Интересно, а бывал ли здесь Хонакура и что он обо всем этом думает?
Он, наверное, пустился бы в рассуждения о том, что рабство - это наказание
за дурные поступки в прошлой жизни. Тяжело, когда тебя наказывают за то, о
чем ты даже не помнишь. Но Вэлли обещал, что не станет учить Богиню, как
управлять Ее Миром.
Здесь жили сотни рабов. В оружейной - сотни мечей. Уже не первый раз
Вэлли представил себе эту армию. И опять, как и всегда, он эту мысль
отклонил. Сутры разрешают в случае опасности вооружать мирных жителей, но
рабы там упоминаются особо. Такое стало бы и преступлением, и нарушением
законов чести. Но для Вэлли важнее была уверенность в том, что это
превратится в настоящую бойню. Воины, несомненно, сильнее, и значит, он
погибнет сам и погубит невинных людей. Кроме того, он понимал, что рабы
так далеко не зайдут. Они испугаются возмездия. Ни одна рабовладельческая
цивилизация не может терпимо относиться к восстанию рабов, независимо от
того, кто стоит во главе этого восстания. Если Шонсу возьмет на себя роль
Спартака, весь остальной Мир объединится против него.
Что делать? Вэлли попробовал понять ход мыслей Тарру. Он, должно
быть, чувствует себя неуютно. Движимый низкими стремлениями, он заставляет
воинов приносить ему клятву, а это - нарушение правил чести. Приказ
сохранять это в тайне - еще одно нарушение. Есть предел всему, и он не
сможет долго держать свою армию в повиновении. Он даже не знает, насколько
им можно доверять. Значит, Тарру чувствует, что должен спешить. Ему надо
как можно скорее найти меч, а потом уйти отсюда. Шонсу - его единственная
путеводная нить: даже если он и в самом деле не догадывается, где
находится меч, он должен знать того, кто это знает. А сети - для того,
чтобы взять Седьмого живым.
Наказанием будет смерть, сказал бог, или нечто, что хуже смерти,
Тарру замышлял пытки.
Скрипнула дверь, и в подвал вошла Джа. На спине сидел Виксини. Вэлли
привстал сколько мог, поцеловал ее и пододвинул еще один сломанный стул,
чтобы они могли сесть рядом.
Джа улыбнулась и сжала ему руку.
Вэлли сам удивился тому, какое огромное облегчение он почувствовал,
увидев ее. Не взяв Джа в заложники, Тарру пропустил явный путь к победе.
Но ни один нормальный воин не отдал бы рабыне свое сердце, как сделал это
Вэлли, так что Тарру не мог бы даже предположить такое.
Вэлли попытался объяснить ей все это, но она удивилась так же, как
удивился бы Тарру.
- Что-то у меня ничего не получается, Джа.
Она молча смотрела на него. Неужели его вина так заметна? Неужели
"убийца" уже написано у него на лбу?
Но нет.
- Вы знаете, чего хотят от вас боги? - сказала она наконец.
В этом-то вся суть.
Он кивнул.
- Да, знаю. И я не хочу этого делать. Ты права, любимая, я должен
научиться быть послушным. - Он опять уставился в пол.
- Ани сейчас придет, господин. Достопочтенный Тарру и его люди все
еще в комнате. За мастером Нанджи пошла Кио.
- Кто такая Кио?
Во тьме блеснули белые зубы Джа.
- Его подруга. Раньше он не мог завести себе девушку, а теперь вы
дали ему столько денег... Он истратил на нее уже половину меча.
Вэлли улыбнулся, но ничего не сказал. Заманивать Нанджи обратно к
акулам - несправедливо, но он должен это сделать. В любом случае Нанджи
надо предупредить, а когда он поймет, что его повелителю угрожает
опасность, он прибежит сам.
Какие распоряжения отдал Тарру? Нанджи могут убить прямо у входа.
Виксини захныкал. Джа распеленала его, и он, как большой коричневый
жук, отправился исследовать окрестности.
Опять скрипнула дверь, и вошла Ани, вся окутанная темнотой. Во мраке
белело только ее страшное лицо: оно парило под потолком, а черная повязка
напоминала дыру. Волосы ее были зачесаны назад, а надо лбом светилась
тонкая полоска серебра - некрашеные корни. Она почтительно присела перед
Вэлли, хотя и не смогла удержать улыбки при виде того, что господин
седьмого ранга сидит, скорчившись, в подвале рабов. У ее сына ума было
немногим больше, чем у растений, которые он разводил, но сама Ани всю
жизнь занималась мужчинами. В ней была некая примитивная природная
проницательность, некая властность, делавшая ее настоящей Королевой Рабов.
