Услышав имя Седьмого, девушка очень удивилась,
потому что Кикарани, ее хозяйку, вызывали сегодня утром в храм, и когда
она оттуда вернулась, она призывала все беды и проклятия на голову этого
самого священного Хонакуры, причем эти припадки ярости сменялись
приступами страха. И Джа представляла себе огромного и страшного людоеда,
а уж никак не этого спокойного доброго старика. Некоторое время она
раздумывала, не сбегать ли за целителем? Но это должен решить воин.
Услышав, что кровать скрипнула, она обернулась и увидела, что юноша сидит,
опираясь спиной о стену. Неуверенными движениями он пытался натянуть на
себя ткань. Джа хотела опуститься на колени рядом со жрецом, но воин
улыбнулся ей и указал на стул рядом с собой. Улыбка у него была очень
доброй.
- Как тебя зовут? - спросил он, когда она послушно подошла.
- Джа, светлейший.
- Джа? - повторил он медленно. - Джа! Как ты... - он нахмурился и
начал сначала, - как ты... Черт! - пробормотал он и начал в третий раз, -
зачем у тебя сделаны эти...
Она не поняла. Казалось, он и сам был озадачен.
Старик стал дышать свободнее.
- Светлейший, - слабо произнес он, - сегодня утром вы сказали, что
вас зовут Шонсу.
Какое-то мгновение воин недружелюбно смотрел на него.
- Я не помню, - озадаченно нахмурился он. - Вообще-то, я совсем
ничего не помню... и, кажется, уже очень давно.
- Вы сказали, - повторил жрец, - что вас зовут Шонсу и что вас
преследует демон по имени Вэллисмит. Теперь вы говорите, что Вэллисмит -
это вы...
- Демон? - воин громко крякнул. - Демон? Шонсу? - он на мгновение
замолчал, а потом опять повторил: - Шонсу? - Кажется, это имя слабо
напомнило ему о чем-то. - Нет, меня зовут Вэлли Смит, но я не демон. - Он
неожиданно ласково подмигнул Джа и прошептал: - Честное слово.
- Конечно, это имя не принадлежит ни одному из известных нам демонов,
- тихо сказал старик. - В седьмом круге есть демон, которого зовут Шаасу,
но я уверен, что этого имени вы не произносили.
Воин недоверчиво посмотрел на Джа, как будто спрашивая, часто ли
старик так бредит, после чего прихлопнул комара, севшего к нему на ногу.
И тут глаза его расширились Он пристально уставился на свою ногу,
потом начал разглядывать руку, поднес ладонь к лицу. Теперь настала его
очередь побледнеть.
С нечеловеческой быстротой он вскочил с кровати, придерживая повязку,
двумя огромными шагами пересек комнату и оказался около зеркала. Через
секунду он в ужасе отпрянул.
- О Боже! - Воин наклонился, чтобы получше рассмотреть лицо, провел
рукой по подбородку, потрогал пальцем знаки на лбу, дернул себя за длинную
прядь черных волос. На затылке он нащупал шишку и стал обследовать ее
пальцами.
Время шло. По дороге прошла группа девушек, они возвращались с полей.
Маленький домик наполнился их смехом, голосами мужчин, которые дразнили
девиц, подшучивая над ними и друг над другом. Голоса удалялись вниз по
склону, в сторону города, а воин все еще стоял перед зеркалом,
рассматривая свое отражение. Он даже заглянул под повязку, после чего
медленно повернулся, присел на край кровати и застыл в горестном
недоумении.
- Так вы говорите, Шонсу? - спросил он.
Старик кивнул.
- Вы ударились головой, светлейший. Иногда это может вызвать
нарушения... при всем моем уважении, светлейший.
- Расскажите мне все с самого начала!
Хонакура обернулся к Джа.
- Оставь нас, - сказал он.
Казалось, воин не сделал ни одного движения, но его пальцы уже
сжимали руку девушки.
- Останься, - сказал он, не глядя на нее.
Рука была большая и сильная, и по телу девушки прошла дрожь. Это от
него не ускользнуло. Не поворачивая головы, он посмотрел на нее, и она
залилась краской Он мягко улыбнулся и убрал руку.
- Извини, - пробормотал он. Чтобы Седьмой говорил так с рабыней? Это
поразило и смутило ее. Едва ли она слышала, как жрец начал свой рассказ.
Но описание демона привело ее в ужас - волосы на лице и на животе?
Должно быть, он похож на обезьяну.
