Светлейший Шонсу сам рубит сук под собой. - Мастер Бриу
признался в том, что принес третью клятву! - воскликнул Вэлли. - А
нападение на мастера Нанджи...
- Получается, что этот Бриу или ослушался своего повелителя, или
солгал вам?
Вэлли хотелось биться головой о стену. Ответа найти он не мог.
Катанджи подтолкнул брата. Нанджи, не оборачиваясь, отмахнулся.
- Кто первым пролил кровь? - спросил Йонингу.
Вот оно - лучше смерть, чем бесчестье. Во что бы то ни стало надо
оставаться честным. Если враги бесчестно его убивают, это плохо, за него
надо отомстить. По их понятиям Вэлли следовало бы просто войти и дать себя
зарезать или ждать, пока Тарру сам до него доберется. Виноват тот, кто
бросил камень первым.
Некоторые воины предпочли умереть, чем принести Тарру третью
клятву... Но кроме рабов этого никто не видел.
- Начал я! - сказал Вэлли. Сам он думал о Джангиуки, но они решат,
что он имеет в виду Трасингджи. А какая разница?
Наступившее молчание нарушил Имперканни.
- Светлейший, почему вы освободили своего вассала и подопечного от
его клятв?
Вероятно, этот поступок кажется им весьма странным, но Вэлли просто
хотел хоть как-то обезопасить Нанджи.
- Я надеялся, что его выпустят, - ответил Вэлли, - его и остальных.
Имперканни и Йонингу посмотрели на всю эту компанию, потом друг на
друга - две рабыни, мальчик, ребенок и нищий? Из-за чего столько хлопот?
Имперканни сложил на груди руки и задумался, глядя на Нанджи. Да,
обвиняемый озабочен тем, как оправдать сообщника, вина Вэлли очевидна.
- Я бы хотел знать, что случилось, когда вы сюда прибыли, мастер.
Почему достопочтенный Тарру вызвал вас на поединок?
Нанджи поднял глаза и хмуро встретил его взгляд.
- Это я его вызвал, светлейший, - сказал он.
Для Имперканни этот случай оказался слишком сложным. Он нахмурился.
- Судя по вашим знакам, мастер, вы совсем недавно были Вторым.
- Еще сегодня утром, светлейший.
Очень трудный случай; оба они, кажется, не в себе.
- Сегодня утром вы еще были Вторым, а днем вызвали на поединок
Шестого?
Нанджи взглянул на Вэлли, и вдруг его лицо озарила мгновенная улыбка.
Но лишь на мгновение. Вэлли ужасно захотелось треснуть его по шее.
Горрамини и Ганири знали, как вывести Нанджи из себя. Наверное, все в
охране это знали. Тарру достаточно было сказать что-нибудь насчет
ковровщиков.
- Он вас оскорбил? - спросил Имперканни.
Нанджи пожал плечами.
- Да. Он хотел затеять драку, но оскорбления в свой адрес я пропускал
мимо ушей, а потом он оскорбил моего... друга, светлейшего Шонсу. Но его
здесь не было, и он не мог себя защитить.
Воины переглянулись Вэлли начал понимать, что будет дальше.
- И что он сказал? - спросил Имперканни. Нанджи не отвечал, и тогда
Седьмой добавит - Светлейший сейчас здесь, он сможет себя защитить.
Нанджи взглянул на него сердито.
- Он сказал, что светлейший Шонсу - убийца.
Суд повернулся к Вэлли, а тот с болью осознавал, что недостоин дружбы
Нанджи. Эта мысль была так же горька, как чувство вины, как близкая
смерть.
- Боюсь, что Тарру был прав, Нанджи, - сказал он. - Я убил кулаком
Джангиуки. Я хотел только оглушить его, но это все равно не делает мне
чести.
Имперканни пожелал узнать, кто такой Джангиуки, и Вэлли все ему
рассказал, уже не задумываясь о том, что говорит.
- Это признание я добавляю... - Йонингу вдруг замолчал. Они с
Имперканни молча смотрели друг на друга. Седьмой, кажется, не сделал ни
единого движения, но его белый хвост слегка вздрогнул, будто от легкого
ветерка. - Я снимаю это обвинение, - быстро сказал Йонингу.
- Я признаю, что смерть воина Джангиуки была случайна, светлейший, -
сказал Имперканни. - Если бы вы хотели его убить, не думаю, что вы пустили
бы в дело кулак.
Нанджи вскинул удивленный взгляд.
Катанджи опять ткнул его в спину, но Нанджи не обратил на него
внимания.
