй, больше соответствовало действительности.
Внезапно я поднял голову. Все стояли в гостиной, озабоченно глядя на меня. Папа, мама, Синди. Даже Джанно, притулившийся у дверного косяка.
— Ты получил то, что хотел? — спросил папа.
Я широко улыбнулся. Тревога разом оставила меня. Я подпрыгнул, поцеловал папу, Синди, закружил маму по комнате.
— Эй, папа! — я повернулся к нему. — Кто говорит, что дедушка не приглядывает за нами?
Мама перекрестилась.
— Он на небесах, среди ангелов, — промолвила она. — И никогда не бросит своих детей.
Глава 11
С перетянутыми ребрами я не мог вести машину, поэтому Синди привезла меня в половине девятого к административному корпусу.
— Мне приехать за тобой? — спросила она.
Морщась, я вылез из кабины. Не так-то легко сгибаться пополам с двумя сломанными ребрами.
— Нет, возвращайся в отель. Я поймаю такси и заеду за тобой перед обедом.
— Отлично, — она улыбнулась, и «мазерати» отвалил от тротуара.
Секретарша еще не пришла, что вполне меня устроило. На ее машинке я отпечатал несколько строк и уже вынимал лист из каретки, когда без десяти девять она открыла дверь приемной.
— Доброе утро, мистер Перино. Как вы себя чувствуете? Лучше?
— Гораздо лучше, — я расписался на листе, сложил его вчетверо, убрал во внутренний карман пиджака.
— Мы все были в ужасе, узнав, что произошло.
— Я тоже не в восторге от случившегося, — я подхватил «дипломат». — Я буду в кабинете Номера Один.
— Не забудьте, что в девять часов совещание держателей акций.
— Не забуду, — пообещал я, хотя напоминаний мне и не требовалось.
Номер Один еще не прибыл.
— Он немного задержится, — сообщила секретарша. — Собирался заехать в одно место.
Я вернулся к себе, выпил чашечку кофе, а ровно в девять вошел в зал заседаний совета директоров. Все в сборе, за исключением Номера Один.
Лорен Третий постучал молоточком по столу. Шум разом стих.
— Мне только что передали, что мой дед задерживается на несколько минут. Пока мы его ждем, я хочу сообщить вам о некоторых процедурных изменениях, связанных только с сегодняшними заседаниями владельцев акций и совета директоров компании. Эти изменения доведены до моего деда, и он не высказал никаких возражений.
Лорен Третий помолчал, оглядывая сидящих за столом. Наверное, меня он узнал не сразу, потому что вновь посмотрел на меня, прежде чем его взгляд перешел к сидящему рядом со мной.
— И держатели акций, и директора приглашаются на оба заседания. На первом — держателей акций — директора, таковыми не являющиеся, пересядут от стола на другие места, приготовленные им в этом зале. У стола останутся только непосредственные держатели акций и попечители «Фонда Хардемана», обладающие правом голоса по акциям, принадлежащим фонду. Я бы хотел представить их руководству компании.
Он выдержал короткую паузу.
— Моя сестра, Энн Элизабет Алехина.
Энн, прекрасно выглядевшая, в отлично сшитом парижском костюме, поднялась, степенно кивнула, а затем вновь села по правую руку брата.
— Я также должен добавить, что моя сестра будет сама голосовать по принадлежащим ей акциям.
Справа от нее доктор Джеймс Рэндолф, исполнительный директор фонда. Рядом с ним профессор Уильям Мюллер, административный директор фонда. Держатели акций, если будет на то их желание, могут пригласить на наше заседание адвоката. Но этот адвокат не имеет права обращаться к кому-либо из держателей акций, за исключением своего клиента или клиентов.
Вновь последовала пауза.
— На заседании совета директоров все будет наоборот. Держатели акций, не являющиеся директорами компании, займут места в зале, а директора подсядут к столу, чтобы незамедлительно перейти к обсуждению вопроса, ради которого мы и собрались. Если директора, не имеющие акций, выйдут из-за стола, мы сможем начать совещание держателей акций, как только прибудет мой дед.
