Может быть, именно поэтому у них с Шарон так сложно все было с постелью. Страсть, которая когда-то между ними возникала, теперь подменялась тем, что они оба по-прежнему охотно делали — чем-то новым и необычным каждый раз, когда они этим занимались.
Но, видит Бог, невесело подумал Худ, чего бы я только не дал хотя бы за одну ночь из тех, что когда-то у них были.
Отель «Альстер-Хоф» располагался между двумя впечатляющими по красоте городскими озерами. Правда, Худ, Столл и Херберт только-только успели разместиться и привести себя в порядок, как им снова пришлось спускаться вниз. Херберт лишь мельком глянул в окно, в то время как Столл быстро просканировал помещение на присутствие подслушивающих «жучков».
— У нас потрясающий вид из окна, как он вам, а? — поинтересовался Херберт, пока они спускались в лифте. Он бессознательно покручивал в руках восемнадцатидюймовую резиновую дубинку, которую обычно крепил на всякий случай под левым подлокотником кресла. Кроме того, под правым он держал двухдюймовый складной нож. — Эти озера со множеством лодок напомнили мне Чесапикский залив.
— Они называются Бинненальстер и Ауссенальстер, — с готовностью подсказал им молодой немец-портье. — Внутреннее и Внешнее озера.
— В этом тоже есть смысл, — признал Херберт. Он вставил дубинку в защелки на подлокотнике. — Хотя я бы, наверно, назвал их Большим и Маленьким. Большое во сколько — раз в десять больше малого?
— Триста девяносто пять акров по сравнению с сорока пятью, — ответил ему юноша.
— Приблизительно я угадал, — сказал Херберт, в то время как лифт достиг этажа, где находился центральный холл. — Но все же, мне кажется, что мои названия были бы лучше. Отличить большое от малого всегда проще. А вот внешнее с внутренним можно и перепутать, особенно если не знаешь, какой конец города внутри, а какой снаружи.
— Возможно, вам стоит опустить записку в ящик для жалоб и предложений, — предложил портье и указал рукой. — Прямо вон там, рядом с почтовым.
Херберт посмотрел на юношу. То же самое сделал Худ, который не совсем понял: то ли парень подшучивает, то ли действительно хочет услужить. Немцы никогда не славились своим чувством юмора, хотя ему и рассказывали, что молодое поколение научилось сарказму, насмотревшись американских фильмов и телепередач.
— Может быть, я так и сделаю, — заявил Херберт, выкатывая кресло из лифта. Он оглянулся на Столла, согнувшегося под тяжестью своей заплечной сумки. — У вас при себе транслятор. Как это звучало бы по-немецки?
Столл набрал английские слова на клавиатуре карманного электронного переводчика. На жидкокристаллическом экране почти сразу же высветился перевод на немецкий.
— Похоже, их называли бы Гроссальстер и Кляйнальстер, — сообщил Столл.
— Не так чтобы слишком благозвучно? — засомневался Худ.
— Да, — согласился Херберт, — но знаете почему? Это чертовски не похоже на наши Филадельфию, Миссисипи или там запруда Дохлая Кошка, ручей Грязный Червяк...
— Мне наши как-то нравятся, — признался Столл. — Они создают некий образ.
— Да уж, но не совсем тот, который хотелось бы иметь на почтовой открытке, — По сути дела все, что вы найдете на каркасных стендах, которые можно покрутить в любом нашем универмаге, так это открытки с изображениями Главной улицы и старого здания школы и ничегошеньки больше.
— Я бы предпочел запруду и ручей, — вздохнул Столл. Пробираясь со спутниками через многолюдный холл гостиницы, Худ оглядывался по сторонам в поисках Мартина Ланга и заместителя министра иностранных дел Рихарда Хаузена. Встречаться с Хаузеном ему не доводилось, а вот новой встречи с немецким электронным магнатом он ждал с нетерпением. До этого они уже общались какое-то время в Лос-Анджелесе, когда город устраивал ужин для зарубежных участников конгресса по вопросам компьютеризации. Худ остался под впечатлением от теплоты, искренности и остроты ума Ланга. Тот хорошо относился к людям и отлично понимал, что, если его служащие не будут довольны, у него не будет никакой компании. Он никогда не проводил сокращений своего персонала. Трудные времена переживались за счет высочайшего уровня менеджмента, а не за счет подчиненных.
И когда пришло время оценить возможность осуществления родившегося в головах Майкла Роджерса и Мэтта Столла нового проекта по созданию регионального операционного центра, сокращенно РОЦа, Ланг был первым, кто пришел им на ум, чтобы решить вопросы с компьютерами, которые могли бы для этого понадобиться. Запатентованная его компанией разработка «Leuchtturm», основанная на оптоволоконных технологиях, а поэтому и названная «маяком», была легко приспосабливаемой, суперсовременной и дорогой. Впрочем, Худу было ясно, что, как и во всех делах с правительством, чтобы новый РОЦ был вообще построен, потребуется соблюсти тончайшее равновесие. Получить полумиллиардный бюджет через Конгресс было бы сложно при любых обстоятельствах, а тем более, если закупать оборудование у зарубежных компаний. В то же время Операционный центр столкнулся бы с сильнейшим противодействием со стороны других государств, если бы при создании региональных операционных центров в этих странах не использовал местные комплектующие.