Вэлли посмотрел на Хонакуру. Старик уже открыл глаза, но дышал хрипло
и тяжело и не обращал на происходящее никакого внимания. На него надежды
нет.
- Воля Богини важнее, чем сутры! - сказал Вэлли. Дело оборачивалось
не в его пользу. Ему нужны свидетели! Помог бы Конингу - он все знал. Или
Бриу. Но Вэлли понимал, что заседание суда не перенесут в храм. Имперканни
уже начала надоедать эта тяжба.
- Да, - согласились судьи, - мы клянемся исполнять волю Богини и
отдаем ей превосходство перед сутрами. Но кто может определить Ее волю?
Следует признать, что сутры - это заповеди Богини, и только в том случае,
если существует явное доказательство обратного... если произойдет чудо...
Ваш меч удивителен, светлейший Шонсу, но это еще не дает вам права
совершать любую жестокость. Здесь - восемь мертвых тел. Что еще вы можете
сказать в свое оправдание?
А что еще говорить? Его выслушали, - возможно, человеку ниже рангом
не предоставили бы даже этой возможности. Боги его наказывают. Он убил
Джангиуки, а потом Второго, который спасался бегством. Возможно, его
накажут не за это, но преступления все равно совершены. Нанджи правильно
поступил - надо просто признать свою вину.
В случае неудачи наказание - смерть. Обезглавливание - это быстро и
безболезненно. Могло быть и хуже.
- Светлейший! - пискнул Катанджи, побледнев от ужаса. Меч совсем
съехал у него на сторону. От такой наглости лицо у Имперканни потемнело.
Четвертый протянул руку, чтобы схватить дерзкого мальчишку.
- СПРОСИТЕ СВЕТЛЕЙШЕГО ШОНСУ, ПОЧЕМУ У НЕГО МОКРАЯ ЮБКА! - закричал
Катанджи, когда его уже тащили.
- Подожди! - рявкнул Имперканни Четвертому. - Что ты сказал,
начинающий?
Четвертый вернул Катанджи в вертикальное положение и убрал руку.
- Светлейший, спросите у светлейшего Шонсу, почему у него мокрая
юбка. - Катанджи слабо улыбнулся и потер ушибленное плечо.
Имперканни, Йонингу и Нанджи посмотрели на юбку и ботинки Вэлли.
Великолепно! Значит, Вэлли к тому же нарушил какое-то табу, но этого
не заметил никто, кроме сообразительного малыша. За такое, возможно,
полагается мучительная смерть, может быть, его посадят на раскаленное
железо. Ну спасибо, Катанджи!
Йонингу вскочил и пошел к воде, перепрыгнув по дороге через тело
Трасингджи.
Имперканни не спускал с Вэлли глаз, и в странной, невеселой улыбке
обнажились его зубы.
Нанджи тоже смотрел на него блестящими глазами.
Но под слоем грязи, дорожной пыли, под пятнами угля и крови... подо
всем этим появилась его знакомая улыбка. Восхищение героем, десять баллов.
Что же здесь, черт возьми, происходит?
Вскоре Йонингу вернулся. Он был совсем бледный. Заняв свое место, он
твердо сказал:
- Наставник, я хотел бы снять со светлейшего Шонсу все обвинения.
- Вот как? - отозвался Имперканни. - Да, я думаю, вы правы.
Светлейший Шонсу, не будете ли вы столь любезны и не разрешите ли моему
подопечному снять обвинения? - Его улыбка стала очень дружелюбной.
Так вот как это делается? Вэлли вспомнился целитель из тюрьмы,
Иннулари. Он умер, потому что не сумел спасти своего пациента. Йонингу,
значит, не столько прокурор, сколько истец, и если суд решит, что он
выдвинул необоснованные обвинения, он понесет наказание - благодаря такой
постановке дел исключается легкомысленное отношение к судопроизводству, а
также чрезмерный рост числа юристов. Не то чтобы Вэлли нужен раб, но
настоящий Шестой - это хорошая поддержка, значит, у него появляется
возможность извлечь из всего этого для себя выгоду...
Тут он заметил, что при виде его задумчивости улыбка Имперканни
погасла. Теперь, окружают опущенные головы, сжатые кулаки и прищуренные
глаза. Что бы там ни говорилось в законах, Йонингу здесь не один. И если
Вэлли вздумается потребовать своей доли, то ему придется сразиться со
всеми, кто здесь есть, начиная с самого Имперканни и заканчивая самым
младшим учеником.
- С мастера Нанджи обвинение также снимается? - спросил Вэлли, так
ничего и не понимая.
