— Я буду молить богов, — прошептал Луций,— Ну, ладно, — сказал Сатурнин, убирая руки. — Иди подготовься к путешествию, а я пока напишу письмо. Время не ждет. Глава XVВыбор судьбы После провалившейся попытки ареста Постуму удалось незамеченным выбраться из Рима и благополучно вернуться в Остию. Тут он с удвоенной энергией взялся за подготовку вооруженного выступления против Тиберия и Ливии.Его деятельная натура не выносила ожидания; он горел желанием как можно скорее покончить с неизвестностью и разрешить династический спор в свою пользу. Однако Агриппа понимал, что сил у него явно недостаточно, а потому вынужден был набраться терпения и ждать подходящего момента. Об этом же просили его и морские офицеры, из которых теперь состоял его штаб.Постум много внимания уделял своей «армии» — лично проводил учения, сам показывал, как надо обращаться с оружием. Но семена его стараний падали на неблагоприятную почву. Значительную часть его сторонников составляли малонадежные и привыкшие к вольнице люди; думали они не о том, как превратиться в настоящих солдат, а как бы скорее добраться до ближайшего кабака или потрясти купцов на большой дороге.А моряки — хотя и более дисциплинированные — привыкли сражаться на воде, и тоже не проявляли особого рвения в деле познания премудростей сухопутного боя.Постум отдавал себе отчет, что с таким войском он не выстоит против преторианцев, и жестоко страдал от вынужденного бездействия. Он ждал известий от Германика; если тот открыто поддержит своего шурина, то тут уж все станет ясно и можно будет смело скомандовать своим людям: вперед, на Рим!Было уже около полудня; Постум и его офицеры из экипажей мизенских трирем сидели в триклинии большого дома на набережной, в котором Агриппа устроил свою ставку. Они только что перекусили и теперь оживленно обсуждали ситуацию и свои перспективы за чашей вина. Атмосфера была приподнятая, дружеская. Все надеялись на лучшее и верили в помощь богов. Все-таки они сражались за правое дело.— Выпьем за победу, друзья! — воскликнул Постум, поднимая кубок. — Чтобы она пришла поскорее!— Помоги нам Марс и Виктория! — подхватили моряки.Забулькало вино.— Теперь выпьем за Агриппу Постума, — предложил Секст Курион, капитан одной из трирем. — За нашего цезаря!Под оглушительные приветственные крики это было сделано.В зал вошел слуга, неслышно приблизился к Постуму и что-то шепнул ему на ухо. Агриппа нахмурился, секунду раздумывал, но потом кивнул и поднялся с ложа.— Секст, — обратился он к Куриону, — пойдем со мной. Я хочу спросить твоего совета. А вы, друзья, отдыхайте! — сказал он остальным гостям. — Мы скоро вернемся.Они вышли в соседнюю комнату, в дверях которой дежурили двое матросов с мечами у пояса.— Что такое? — спросил Постум у слуги.— К тебе рвется какой-то человек, господин, — ответил раб. — Говорит, что прибыл из Рима и привез важные известия. Впустить его?— Впускай, — махнул рукой Постум и уселся на стул.Курион расположился рядом.Дверь открылась, и в комнату вошел... Никомед.Но сейчас Агриппа вряд ли узнал бы человека, который был шкипером «Золотой стрелы», хотя и видел его тогда, в памятную ночь визита Августа на Планацию.Дело в том, что, когда после неудавшегося ареста грек предстал перед Ливией, императрица чуть собственноручно не отрезала ему голову. Подумать только, опять провал! Что ни поручи этому проходимцу, он все испортит.Напрасно Никомед клялся и божился, что он не виноват, напрасно обвинял в беспечности Эвдема и его людей, Ливия впала в страшный гнев и ничего не хотела слушать.Но затем, немного успокоившись (а грек уже мысленно простился с жизнью), резко заявила, что предоставляет ему последнюю возможность реабилитироваться. Если опять неудача, то...Никомеду все было ясно без слов. Он покорно кивнул:— Приказывай, госпожа. Я готов. Ты же знаешь, я всем сердцем предан тебе...Императрица прервала его излияния взмахом руки и изложила очередное задание. Никомед пришел в ужас. От него требовалось ни больше, ни меньше, как отправиться в Остию, повидать Агриппу Постума и заманить его в ловушку. Задание, при выполнении которого смерть будет угрожать бедному халкедонцу практически каждую минуту.