- Я очень благодарен тебе, Ани, - сказал Вэлли.
- Я вам тоже, светлейший. Вы тогда хорошо обошлись со старухой. Мало
кто сумел бы не обидеться.
- Я тоже был пьян, - сказал он, - но боюсь, что больше такой
возможности не представится. Что слышно о Тарру?
Дернув головой, она сплюнула на пол.
- Он уже ищет вас, светлейший. Сюда он не пойдет. А если и пойдет,
вас можно будет перевести в другое место. Здесь вы в безопасности.
Если Тарру заподозрит, что рабы против него, все будет совсем не так.
Этот чертов труп лежит так близко, а Тарру не дурак. Конечно, рабы могут
куда-нибудь его отнести, но это большой риск. Вэлли решил, что о Джангиуки
говорить пока не следует.
- Мне надо поговорить со священным Хонакурой, - сказал он. - Только
он может мне помочь.
Ани надула толстые губы.
- Это нелегко, светлейший.
Конечно. Раб не может запросто подойти к кому-нибудь вроде Хонакуры и
вступить с ним в разговор - это уже начало бунта. Вэлли сунул руку в свой
мешочек с деньгами.
- Это поможет?
При виде золота глаза у Ани заблестели.
- Может быть.
Вэлли отдал ей монеты и сказал, что следует передать Хонакуре. Ани
повторила все слово в слово и пошла посмотреть, что можно сделать в такой
ситуации.
Вэлли вздохнул. Здесь слишком жарко и невыносимо воняет.
- У меня на службе всякое можно увидеть, да, Джа? Сначала -
королевские апартаменты, теперь - вот это...
- Женские помещения немножко почище, господин, но от этого они не
сильно отличаются. - Она улыбнулась.
Вэлли очень удивился. Женская половина, конечно, не такая пышная, как
его комнаты, но там просторно и все есть...
- О чем ты? - спросил он. - Разве те комнаты наверху, где Жану...
Она с улыбкой покачала головой.
- Только для ожидания, господин.
Так значит, она говорит о женских помещениях, в которых живут рабыни!
Он никогда об этом не задумывался.
- И все остальное время ты проводила в такой дыре?
- Да, почти все время. - Она кивнула.
Он сжал ее руки.
- Я не знал!
Она хотела сказать, что в этом нет ничего страшного, но он перебил.
- Нет, есть, Джа! Если только мы выберемся, я больше ни на шаг тебя
не отпущу. Пусть и в таком подвале, но мы будем вместе.
Она опустила глаза.
- Джа... Я люблю тебя.
Ему показалось, что она покраснела, но в такой темноте ничего нельзя
было утверждать наверняка. Что могут значить слова, если их говорят
рабыне?
- Я бы женился на тебе, если бы мог.
Она удивленно взглянула на него.
- Я все тебе отдам, все для тебя сделаю, - сказал он. - Помнишь, я
говорил, что ты не должна больше развлекаться с другими мужчинами, теперь
я обещаю, что...
Она поднесла палец к губам и покачала головой.
- Да, да, конечно!
Ей трудно было выразить свои мысли словами.
- Так думает Вэлли. Светлейший Шонсу помешает ему сдержать обещание.
Он хотел возразить, но она его остановила.
- Господин, сделайте для меня одну вещь, сказала она через некоторое
время.
- Конечно.
- Давайте прогоним бога печали.
Виксини свернулся на куче соломы и посасывал во сне палец.
Соблазн очень велик, может быть, это его последний шанс.
- Мне хорошо и просто сидеть рядом с тобой, любимая. Необязательно
тащить меня в кровать. Ты для меня - гораздо больше, чем просто
развлечение.
Она опустила глаза и молчала.
- Что с тобой?
- Простите меня, господин.
- За что простить?
- Я думала не о вас. Я думала о себе.
Неужели это правда? Он никогда не умел разгадывать ее мысли. Но это
не имеет значения. Две недели назад она бы вообще ничего не сказала. А за
такие успехи нужна награда.
- Тут, наверное, есть клопы, - предупредил Вэлли. Но она только
улыбнулась, подняла к нему лицо, и он забыл о клопах.

На этот раз бог печали оказался очень упорным. Несколько раз его
прогоняли, но он быстро возвращался. Его настойчивость взяла верх. Когда
Нанджи наконец вернулся, двое беглецов, уже одетых, но все еще потных,
сидели на шатких разваливающихся стульях.
