И больше, я тебя очень прошу, не звони мне по таким вопросам. Прощай!Когда Алексей вернулся в комнату, отец уже пришел с работы и, разложив на столе свой нехитрый паек, прихлебывал чай из кружки.– Вот, армейский концентрат каши, макаронная крупа, дрожжевая паста, – похвастался он перед сыном. – Говорят, заменяет мясо. Еще яичный порошок, сахар и хлеб.Алексей мрачно оглядел стол и ничего не ответил. Владимир Константинович взял с блюдца кусок хлеба и протянул опустевшую кружку:– Долей-ка мне кипятку.Алексей пропустил его просьбу мимо ушей. Он несколько раз прошелся по комнате и затем подошел к буфету. Владимир Константинович слышал конец телефонного разговора и поэтому от вопросов воздерживался. Алексей достал графин с водкой и наполнил стакан доверху. После этого взял его в руки и только тут осознал, что в комнате отец. Их глаза встретились:– Не возражаешь?Владимир Константинович отставил стакан с чаем и с легкой иронией заметил:– Как бывший врач даже рекомендую. Но не полный… Казарин-старший взял графин у сына и налил рюмку себе. Затем они чокнулись и выпили. Но Лешка, оказывается, на этом останавливаться не собирался.– Еще по одной? – предложил он отцу. Владимир Константинович прикрыл свою рюмку ладонью.– А я так вмажу!Ровно через пять минут все поплыло перед Лешкины-ми глазами. Он немного посидел за столом, затем поднялся и пошел к двери.– Ты куда собрался? – забеспокоился Владимир Константинович.Алексей приложил палец к губам:– Тс! Пойду, подышу свежим воздухом и тут же вернусь.Не слушая возражений отца, он вышел на улицу. Его сильно штормило. Алексей сделал круг по Кремлю и, незаметно для себя, оказался на проходной.Через какое-то время Казарин нетрезвой походкой уже шел по ночной Москве. У «Националя» он остановился, немного подумал и толкнул входную дверь. Навстречу ему поспешил швейцар:– Товарищ! В таком виде к нам нельзя.Алексей снес на ходу кадку с пальмой и двинулся к стойке администратора. Затем ударил кулаком по конторке и закричал на все фойе:– Свистать всех наверх!Появился испуганный администратор. Оценив ситуацию, он срывающимся голосом крикнул швейцару:– Матвей, вызывай милицию!Казарин сунул ему под нос красное удостоверение:– Не надо, она уже на месте! Администратор не знал, как реагировать:– Но вы же… пьяны.– Это для маскировки. Где тут у вас список постоялого двора?Алексей вытолкал администратора из-за конторки и начал изучать журнал регистрации.Таня собирала вещи, когда в номер постучали. Она приоткрыла дверь, и в ту же секунду в комнату ворвался Казарин. Ничего не говоря, Алексей прошелся по номеру, заглядывая при этом во все углы. С особой тщательностью он изучил содержимое шкафа и пространство под столом. И тут Таня справилась с волнением и возмущенно заявила:– Вообще-то воспитанные люди при встрече здороваются.Алексей продолжал осмотр.– Так то ж – воспитанные, а я так, погулять вышел, – не глядя на жену, буркнул он.Его поиски так и не увенчались успехом. Наконец, он уселся на край стола, и столешница предательски заскрипела под его весом, готовая в любой момент треснуть пополам.– Ну и где ты его прячешь? – прищурившись, спросил Алексей.– Кого? – не поняла Таня.Казарин качнулся, но тут же вновь принял вертикальное положение.– Ты дурочкой-то не прикидывайся!– Я не понимаю, про кого ты говоришь.– Не понимаешь? Ничего, я помогу! Алексей смахнул со стола все, что на нем было.– Где эта сволочь, с которой ты шляешься по всей Москве?Таня еще раз внимательно оглядела мужа с головы до ног и вдруг с улыбкой заметила:– Казарин, а ведь ты напился. Точно! Ай-ай-ай. Я тебя первый раз таким вижу.Она сделала шаг и попыталась погладить его по щеке. Но он грубо ударил ее по руке и угрожающе сжал кулаки:– Я задал вопрос. Отвечай!От боли и обиды у Тани на глазах выступили слезы, но она попыталась взять себя в руки.– Алексей, иди домой и выспись. А потом мы поговорим. Если ты меня в чем-то подозреваешь – можешь успокоиться. Это не то, что ты думаешь.Алексей на секунду успокоился и даже глупо улыбнулся:– Тогда пошли домой вместе. Таня отвернулась и подошла к окну:– Не могу.