— Но я не знал, что ты меня ждешь! — я все еще смеялся.
— Неважно! — фыркнула Синди. — Не думаю, что ты поступил как джентльмен. Мог бы сначала заглянуть в спальню.
— Но я звонил по делу.
— Естественно, — саркастически бросила она.
— Можешь не сомневаться, — заверил я ее. — Ты подумала о второй миссис Хардеман. А я звонил первой.
— О боже! — в ужасе ахнула Синди. — Только не говори мне, что ты трахал и ее.
Утром, придя на завод, я нашел в своем кабинете Дункана. С ним сидели Кэррадайн из конструкторского отдела и Хафф из отдела дизайна.
С первого взгляда мне стало ясно, что они не принесли мне добрую весть.
Я прошел за стол, сел.
— Итак, господа, чем вы решили меня порадовать?
— Выложить тебе все сразу, парень? — пробурчал Дункан. — Или по очереди?
— По очереди. Сегодня понедельник, и с утра я не в очень хорошей форме.
— Ладно. С пятницы все работы на сборочном конвейере остановлены. Распоряжение президента.
— Он не может этого сделать. Нет у него такого права.
Номер Один все еще председатель совета директоров и высший руководитель компании.
— Он это сделал, — сухо ответил Дункан.
— Мы можем пойти туда и возобновить работу.
— Не можем. На завод нас не пускают. Мы даже не можем попасть в свои кабинеты. Нас пустили только сюда.
Я промолчал. Лорен перешел в решительную атаку.
Не слишком заботясь о тылах.
— Что еще?
— Профсоюз. ПАР заявил, что не допустит пуска конвейера, пока не будут пересмотрены все ставки. Они полагают, что для многих рабочих мест они занижены.
— Я думал, мы уже все согласовали.
— То есть ты согласовал. Но Уэйман затормозил все бумаги. Так что в профсоюзе их и не видели.
Опять Уэйман. Не слишком много от него пользы. Я уже начал ненавидеть его.
— Он мог вести переговоры лишь на основе наших цифр. И не имел права менять или задерживать наши предложения.
— Смог, как видишь. Действуя по прямому указанию президента.
Я посмотрел на Дункана.
— Это все?
— Нет. Утром ты не просмотрел «Уолл-стрит джорнэл»?
Я покачал головой.
— Так взгляни.
Статья на первой странице. Две колонки под заголовком:
«СТО ПЯТЬДЕСЯТ МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ, ЗАТРАЧЕННЫЕ „ВИФЛЕЕМ МОТОРС“ НА НОВЫЙ АВТОМОБИЛЬ, ВЫБРОШЕНЫ КОТУ ПОД ХВОСТ?»
Я прочитал статью. Получили ее из Детройта в пятницу.
«Специально для „Уолл-стрит джорнэл“. — Информированные источники сообщают, что в „Вифлеем моторс компания высказывают серьезные опасения относительно успеха их нового автомобиля «бетси“, который должен появиться на рынке в конце текущего года.
Сомнения эти вышли на поверхность в связи с судебным иском Лорена Хардемана Третьего и его сестры, княгини Алехиной, к их деду, Лорену Хардеману Первому и «Фонду Хардемана», которые, по существу, контролируют гигантскую корпорацию.
Хорошо информированные источники также сообщают, что президент компании Лорен Хардеман Третий испытывает все большую тревогу в связи с ростом затрат и недостаточной безопасностью нового автомобиля. Именно эти причины заставили его решиться на крайнюю меру, и он обратился в суд лишь после того, как ему не удалось убедить деда отказаться от этого опасного проекта в интересах общественности…»
Текст на этом не кончался, но я отложил газету. Насчет «хорошо информированных источников» сомнений у меня не возникло. Уэйман. Как исполнительный вице-президент он имел прямой выход на редакцию. И у меня возникло предчувствие, что это лишь начало, и такие же статьи скоро появятся по всей стране. Пожалуй, они нашли лучший способ убить «бетси» до того, как она вышла на рынок. Еще два-три подобных материала, и «бетси» не будут брать даже задаром.
— Подождите меня здесь, — и я направился в кабинет Лорена.
Глава 4
— У мистера Хардемана совещание, — секретарь привстала, пытаясь остановить меня.
— Вот и прекрасно, — я словно и не заметил ее намерения.
Лорен Третий сидел на столом, Уэйман и еще один мужчина, которого я видел впервые, — напротив.
Лишь Лорен не удивился моему приходу.
— Я тебя ждал.
— Еще бы, — буркнул я.
Мужчина и Уэйман тут же встали.
— Мы подождем в моем кабинете, пока ты не освободишься, — и Уэйман первым направился к двери.