Задвигались стулья, присутствующие в зале заседаний перестраивали ряды. За столом остались пятеро: Лорен Третий, Энн, оба попечителя фонда и я.
Четверо сидели рядом, я — на другом конце стола, превратившегося в разделяющее нас поле битвы. Директора, занявшие места в зале, тихонько переговаривались между собой. Поневоле у меня возникло ощущение, что они — зрители, а мы — гладиаторы Древнего Рима.
Едва начала открываться дверь, как все разговоры стихли. Номер Один вкатился первым, за ним следовали Алисия, высокая, седоволосая, удивительно красивая женщина, которую я видел впервые, и Арти Роберте.
Номер Один на секунду замер, огляделся, а затем направил кресло к столу. Арти убрал стул, чтобы Номер Один мог подъехать вплотную. По знаку старика женщины сели за стол рядом с ним. Арти расположился за его спиной.
Лорен Третий побледнел, сердито посмотрел на деда.
Энн же выпорхнула из-за стола, направилась к нему. С неохотой Лорен Третий последовал за ней.
Энн остановилась около седовласой женщины. Тепло поцеловала ее в щеку.
— Мама! Вот уж не ожидала увидеть тебя здесь. Ты могла бы предупредить нас о приезде.
Теперь я понял, кто эта удивительная женщина. Жена адмирала Хью Скотта. Неудивительно, что Лорен Третий злился на деда. Привести на совещание его бывшую жену и мать!
Энн чмокнула в щечку и Алисию.
— Рада видеть тебя здесь.
Затем молча поцеловала деда и вернулась на свое место. Лорен сухо поцеловал мать в щеку, кивнул Алисии и прошествовал на свое место, даже не поздоровавшись с дедом.
Поднял молоточек и решительно постучал.
— Заседание держателей акций «Вифлеем моторс компани инкорпорейтед» считаю открытым. Но прежде чем мы перейдем к обсуждению повестки дня, председатель хотел бы знать, чем вызвано присутствие за этим столом миссис Скотт и миссис Хардеман. Насколько известно председателю, право голоса по акциям миссис Хардеман принадлежит ему, а миссис Скотт вообще не имеет акций компании.
Арти наклонился вперед, вложил в руку Алисии какую-то бумагу, что-то прошептал ей на ухо. Она кивнула и встала.
— Мистер председатель!
— Да, миссис Хардеман.
И она отчеканила все то, что шептал за ее спиной Арти:
— Прошу председателя принять заявление, в котором указано, что я возвращаю себе право голоса, ранее переданное другому лицу, — выложила на стол бумагу и подтолкнула ее поближе к своему бывшему мужу.
Лорен взял документ, просмотрел и передал Дэну Уэйману, расположившемуся за его спиной, который в свою очередь препроводил заявление адвокату компании. Заговорил он до того, как адвокат ознакомился с содержанием документа.
— Мне представляется, что подобная передача права голоса незаконна, противоречит заключенному ранее соглашению и недействительна на данном заседании Арти что-то быстро зашептал на ухо Алисии. Та, не поднимаясь на этот раз, лишь наклонилась вперед.
— Как держатель акций я согласна на перенос сегодняшнего заседания на более поздний срок, с тем чтобы суд разрешил возникшее противоречие. Полагаю, я имею полное право голосовать по собственным акциям, во всяком случае, прав у меня ничуть не меньше, чем у фонда, который при аналогичных обстоятельствах вернул себе право голоса по принадлежащим ему акциям.
Лорен повернулся, пошептался с адвокатом компании. Мгновением позже посмотрел на нас. Пренебрежительно повел плечами. Всего пять процентов. С акциями фонда перевес оставался на его стороне. Пятьдесят пять процентов.
— Председатель согласен с передачей права голоса по этим акциям. Но по-прежнему возражает против присутствия миссис Скотт.
После этих слов бумагу выложил Номер Один.
— В соответствии с правами, закрепленными за мной уставом «Фонда Хардемана», я могу назвать моего преемника на место попечителя фонда, если я сложу с себя эти полномочия. Что я и сделал. В этом документе все написано. Отныне миссис Скотт — попечитель «Фонда Хардемана».
