Ну - как
тебя учили? У тебя же изумительная память!
Нанджи сделал выпад перед зеркалом, потом правильно поставил ногу,
повернул руку, опять проделал все движения и в тревоге повернул голову.
- Ты убит, ученик, - спокойно сказал Вэлли. - Там в оружейной уже
продают твой меч. Жаль, хороший был малыш.
Нанджи сделал с десяток выпадов и каждый раз неправильно. Вэлли
приказал ему сосредоточиться на запястье, но ведь надо думать и о том, как
правильно поставить ногу, а стоит подумать об этом, и рука опять начинает
дрожать. За полчаса он не продвинулся ни на шаг. Вэлли и Шонсу были
совершенно озадачены. Вэлли встал и сжал левую руку Нанджи.
- Я помогу, - сказал он. - Теперь попробуй очень, очень медленно.
Как в замедленном кино, Нанджи повернул руку, поднял правую ногу,
дюйм за дюймом преодолел все движения выпада. Вэлли не отпускал его до тех
пор, пока правая нога опять не стала на место. То и дело поправляясь,
Нанджи удалось продемонстрировать что-то похожее на выпад. Они повторяли
так несколько раз, но едва только Нанджи начинал двигаться чуть быстрее,
как все шло насмарку.
- Все твоя чертова память! - бушевал Вэлли. - Неужели не можешь
забыть?
Было ясно, что забыть он не мог, хотя совсем выдохся от усталости и
отчаяния. Дурные привычки впитались в его память, как сутры. Они
попробовали с левой руки, но ничего не получилось, и пришлось от этой идеи
отказаться.
Они пробовали с рапирой. Они пробовали со старым мечом. Они пробовали
с закрытыми глазами. Если бы горе Нанджи не было таким неподдельным, Вэлли
решил бы, что он притворяется и делает все это специально.
- Ну что же, давай тогда посмотрим на твою хваленую защиту, - сказал
Вэлли со вздохом. Из тяжелого, обшитого железом ящика они достали рапиры и
маски.
Защита у Нанджи была великолепна и совершенно не соответствовала его
нападению.
Вэлли стянул маску, опустился в кресло и сложил на груди руки. Нанджи
стоял перед ним в полном отчаянии.
- Ничего не понимаю, - сказал Вэлли. - У тебя отличный рефлекс, твоя
защита - на голову выше, чем у любого Второго, которых мы только что
видели. Я полагаю, это уровень по крайней мере Третьего. У тебя хорошая
координация движений, потому что каждый раз ты делаешь одни и те же
ошибки. У тебя не получается только выпад - а это половина всего воинского
искусства. У тебя мозговая блокировка.
Но вместо "мозговой блокировки" получилось "проклятие", и Нанджи
выпучил глаза. Вэлли невесело рассмеялся и предложил послать за Святыми
Матерями.
Потом он указал на обтянутый ситцем стул и сказал:
- Сядь и отдохни минуту, я должен все обдумать.
Нанджи сел. Он просто провалился в мягкое сиденье, но совсем не
расслабился. Вэлли взял седьмой меч и сделал вид, что внимательно его
рассматривает.
- Тебя удивила цена твоего меча? - спросил он тихим голосом. - Как ты
думаешь, какова цена этого?
- Не знаю, мой повелитель, - еле слышно пробормотал Нанджи.
- Священный Хонакура говорит, что такой меч не имеет цены. Судя по
его словам, за него дадут все, что попросишь, сколько можешь унести. А я
слышал, что у переправы хозяйничают разбойники.
Вэлли не спускал взгляда с клинка.
- Да, мой повелитель, - сказал Нанджи какое-то время спуск Теперь его
голос звучал более заинтересованно.
- Меня беспокоит наше путешествие, - продолжал Вэлли, по-прежнему
обращаясь к мечу. - Нас трое - ты, я и Джа. Мне придется попросить
достопочтенного Тарру дать нам охрану.
Хотелось бы ему сейчас взглянуть на своего вассала, увидеть, какие
чувства проносятся по его лицу. Удивление? Беспокойство? Стыд? Сообразит
ли Нанджи, что Седьмой не должен быть столь наивным? Ответ последовал чуть
быстрее, чем Вэлли того ожидал.
- Ведь я поклялся умереть рядом с вами, мой повелитель.
Теперь Вэлли мог поднять голову и улыбнуться. На лице Нанджи застыло
удивление и печальное смущение.
- Как ты думаешь, кого он выберет?
- Не знаю, мой повелитель. Мне они не доверяли.