— Вы останьтесь, — бросил я Уэйману. — То, что я намерен сказать, касается и вас.
Уэйман стрельнул глазами на Лорена, тот кивнул, — Марк, побудьте в моем кабинете, — обратился Уэйман к мужчине, а сам сел.
— Это Марк Симпсон? — спросил я, прежде чем за мужчиной закрылась дверь.
Уэйман замялся, но Лорен вновь кивнул.
— Да, — с неохотой ответил вице-президент.
— Я так и думал. Дерьмо начинает всплывать на поверхность.
Они промолчали.
— О нем мы еще поговорим, — я встал сбоку от стола, чтобы видеть их обоих. — Ты видел статью в «Уолл-стрит джорнэл»?
— Да, — ответил Лорен.
— Не кажется ли тебе, что с ней ты перегнул палку?
— Нет. Приведенные в ней факты соответствуют действительности.
— Как ты ее себе представляешь.
— Как я ее себе представляю.
— А ты не задумывался, что случится с компанией, если ты проиграешь?
— Такому не бывать, — уверенно заявил он.
— Ты проиграешь, если и победишь. Еще несколько таких статей, и ты будешь руководить компанией-банкротом. Даже круглые дураки перестанут покупать автомобили, изготовленные на наших заводах.
— Что бы ни случилось с компанией, тебе до этого нет дела.
— Вот тут ты ошибаешься. Очень даже есть. Мне принадлежит двести тысяч акций компании, которые я купил у твоего деда за два миллиона долларов.
Впервые на лице Лорена отразилось удивление.
— Я в это не верю. Дед не стал бы продавать акции постороннему.
— Это легко проверить, — усмехнулся я. — Почему бы тебе не снять трубку и не позвонить ему?
Лорен не шевельнулся.
— Как владелец акций я имею определенные права. Если ты читал устав этой компании так же внимательно, как и я, то должен знать, о чем идет речь. Я могу потребовать возмещения убытков от любого сотрудника компании, вмешивающегося в текущую работу, если нанесенный компании ущерб обусловлен именно этим вмешательством.
Лорен потянулся к телефону. Коротко переговорил с Джимом Эллисоном, старшим юристом компании. Положил трубку и посмотрел на меня.
— Это еще надо доказать.
Я улыбнулся.
— Я не адвокат, но едва ли мне придется долго искать доказательства. Ты остановил производство «бетси», и сто пятьдесят миллионов долларов вылетели в трубу.
Лорен промолчал.
— Я попробую облегчить тебе жизнь, — продолжил я. — У тебя будет время на размышление, пока я дойду до своего кабинета. А вот если я сяду за стол и окажется, что работы на конвейере не продолжены, а мои парни не могут заниматься порученным им делом, я подам на тебя и твоего самодовольного дружка в суд, и вам на пару придется уплатить штраф, о котором еще и не слыхивали: сто пятьдесят миллионов долларов.
Я двинулся к двери. На полпути обернулся. Посмотрел на Уэймана.
— А вас с руководством профсоюза я жду в своем кабинете, чтобы подписать все необходимые документы.
Я едва не улыбнулся ему в лицо. На заводе все знали о его пристрастии к экс-лаксу. Но сегодня, судя по физиономии Уэймана, он мог обойтись без слабительного.
Я посмотрел на Лорена.
— На твоем месте я бы нашел способ дать опровержение на сегодняшнюю статью, прежде чем результаты ее публикации начнут отражаться на благополучии компании.
В кабинет я решил вернуться кружным путем, чтобы дать им время подумать. Проходя мимо кабинета Уэймана, заглянул в приемную.
— Марк Симпсон еще здесь? — спросил я секретаршу.
— Только что ушел, мистер Перино, — она лучезарно улыбнулась. — Попросил передать мистеру Уэйману, что у него важная деловая встреча, и обещал перезвонить позже.
Я кивнул и вышел в коридор. Не зря Симпсон и внешне напоминал шакала. Почувствовал, что запахло жареным, и решил отбежать в сторону да посмотреть издали, что из этого выйдет. И я дал себе зарок сегодня же заняться этим подонком, если с остальным все наладится.
У двери в приемную я выкурил целую сигарету. Не хотел, чтобы потом они жаловались на недостаток времени.
Моя секретарша подняла голову, когда я открыл дверь.
— Мистер Перино.
Я остановился у ее стола.
— Я только что получила для вас странное послание из кабинета мистера Хардемана, — на ее лице отразилось недоумение. — Я ничего не поняла, но он сказал, что вам все будет ясно.
— Так что он просил мне передать? — спросил я.