Лорен взял документ, протянул его исполнительному директору фонда. Тот вернул документ, согласно кивнув.
— Фонд признает права нового попечителя, и председателя радует ее личное присутствие за этим столом.
Миссис Скотт улыбнулась.
— Спасибо, Лорен.
Он кивнул. В конце концов ему от этого ни холодно ни жарко. Четыре голоса попечителей по-прежнему его.
— Надеюсь, теперь мы можем перейти к делу? — язвительно спросил Лорен.
Номер Один согласно кивнул.
— Полагаю, что да, внучек.
Лорен оглядел стол. Кивнули все, кроме меня.
— Мистер председатель, — разлепил я губы.
— Да, мистер Перино.
— Прежде чем мы перейдем к обсуждению намеченных вопросов, я бы попросил провести закрытое совещание тех держателей акций, которые являются или являлись членами семьи Хардеманов.
Даже Номер Один удивленно глянул на меня.
Лорен же просто не понимал, к чему я клоню.
— Это странная просьба, мистер Перино.
— С учетом имеющейся в моем распоряжении конфиденциальной информации просьба эта вполне резонна.
Так как она касается некоторых членов семьи Хардеманов, я полагаю, нет смысла знакомить с ней посторонних.
— Может ли председатель предварительно ознакомиться с этой информацией, чтобы оценить весомость вашей просьбы?
— Естественно, — я открыл «дипломат», достал две папки, отделил оригиналы от ксерокопий, которые снял утром, протянул последние Лорену.
Несколько секунд он смотрел на них. Лицо его поменяло окраску: из пунцово-красного стало мертвенно-белым. Наконец он поднял на меня глаза.
— Шантажом меня не проймешь! Я действовал на благо компании!
— Дай мне взглянуть, — попросил Номер Один.
Лорен сердито швырнул бумаги деду. Тот не спеша ознакомился с их содержимым, посмотрел на меня. В его глазах я прочитал такую душевную боль, что даже пожалел старика. Все-таки внук, своя плоть и кровь.
Номер Один оглядел зал заседаний.
— Полагаю, нам лучше обсудить этот вопрос в кругу семьи. Пройдемте в мой кабинет.
На этом заседание держателей акций и закончилось.
Глава 12
— Я думаю, мы должны знать, каким образом к тебе поступила эта информация, — сказал Номер Один из-за своего стола.
— Вчера вечером, в девять часов, в дверь моего дома позвонил какой-то человек и спросил, я ли Анджело Перино.
Получив утвердительный ответ, он сунул мне в руки эти бумаги со словами: «Это для вас» и растворился в ночи.
Разумеется, я сказал не всю правду, но во всяком случае мне не пришлось лгать.
— Ты знаешь этого человека? Видел его раньше? — продолжил допрос Номер Один.
— Нет, — я покачал головой.
— Ты говоришь, что это письмо — предсмертная записка моего сына? — голос Номера Один дрогнул.
— Черт побери, дед! — неожиданно взорвался Лорен Третий. — Ты и сам это знаешь. Уж его-то почерк тебе знаком. А может, тебе не хочется узнавать его, потому что написано там о тебе? — он глубоко вздохнул. — Я не представляю себе, как это письмо попало к Анджело, но со дня смерти отца я хранил его в домашнем сейфе. Чтобы никто не прознал, как ты довел собственного сына до самоубийства.
И тут Лорен Третий заплакал.
— О боже, если бы кто знал, как я ненавидел тебя за это! И ненависть моя возрастала каждый раз, когда перед моим мысленным взором возникал отец, лежащий на полу в библиотеке со снесенной выстрелом головой. Но тем не менее до конца я поверить в это не мог. Я помнил, как ты играл с нами маленькими. Но когда началась возня с «бетси», все вернулось. Ты обращался со мной так же, как когда-то с отцом. Но я принял решение. Со мной тебе не удастся то, что ты сделал с ним. Скорее я уничтожу тебя! — и он закрыл лицо руками.
— И ты абсолютно уверен, что твой отец застрелился из-за меня? — ровным голосом полюбопытствовал Номер Один.