- Боюсь, что это говорит в твою пользу. Но я-то точно не доверяю
достопочтенному Тарру. Есть здесь какой-нибудь другой путь?
- Нет, мой повелитель.
- А что будет, если мы переплывем Реку? - Вэлли махнул рукой в
сторону храма.
- Переплывем Реку? - в ужасе повторил Нанджи.
- Ну да, если получится, - ответил Вэлли, слегка озадаченный. Река -
это Богиня, может быть, есть какие-то табу? Да, случаются водовороты, и
ширина здесь немалая, но трое сильных молодых людей вполне могут
перебраться на другой берег, даже с ребенком. - А что на том берегу?
- Там только лес, мой повелитель. И утес...
Да, утес - это плохо. Ну что ж, он сам разведает путь.
- А если мы сами выберем себе охрану? Кого бы ты взял? Я знаю, ты
скажешь, что все здесь - люди чести, но все же кто из них самый честный?
- Я не знаю, мой повелитель! - Нанджи пытался уйти от ответа. - Я
старался ничего не знать об их делах! - Не везет ему сегодня - сначала
такое позорное фехтование, теперь - вот это; но Вэлли не мог позволить
себе быть милосердным.
Скосив глаза на клинок, он размышлял. Проблема Нанджи в том, что он
очень честный. Будь в его душе чуть-чуть обычной человеческой греховности,
и Вэлли без труда разглядел бы, куда тянутся нити, управляющие местными
марионетками.
- А если выбрать кого-то одного и попросить, чтобы он организовал для
нас охрану? Кого тогда?
- Бриу, - сказал Нанджи и покраснел, встретив удивленный взгляд. - Он
сегодня вручил мне мой меч, повелитель.
- Надо же! - удивился Вэлли. - Неплохо. Ты молодец, что попросил! Что
ж, особой любви к нему у меня нет, но я думаю, попробовать можно.
Нанджи опять поежился.
- Его наставник - господин Трасингджи, мой повелитель.
Это было самое большое обвинение, или предостережение, на которое
Нанджи способен. Даже на Бриу нельзя полагаться.
- Я этого не знал, - простонал Вэлли. - Как же нам выбраться? Нанджи,
мне нужен твой совет. Помнишь, что сказал Фарранулу?
Нанджи усмехнулся.
106 О БЕГСТВЕ
Суть
Если это не противоречит законам чести,
мудрый воин всегда сам выбирает поле боя. Один ли
он, с войском ли, но он всегда знает по крайней
мере два пути отступления, и в большинстве случаев
у него заранее готово место, где можно укрыться.
Пример
Когда жена Фарранулу стала жаловаться, что в
спальне холодно, потому что открыто окно, он
объяснил, что если его не будет с ней в постели,
ей будет еще холоднее.
Сентенция
Когда Смерть приближается, мудрые уходят.
- Мы могли бы как-нибудь потихоньку выйти и запрячь мулов, -
предложил Нанджи; придумать какой-нибудь окольный путь он не мог.
- Ворота охраняют, - ответил Вэлли. - Выйдет специальный приказ, и
Тарру сразу же узнает о нашем бегстве. За нами будет погоня, а может быть,
они пошлют вперед предупреждение. А что, если у них уже готова засада? Ты
видел, как достопочтенный смотрит на мой меч? А другие ворота есть? -
спросил Вэлли через некоторое время. - Можно как-нибудь обойти стены?
- Ворота только одни, - хмуро ответил Нанджи. - Стены уходят в Реку.
И опять это непонятное нежелание заходить в воду! Запрет, должно
быть, очень сильный, но ведь у них есть лодки. На Земле есть религии,
которые запрещают входить в храм в обуви; верования не нуждаются в логике.
Нанджи изо всех сил хмурил брови, но ничего толкового придумать так и
не смог. Хитрость явно не была его стихией.
У Вэлли был один смутный план, о котором он пока молчал. Если удастся
поговорить с Тарру с глазу на глаз, то его, подобно Нанджи, можно
заставить принести клятву крови. В том, кто из них лучший воин,
сомневаться не приходится. Потом правитель вызвал бы по одному всех своих
подопечных, и они принесли бы ту же клятву. Теоретически он мог бы сделать
своими вассалами всю охрану, сверху донизу. Обманщики так и останутся
обманщиками, им доверять нельзя, но честные люди сдержат свою клятву, а
их, конечно же, большинство? Уязвимой стороной в этом плане было то, что
Вэлли - гость Тарру, и обнажить меч значило бы нарушить закон. Нанджи
сгорел бы со стыда, узнай он, что его герой только подумал о таком.