Алексей был в отчаянии. Наконец, он осознал всю глупость и бессмысленность происходящего:– Не можешь? Я понимаю. Это такой женский способ забыться: мужики в таких случаях водку хлещут, а бабы… Только знай, Танюша, это путь не женщины, а…Алексей не мог выговорить этого слова. Но Танька и так все поняла:– Ну, договаривай! Смелее. Скажи, что твоя жена – шлюха! Ведь ты это хотел сказать?Алексей пожал плечами:– Это ты сказала – не я.Звонкая пощечина чуть не сбила его с ног:– Пошел вон!– Угу, – покорно кивнул головой Казарин и тут же направился к выходу, но в этот момент в дверь постучали. Алексей открыл. На пороге стоял Мартынов. Через распахнутую дверь номера напротив был виден красиво сервированный столик на двоих. В одной руке Мартынов держал бутылку с шампанским, в другой – два бокала. При виде Казарина он перестал улыбаться:– Татьяна Петровна, у вас гости?Казарин схватил Мартынова за грудки и врезал по ненавистной морде.– У нее – муж!Мартынов ойкнул и скрылся в дверях своего номера. Раздался грохот опрокинутого стола. Где-то на нижних этажах послышался топот. Таня и Леша смотрели друг на друга. Таня не выдержала:– Уходи! Глава 18 Утреннее совещание проходило в кабинете коменданта Кремля. Алексей чуть запоздал и поэтому старался не попадаться на глаза начальству. Он встал за спинами сотрудников комендатуры, прислонив больную с похмелья голову к холодной стене. Докладывал заместитель коменданта:– Это, можно сказать, вопиющий случай. Конечно, это дело милиции. Криминал – не по нашей части. Но если не сделать правильных выводов, то в следующий раз такое может произойти прямо под стенами Кремля.Пока он развивал тему, Казарин, чтобы сориентироваться, шепотом спросил у соседа:– Что обсуждаем?– Вчера в Лебяжьем женщину застрелили. Алексей хотел еще что-то спросить, но замкоменданта кашлянул и строго посмотрел в его сторону:– Надо разобраться с этим делом и взять его под контроль.Казарин опять наклонился к соседу и зашептал:– А про погром в «Национале» трепа не было?– Да нет, – буркнул тот. – Он все про эту бабу застреленную пока говорил.Замкоменданта хлопнул рукой по столу:– Казарин, раз у тебя есть время опаздывать на совещания, вот ты и возьмешь это дело на себя. Ведь Светлана Иосифовна будет сегодня гостить на даче отца. Понятна задача?Вот это новость. Никто не предупреждал, что Светку увезут на дачу. С одной стороны, неприятно, что его даже не поставили в известность, с другой – имелись и свои плюсы: можно было передохнуть и забыть хотя бы на время про Светкины капризы.– Есть, – отрапортовал Алексей и тут же сморщился от боли: два стакана водки давали о себе знать. В эту минуту ему стало окончательно ясно, что без банки рассола задание не выполнить.На углу Волхонки стояла длинная очередь за хлебом. Торговля обычно начиналась в шесть часов утра. Но несмотря на столь раннее время, у дверей булочных и продовольственных магазинов к открытию скапливались огромные очереди. Чтобы доказать свое право на место в них, москвичи записывали химическим карандашом порядковый номер прямо на ладонях. Те, кто стоял в нескольких очередях, имели на руке несколько номеров. Химический карандаш, перед тем как написать цифру, слюнявили, от этого язык и губы становились фиолетовыми. Проходя мимо таких очередей, Алексей всегда испытывал чувство вины перед людьми, которые часами давились за буханкой мятого, сырого и непропеченного хлеба. Нечто подобное он пережил в детстве, когда пару раз ездил на отцовской машине в школу.В МУРе все тот же следователь Майченко деловито протянул Лешке руку:– Здорово, Казарин! Что-то ты к нам зачастил. У вас что там, кроме тебя, некому работать?Алексей тоже был рад встрече.:– Кто бы говорил, – отшутился он. – Целый МУР сле-даков, а я как ни приду – все ты да ты.Майченко устало рассмеялся:– Мы учтем твои пожелания. Чай будешь? Алексей устало поежился.– Некогда, Ваня, рассиживаться. Давай к делу.Иван посерьезнел, сел за стол и, вытащив из ящика письменного стола папку с тесемками, заговорил:– В принципе, все более-менее понятно. Огнестрельное ранение в голову. Пуля вошла в затылок и прошла навылет.Казарин взял папку, но перед тем как приступить к изучению деталей убийства, спросил:– Оружие установили?– Спрашиваешь! – хмыкнул Иван. – Обычный «ТТ». Числится в розыске с июня 41 -го.