Она заглянула в свой блокнот.
— Он сказал, что все будет, как вы того хотите, но на следующей неделе он зайдет лично, чтобы попрощаться с вами.
Я улыбнулся.
— Действительно, мне все понятно, — и прошел в кабинет. — Приступайте к работе. Мы и так потеряли на этом три дня.
Дункан посмотрел на меня.
— Как тебе удалось так быстро привести их в чувство?
Я широко улыбнулся.
— Все дело в моем итальянском обаянии. Я пригрозил, что спою им «О соле мио».
Совещание с представителями ПАР закончилось в девять вечера, так что заняться Симпсоном в тот день я уже не сумел. С запуском в производство нового автомобиля хватало дел и без этого подонка.
Я впервые участвовал в переговорах с профсоюзами и должен отметить, что я мысленно пожелал себе в будущем держаться от этих дел подальше. А при всей моей нелюбви к Дэну Уэйману мне пришлось признать, что этот сукин сын не давал профсоюзным деятелям спуска.
Я даже представить себе не мог, сколь разных профессий рабочие заняты в автомобильном производстве.
Уэйман же держал все их в голове да еще помнил обязанности каждого специалиста. И когда он взялся за дело, мне оставалось только молчать. Жаль, конечно, что он взял сторону Лорена, а не нашу, но это не мешало ему пахать на благо компании.
В один момент, когда эмоции начали брать вверх, Уэйман не поленился прочитать небольшую лекцию.
— Мы должны стремиться к компромиссу. В чем-то уступаю я, в чем-то — вы, — голос его звучал спокойно, словно выступал он перед студенческой аудиторией. Кстати, перед тем, как поступить к «Форду», он читал лекции в колледже. — Мы выворачиваемся наизнанку, чтобы японцы и немцы окончательно не заполонили наш рынок. И я говорю не только о готовых изделиях, но и о комплектующих. Руководство «Вифлеема» полностью отдает себе отчет в том, что изготовление нового автомобиля за рубежом с последующей доставкой в Штаты обойдется куда дешевле. И вам это известно не хуже нашего. В прошлом году в нашей компании стоимость рабочего часа составила шесть и шестьдесят шесть сотых доллара, существенно выше, чем в среднем по отрасли. И автостроительное отделение закончило год с убытками в двадцать миллионов. У нас есть все основания перенести производство нового автомобиля за рубеж. Но мы этого не делаем, потому что уважаем наших работников и считаем, что несем перед ними определенные обязательства. И просим мы лишь о сотрудничестве. Все мы должны стремиться к повышению производительности труда. Но чрезмерный рост зарплаты может свести на нет все наши усилия. Так что взаимные уступки просто необходимы. И тогда нам не придется обращаться к услугам иностранцев.
Пока он говорил, я наблюдал за лицами профсоюзных деятелей. Не могу сказать, что я многое по ним прочел, но чувствовалось, что и они настоящие профессионалы, понимающие, где нужно надавить, а где стоит и уступить. Однако и достигнув полного взаимопонимания мы убили не один час на окончательную утряску соглашения.
Когда они наконец ушли, я посмотрел на Уэймана, собирающего бумаги в брифкейс.
— Вы потрудились на славу.
Он не ответил.
— Но вы могли бы сберечь нам немало времени, если б сделали все сразу, когда я попросил вас об этом.
Он захлопнул брифкейс. Глянул на меня, словно хотел что-то сказать, но передумал и молча вышел из кабинета.
Синди встретила меня в дверях моего номера, куда я добрался уже в одиннадцатом часу. Сунула мне в руку листок.
— Только не говори мне, что и она пришла по делу.
Я развернул его.
«Я внизу в баре. Нам необходимо увидеться.
Б. X.»
Я посмотрел на Синди.
— Скорее всего так оно и есть.
— Еще бы, — фыркнула Синди. — Она позвонила до того, как принесли записку. Этот английский акцент я узнаю и со сна. Но она повесила трубку, прежде чем я успела спросить, кто говорит. А потом принесли записку.
— Давно?
— С полчаса назад.
Я задумался. В баре встречаться не стоит. Зачем Бобби лишние неприятности.
— Спустись в бар и попроси ее подняться сюда. А сама погуляй с часок.
— И чем же прикажешь мне заняться в это время? — полюбопытствовала Синди.
— Сходи в кино, посиди в том же баре, — посоветовал я.
Ехидная улыбка заиграла на ее губах.
— А может, мне тоже подняться? Я могла бы спрятаться в спальне, чтобы не мешать. Вы даже знать не будете о моем присутствии.
— Этого нам не надо, — я покачал головой.