Лорен Третий уже совладал с нервами. Посмотрел на деда.
— Конечно, уверен. Я знаю, как он кончил. А в письме есть все, кроме имени. И я вижу, как ты ведешь себя по отношению ко мне.
— А у тебя не возникало мысли, что твой отец имел в виду другого человека? — продолжил Номер Один.
— Так он мог писать только о тебе! — отрезал Лорен Третий.
Номер Один взглянул на миссис Скотт.
— Правда всегда выходит наружу. Особенно если живешь слишком долго.
Она посмотрела на него, потом на сына, чувствовалось, что она очень любит их обоих.
— Твой дед говорит правду, Лорен. В этом письме речь идет не о нем.
— Ты просто защищаешь его, — не хотел верить ей Лорен. — Я слышал истории о вашем романе, мама. И знаю, какие чувства ты питала к нему. Воспоминания детства не забываются.
— Лорен, твой отец… — миссис Скотт запнулась.
— Салли! — попытался остановить ее Номер Один. — Позволь мне самому.
Но миссис Скотт словно и не услышала его.
— Лорен, — повторила она, — твой отец был гомосексуалистом. Несколько лет он жил с мужчиной, который работал у него, с Джо Уорреном. Это был отвратительный человек, и мы думали, что с его смертью все кончится. Но ошиблись. Оказалось, что этот Уоррен вел скрупулезный дневник отношений с твоим отцом, в том числе хранил у себя компрометирующие твоего отца фотографии. Все это попало в руки не менее бесчестного человека. Долгие годы он шантажировал твоего отца, получая от него деньги, но в конце концов тот не выдержал и пустил себе пулю в лоб. Его самоубийство потрясло нас не меньше, чем тебя, и мы долго не могли понять причину такого поступка. Но даже смерть твоего отца не остановила шантажиста. Он пришел к твоему деду. Я помню его слова. Он благодарил Бога, что шантажист обратился к нему, а не к тебе. И ты ничего не узнал о прошлом отца. Твой дед позаботился о том, чтобы шантажист сел в тюрьму, а все фотографии и негативы были уничтожены. И пришлось заплатить немало денег, чтобы сведения эти не стали достоянием общественности. Заботился он не столько о себе, сколько о благополучии твоем и твоей сестры. Ибо, несмотря на все разногласия, он любил своего сына и хотел уберечь от позора память о твоем отце.
Лорен Третий посмотрел на нее, потом на деда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Я услышал, как открылась дверь, но не повернул головы. Отец подошел к кровати. Я молчал.
— Тебе нельзя так нервничать.
— Ничего не могу с собой поделать.
— Давай я сделаю тебе укол, и ты поспишь.
— Нет.
— Тогда прими пару таблеток. Они успокоят тебя.
— Я хочу побыть один, папа.
Он повернулся и направился к двери. Я сел, спустил ноги на пол.
— Папа!
Он повернулся.
— Извини, папа.
Он кивнул.
— Я понимаю, Анджело, — и вышел из комнаты.
За обедом я лишь поковырялся в тарелке, а затем поднялся к себе.
В восемь тридцать я спустился вниз, устроился в гостиной. Из библиотеки долетали звуки телешоу. Без четверти девять зазвонил телефон. Я схватил трубку.
Звонил Дональд — слуга, камердинер, помощник Номера Один.
— Мистер Перино?
— Да, — я ожидал услышать не его голос.
— Мистер Хардеман попросил узнать у вас, сможете ли вы присутствовать на совещании держателей акций и заседании совета директоров, намеченных на завтра.
— Смогу, — коротко ответил я.
— Благодарю, я ему передам. Спокойной ночи, — чувствовалось, что он уже собрался положить трубку.
— Одну минуту! — остановил я его. — Могу я поговорить с мистером Хардеманом?
— К сожалению, нет, сэр. Мистер Хардеман уже спит.
Нам пришлось сделать остановку в Пенсаколе, и мы только что прибыли. Мистер Хардеман очень устал и сразу же лег спать.
— Хорошо, Дональд. Благодарю, — я опустил трубку на рычаг, недоумевая, как старику такое удается. Я бы уж точно не заснул.
