Красноармеец поднимался все выше и выше по лестнице, на ходу тыча пальцем в звонки квартир. Но ни одна дверь не открылась. Добежав до последнего этажа, он спрятался в нише стены, сжимая в руке пистолет.В подъезде было темно и тихо. Сюда доносились лишь завывание ветра и стук капель воды в водостоке. Охранник выждал минуту и медленно выглянул за угол стены. Никого не было. Неожиданно заработал и медленно пополз вверх лифт. Красноармеец занял позицию поудобней, приготовившись стрелять. Кабина замерла прямо напротив него, он, ни минуты не мешкая, разрядил всю обойму. Пули разбили все стекла и разнесли в щепки верхнюю часть внутренних деревянных дверей. Вновь наступила мертвая тишина. Из лифта не доносилось признаков жизни. Охранник медленно подошел к кабине и осторожно распахнул тяжелую чугунную дверь. Когда она полностью открылась, раздался выстрел, отбросивший его к стене. В углу кабины, на полу, широко раскинув ноги, полулежал человек, держащий в руках дымящийся наган… Глава 18 Над Москвой светало. В переулке, где несколько часов назад произошло ограбление, шла напряженная работа. Милиция перегородила все въезды и выезды, а у каждого подъезда стояли постовые, не позволявшие выходить на улицу жильцам. Кто-то пытался прорваться, но то тут, то там слышались грозные окрики:– Назад! Куда прешь! Назад!Опергруппа фотографировала трупы охранников около фургона. По переулку метались люди в штатском, мешая работать сотрудникам МУРа. Один из них тряс капитана милиции, схватив того двумя руками за грудки:– Родной, я тебя прошу, как брата прошу! Умоляю! Делай же что-нибудь.Капитан тяжело вздохнул и поправил съехавшую набекрень фуражку.– Погодите, вот соберем все улики, опросим жильцов. Вот тогда…– Да ты что, бл…? Да ты знаешь, что в этой фуре было?– Догадываюсь! – пробурчал себе под нос капитан. – Не волнуйтесь, товарищ Васильков, отыщем.Затем капитан хитро улыбнулся и добавил:– Ценности – они как дерьмо: рано или поздно всплывают. Это уж вы мне поверьте!Васильков махнул в отчаянии рукой и отошел в сторону.Лешка Казарин еще спал, когда чья-то рука тряхнула его за плечо.– Вставай, – раздался грубый голос над самым ухом.Лешка нехотя открыл глаза и потянулся.– Вставай! – Команда прозвучала как приказ. Только теперь он увидел, что в комнате находились чужие люди в синей форме.– Что случилось? – недоуменно спросил Лешка.Человек, который его разбудил, бросил брюки и приказал:– Одевайся!Когда Казарин торопливо оделся, человек указал на табурет:– Садись!Продолжая застегивать пуговицы, Лешка сел туда, куда велели.– Где отец? – спросил человек.Лешка растерянно огляделся по сторонам.– Не знаю.– А когда ты его последний раз видел? – Человек еще ближе придвинул свой стул и впился глазами в Лешкино лицо.– Вчера… – Казарин-младший никак не мог взять в толк, что от него хотели все эти люди. – А что случилось?Майор Васильков, а это был он, несколько секунд изучал Лешкины глаза, пытаясь для себя понять, врет сын исчезнувшего водителя или нет. Удостоверившись, что парень ничего не скрывает, майор достал папиросы и закурил.– Вот и я хотел бы знать, что случилось! Глава 19 Владимир Казарин лежал на земле. Где-то играл патеффн. Он открыл глаза и тут же зажмурился от яркого дневного света, потом попытался поднять голову, но жуткая боль пронзила затылок. Запекшаяся кровь на лице стягивала кожу…– Дяденька, ты что, с крыши упал? – раздался над ним детский голос.Рядом с Казариным стояли два мальчика лет десяти и с любопытством смотрели на него сверху вниз.Владимир Константинович поднялся. В углу двора, за веревками с бельем, он увидел бочку, наполненную до краев дождевой водой. Шатаясь, он подошел к ней и опустил голову в воду. Смыв кровь с лица, Казарин попытался вспомнить все, что произошло с ним накануне. Как короткие вспышки сознания, перед Владимиром Казариным пролетели портрет Сталина… стрельба… и мальчишка, крутящий сальто на ночной улице… Глава 20 Наступил вечер. Лешка сидел в опустевшей комнате. Со стены на него смотрела фотография отца. Первый раз в жизни Казарин ощутил, что такое одиночество. Оно выползало из всех щелей комнаты, заползало внутрь и кололо в сердце тупой иглой. А когда стало совсем невмоготу, в дверь постучали. Лешка опрометью бросился открывать. На пороге стояла запыхавшаяся Таня.