Имперканни облегченно вздохнул и опять заулыбался.
- Конечно, светлейший.
Он долгую минуту смотрел на юношу, а когда опять повернулся к Вэлли,
его улыбка говорила, что Нанджи он видит насквозь. Он привык командовать
людьми. В Нанджи он видел сомнения, присущие юному возрасту, а также
поклонение перед силой, которое со временем пройдет, и тогда мужество,
настойчивость и честность засияют еще ярче.
- Как вы и сказали, светлейший, то, что здесь случилось, - это не
вопрос чести, а настоящая битва. Мастера Нанджи можно поздравить с хорошим
началом. Он правильно поступил, придя вам на помощь. Его честь безупречна,
его мужество не подвергается сомнению, как и ваше, светлейший.
Нанджи открыл от удивления рот, заикаясь, поблагодарил Седьмого,
расправил плечи и улыбнулся Вэлли.
Имперканни поднялся, за ним все остальные.
- Мне бы очень хотелось, чтобы он присоединился к моему войску, но я
полагаю, он опять станет вашим подопечным, светлейший? - спросил он, и его
янтарные глаза блеснули.
- Если он согласится, чтобы я опять стал его наставником, - сказал
Вэлли, - я почту это за честь.
На перепачканном лице Нанджи появилось выражение недоумения и
восторга.
- Светлейший! Вы согласитесь принять мою клятву после того, как я на
вас донес? - Тыква Золушки опять превратилась в карету со всеми
вытекающими отсюда последствиями.
- Ты должен был так поступить, - ответил Вэлли. - Если бы ты не
выполнил своего долга, ты был бы мне не нужен. - В любой момент Алису
можно увести из Страны чудес.
Йонингу с улыбкой следил за всем происходящим, и от этой улыбки его
лицо еще больше искривилось. Имперканни и он не расставались уже много
времени и, возможно, без труда угадывали мысли друг друга. Подмигнув
Вэлли, он сказал:
- Можете не сомневаться, светлейший, первый же сказитель, который нам
встретится, сразу узнает о том, как Шонсу и Нанджи в смертельном поединке
победили десятерых воинов.
Нанджи совсем забыл про славу. Рот у него открылся, но оттуда
вырвался только стон. Вот и хрустальный башмачок - с ним одним Золушка
может вполне счастливо прожить всю оставшуюся жизнь.
- Не Шонсу и Нанджи, - торжественно заявил Вэлли, - а Нанджи и Шонсу.
Это он начал.
Джа улыбнулась ему. Зорька спала. Даже старик чувствовал себя лучше:
он уже выпрямился и теперь слушал. Катанджи... Катанджи смотрел на Вэлли
совершенно растерянно. Похоже, кроме него, никто не знает, что Вэлли не
может понять, почему его оправдали.
- Знаете, светлейший, - задумчиво сказал Имперканни, - я не беру на
себя смелость давать вам советы... но мне кажется, в вашем случае можно
вспомнить и тысяча сто сорок четвертую сутру.
Старшие любили упоминать в присутствии младших неизвестные им сутры -
так делали все. Йонингу нахмурился, потому что, как правило, Шестые в этой
игре на стороне победителя. Нанджи с растерянным видом закусил губу.
Тысяча сто сорок четвертая? Последняя? Может быть, Имперканни хочет
проверить Вэлли?
Вэлли сосредоточился, и вспышка радости разогнала и чувство вины, и
усталость, которые так давно его преследовали. Боги к нему благосклонны.
То, что случилось, - не испытание, испытания бы он не выдержал, это урок,
и урок пошел на пользу. Он вовсе не неудачник, он все еще избранник
Богини. Облегчение его было столь же велико, как и радость Нанджи.
- Конечно! Почему бы и нет? Отличная мысль, светлейший Имперканни! -
Он закинул голову и разразился потусторонним смехом Шонсу, от которого
ласточки взмыли в воздух, который напугал лошадей и мулов на лугу,
разбудил малыша и гремел над мертвыми телами, как колокол в храме.
ПОБЕДА!
1144 Четвертая клятва
Счастлив тот, кто спас жизнь соратника,
но если двое спасают жизнь друг другу,
они благословенны. Только они могут принести
эту клятву, и она станет для них главной
и нерушимой.
Я - твой брат,
Моя жизнь - это твоя жизнь.
Твоя радость - моя.
Моя честь - это твоя честь,
Твой гнев - мой гнев.
Мои друзья - твои друзья,
Твои враги - враги и мне.
Мои тайны - это твои тайны,
Когда ты клянешься, я повторяю твои слова.