Но тут я вспомнил где-то прочитанные строки о том, что генерал Грант перед каждой большой битвой обязательно спал часок-другой. Виски и сон, считал он, придавали ему сил.
Спать я не мог, но мысль насчет виски мне понравилась. Я посмотрел на часы — без пяти девять, и двинулся к бару.
Ровно в девять, когда я наливал себе второй стаканчик, в дверь позвонили. Джанно пошел открывать, но я опередил его.
На пороге стоял мужчина в пальто с поднятым воротником, в низко надвинутой на глаза шляпе, так что лица его я разглядеть не мог.
— Мистер Анджело Перино? — спросил незнакомец.
— Да.
— Это вам, — он сунул мне в руки большой конверт из плотной бумаги. — Передайте судье наши наилучшие пожелания.
— Благодарю вас, — но он уже сбегал по ступеням и нырнул в открытую дверцу автомобиля, стоявшего на подъездной дорожке с работающим мотором.
Автомобиль рванул с места до того, как дверца захлопнулась.
Я закрыл дверь, вернулся в гостиную, снял резинку, перетягивающую конверт. В нем оказались две папки.
Я уселся на диван. Раскрыл первую. Письмо, которое я просил добыть из сейфа Лорена. Я быстро прочитал его.
Слово в слово как и говорила Бобби. Закрыл первую папку и перешел ко второй.
В ней было все, о чем я мог только мечтать, и даже больше. Фамилии, даты, места встреч. Даже фотокопии получаемых им чеков. Симпсон, похоже, был фанатиком учета. А может, в будущем намеревался шантажировать Лорена. Последнее, пожалуй, больше соответствовало действительности.
Внезапно я поднял голову. Все стояли в гостиной, озабоченно глядя на меня. Папа, мама, Синди. Даже Джанно, притулившийся у дверного косяка.
— Ты получил то, что хотел? — спросил папа.
Я широко улыбнулся. Тревога разом оставила меня. Я подпрыгнул, поцеловал папу, Синди, закружил маму по комнате.
— Эй, папа! — я повернулся к нему. — Кто говорит, что дедушка не приглядывает за нами?
Мама перекрестилась.
— Он на небесах, среди ангелов, — промолвила она. — И никогда не бросит своих детей.
Глава 11
С перетянутыми ребрами я не мог вести машину, поэтому Синди привезла меня в половине девятого к административному корпусу.
— Мне приехать за тобой? — спросила она.
Морщась, я вылез из кабины. Не так-то легко сгибаться пополам с двумя сломанными ребрами.
— Нет, возвращайся в отель. Я поймаю такси и заеду за тобой перед обедом.
— Отлично, — она улыбнулась, и «мазерати» отвалил от тротуара.
Секретарша еще не пришла, что вполне меня устроило. На ее машинке я отпечатал несколько строк и уже вынимал лист из каретки, когда без десяти девять она открыла дверь приемной.
— Доброе утро, мистер Перино. Как вы себя чувствуете? Лучше?
— Гораздо лучше, — я расписался на листе, сложил его вчетверо, убрал во внутренний карман пиджака.
— Мы все были в ужасе, узнав, что произошло.
— Я тоже не в восторге от случившегося, — я подхватил «дипломат». — Я буду в кабинете Номера Один.
— Не забудьте, что в девять часов совещание держателей акций.
— Не забуду, — пообещал я, хотя напоминаний мне и не требовалось.
Номер Один еще не прибыл.
— Он немного задержится, — сообщила секретарша. — Собирался заехать в одно место.
Я вернулся к себе, выпил чашечку кофе, а ровно в девять вошел в зал заседаний совета директоров. Все в сборе, за исключением Номера Один.
Лорен Третий постучал молоточком по столу. Шум разом стих.
— Мне только что передали, что мой дед задерживается на несколько минут. Пока мы его ждем, я хочу сообщить вам о некоторых процедурных изменениях, связанных только с сегодняшними заседаниями владельцев акций и совета директоров компании. Эти изменения доведены до моего деда, и он не высказал никаких возражений.