- Теперь, - голос Хонакуры все еще дрожал, - я должен объяснить,
почему такого благородного господина, как вы, поместили в столь
отвратительное помещение и не предоставили соответствующих помощников...
Воин подмигнул Джа.
- Что касается помощников, у меня нет никаких претензий, - сказал он.
При этих словах сердце девушки забилось сильнее.
- Вы очень любезны, светлейший, - продолжал жрец, не обращая внимания
на это замечание. - Но вашей жизни все еще угрожает опасность Я нисколько
не сомневаюсь в вашей доблести, - добавил он быстро. - Я уверен, что если
дело коснется чести, вы без особого труда расправитесь с Хардуджу. В этой
долине седьмой ранг только у него. Он старше вас на пятнадцать лет и к
тому же склонен к невоздержанности во всем. Но меня беспокоит возможность
предательства.
Воин хмурился и покачивал головой, как будто не мог ничему этому
поверить.
- Нет, я не опасаюсь того, что сюда могут прийти воины, - пояснил
Хонакура. Лицо его порозовело, голос звучал тверже. - Разве только
разбойники, которые подкупают стражу, и она берет их под свою защиту. Но
здесь вас никто не станет искать, светлейший.
Джа уже открыла рот, но спохватилась, надеясь, что они не заметили
этого; однако от воина ничего не могло ускользнуть, и вот опять его
глубокие, внушающие ужас глаза смотрели на нее.
- Ты хотела что-то сказать? - спросил он.
Она судорожно глотнула воздух.
- Около полудня, светлейший...
- Да? - он ободряюще кивнул.
- Я вышла, светлейший... всего на минутку. Мне надо была Меня не было
всего лишь минуту.
- Хорошо, - его внимание и терпение пугали, - и что же ты увидела?
Она видела, как какая-то жрица пятого ранга, полная женщина средних
лет, шла по дороге и заглядывала во все домики. Раньше такого никогда не
было, к тому же она вспомнила, что ее хозяйка Кикарани строго ей наказала,
что никто не должен знать об этом благородном господине.
Хонакура зашипел.
- Даже жрецы здесь продажны, этого я и опасался! Вас обнаружили,
светлейший!
- Минуточку, - громко сказал воин, не спуская глаз с Джа и все так же
улыбаясь. - Так она вошла и увидела меня?
- Нет, светлейший, - Джа почувствовала, что краснеет.
- Но уже сам факт того, что ей не дали войти, позволит им сделать все
выводы, - рассерженно произнес жрец.
Воин не обратил на него внимания.
- И что ты сделала, Джа?
Она опустила голову и прошептала, что сняла платье, закрыла воина
своим телом и сделала вид, что они развлекаются. Женщина не вошла, а
снаружи она не могла хорошо его рассмотреть.
Наступило молчание, потом, все еще дрожа, она посмотрела на него и
увидела, что он улыбается, нет, смеется, и странно было видеть эту
мальчишескую усмешку на таком мужественном лице.
- Жаль, что я был без сознания! - сказал он. Потом он повернулся к
жрецу. - Повторяю, у меня нет претензий относительно слуг.
Хонакура сиял.
- Это рука Богини! Да, я не ошибся, когда подумал, что это Она
привела вас сюда! Возьмите миллион рабынь, светлейший, и вы не найдете ни
одной, которая догадалась бы защитить вас таким образом и захотела бы это
сделать.
- Рабыня? - Ее пугала его улыбка, а о том, каков он в гневе, она не
решалась и подумать. - Так эта линия на лице означает, что ты рабыня?
Она робко кивнула, и его гнев теперь обратился на жреца.
- И кто же владеет этой рабыней?
- Я полагаю, храм или жрица Кикарани, жрец не испугался, он только
слегка удивился. - А что, светлейший?
Воин не ответил. Некоторое время он хмуро смотрел перед собой, потом
невнятно произнес:
- Из какой помойной ямы все это взялось? - он пожал плечами и опять
обратился к жрецу - Итак, я должен убить этого человека... Хардуджу... да?
А его друзья?
Кажется, старика это удивило.
- Если вы говорите о воинах, светлейший, то они с почтением отнесутся
к вызову и к тому, что за ним последует. Я уверен, что большинство из них
- люди чести. Затем, когда вы получите власть правителя, вы сможете
наказать изменников, обеспечить паломникам должную защиту и выловить
разбойников.
- Понятно, - он замолчал и уставился в пол. Мимо с грохотом прошла
вереница мулов, копыта выбивали стаккато по булыжникам дороги, погонщики
радостно кричали, завидев впереди конец своего долгого путешествия. По
дороге брела лошадь. Солнечный бог спустился совсем низко, и светлое пятно
на стене порозовело. Жужжали мухи. Воин лениво отгонял их, а иногда ловил
муху рукой. Потом он хмуро посмотрел на жреца.