- Лошади, - сказал Нанджи. - Их в долине около десяти, и все они
принадлежат охране. - Он с надеждой взглянул на своего повелителя.
- Превосходно! - воскликнул Вэлли. - Черт возьми, превосходно!
Нанджи пытался не показывать своей радости.
- Рассказывай дальше, - попросил Вэлли.
Но рассказывать было почти нечего. Дорога так круто поднималась в
гору, что торговцы везли свои товары на тележках, запряженных быками, а
люди ездили на мулах. Лошадей содержали, чтобы поддерживать связь с
переправой, где обычно стоял пикет, состоящий из трех воинов и жреца.
Конюшня находилась недалеко от ворот. Ее тоже охраняли трое.
- Завтра можно распланировать все точнее, мой повелитель, - сказал в
заключение Нанджи.
- Вряд ли! - заявил Вэлли. - Я туда не пойду; это заметят сразу же.
Лошадей можно украсть. Это будет преступлением, но не нарушением
закона, и никто и не усомнится в том, что Седьмой имеет право взять все,
что пожелает. Официально лошади принадлежат самому храму, так что,
возможно, ему удастся договориться с Хонакурой и купить их заранее. Но
охрана...
- Кажется, вассал, ты нашел ответ, - сказал Вэлли. - Значит, будем
конокрадами. Но только вряд ли мне удастся в одиночку справиться с тремя,
а убивать я не хочу. Их надо связать, и для этого мне нужен хороший воин.
Нанджи опять показалось, что он летит в пропасть.
- Так что придется тебе потренироваться, - заключил Вэлли. - Ты нужен
мне. Ты нужен мечу. Ты нужен Богине, Нанджи, - Вэлли показал на зеркало. -
Сто выпадов с правильно поставленной ногой. Потом займемся остальным.
Теперь, когда у него есть деньги, надо кое-что сделать. Но ноги его
болели, а к тому же следовало подчеркнуть, что ходит он еще плохо, и
поэтому Вэлли потянул за веревку звонка. Он величественно уселся в своем
кресле, как и полагается высокому гостю, и разрешил здешним прихлебателям
бегать вокруг него весь остаток дня. Нанджи тем временем сновал перед
зеркалом. Пришел портной с образцами тканей и снял с него мерки. Сапожник
вырезал из кожи след его ступни, хотя ему придется учесть, что, когда
спадет опухоль, нога уменьшится. В течение последних двух месяцев Шонсу
занимался чем угодно, но только не волосами, поэтому их новый владелец
позвал парикмахера. Надо было сделать подарок Конингу, а также Жану,
потому что она могла превратить жизнь Джа в сплошной ад. Пришел целитель,
племянник Хонакуры, он сменил повязки и пробормотал над ногами Вэлли
молитвы.
Вэлли приказал, чтобы на закате к нему прислали его рабыню и подали
ужин в комнату. Это было нарушением тех предосторожностей, о которых он
говорил Хонакуре, но ради первой ночи с Джа он пошел на риск быть
отравленным. Ему хотелось воссоздать тот необычный обед при свечах, даже
если его теперешние апартаменты в сотни раз больше, чем хижина паломников.
Хороший ужин, задушевная беседа, во время которой они будут строить планы
и выяснят, что же соединяет две нити их - столь непохожих друг на друга -
судеб. А потом - потом много любви по высшему классу!
День догорал. Принесли горячую воду, и Вэлли принял ванну, на этот
раз без помощников. Нанджи продолжал делать выпад за выпадом.
Его вассал совершенно обессилел, но так ничего и не добился. Наконец,
когда солнце уже садилось, Вэлли разрешил ему остановиться. Готовый
расплакаться, Нанджи упал на стул как скомканная рубашка.
- У тебя, кажется, есть семья в городе? - спросил Вэлли.
Нанджи покраснел, сел прямо и подтянулся.
- Да, мой повелитель, - сказал он, четко выговаривая слова.
Что же услышал он от Вэлли?
- Может быть, ты захочешь навестить их сегодня? Я собираюсь показать
свое воинское искусство моей рабыне, и ты мне пока не нужен.
- Спасибо, мой повелитель! - Такое соображение Нанджи весьма удивило.
- Я думаю, тебе будет о чем рассказать им, - сказал Вэлли. Нанджи
улыбнулся. - И, пожалуй, предупреди их, что скоро уезжаешь.
Но когда? И как?


ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ВОИН ПОПАДАЕТ В ЛОВУШКУ

1
- Теперь надень туфли, - сказала Жану, распрямила плечи Джа и,
постучав в дверь, ввела ее к новому господину.
Сегодня был необычный день. У Джа голова шла кругом. Изо всех сил
рабыня старалась сдержать дрожь Теперь надо не сломать ногу, потому что
туфли она не носила с тех пор, как уехала из Пло, а туфли на таких
каблуках - вообще никогда. Она не забыла, что надо покачивать бедрами и
улыбаться краешком глаз, как учила ее Жану. Светлейший Шонсу поднялся ей
навстречу.
- Покрывало! - прошептала Жану.
Джа сбросила покрывало, чтобы светлейший Шонсу посмотрел на ее
платье. Платье было очень странное, оно все состояло из бахромы и бус. Джа
привыкла быть с мужчинами раздетой: это - ее долг перед Богиней и перед
храмом, она делала это каждый вечер, но почему-то в таком платье она
чувствует себя более обнаженной, чем просто без одежды. Она надеялась, что
светлейшему Шонсу платье понравится, но, зная мужчин достаточно хорошо,
сразу же заметила в его взгляде удивление и недовольство. Сердце ее упало.
Очень необычный день - горячая ванна, духи, все ее тело натерли
маслами, волосы завили железными щипцами, с ног срезали мозоли. У нее
дрожали руки, когда ей показывали, как наносить краску на лицо, на веки и
ресницы... Было немножко больно, когда прокололи уши и вдели блестящие
подвески...
Другие рабыни говорили, что светлейший Шонсу станет правителем, они
рассказывали про все те ужасы, что вытворял с рабынями Хардуджу. Но Джа
все это уже слышала. Они отпускали шуточки насчет огромного роста
светлейшего Шонсу, грозили, что он будет очень груб, но она знала, что он
вовсе не грубый. Они говорили, что воины бьют рабынь своими мечами. Она
попыталась рассказать, что светлейший Шонсу пообещал оставить с ней
Виксини. Они только посмеялись и сказали, что обещание, данное рабу, - это
ничто.
- Спасибо, Жану! - сказал светлейший Шонсу и с шумом захлопнул дверь.
Вся эта большая комната была наполнена удивительным ароматом еды,
струящимся из-под белых салфеток, которые закрывали стоявшие на столе
блюда. Но Джа не чувствовала голода. Она чувствовала лишь досаду. Она
хотела доставить удовольствие своему новому господину, а ему не
понравилось ее платье. Если она не будет ему нравиться, он станет ее бить
или продаст.
Вот он взял ее руки, вот пристально взглянул. Она почувствовала, что
краснеет, и не смела посмотреть ему в глаза. Он, должно быть, чувствует ее
дрожь Она попыталась улыбнуться, как ее учила Жану.
- Нет, не надо! - мягко сказал он. - Бедная моя Джа! Что они с тобой
сделали?
Он обнял ее, и она всхлипнула. Когда же девушка перестала плакать, он
снял со стола скатерть и стер с ее лица и со своего плеча остатки краски.
- Ты сама выбрала это платье? - спросил он.
Она покачала головой.
- А какое бы тебе хотелось? - поинтересовался Вэлли. - Расскажи, а я
попытаюсь представить.
- Шелковое, голубое, господин, - сказала она, все еще всхлипывая. -
Длинное. С глубоким вырезом.
- Это мои слова, - он улыбнулся. - Я и забыл. Я сказал, что ты
будешь, как богиня. А что же Жану?
Жану сказала, что рабы не носят ни шелка, ни голубого и что длинные
платья не возбуждают.
- Еще как возбуждают! - твердо заявил господин. - Мы им покажем!
Сними свой кошмар и надень пока это.
Он дал ей белую скатерть и отвернулся, пока она снимала с себя всю
бахрому, бусы и блестки.
- Вот так гораздо лучше! - сказал он. - Ты просто блистательна, Джа.
Самая великолепная и обворожительная женщина, какую я когда-либо видел!
Тебе не нужны такие вульгарные платья... такое бесстыдство. Иди сюда,
сядь.
Он дал ей выпить вина, а потом усадил за стол и не позволил ей
прислуживать. Она заставила себя поесть, но и после этого дурнота не
прошла, может быть, потому что ее тело так сильно пахло мускусом и
лепестками роз. Он задавал вопросы. Она пыталась отвечать. С паломниками
не нужно было разговаривать, и она не умела этого.
Она рассказала ему о далеком Пло, о том, как там холодно зимой, - так
холодно, что даже дети ходят одетые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37