Лорен Третий помолчал, оглядывая сидящих за столом. Наверное, меня он узнал не сразу, потому что вновь посмотрел на меня, прежде чем его взгляд перешел к сидящему рядом со мной.
— И держатели акций, и директора приглашаются на оба заседания. На первом — держателей акций — директора, таковыми не являющиеся, пересядут от стола на другие места, приготовленные им в этом зале. У стола останутся только непосредственные держатели акций и попечители «Фонда Хардемана», обладающие правом голоса по акциям, принадлежащим фонду. Я бы хотел представить их руководству компании.
Он выдержал короткую паузу.
— Моя сестра, Энн Элизабет Алехина.
Энн, прекрасно выглядевшая, в отлично сшитом парижском костюме, поднялась, степенно кивнула, а затем вновь села по правую руку брата.
— Я также должен добавить, что моя сестра будет сама голосовать по принадлежащим ей акциям.
Справа от нее доктор Джеймс Рэндолф, исполнительный директор фонда. Рядом с ним профессор Уильям Мюллер, административный директор фонда. Держатели акций, если будет на то их желание, могут пригласить на наше заседание адвоката. Но этот адвокат не имеет права обращаться к кому-либо из держателей акций, за исключением своего клиента или клиентов.
Вновь последовала пауза.
— На заседании совета директоров все будет наоборот. Держатели акций, не являющиеся директорами компании, займут места в зале, а директора подсядут к столу, чтобы незамедлительно перейти к обсуждению вопроса, ради которого мы и собрались. Если директора, не имеющие акций, выйдут из-за стола, мы сможем начать совещание держателей акций, как только прибудет мой дед.
Задвигались стулья, присутствующие в зале заседаний перестраивали ряды. За столом остались пятеро: Лорен Третий, Энн, оба попечителя фонда и я.
Четверо сидели рядом, я — на другом конце стола, превратившегося в разделяющее нас поле битвы. Директора, занявшие места в зале, тихонько переговаривались между собой. Поневоле у меня возникло ощущение, что они — зрители, а мы — гладиаторы Древнего Рима.
Едва начала открываться дверь, как все разговоры стихли. Номер Один вкатился первым, за ним следовали Алисия, высокая, седоволосая, удивительно красивая женщина, которую я видел впервые, и Арти Роберте.
Номер Один на секунду замер, огляделся, а затем направил кресло к столу. Арти убрал стул, чтобы Номер Один мог подъехать вплотную. По знаку старика женщины сели за стол рядом с ним. Арти расположился за его спиной.
Лорен Третий побледнел, сердито посмотрел на деда.
Энн же выпорхнула из-за стола, направилась к нему. С неохотой Лорен Третий последовал за ней.
Энн остановилась около седовласой женщины. Тепло поцеловала ее в щеку.
— Мама! Вот уж не ожидала увидеть тебя здесь. Ты могла бы предупредить нас о приезде.
Теперь я понял, кто эта удивительная женщина. Жена адмирала Хью Скотта. Неудивительно, что Лорен Третий злился на деда. Привести на совещание его бывшую жену и мать!
Энн чмокнула в щечку и Алисию.
— Рада видеть тебя здесь.
Затем молча поцеловала деда и вернулась на свое место. Лорен сухо поцеловал мать в щеку, кивнул Алисии и прошествовал на свое место, даже не поздоровавшись с дедом.
Поднял молоточек и решительно постучал.
— Заседание держателей акций «Вифлеем моторс компани инкорпорейтед» считаю открытым. Но прежде чем мы перейдем к обсуждению повестки дня, председатель хотел бы знать, чем вызвано присутствие за этим столом миссис Скотт и миссис Хардеман. Насколько известно председателю, право голоса по акциям миссис Хардеман принадлежит ему, а миссис Скотт вообще не имеет акций компании.
Арти наклонился вперед, вложил в руку Алисии какую-то бумагу, что-то прошептал ей на ухо. Она кивнула и встала.
— Мистер председатель!
— Да, миссис Хардеман.