Наклонив голову, Нанджи пробрался под балками, хмуро огляделся и
посмотрел на Вэлли.
- Мой повелитель, позвольте представить моего подопечного,
начинающего Катанджи.
Мужество, припомнил Вэлли, - это благородство в экстремальной
ситуации. Он приподнялся, чтобы ответить на приветствие Катанджи. На лбу у
мальчика красовался окровавленный знак, бедра прикрывала белоснежная юбка,
а сам он явно был чем-то удивлен. Его короткие черные кудри были собраны
старым зажимом Нанджи, но, несмотря на все старания, хвоста все равно не
получилось. Он же еще совсем ребенок.
Конечно, ему здесь не место. Вэлли бы должен был догадаться, что
затевает Нанджи, но менять что-либо сейчас слишком поздно, клятву отменить
нельзя.
Начинающий Катанджи? Возможно, это знак богов, они напоминают, что
подготовка к походу продолжается. Прибыл номер пятый.
- Вместо моего старого я купил ему новый меч, - сказал Нанджи,
доставая клинок.
Если бы он отправился за своим старым...
Нанджи смущенно замер, что было вовсе не характерно для него.
- Ты хочешь, чтобы я его вручил?
- Если только вы не сочтете за оскорбление встать перед Первым на
колени... - пробормотал Нанджи, и в голосе его явственно слышалось: "Да,
очень хочу".
- С удовольствием, - ответил Вэлли. - Я все равно выше его.
При этих словах начинающий Катанджи улыбнулся. Его наставник бросил
на него суровый взгляд и сказал, чтобы тот не забывал, о чем ему говорили.
Вэлли встал на колени, произнес все надлежащие слова и протянул меч
Катанджи. Тот осторожно взял его, произнес то, что ему полагалось
произнести, но вид у него был совсем не такой торжественный, как у Нанджи.
В его темных глазах вспыхивала насмешка.
- Нанджи, за тобой нет хвоста, ты уверен? - спросил Вэлли, опять
усаживаясь на стул.
- Совершенно уверен! Вы же мне все объяснили, мой повелитель!
Итак, Ржавый взял на вооружение сутру про шпионов.
- Вообще-то, - сказал Нанджи, - у ворот стояли Пополуини и
Фарасканси. Они сказали, что возвращаться опасно. - Он нахмурился. - Но я
ответил, что это - вопрос чести. Тогда они пообещали, что не станут за
мной следить.
Вэлли попытался представить, как все это было, но у него ничего не
получилось. Что ж, зато он лишний раз убедился, что воины против него не
настроены. Они просто выполняют приказы Тарру, но не более того.
Тут он заметил еще одного человека. Вэлли решил, что это, должно
быть, Кио, одна из женщин при казармах, но он никогда ее не видел. Нанджи
усмехнулся и поманил ее рукой.
- И вот что я еще купил, - гордо заявил он. - У нас так много вещей -
рапиры, и одежда, и ребенок Джа...
Сердце Вэлли занято, страсть удовлетворена, но на эту женщину он не
мог не отреагировать. Она была просто роскошна. Из одежды на ней были
только прозрачные кружева, подчеркивающие ее и без того заметные прелести.
Увидев такие колоссальные груди на Земле, он бы решил, что здесь
потрудился не знающий чувства меры пластический хирург. На вид они такие
упругие и крепкие, что, похоже, без чуда здесь не обошлось. Ее голые руки
и ноги могли свести с ума любого. Волны светло-каштановых волос обрамляли
ее совершенное лицо - точнее, совершенно бессмысленное лицо - розовый
бутон губ сложен в улыбку, которая ничего не выражает, а пустые глаза
похожи на камешки. Слабоумная.
О черт! Получив высокий ранг, Нанджи, кажется, совсем потерял голову
от радости. Сначала братец, теперь еще вот это. Она невероятно
привлекательна и невероятно неподходяща: такая идиотка надоест через пару
дней. Ей место в особняке какого-нибудь богача, а уж никак не в жизни
странствующего воина. Нельзя и представить, чтобы боги решили сделать ее
шестым членом их команды! Ни за что!
- Наверное, надо было сначала посоветоваться с вами, мой
повелитель... - Нанджи понял, о чем он думает.
- Да, следовало бы! - оборвал его Вэлли и в изнеможении опустился на
стул. Все идет не так. Стоит только ему подумать, что вот наконец он
коснулся дна, как под ним открывается еще один слой.