Он чуть было сгоряча не отказался, но потом только слабо прошептал:— Слушаюсь, госпожа. Располагай моей жалкой жизнью, как считаешь нужным.Ливия чуть усмехнулась одними губами.— Чего ты скис? Тебя ведь еще не хоронят. Не беспокойся, я все продумала и организовала безупречно. О награде и говорить не буду — в случае успеха ты станешь настоящим богачом. Так что, соберись и хоть раз оправдай мое доверие.Из дальнейшего разговора Никомеду стало ясно, что ему предстоит прибыть в ставку Постума, назваться там делегатом от римских ремесленников и торговцев и уверить молодого Агриппу, что те только и ждут его прибытия в столицу. В подтверждение этих слов Ливия снабдила его несколькими письмами. Часть из них была мастерски подделана в канцелярии императрицы, а остальные оказались подлинными: Ливия вызвала к себе нескольких зажиточных граждан, пользовавшихся авторитетом в городе, и предложила им — в интересах государства — написать Постуму письма с призывом прибыть в Рим.Те недолго колебались. Они поняли, что императрица ведет какую-то игру, но не стали допытываться, какую именно. Ведь они и сами начали уже всерьез опасаться, что если неуправляемая «армия» Агриппы войдет в город, то многим уважаемым и богатым людям не поздоровится — бандиты и разбойники под любым предлогом разграбят их имущество и дома.Короче, они выполнили настоятельную просьбу Ливии и удалились, стараясь больше не думать об этом. А Никомед поспешно сбрил бороду, перекрасил волосы, уселся в карруку и помчался по Остийской дороге.Так он очутился в ставке Постума и был допущен к самому Агриппе.— Ну, что там у тебя? — нетерпеливо бросил тот, когда грек вошел в комнату, волоча с собой объемистую кожаную сумку.— А его обыскали? — спохватился Курион.— Да, трибун, — ответил слуга. — Оружия нет, одни письма.Курион удовлетворенно кивнул. Тут следовало соблюдать осторожность — ведь Ливия вполне могла и убийц подослать.— Господин, — торжественно возвестил Никомед (свою речь он репетировал всю дорогу), — я пришел к тебе как посланец от римских граждан! Мы все ждем, когда ты придешь и освободишь нас от когтей тирана! Мы, как один человек...— Подожди, — перебил Постум. — Говори толком. Эту трескотню оставь для других.— Вот! — воскликнул Никомед и бросил к ногам Агриппы свою сумку. — Лучшие люди города шлют тебе свои поздравления и умоляют прибыть в столицу, дабы поддержать их морально в великом деле борьбы за справедливость...— Перестань! — рявкнул Курион. — Тебе же сказали: говори по существу.Никомед, очень довольный тем, что его никто не распознал и, кажется, ни в чем не подозревает, набрал в грудь побольше воздуха и заговорил:— Господин, я и многие мои товарищи — уважаемые люди Рима — готовы поддержать твое справедливое дело. Мы готовы всеми силами и средствами помочь тебе. Вот, посмотри, — он показал рукой на сумку. — Там письма от твоих верных подданных.Никомед вытряхнул на пол кучу пергаментных свитков и навощенных дощечек и стал перебирать их, громко комментируя:— Это от мясников с Форума Боариума, это — от ювелиров из Аргентарского квартала, вот пишет староста торговцев керамикой, вот глава цеха оружейников...— А почему эти в высшей степени достойные люди сами не приехали сюда? — подозрительно спросил Курион.Агриппа пока молчал, пребывая в состоянии эйфории от такого пылкого выражения народной любви. Он всегда был легковерен и падок на лесть.— А потому, благородный трибун, — ответил Никомед торжественно, — что они боятся. Ведь если власти узнают, что они ездили в Остию, то ой-ой-ой что может случиться. Они тревожатся за свои семьи, за свое имущество. К тому же, — грек помолчал, опасливо косясь на Постума, — ходят слухи, что тут вовсе не ты, господин, а какой-то беглый раб...Агриппа нахмурился. Никомед всплеснул руками.— Ну, я-то знаю, я сразу тебя узнал, достойнейший, но вот другие... В общем, вчера, когда мы собрались вместе, все решили: пусть Гортензий — это я, господин — поедет в Остию и предстанет перед нашим будущим цезарем. Пусть он на коленях попросит его посетить Рим и показаться своим верным слугам. А уж тогда мы охотно поможем ему и людьми, и оружием, и деньгами. Мы только хотим, чтобы он поговорил с нами и пообещал свое покровительство. Так решили мы вчера на собрании самых уважаемых купцов и ремесленников. И теперь, господин, я у твоих ног жду ответа.