– А-а-а, это ты… – разочарованно сказал Алексей и хотел было вернуться в комнату, но Танька не дала ему это сделать. Она схватила Казарина за руку и зашептала:– Он нашелся!– Где?! – Лешка затряс Таньку за плечи: – Где он?!! Танька не знала, как сказать правду.– В больнице.И не дав ему сильно испугаться, добавила:– Не волнуйся – он жив.Лешка схватил со стула пиджак, но тут же замер.– Откуда ты все это знаешь?Танька прислушалась к тишине за дверью:– Отцу позвонили с работы… Лешка заметался по комнате.– А где? В какой больнице?Танька пожала плечами и так же тихо ответила:– Не знаю. Скорее всего – в нашей, в центральной…В больничной палате, кроме Владимира Казарина, находились майор Васильков и два человека в штатском. Они пытались вести допрос, и состояние больного их нисколько не волновало.– Значит, вы утверждаете, что нападавших не видели? – начал Васильков.– Утверждаю, – запекшимися губами произнес Казарин.– И в вас они не стреляли? – не унимался майор.– Как видите.– Но почему? Зачем им оставлять свидетеля? Казарин попытался приподняться на локтях.– Да они не хотели оставлять. Так, видимо, получилось. Один из следователей ехидно заметил:– Не понятно.Казарин зло посмотрел на него.– Что вам не понятно?– Все не понятно, – вмешался Васильков. – Вы говорите, что ничего не помните, а сами ушли с места происшествия.– Я не уходил.– А как объяснить тот факт, что вы оказались за несколько километров от места ограбления?Казарин обессиленно упал на подушку и отвернулся к стене. Ему стало ясно, что следователи не верят ни единому его слову.– Не знаю. Для меня это тоже загадка.Один из следователей перелистал свой блокнотик.– Вы утверждаете, что кому-то был известен ваш маршрут.– Конечно. А то как бы они узнали, что мы поедем именно по этой улице?В глазах Владимира Константиновича появилась надежда. Но следователь клонил совсем в другую сторону:– Согласен. Кстати, а вы когда узнали о маршруте поездки?Казарин задумался.– Накануне. Вечером. Как только меня вызвали в гараж.– И никуда с тех пор не отлучались? -Нет.– Все время находились у машины? -Да.Следователь потер нос.– А у нас другие сведения на этот счет. Казарин удивленно вскинул брови.– Что вы имеете в виду?Следователь зашуршал в папке и извлек исписанный лист.– Вот. Дежурный по гаражу Крюков утверждает, что вы ходили куда-то звонить.– Разве? – Казарин вновь задумался. – Ну да, звонил. Я сыну звонил домой, сказать, что буду поздно.– Дозвонились?– Нет. Его не было дома.– А кто-нибудь вас в этот момент видел?– Не знаю…Васильков придвинул табуретку к кровати больного.– Иными словами, некому подтвердить, что вы звонили сыну?Владимир Константинович устало пожал плечами.– Плохо, Казарин, очень плохо.Следователи, довольные собой, переглянулись: они получили то, что хотели. Глава 21 Ребята вбежали в больницу и бросились к регистратуре. Лешка почти целиком засунул голову в окошко.– Скажите, где лежит Владимир Казарин? Женщина за окном насторожилась.– Я сын его, – уточнил он. Регистраторша огляделась и тихо сказала:– К нам такой больной не поступал.И прежде чем он успел что-либо спросить, захлопнула дверцу перед его носом. Танька потянула Лешку за рукав в сторону и зашептала:– Он точно здесь. Видишь, она даже не проверила по журналу.Лешка сжал зубы.– Ну, сейчас она у меня…Казарин вновь двинулся к окошку, но его остановил окрик вахтера:– Эй, парень, приемные часы закончились.По его виду было понятно, что он получил четкие инструкции и дальнейший разговор не имел никакого смысла. Выходя на улицу, Лешка так шарахнул дверью, что молоденькая медсестра, чуть не лишившаяся руки, покрутила пальцем у виска:– Психбольница за углом!Стоя во дворе, Лешка пожирал глазами окна больницы, пытаясь понять, за каким из них находится отец. Его отчаянию не было предела. Догадавшись, о чем он думает, его верная спутница тоже тяжело вздохнула:– Нам туда не попасть. Вот если бы мы с тобой были врачами…Казарина эти слова заинтересовали. И в этот момент его взгляд наткнулся на санитарку, которая пыталась затолкать тележку с бельем на больничную лестницу. Лешка и Танька переглянулись. Одна и та же идея осенила обоих. Они бросились к санитарке и, перебивая друг друга, заорали:– Тетенька! Тетенька, давайте мы поможем!