И она отчеканила все то, что шептал за ее спиной Арти:
— Прошу председателя принять заявление, в котором указано, что я возвращаю себе право голоса, ранее переданное другому лицу, — выложила на стол бумагу и подтолкнула ее поближе к своему бывшему мужу.
Лорен взял документ, просмотрел и передал Дэну Уэйману, расположившемуся за его спиной, который в свою очередь препроводил заявление адвокату компании. Заговорил он до того, как адвокат ознакомился с содержанием документа.
— Мне представляется, что подобная передача права голоса незаконна, противоречит заключенному ранее соглашению и недействительна на данном заседании Арти что-то быстро зашептал на ухо Алисии. Та, не поднимаясь на этот раз, лишь наклонилась вперед.
— Как держатель акций я согласна на перенос сегодняшнего заседания на более поздний срок, с тем чтобы суд разрешил возникшее противоречие. Полагаю, я имею полное право голосовать по собственным акциям, во всяком случае, прав у меня ничуть не меньше, чем у фонда, который при аналогичных обстоятельствах вернул себе право голоса по принадлежащим ему акциям.
Лорен повернулся, пошептался с адвокатом компании. Мгновением позже посмотрел на нас. Пренебрежительно повел плечами. Всего пять процентов. С акциями фонда перевес оставался на его стороне. Пятьдесят пять процентов.
— Председатель согласен с передачей права голоса по этим акциям. Но по-прежнему возражает против присутствия миссис Скотт.
После этих слов бумагу выложил Номер Один.
— В соответствии с правами, закрепленными за мной уставом «Фонда Хардемана», я могу назвать моего преемника на место попечителя фонда, если я сложу с себя эти полномочия. Что я и сделал. В этом документе все написано. Отныне миссис Скотт — попечитель «Фонда Хардемана».
Лорен взял документ, протянул его исполнительному директору фонда. Тот вернул документ, согласно кивнув.
— Фонд признает права нового попечителя, и председателя радует ее личное присутствие за этим столом.
Миссис Скотт улыбнулась.
— Спасибо, Лорен.
Он кивнул. В конце концов ему от этого ни холодно ни жарко. Четыре голоса попечителей по-прежнему его.
— Надеюсь, теперь мы можем перейти к делу? — язвительно спросил Лорен.
Номер Один согласно кивнул.
— Полагаю, что да, внучек.
Лорен оглядел стол. Кивнули все, кроме меня.
— Мистер председатель, — разлепил я губы.
— Да, мистер Перино.
— Прежде чем мы перейдем к обсуждению намеченных вопросов, я бы попросил провести закрытое совещание тех держателей акций, которые являются или являлись членами семьи Хардеманов.
Даже Номер Один удивленно глянул на меня.
Лорен же просто не понимал, к чему я клоню.
— Это странная просьба, мистер Перино.
— С учетом имеющейся в моем распоряжении конфиденциальной информации просьба эта вполне резонна.
Так как она касается некоторых членов семьи Хардеманов, я полагаю, нет смысла знакомить с ней посторонних.
— Может ли председатель предварительно ознакомиться с этой информацией, чтобы оценить весомость вашей просьбы?
— Естественно, — я открыл «дипломат», достал две папки, отделил оригиналы от ксерокопий, которые снял утром, протянул последние Лорену.
Несколько секунд он смотрел на них. Лицо его поменяло окраску: из пунцово-красного стало мертвенно-белым. Наконец он поднял на меня глаза.
— Шантажом меня не проймешь! Я действовал на благо компании!
— Дай мне взглянуть, — попросил Номер Один.
Лорен сердито швырнул бумаги деду. Тот не спеша ознакомился с их содержимым, посмотрел на меня. В его глазах я прочитал такую душевную боль, что даже пожалел старика. Все-таки внук, своя плоть и кровь.
Номер Один оглядел зал заседаний.
— Полагаю, нам лучше обсудить этот вопрос в кругу семьи. Пройдемте в мой кабинет.
На этом заседание держателей акций и закончилось.
Глава 12
— Я думаю, мы должны знать, каким образом к тебе поступила эта информация, — сказал Номер Один из-за своего стола.