- Так как ты ее назвал?
- Зорька, мой повелитель, - ответил Нанджи.
И когда светлейший Шонсу повалился на землю от хохота, мастер Нанджи
несколько обиделся на него.

Время тянулось медленно. Нанджи хотелось поскорее поиграть со своей
новой игрушкой, но Вэлли запретил ему это. Он рассказал вассалу о засаде,
устроенной Тарру, нехотя упомянул, что убил Джангиуки, но не сказал как.
Лицо у Нанджи потемнело, он сгорбился на стуле и хмуро осмотрел подвал.
Проснулся Виксини, он был голоден и начал хныкать. Катанджи уселся на
солому и, видимо, задумался о том, какой же должна быть настоящая жизнь
воина. Наверное, этот грозный Седьмой слегка напугал его. Зорька просто
сидела в своем углу.
Как выбраться из казарм, подальше от храма, от города, с этого
острова?
Вэлли захотелось встать и пройтись, но в этой жалкой дыре можно
только ползать, и поэтому он остался сидеть. Его загнали в угол. Тарру
наступал на него медленно, но верно; так гангстер завоевывает округу, так
Гитлер заглотил весь континент, безжалостно пользуясь нежеланием мирных
жителей оказывать ему сопротивление.
Шонсу знал, что происходит. Вэлли Смит тоже, и именно он позволил
делам развиваться подобным образом. Он говорил себе, что пытается выиграть
время, но время помогло не ему, а его врагу. Его мозг изнемогал, пытаясь
найти выход. Все тщетно, надеяться остается только на то, что у Хонакуры
имеются припрятанные козырные карты.
Нанджи становился все мрачнее и мрачнее. Может быть, он обвиняет
Тарру в том, что тот подкупил охрану, а может быть, у него переменилось
отношение к человеку, который говорил, что убивает только по
необходимости. Гость поднял руку на хозяина? Кто из них сделал первый
неправильный шаг? Расставлять ловушки - это нарушение правил чести, или об
этом речь может идти только тогда, когда ловушка захлопнется? А
выслеживать гостя - допустимо ли это?
Вэлли заметил его ядовитый взгляд и подумал о том, что дождевой
червяк может возродиться во всем своем великолепии. Нанджи, наверное,
снова чувствует себя преданным - сначала его предала охрана, а теперь -
Шонсу. Моральные проблемы есть не только у Тарру.
Но вот скрипнула дверь, и внутрь вплыла неохватная туша Ани. Она
остановилась перед Вэлли и печально покачала головой.
- Что со священным Хонакурой? - спросил воин, но по выражению ее лица
понял, что увяз еще глубже, еще безнадежнее.
- Он в тюрьме, - ответила старая рабыня.


ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ВОИН НАХОДИТ БРАТА

1
Стоял безжалостный полдень; птиц не было слышно, молчали даже
насекомые; рабы с трудом передвигали ноги, стараясь не выходить на
открытое солнце. Паломники, преклонившие колени на ступенях храма, стонали
под кнутом беспощадного зноя. Весь Мир замер, моля о том, чтобы поскорее
настал вечер. Жила и двигалась только Река.
Площадка для парадов напоминала раскаленную печь. Из-за угла казарм
вышли трое. Их никто не заметил, потому что все воины охраны были заняты
поисками светлейшего Шонсу. В белом жарком сиянии они двинулись в сторону
тюрьмы.
Впереди шел воин четвертого ранга, великолепный в своей совсем новой
оранжевой юбке. Его иссиня-черные волосы были собраны в пышный хвост. Лицо
его казалось мрачным. Он чуть было не поднял мятеж против своего господина
и повелителя и не произнес ни слова с тех пор, как рабы измазали ему
волосы сажей и салом.
Последним шел невысокий темноволосый Первый. По его неуверенной
походке, свежему знаку на лбу, по белоснежной юбке и слишком коротким
волосам, по тому, как криво висит его меч, было понятно, что он совсем
новичок. Об этом же говорил и ошеломленный взгляд его темных глаз. Он
сжимал в руке веревку, другой конец которой был обвязан вокруг шеи
пленницы.
Это была огромная безобразная женщина. Черные волосы - для рабыни
слишком длинные - свободно падали на ее спину. От них до сих пор пахло
щипцами для завивки. Ее огромное черное одеяние могло бы принадлежать
достославной Дикой Ани, и как-то странно вспучивалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37