— По крайней мере позволь мне включить магнитофон. Может, я смогу чему-нибудь научиться. Меня всегда интересовало, как это делают английские леди.
— У меня был трудный день, Синди, — я тяжело вздохнул. — Прекращай препираться и иди вниз, а не то я тебя выпорю.
Она коротко глянула на меня.
— Не теперь. Когда я вернусь, — и направилась к лифту.
Глава 5
Когда она вошла, бокал с ледяным «мартини» уже ждал ее на стойке бара. Я подал ей бокал.
— Ты ничего не забываешь, Анджело, не так ли? — спросила она.
— У всех Анджело, как И у слонов, превосходная память, — ответствовал я. — Мы никогда ничего не забываем.
И я поднял свой бокал. Выпили мы молча. Она осушила бокал до дна. Я тут же наполнил его из шейкера.
Бобби подошла к окну, посмотрела на огни Онтарио.
Повернулась ко мне.
— Неплохой тут вид.
— Когда нет смога — да.
Второй бокал она лишь пригубила и отвернулась к окну.
— Я ухожу от него. Это была ошибка. Теперь у меня нет ни малейших сомнений.
Я промолчал, так что ей не осталось ничего другого, как посмотреть на меня.
— Ты слышал, что я сказала?
— Да.
— Комментариев не будет?
— Нет.
— Никаких?
— Абсолютно, — подтвердил я.
Бобби вновь уставилась в окно.
— Эта девушка, что спускалась за мной. Она — твоя… — фразу Бобби не закончила.
— Мы давние друзья, — пояснил я.
В молчании она допила бокал и сунула его мне. Я налил в бокал «мартини» и вернул его Бобби.
— Благодарю.
Я кивнул.
— Что-то ты сегодня неразговорчив.
— Просто мне нечего сказать.
— Так найди что-нибудь, — выкрикнула она.
Я пристально посмотрел на нее.
— Что произошло?
Она не повернулась ко мне.
— Ничего. Выяснилось, что его заботит только компания. И живет он только ради нее. Есть, правда, еще одна цель — отомстить за смерть отца.
— Отомстить за смерть отца?
— Да, — подтвердила Бобби. — Он разрывается между уважением к деду за все его прошлые заслуги и ненавистью к нему, ибо именно он вынудил отца к самоубийству.
— Он винит в этом Номера Один?
Бобби кивнула.
— Он говорил, что старик постоянно давил на отца, точно так же, как сейчас давит на него.
— Я не могу в это поверить.
Вот тут она повернулась ко мне.
— Я тоже не верила. Пока однажды вечером он не показал мне письмо, которое хранится в стенном сейфе у нас дома. Впервые он показал его постороннему человеку. Даже Алисия письма не видела.
— Какое письмо?
— Которое написал его отец перед тем, как покончить с собой.
— Но письма не было, — я вспомнил газетные статьи. — Полиция его не нашла.
— Его нашел Лорен. Он обнаружил тело отца. Увидел письмо и спрятал его. Даже тогда он опасался, что компании будет нанесен непоправимый урон, если содержимое письма станет достоянием общественности.
— И о чем там идет речь?
— Я видела письмо лишь однажды, но не забуду по гроб жизни. Оно не адресовано кому-либо конкретно.
Просто несколько строк, написанных почерком его отца.
«Терпеть дальше нет мочи. Он не дает мне ни минуты покоя. Терзает непрерывно, и не проходит дня, чтобы я не услышал от него очередного невыполнимого требования. Многие годы я пытался убедить его отстать от меня, но теперь вижу, что ничего из этого не выйдет. И у меня больше нет сил бороться с ним. Иного выхода я не вижу.
Поверьте мне. И простите меня».
И подпись: Эл Ха Второй.
Я молчал, а Бобби, посмотрев на меня, продолжила.
— Лорен говорил, что именно так относится дед и к нему. Но он сильнее отца и не согнется, а ударит в ответ.
Я шагнул к бару, наполнил свой бокал. Пригубил.
— Почему же он не предпринял никаких действий?
— Он назвал мне причину. Боялся, что дед не назначит его президентом компании, если он поднимет шум, — она допила «мартини» и протянула мне пустой бокал.
Я вылил в него остатки из шейкера и вернул бокал Бобби.
— Я чувствую, что пьянею. Наверное, я напилась еще до того, как поднялась к тебе. В баре выпила два двойных «мартини», пока дожидалась твоего возвращения.
Алкоголь, однако, ее не брал. Глаза оставались ясными.
— По-моему, с тобой все в порядке.
— Да нет, — она покачала головой. — Я себя знаю.
Я воздержался от комментариев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36