Алексей сам себе кивнул и задал следующий вопрос:– Ну а личность убитой? Кто такая? Майченко развел руками.– То-то и оно: никаких документов при ней не найдено.– А вещи? Сумочка, деньги?Иван изобразил на лице кислую мину.– Сумка-то есть, а денег или чего-нибудь стоящего в ней не оказалось. Все выгребли, – резюмировал Майченко. И как-то неуверенно добавил: – Похоже на обычное ограбление.Казарин задумался.– А ты-то сам как считаешь? Иван только развел руками:– Ты меня не спрашивай. Мое дело маленькое: нашел улики, передал – и за новым покойником.Лешка понял, что убийство было не из простых. И Майченко, тянущему на себе не одно уголовное дело, хватало других забот.– Мне нужна опись всего, что было при ней, – сухо попросил Казарин.– А чего там опись? Все и так здесь.Из ящика, стоявшего на подоконнике, Иван вывалил на стол изъятые на месте происшествия вещдоки. Алексей бегло осмотрел: помада, пудреница, продовольственные карточки, фотография артистки Ладыниной. Покрутив в руках фотографию, он вздохнул:– Ладно, поехали знакомиться!Через несколько минут Казарин и Майченко вышли из МУРа и тут же запрыгнули на ходу в проезжавший в сторону Моховой трамвай.Женщина лежала на столе, накрытая простыней. Казарин махнул рукой:– Открывай.Муровец откинул полотно, и Алексей обомлел. Перед ним была та самая женщина, которую он видел накануне в ресторане Дома литераторов. Та, что сидела с летчиками напротив его столика. Та, что так быстро исчезла после драки.– Вот это номер!Майченко вопросительно посмотрел на Лешку.– Она тебе знакома? – спросил Иван.– Кажется, да… – пробормотал Казарин и накрыл простыней лицо покойной.Алексей выскочил из морга и со всех ног бросился в сторону улицы Герцена, где помещалось серое здание гауптвахты. В его голове начинала понемногу проясняться суть последних событий, невольным участником которых он стал. Ворвавшись в помещение гауптвахты, Казарин подлетел к дежурному офицеру. На его счастье, им оказался вчерашний майор, который приезжал с патрулем в Дом литераторов. Он сразу узнал Казарина и широко улыбнулся, как старому знакомому:– Здорово, земляк! Как оно…Лешка не дал майору закончить приветствие:– Где вчерашние летчики? Тащи их сюда. Дежурный перестал улыбаться и в нерешительности развел руками:– Так мы их того…– Что «того»?! – раздраженно крикнул Казарин. – Да не стой ты как засватанный, веди их сюда.Майор почесал затылок и пробормотал:– Отпустил я их.– Как отпустил?!Лешка даже побелел от злости.– Да ты что наделал!Майор вдруг нахмурился и осадил Казарина:– Ну ты! Не особо ори на меня! Командир нашелся! Я, во-первых, старше тебя по званию. Да и те ребята тоже не шпана сопливая. Как-никак фронтовые летчики. Герои. Я как открыл их орденские книжки – так и обалдел.Алексей не знал, что и говорить. А майор решил пойти на мировую:– Да не напрягайся ты. Куда твои летчики денутся? Номера войсковой части имеются, вот…Дежурный открыл журнал и ткнул пальцем в запись.– Фамилии, время задержания, номер части. Все честь по чести…Алексей перегнулся через стол, чтобы прочитать запись в журнале, но в этот момент увидел под стеклом фотографию артистки Ладыниной.– Откуда у тебя эта фотография? – напрягся Казарин.– Так они ж и дали, на память, – усмехнулся майор. – Выпросил. Долго упирались.Однако, сообразив по Лешкиному лицу, что тут что-то не так, запальчиво спросил:– Нельзя, скажешь? Взятка?Что мог на это ответить Казарин? Конечно, можно было бы рассказать майору, что тот по доброте душевной отпустил не орденоносных летчиков, а двух опаснейших налетчиков. Но все это уже не имело никакого значения. Лешке было абсолютно понятно, что номера воинских частей – липовые, как и те документы, которые они предъявили при задержании. Единственная ниточка привела в тупик.В коридоре офицерской казармы не было никого, кроме дежурного, писавшего письмо. Он старательно выводил буквы огрызком карандаша. Неожиданно где-то скрипнула дверь. Дневальный поднял глаза, но ничего подозрительного не заметил. Однако шум все-таки сбил его с мысли. Он отложил карандаш, взял чайник, потряс и, обнаружив, что воды в нем нет, поплелся в туалет. Когда офицер скрылся за поворотом, дверь комнаты майора Мартынова приоткрылась, и в коридор выскользнула Танька. Не оглядываясь, она быстро зашагала к выходу, но внезапно перед ней выросла женская фигура. Приглядевшись, Танька заметила капитанские погоны. Судя по всему, разговор предстоял не из легких. Смущенная Танька попыталась обойти летчицу, но та качала с места в карьер:– Так-так-так! Еще одной жертвой необузданных страстей товарища Мартынова в нашем полку прибыло!