Мое богатство - твое богатство,
Ты - мой брат.

7
Заходящее солнце было похоже на каплю крови, которая впитывается в
песок. На грудь Вэлли падал кровавый луч, как будто обвиняя его в чем-то.
Имперканни предложил светлейшему переночевать здесь, а утром продолжить
свое путешествие. Но несмотря на праздничное настроение, Вэлли ничего не
хотелось так сильно, как поскорее убраться отсюда; подальше от этой бойни,
подальше от острова. Куда угодно.
Вэлли повернулся к хозяину лодки, который все это время безропотно
просидел на полу.
- Есть ли у вас какие-нибудь ограничения, касающиеся переправы в
ночное время, капитан?
- Если на борту будете вы, то никаких, - подобострастно пробормотал
тот. Значит, то, что здесь произошло, оказало действие и на моряков.
Подозрительность и враждебность исчезли. Светлейшему Шонсу и храброму
мастеру Нанджи представили всех свободных воинов, которые робко
поздравляли героев с их удивительным ратным подвигом. Улыбка, похоже,
навсегда застыла на лице Нанджи.
Имперканни включил в работу все свое деятельное войско. В лодку
отнесли еду и соломенные подстилки, тела собрали, лошадей накормили. Один
Третий, посмеиваясь, принес Виксини поесть и протянул старику стакан вина,
что вызвало великолепные перемены.
- А мы останемся ночевать здесь, - сказал Имперканни. И посмотрел на
погонщика. - Ты можешь устроиться где-нибудь в стойле. Утром нам
понадобятся твои мулы. Правда, не все.
У погонщика был такой вид, как будто ему сообщили нечто ужасное. Его
крысиные глазки с мольбой обратились к Вэлли. Сначала Вэлли не мог понять,
в чем дело, а потом засмеялся.
- Я думаю, светлейший, если он не вернется, его там потеряют, -
сказал он. - И пойдут искать. Я правильно говорю?
Тот важно кивнул.
- Моя жена пойдет, светлейший.
А найдет она не мулов, не мужа, а целое состояние, которое лежит в
конюшне.
- Я уверен, светлейший Имперканни, что ваши люди вполне справятся с
мулами? Оставьте себе все необходимое и отпустите этого человека. Он мне
очень помог.
Белогривый воин удивленно поднял свои брови цвета соли с перцем и,
желая сделать приятное светлейшему Шонсу, согласился. Вэлли это развлекло
- даже кровавые убийцы могут быть хорошими ребятами.
Не сговариваясь, двое Седьмых отправились на прогулку по берегу,
желая побеседовать наедине.
- Вы понимаете, что Богиня привела вас сюда, чтобы сделать
правителем? - спросил Вэлли. - Не успеете вы и с коня сойти, а жрецы уже
вас назначат на эту должность.
Его собеседник кивнул.
- Не могу не признать, что идея заманчива, - ответил он. - В
последнее время мы с Йонингу много говорили о том, что пора найти каменные
ножны. Кажется, я старею. Почитание уже приносит нам больше радости, чем
бой. - Он замолчал. - Ее рука уже не однажды вела нас, и всякий раз для
наших мечей находилось благородное дело. Но в Ханне все было иначе; мы так
ничего и не нашли. А потом Йонингу настоял на этом путешествии. Он хотел
разузнать что-нибудь об отце... И вот мы здесь. Он усмехнулся весело и
чуть снисходительно. - Мы ступили на пристань, услышали звон мечей, и я
подумал, светлейший, что задача, заданная нам Богиней, - это вы. Теперь-то
я понимаю, что вы это решение.
Он, возможно, проверяет, где у Вэлли слабое место, но Вэлли вовсе не
настроен открывать ему душу.
- Расскажите, пожалуйста, о его отце, - попросил он.
Имперканни пожал плечами.
- О нем уже много лет ничего не слышно. Кажется, он собирался
записаться здесь в охрану. Но мне кажется, он давным-давно умер.
- Нанджи, возможно, что-нибудь знает о нем, - сказал Вэлли. - Как его
имя?
- Конингу пятого ранга.
- Вот как? - Вэлли вдруг потерял интерес к разговору. - Хотя,
возможно, Йонингу стоит обратиться к старому интенданту. Я вам говорил о
нем. Он - честный человек, он вам поможет. - Вэлли обратился к более
тонкому вопросу. - Возможно, вашим молодым воинам служба в охране
покажется немного скучноватой?
Золотистые глаза стали холодны как лед, и Вэлли показалось, что белый
хвост шевелится сам по себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37