— Вчера вечером, в девять часов, в дверь моего дома позвонил какой-то человек и спросил, я ли Анджело Перино.
Получив утвердительный ответ, он сунул мне в руки эти бумаги со словами: «Это для вас» и растворился в ночи.
Разумеется, я сказал не всю правду, но во всяком случае мне не пришлось лгать.
— Ты знаешь этого человека? Видел его раньше? — продолжил допрос Номер Один.
— Нет, — я покачал головой.
— Ты говоришь, что это письмо — предсмертная записка моего сына? — голос Номера Один дрогнул.
— Черт побери, дед! — неожиданно взорвался Лорен Третий. — Ты и сам это знаешь. Уж его-то почерк тебе знаком. А может, тебе не хочется узнавать его, потому что написано там о тебе? — он глубоко вздохнул. — Я не представляю себе, как это письмо попало к Анджело, но со дня смерти отца я хранил его в домашнем сейфе. Чтобы никто не прознал, как ты довел собственного сына до самоубийства.
И тут Лорен Третий заплакал.
— О боже, если бы кто знал, как я ненавидел тебя за это! И ненависть моя возрастала каждый раз, когда перед моим мысленным взором возникал отец, лежащий на полу в библиотеке со снесенной выстрелом головой. Но тем не менее до конца я поверить в это не мог. Я помнил, как ты играл с нами маленькими. Но когда началась возня с «бетси», все вернулось. Ты обращался со мной так же, как когда-то с отцом. Но я принял решение. Со мной тебе не удастся то, что ты сделал с ним. Скорее я уничтожу тебя! — и он закрыл лицо руками.
— И ты абсолютно уверен, что твой отец застрелился из-за меня? — ровным голосом полюбопытствовал Номер Один.
Лорен Третий уже совладал с нервами. Посмотрел на деда.
— Конечно, уверен. Я знаю, как он кончил. А в письме есть все, кроме имени. И я вижу, как ты ведешь себя по отношению ко мне.
— А у тебя не возникало мысли, что твой отец имел в виду другого человека? — продолжил Номер Один.
— Так он мог писать только о тебе! — отрезал Лорен Третий.
Номер Один взглянул на миссис Скотт.
— Правда всегда выходит наружу. Особенно если живешь слишком долго.
Она посмотрела на него, потом на сына, чувствовалось, что она очень любит их обоих.
— Твой дед говорит правду, Лорен. В этом письме речь идет не о нем.
— Ты просто защищаешь его, — не хотел верить ей Лорен. — Я слышал истории о вашем романе, мама. И знаю, какие чувства ты питала к нему. Воспоминания детства не забываются.
— Лорен, твой отец… — миссис Скотт запнулась.
— Салли! — попытался остановить ее Номер Один. — Позволь мне самому.
Но миссис Скотт словно и не услышала его.
— Лорен, — повторила она, — твой отец был гомосексуалистом. Несколько лет он жил с мужчиной, который работал у него, с Джо Уорреном. Это был отвратительный человек, и мы думали, что с его смертью все кончится. Но ошиблись. Оказалось, что этот Уоррен вел скрупулезный дневник отношений с твоим отцом, в том числе хранил у себя компрометирующие твоего отца фотографии. Все это попало в руки не менее бесчестного человека. Долгие годы он шантажировал твоего отца, получая от него деньги, но в конце концов тот не выдержал и пустил себе пулю в лоб. Его самоубийство потрясло нас не меньше, чем тебя, и мы долго не могли понять причину такого поступка. Но даже смерть твоего отца не остановила шантажиста. Он пришел к твоему деду. Я помню его слова. Он благодарил Бога, что шантажист обратился к нему, а не к тебе. И ты ничего не узнал о прошлом отца. Твой дед позаботился о том, чтобы шантажист сел в тюрьму, а все фотографии и негативы были уничтожены. И пришлось заплатить немало денег, чтобы сведения эти не стали достоянием общественности. Заботился он не столько о себе, сколько о благополучии твоем и твоей сестры. Ибо, несмотря на все разногласия, он любил своего сына и хотел уберечь от позора память о твоем отце.
Лорен Третий посмотрел на нее, потом на деда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36