Танька попыталась поднырнуть под преградившую ей путь руку:– Извините, дайте пройти… Я очень спешу.– Слышь, милая! Спешить надо на свиданку, а вот обратно… – Офицерша презрительно оглядела Танькину фигуру. – Обратно надо идти с высоко поднятой грудью. Если она, конечно, есть!Капитанша повела мощным бюстом и оправила, потянув вниз, гимнастерку, демонстрируя Казариной, что у других-то с этим вопросом как раз все в порядке.Таня отступила и нарочито вежливо спросила:– Простите, а ваше какое дело? Летчица достала папиросы.– А дело мое – такое: мы с Серегой вроде как женихаемся. Он, конечно, кобель известный. Но если я тебя с ним еще раз замечу – пеняй на себя.Капитанша прикурила и выпустила в лицо Казариной струйку дыма. Но вопреки ее ожиданиям московская фифа ничего не ответила, лишь в глазах промелькнул недобрый огонек. Танина выдержка понравилась сопернице, и она вдруг сказала:– Ты, подруга, не серчай. Романы у нас, у летчиков, короткие. Меня не сегодня завтра фриц подстрелит, вот тогда постелька и освободится. А покуда – постой в очереди. Запомнила, милая моя?В последних словах капитанши вновь прозвучала неприкрытая угроза. Танька выдержала небольшую паузу и ответила:– Я-то, конечно, запомнила. Но и вы запомните: мужчины предпочитают любить женщин – а не самолет в юбке… – Танька тоже смерила офицершу с головы до ног и добавила с ухмылкой: – И тем более не с такими кривыми шасси. По-моему, это так у вас называется, «ми-ла-я»?Капитанша машинально посмотрела на свои ноги, потом на Таньку и собралась было что-то ответить, но Казарина отодвинула ее руку и спокойно прошла мимо.Над землей поднималось огромное солнце, окрашивая серые фюзеляжи самолетов в огненные тона. Не обращая внимания на все эти красоты, заспанные механики готовили машины к полету, тихо переговариваясь друг с другом.А в это время в километре от аэродрома в лесу чья-то рука отодвинула куст и из груды валежника достала рацию. Накинув антенну на ветку, неизвестный включил тумблер, взялся за ключ и начал отбивать морзянку.Сообщение было принято радистом в немецкой форме и вложено в папку. А чуть погодя на взлетную полосу выкатился самолет со свастикой на крыльях. Он разогнался и взмыл в небо.Уже окончательно рассвело, когда на пыльной полевой дороге показалась машина. На заднем сиденье расположились Таня и Василий Сталин.– Часа через полтора будем в Белокаменной, – поглядев на часы, зевнул Сталин. – Хорошо хоть, базируемся близко от Москвы. Не люблю я эту тряску. Вчера оттуда, сегодня туда. Слушай, Тань, – вдруг сменил тему Василий, – давно хотел спросить, что у вас все-таки с Мартыновым?Таня вспыхнула, хотела что-то ответить, но в эту же секунду послышался нарастающий гул.– Кажись, наш летит, – едва водитель закончил фразу, тень вражеского самолета накрыла машину.– Немец! – заорал Василий. – Сворачивай!Водитель еле успел сманеврировать. Раздалась пулеметная очередь, и град пуль поднял пыль на дороге перед самым бампером. Самолет скрылся впереди за лесом, сделал круг и снова зашел на прежний курс.– Танька, на пол! – успел проорать Сталин, стащив ее с сиденья и накрыв своим телом.На этот раз пулеметная очередь прошила капот и крышу. Водитель резко свернул вправо, и машина помчалась по траве к ближайшему лесу. Самолет сделал еще один круг и опять начал настигать беглецов. Новые выстрелы попали в боковое стекло, раздался крик, и водитель стал заваливаться набок. Но постепенно теряя сознание, он до последнего не отпускал педаль газа, и машина продолжала, хоть и виляя, стремительно лететь к спасительному лесу. Уже на самой опушке Василий, перегнувшись, успел схватить руль, резко дернул его влево, и только благодаря этому они проскочили между деревьев, плавно зарулили в просеку и остановились, уткнувшись в небольшой холмик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34