- Хорошо, а где я сейчас?
- В этом домике обычно останавливаются паломники, - пояснил Хонакура.
- Где это?
- Сразу за городом.
- А что это за город? - голос его звучал все глуше, в нем таилась
опасность.
- Город у храма, светлейший, - терпеливо отвечал жрец. - Храм Богини
в Ханне.
- Ханн? Благодарю вас, - кивнул воин. - Никогда раньше об этом не
слышал. Какой... Где... - он взревел от бессилия, а потом резко выпалил: -
На какой большой части суши, окруженной соленой водой, мы находимся? -
Казалось, он сам удивлен не меньше, чем они.
- Соленой водой? - повторил Хонакура. Он взглянул на Джа, как будто
надеясь получить у нее помощь. - Мы сейчас на острове, светлейший. Он
лежит между Рекой и ее маленьким рукавом, но вода здесь не соленая. Рукав
не имеет имени, но иногда его называют Рекой Судилища, - быстро добавил
он, чтобы предотвратить дальнейшие расспросы.
- А как называется большая река?
- Просто Река. - В голосе старика послышалось отчаяние. - Другой нет,
поэтому зачем ей имя? - Он замолчал, а потом добавил: - Река - это Богиня,
а Богиня - это Река.
- Вот как? - Воин в раздумье потер подбородок. - А какой сегодня
день? - спросил он.
- Сегодня День Наставников, светлейший, - ответил жрец. Увидев, как
смотрит на него воин, он нахмурился и резко произнес: - Третий день
двадцать второй недели года двадцать семь тысяч триста пятьдесят пятого от
основания храма.
Воин застонал, а затем вновь воцарилось долгое молчание.
Светлое пятно на стене исчезло, и в домике стало темнее. Воин
поднялся, подошел к окну и, опершись локтями о подоконник, стал смотреть
на дорогу. Его огромное тело загородило и без того слабый свет. Через
шторы, закрывающие вход, Джа могла различить очертания прохожих -
работники шли домой с полей, рабыни - такие же, как и она сама, вели
паломников в домики. Проехал всадник, и воин, выругавшись, отпрянул от
окна.
Он прижался спиной к стене между окном и дверью, так что его лицо
скрылось в тени, сложил руки на груди - у большинства мужчин такие ноги,
как у него руки, - и опять обратился к жрецу.
- Очень интересная сказка. - Его глухой голос звучал совсем тихо. -
Есть только одна маленькая неувязка - я не воин. Я не знаю даже, как взять
меч в руки.
- Светлейший, - взмолился Хонакура, - вас все еще беспокоят
последствия изгнания демона и удара по голове. Я пришлю к вам целителя...
Вы отдохнете еще несколько дней, и потом ваши силы восстановятся.
- Или я умру, вы сами так сказали.
- Да, это так, - отозвался старик печально, - сейчас опасность
возросла, ибо если правитель застанет вас больным, он несомненно вызовет
вас на поединок. Это - его последняя надежда.
- Нет, все не так, - глухой голос звучал все с той же непривычной
мягкостью. - Я объясню. Вы не существуете, светлейший - я правильно
говорю? - священный Хонакура. И ты, прекрасная Джа, как ни жаль, тоже не
существуешь. Вы оба - порождения больного рассудка. На самом деле я Вэлли
Смит. Я болен. У меня... о черт! Опять забыл! У меня в мозгу насекомое...
Он посмотрел на их лица и разразился громким низким смехом.
- Не то говорю, да? Жук? Это тоже маленькое насекомое, да? Какое-то
насекомое меня укусило, и началось воспаление мозга. Я много спал, и у
меня были странные... сны. - Он опять в раздумье потер подбородок. - Мне
кажется, что имя "Шонсу" в них звучало. Во всяком случае, я был очень
болен. Вот поэтому вы и не существуете. Я все это придумал.
Посмотрев на жреца, он нахмурился.
- Видимо, я не выживу, потому что прилетела моя сестра, она прилетела
из... Ну ладно, не будем об этом!
- Светлейший, вы ударились головой, - произнес Хонакура тактично. -
Повреждения головы так же, как и воспаление мозга, могут вызвать странные
сны и даже дать дорогу младшим демонам. Утром можно будет провести еще
одно изгнание.