Не успела санитарка охнуть, как Лешка подхватил тележку и одним махом вкатил ее на лестницу. А Таньке хватило мгновения, чтобы ловким движением выудить из тележки халат и запихнуть его под пальто…Выждав, когда сменится вахтер, Танька в белом халате вновь вошла в приемный покой. С каменным лицом она продефилировала мимо регистратуры и поднялась на второй этаж. Узнать, где лежит Казарин-стар-ший, труда не составило: только у одной из палат стоял стульчик, на котором восседал человек внушительных габаритов. Оперативник читал газету, изредка оглядывая коридор.Танька, кокетливо улыбаясь, прошлась мимо и бросила короткий взгляд в приоткрытую дверь палаты, из-за которой доносились голоса. Польщенный вниманием симпатичной медсестры, оперативник ничего не заметил. Танька уж было собиралась уйти, как вдруг услышала:– Эй, подруга!Шапилина замерла на секунду, потом медленно обернулась. В конце коридора стояла старшая медсестра.– Ты кто такая?Повисла пауза. Оперативник отложил газету и тоже уставился колючим взглядом на Шапилину.– Новенькая я, из неврологии, – пробормотала Танька.– Так вот ты какая, вертихвостка, – медсестра оценивающе оглядела Шапилину с ног до головы и насмешливо добавила: – Про тебя тут уже легенды слагают. Только мне казалось, ты постарше должна быть. И чего в тебе мужики только находят?!Последние слова задели Танькино самолюбие. Она уже хотела ответить, но краем глаза заметила, как внимательно, с пошловатой улыбкой на лице смотрит на нее оперативник.Поправив воротничок халата, она подмигнула молодому человеку и вдруг сказала:– Как подумаю, сколько людей мне завидуют, еще больше жить хочется, причем не одной. – Таня томно повела плечами и, покачивая бедрами, направилась к выходу из отделения.«Видел бы меня Лешка», – с ужасом подумала она.– Глаза опусти, бесстыжий, – старшая медсестра переключилась на оперативника. – Тебя зачем здесь посадили?!– Ну-ну, полегче! – Мужчина улыбнулся и вновь погрузился в чтение.На улице было уже совсем темно. Лешка ждал Таню на аллее.– Узнала? – Казарин сгорал от нетерпения.– Ага. Второй этаж, 23-я палата.– Давай халат.Танька не спеша присела на скамейку.– Он тебе не поможет. Там охрана в коридоре. Лешка помрачнел.– Охрана?– Угу. Вот та-кой бугай сидит. – Танька надула щеки и для красочности изобразила руками размеры физиономии охранника. – Прямо напротив, а рядом на цепи – зверская медсестра.– Ладно. Пойдем другим путем, – вдруг изрек Казарин и бросился к больнице.Береза была толстой и прочной. Он долез до середины дерева, протянул руку и ухватился за перила балюстрады второго этажа. Затем перебросил и вторую руку, опустил ноги и, подтянувшись, перемахнул на маленький балкончик. Пробраться до окна 23-й палаты было делом техники. Но как только Лешка заглянул внутрь, то молниеносно отпрянул назад.– Прекратите врать, Казарин! – За окном разговаривали на повышенных тонах. – То, что вы нам рассказываете, – чушь собачья!Послышался тихий и до боли родной голос отца:– Я не знаю, что вы хотите услышать.– Правду!– А я что говорю?Лешка увидел, как один из посетителей подошел к окну, достал папиросу и прикурил. Спичка вылетела в форточку и упала к самым Лешкиным ногам.– Послушайте, Казарин. Вы утверждаете, что нарушили инструкцию и остановили машину, потому что увидели, как кто-то поджигал портрет товарища Сталина. Так?– Так. Вы бы тоже на моем месте остановились. Или нет?Лешка понял, что отец перешел в наступление.– Допустим, – голос дознавателя стал спокойнее. – Тогда ответьте, почему вы повторно нарушили инструкцию и открыли окно.– Виноват, конечно, ну а вы бы на моем месте проехали мимо?– Вопросы здесь задаю я! – Следователь понял, что проигрывает допрос, и поэтому начал волноваться. – И вы не заметили террориста, появившегося у машины?– Так ведь никого не было. Он словно из-под земли вырос.– Чушь, Казарин. Чушь говорите, – зазвучал другой голос.Наступила пауза, и Лешка смог протиснуться поближе к окну. Теперь он видел краешек палаты. Отец с забинтованной головой лежал совсем близко. Если бы не трое следователей, бесцеремонно расхаживающих по палате, Лешка мог дотронуться до него рукой.