И Никомед бухнулся на колени, с мольбой протягивая руки к Постуму. Он разгадал его тщеславную натуру, и умело играл на этом.— Ну, что скажешь? — Агриппа повернулся к Куриону, в его голосе звучало торжество. — Видишь, поддержка нам обеспечена. А вы все чего-то боитесь!Офицер скептически покачал головой.— Я бы не стал полагаться на римских купцов и ремесленников. Это такая публика, что могут предать в любой момент. Да и глупо было бы безоговорочно верить словам незнакомого человека. — Он бросил на Никомеда такой взгляд, что тому стало не по себе. — Где гарантия, что это не ловушка, что все это не выдумала достойная Ливия, чтобы заманить тебя в капкан?Агриппа несколько поостыл.— Что ж, может, ты и прав, — задумчиво сказал он и повернулся к Никомеду. — Где я должен встретиться с твоими почтенными товарищами? Ведь ты же понимаешь — на Форуме мне выступать пока рано.— Конечно, господин, — оживился грек. — У нас есть надежное место. Я здесь для того, чтобы проводить тебя. А если ты мне не веришь, — добавил он обиженно, — то можешь убить, как собаку.И Никомед прослезился.— Ладно, — сказал Курион. — Это надо обсудить. Дело может оказаться стоящим — поддержка горожан нам очень нужна, но и рисковать нельзя. Ведь если ты, Марк, попадешь в руки Ливии — все пропало, да и нас перебьют. Я не хочу отдавать моих моряков на расправу преторианцам.— Хорошо, — согласился Постум и махнул Никомеду. — Иди, подожди там. Я сообщу тебе, что передать достойным римским гражданам.Грек торопливо вышел. С первой частью задания он справился неплохо — пробудил в Агриппе интерес к поездке в столицу. И если этот осторожный трибун не отговорит его, то Постум обязательно поспешит в Рим. И попадет в сети...Когда они с Курионом остались в комнате вдвоем, Агриппа возбужденно вскочил на ноги.— Надо ехать, Секст, — воскликнул он. — Смотри, как все удачно получается. Если мне удастся завоевать доверие римлян — а мне это удастся — то ни преторианцы, ни городская стража не смогут нам помешать. Гвардейцев в столице всего-то две когорты, людей префекта города тоже немного. Надо спешить, пока из Далмации не вернулся Сеян со своим отрядом.Курион покачал головой.— Что-то мне тут не нравится. Я бы на твоем месте отправил в Рим надежных людей проверить слова этого Гортензия. Если он не соврал, то можно выступать. Но не ранее, чем мы убедимся в его правдивости.— Но время, время! — воскликнул Постум. — Мы теряем инициативу.Курион пожал плечами.— Что поделаешь? Зато сохраняем жизни и надежду на успех.Агриппа хотел еще что-то сказать, но в дверь заглянул слуга.— Господин, — сказал он, — там прибыл из Рима достойный патриций Скрибоний Либон с письмом от сенатора Гнея Сентия Сатурнина.— Проводи его сюда! — воскликнул Постум и повернулся к Куриону. — Вот сейчас мы что-то узнаем. Сатурнин должен знать обстановку в городе.Послышались шаги, и вошел Либон в запыленной дорожной одежде. Он жестом приветствовал Агриппу и трибуна.— Поздравляю вас, достойные, — сказал он слегка охрипшим голосом. — И передаю поздравления от сенатора Сатурнина.— Заходи, заходи, — нетерпеливо пригласил его Постум, оглядывая юношу. — Рад познакомиться с тобой. Я знал твоего отца, это был храбрый и честный человек.— Благодарю, — с чувством сказал Либон. — Я хочу отомстить за него, а потому служу твоему делу.Он достал письмо Сатурнина и протянул его Агриппе.— Это просил передать сенатор.— Отлично, — ответил Постум, беря таблички. — Посмотрим, посмотрим...Он сломал печать и стал читать.Курион улыбнулся юноше.— Ты устал с дороги, — сказал он. — Сейчас я прикажу подать вина и приготовить ванну.— Нет, благодарю, — твердо ответил Либон. — Я очень спешу. Как только достойный Марк Агриппа прочтет письмо, я должен ехать.Курион испытующе посмотрел на юношу, но ничего не сказал.Постум ознакомился с посланием Сатурнина и разочарованно махнул рукой, в которой держал дощечки.— Он тоже просит подождать!— Вот видишь, — ответил Курион. — Сенатор мудр и предусмотрителен. Лучше будет последовать его совету.