- Утром, - сказал воин, - я проснусь в.. доме исцеления. Или, может
быть, уже умру. Я очень болен. Но изгнаний больше не надо. И дуэлей. И
воинов.
Наступило долгое молчание.
- Интересно. - Жрец вытер губы. - Когда я был еще мальчишкой,
примерно две жизни назад.. Пришел воин, он искал новобранца. Конечно, все
мальчишки хотели принести воинскую клятву, - он усмехнулся. - Поэтому он
устроил нам испытание. Вы знаете, какое это было испытание, светлейший?
- Нет, - мрачно отрезал воин.
- Он заставил нас ловить мух.
- Мух? Мечом?
Старик опять усмехнулся и посмотрел на Джа.
- Рукой, светлейший. Мало кто может поймать муху рукой Но вы это
делаете - вы ловите их не глядя.
Теперь и воин слегка усмехнулся, но по-прежнему остался мрачным.
- Тогда как вы, священный Хонакура, приманиваете их своими речами.
Давайте поговорим обо всем этом завтра - если вы не исчезнете.
Жрец поднялся - казалось, он еще больше постарел и сморщился,
поклонился, пробормотал официальные слова прощания, вышел, раздвинув
шторы, и отправился вниз по склону.
А Джа осталась наедине с воином.

4
- Мухи! - фыркнул он. - Джа, есть хочешь?
Она умирала от голода. Она не ела весь день.
- Я могу принести еду из кухни, светлейший. Она не очень хороша для
такого как вы, светлейший.
Он подхватил корзину и поставил ее на кровать, куда еще падал свет.
- Думаю, это то, что нужно, - сказал он. - Да! - С возгласами
изумления он стал вынимать и ставить на шаткий столик завернутые в полотно
большие серебряные блюда. - Да тут целое состояние! Если на нас нападут
разбойники, мы будем швырять в них вот этим, точно? Ложек и вилок хватит
на целую банду. Ты сможешь отбиваться от разбойников вилкой, пока я сбегаю
за подмогой?
Она смутилась и не знала, что сказать. Ей следовало накрывать для
него на стол, а не наоборот, но никогда раньше она не видела таких блюд и
не слышала таких ароматов, как те, что наполняли сейчас домик. И он задал
какой-то вопрос - кажется, пошутил, а с шутками рабу всегда трудно.
- Я попытаюсь, светлейший, но только если вы поторопитесь.
Седьмой улыбнулся, и в темноте сверкнули его белые зубы.
- Вот свеча, - сказал он. - Ты сможешь ее зажечь? Я - нет.
Достав с полки кремень, она зажгла свечу, и по столу заплясали
отблески пламени.
- Ужин при свечах для двоих, - сказал он. - Прошу прощения за наряд.
Ну, садись и рассказывай, что мы будем делать.
- Светлейший, - она пыталась возразить. Ей нельзя садиться за стол со
свободным человеком.
Он стоял у стола, держа в руках бутылку, его лицо и вся фигура
выступали из темноты, освещенные снизу неверным пламенем свечи.
- Когда твоя хозяйка, эта, как ее... Кикарани? Когда она давала тебе
указания, она сказала, что ты должна делать, когда я проснусь?
- Да, светлейший, - Джа опустила глаза.
- И что же? - в его голосе не было ни угрозы, ни гнева, а только
веселье.
- Я должна делать все, что вы скажете, светлейший.
- Вот как? Все?
Она кивнула, не поднимая головы.
- Есть некоторые вещи, которые я не должна делать с паломниками,
светлейший, даже если они попросят. Но она сказала... Она сказала: "В этот
раз делай все что угодно, все, только смотри, чтобы он оставался там".
Воин громко кашлянул.
- Отлично. Так вот мои приказания. Во-первых, прекрати эти китайские
церемонии и зови меня Вэлли. Во-вторых, забудь, что ты рабыня, и думай,
что ты - прекрасная благородная дама. Мне кажется, что у всех воинов с
семью мечами есть своя прекрасная дама - где-нибудь дома, в замке?
- Я не знаю, све... - на лбу у нее выступили капли пота, но она
сумела произнести это: - Вэлли.
- Я тоже, - сказал он. - Но давай представим, что я - великий воин, а
ты - прекрасная леди. Ну-с, как вам нравится это вино, леди Джа?
Никогда раньше она не пробовала вина Никогда она не ела из серебряных
блюд. Никогда она не сидела за одним столом с господином. Но она была
голодна, а еда была такой вкусной, она никогда не ела ничего лучше - мясо
в соусе, нежные овощи, мягкий белый хлеб, - обо всем этом она знала только
понаслышке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37