– Ладно, допустим, что вы не заметили убийцу, – неожиданно зазвучал голос над самым Лешкиным ухом. – Но почему же он в вас не выстрелил? Простите, но вы были первый на его пути. А он, вместо того чтобы стрелять, почему-то бьет вас в лицо рукояткой пистолета.– Слишком близкое расстояние, неизвестно, куда бы полетели мои мозги.– Что-то уж все очень сложно.– Ну, хорошо. Скажите, Казарин, что-нибудь вам запомнилось в нападавших? Что-нибудь особенное.Отец задумался.– Да нет. Все так быстро получилось.– Приметы какие-нибудь. Шрам на лице, усы, нос с горбинкой, – не унимался следователь. – Ведь тот, кто ударил вас в лицо, находился прямо перед вами?Владимир Константинович отрицательно качнул головой. Следователь вскочил со стула.– Так у нас ничего не получится. Вам обязательно надо вспомнить что-нибудь такое. Давайте с самого начала…Он сел напротив и что-то начал рисовать на бумаге.– Вот остановились. Мальчишка, как вы уверяете, поджигает портрет. Вы его успели рассмотреть?– Ну, в общих чертах… мальчишка кругился с факелом…– А дальше?– Дальше он, как обезьяна, соскочил вниз, и все началось.– Что значит «как обезьяна»?– А так. Как в цирке или зоопарке: одним прыжком он до подворотни добрался.Следователь вздохнул.– Цирка нам еще и не хватало. Казарин, вы хоть понимаете, ЧТО по вашей милости украли у государства?В Лешкином сердце клокотали злость и досада. Он уже понял, что следователей интересовали только те факты, которые укладывались в их схему, и никакие другие. Для них Владимир Константинович был преступник, который не хотел в этом сознаваться.– Плохи наши с вами дела, Казарин, очень плохи… Больше Лешка ничего не услышал. Кто-то подошел к окну и со звоном закрыл раму. Спрыпгув на землю, Лешка обреченно побрел по больничной аллее. Танька ждала его на скамейке.– Ну как? – Теперь была ее очередь страдать от любопытства. – Что-нибудь узнал?Лешка только махнул рукой.– Все, как назло, против нас.Танька взяла его под руку и попыталась утешить, как могла:– Леша, я уверена – все будет хорошо.Ребята двинулись по темным московским улицам в сторону Кремля. Шли молча до тех пор, пока Лешка не остановился у тумбы с афишей. На ней была изображена реклама нового сезона цирка.– У меня мало времени, – задумчиво произнес Лешка, разглядывая афишу, но явно не фиксируя то, что было на ней изображено.– Ты о чем?– Пока отца спасает ранение, которое он получил при ограблении. Но через день-другой его состояние станет лучше, и его увезут.– Куда?– «Куда-куда»… Туда, откуда редко возвращаются.На афише группа циркачей образовывала пирамиду, на верхушке которой улыбающаяся маленькая девочка делала стойку на руках. Снизу была надпись: «Цыганская труппа под управлением Романа Романова. Сегодня и ежедневно».До Таньки, наконец, дошел смысл Лешкиных слов.– Ты это брось. Не раскисай.Лешка глотал слезы и беспомощно сжимал кулаки.– Если бы ты слышала, как они на него кричали. Как на мальчишку… Гады.Танька крепко стиснула Лешкину руку.– Послушай, а может, дядя Володя чего-то недоговаривает?Лешка вытаращил глаза.– Да ты… ты что такое говоришь? Мой отец – настоящий коммунист. Он… он…– Ты не понял. – Она пыталась найти нужные слова. – Я имела в виду другое: может, он чего-нибудь забыл. Знаешь, как бывает?– Не знаю. И знать не хочу! – твердо ответил Лешка.– Вот и хорошо, – успокоилась Танька. – Это дело курирует мой отец. Я уверена, что он все сделает, чтобы спасти Владимира Константиновича.– Он уже сделал, – едко заметил Лешка.– Ты это о чем? – вскинула брови Татьяна. Он махнул рукой.– Да ладно, проехали.– Нет, ты скажи!Лешка уставился непривычно холодным взглядом в ее глаза.– Что говорить? Ты думаешь, что твой папа не знает, что там творится? – Он указал в сторону больницы. – Или эти гады давят на отца просто так?Назревала ссора – и она грянула.– Не смей о моем отце говорить в таком тоне! – гневно закричала Танька.– Ага. О моем можно, а о твоем нельзя?! Танька не находила слов.– Знаешь, что я тебе скажу?– Что? – вызывающе переспросил он, как будто ответ был уже ему ясен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34