— И еще он пишет, — добавил Агриппа, — что нашлось завещание Божественного Августа, в котором дед назначает меня своим преемником.— Что? — воскликнул офицер. — И ты говоришь об этом так спокойно? Да это же меняет все — ты становишься законным наследником, и когда документ будет оглашен, преторианцы уже не посмеют поднять на тебя оружие. Иначе они сами станут государственными преступниками. Все, песенка Ливии и Тиберия спета!Курион в возбуждении стал бегать по комнате. Либон молча смотрел на Агриппу. Тот с досадой крякнул.— Все это так, но снова придется ждать. Ждать, пока меня поддержит Германик, пока будет оглашено завещание... Сил моих больше нет. Свои права я и так знаю и готов их защищать. Мне достаточно твоих моряков, Секст, чтобы захватить Рим.— Сенатор Сатурнин, — сказал Либон, — очень просил тебя подождать. Он говорил, что нельзя рисковать всем ради того, чтобы выиграть несколько дней.— И он прав, — поддержал юношу Курион. — Смотри, Марк, все складывается просто здорово. Через две-три недели мы наверняка получим известие от Германика, а то и какой-нибудь из его легионов подойдет нам на помощь. Вот тогда ты въедешь в Рим как триумфатор, открыто и торжественно. И не надо будет ночами пробираться в город, чтобы уговаривать каких-то купцов.Агриппа задумчиво чесал нос дощечками, на которых было письмо Сатурнина. Потом сунул их в карман тоги.— Ладно, — согласился он наконец, — уговорили. Я готов еще подождать.— Отлично! — радостно воскликнул Курион. — Скучать ты не будешь, обещаю. Мы можем выйти в море на моей триреме и прокатиться вдоль побережья. Это нагонит страха на Тиберия.— Прости, достойный, — сказал Либон. — Я очень рад, что ты прислушался к словам сенатора Сатурнина. Значит, я выполнил свое задание. А теперь я должен идти.— Куда? — удивился Постум. — Разве ты не останешься с нами?— Не могу, — грустно ответил юноша. — У меня есть одно очень важное дело.Уступая просьбе Агриппы, он рассказал о своем горе, о пропавших женщинах, о том, что должен теперь отправляться на поиски.Постум грохнул кулаком по столу.— Вот мерзавцы! — воскликнул он в гневе. — Узнаю свою дорогую бабушку. Только ей могла прийти в голову подобная затея. Ну, ничего, за это она тоже ответит!Он подошел к Либону и порывисто обнял его.— Спасибо тебе, Луций. Да помогут тебе боги. Надеюсь, скоро мы соберемся все вместе и как следует отпразднуем наши успехи.Потом повернулся к Куриону.— Секст, распорядись, пожалуйста, чтобы молодому Либону в порту выбрали хорошее судно. Дай ему несколько своих людей — опытных моряков. Мы должны помочь ему и Сатурнину.— Охотно, Марк, — улыбнулся Курион. — Пойдем, Луций.Либон попрощался, пожелал Постуму удачи и вместе с офицером вышел из комнаты.Агриппа остался один.Он уселся на стул и задумался. Что ж, судя по всему — так будет лучше. Надо выждать еще. Но зато каждый день задержки увеличивает его шансы. Хотел бы он посмотреть, как Тиберий будет противостоять Германику с его восемью легионами.Да, решение принято. Он будет терпеливо ждать. Но уж потом...В дверь снова заглянул слуга.— Господин, к тебе морской офицер с вестями, — сказал он.Постум вздохнул. Теперь, когда главное решение было принято, он хотел вернуться в трапезную и продолжить веселье. Остальные дела могли бы и подождать.— Зови, — сказал он. — Побыстрее.На пороге появился средних лет человек в мундире морского трибуна.— Приветствую тебя, достойный Марк Агриппа, — сказал он.— И я тебя приветствую, Публий, — ответил Постум, узнав его. — Какие новости ты мне привез?По лицу офицера промелькнула тень, оно стало очень печальным.— Прости, — ответил он глухо. — Новости плохие. Мой корабль только что вошел в порт. Я прибыл из Регия.— Из Регия? — Постум приподнялся в кресле и напрягся. — Ты видел мою матушку?Мать Постума и дочь Августа Юлия находилась в ссылке в городе Регий на берегу Мессинского пролива на юге Италии. После прихода к власти сын собирался немедленно освободить ее, так как считал, что женщину в свое время оклеветала Ливия. И он был недалек от истины, хотя свободное поведение Юлии вызывало множество нареканий. Август не решился простить дочь, хотя в последние годы режим ее содержания был значительно смягчен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53