В конечном счете все, по рассуждениям Худа, сводилось к двум моментам. Первым было то, что Германия вскоре станет ведущей державой в Европейском Сообществе. Возможность относительно свободно ввозить и вывозить мобильный разведывательный центр ставила США в положение, позволяющее следить за всем, что будет твориться в Европе. Конгрессу бы это понравилось. С другой стороны, корпорация Ланга «Hauptschlussel», что означало «главный ключ», согласилась бы прикупить у американских компаний многое из того, что ей понадобится для данного и для других проектов. Таким образом, изрядная часть денег осталась бы в Штатах.
Худ испытывал уверенность, что Ланга удастся уговорить. Вместе с Мэттом они собирались показать промышленнику кое-какие новые технические разработки, в осуществлении которых немцы наверняка захотели бы поучаствовать. Кое-что из того, на что натолкнулось небольшое научно-исследовательское конструкторское бюро Оперативного центра, когда занималось поисками способов проверки на защищенность высокоскоростных электронных цепей. Кроме того, что Ланг оставался порядочным человеком, он был еще и бизнесменом и патриотом. Зная все о деталях оборудования регионального центра и о его возможностях, ему удалось бы убедить свое правительство подписать соглашение о технических мерах по обеспечению национальной безопасности. После этого Худ смог бы обратиться за деньгами в Конгресс, подорвав позиции противников тем, что средства уйдут и в американскую промышленность тоже.
Пол усмехнулся. Каким бы странным это ни казалось Шарон, которая терпеть не могла торговаться, и тому же Майку Роджерсу, который являлся кем угодно, только не дипломатом, но сам он получал удовольствие от этого процесса. Ведение дел на международной политической арене походило на долгую сложную шахматную партию. И хотя в результате ни один из игроков не обходился без потерь, было крайне интересно посмотреть, как же много фигур тебе удастся сохранить.
Мужчины встали неподалеку от гостиничных телефонов, в стороне от основного людского потока. Худ оценил отделку холла в стиле барокко, а затем опустил глаза на густую толпу — странное смешение одетых с иголочки бизнесменов и облаченных во что им вздумается туристов. Взгляд со стороны позволял получше присмотреться к людям, каждый из которых был сосредоточен на своих делах, на том, куда ему необходимо, на своих заботах и...
У парадных дверей мелькнула золотистая копна волос. Его взгляд ухватил их в толпе благодаря характерному телодвижению. Женщина быстро и уверенно выходила из холла — склоненная чуть вправо голова рывком отбросила в противоположную сторону водопад длинных светлых волос.
Худа приковало к месту. Словно птица, слетевшая с дерева, подумалось ему.
Пока он не в силах пошевелиться наблюдал за женщиной, та уже скрылась из виду, повернув направо от входа. На какое-то мгновение у него остановился взгляд и перехватило дыхание. Шум голосов в холле, такой отчетливый секунду назад, превратился в отдаленный гул.
— Шеф? — обратился Столл. — Вам их нигде не видно?
Худ ничего не ответил. Через силу сдвинувшись с места, он рванулся в сторону дверей, лавируя между идущими людьми и нагромождениями багажа, раздвигая плечами тех, кто просто стоял или болтал в ожидании.
Золотая леди, мелькнуло в голове.
Добравшись до распахнутых дверей, Худ выскочил наружу и посмотрел направо.
— Такси? — поинтересовался облаченный в ливрею гостиничный швейцар.
Худ не слышал его. Он нашел глазами такси, выезжавшее на основную магистраль. Яркий солнечный свет не позволял рассмотреть, кто сидел внутри. Худ обернулся к швейцару.
— В то такси только что села женщина? — спросил он.
— Да, — ответил по-немецки молодой человек.
— И вы ее знаете?'. — громко потребовал американец. Еще не закончив вопроса, Худ осознал, что в его голосе вероятно прозвучала некая угроза. Он сделал долгий глубокий вдох.
— Извините, — продолжил он. — Я не хотел на вас кричать, просто... Видите ли, мне показалось, что я знаком с этой женщиной. Она что, живет в вашем отеле?
— Нет, — ответил немец и пояснил:
— Она только оставила какой-то пакет и уехала.
Худ указал большим пальцем в сторону холла.
— Оставила здесь, в отеле?
— Нет, не в регистратуре, — уточнил молодой человек, — просто кому-то передала.
К ним подошла пожилая англичанка, которой потребовалось такси.
— Простите, я должен отойти, — извинился юноша перед Худом.
Швейцар подошел к краю тротуара и свистком подозвал машину. Худ уставился на плиты под ногами и принялся нетерпеливо постукивать по ним носком ботинка. Пока он этим занимался, к нему подлетел Столл, а вслед за ним подкатил и Херберт.
— Здрасьте! — укоризненно воскликнул Столл. Пол не отводил взгляда от тротуара, стараясь справиться с захлестнувшими его эмоциями.
— Вы рванули, словно мальчик, чья собака выскочила на шоссе, — прокомментировал Столл. — С вами все в порядке? Худ молча кивнул.
— Ага, так я и поверил, — засомневался Херберт.
— Да нет, правда, — отсутствующе произнес Худ. — Я, э-э... Не обращайте внимания. Это долгая история.
— "Дюна" — тоже долгая история, но от этого она не хуже, мне она нравится. Не хотите рассказывать? Кого-то увидели?
— Да, — после некоторого молчания признался Худ.
— И кого же? — поинтересовался Херберт.
— Золотую леди, — почти благоговейно ответил Пол. Столл поцокал языком.
— 0-о-о'кей, — протянул Херберт. — Прошу прощения за лишние вопросы.
Столл посмотрел вниз на Херберта, который, пожав плечами, ответил ему непонимающим взглядом.
Как только швейцар вернулся, Худ негромко спросил:
— Вы случайно не видели, кому она передавала пакет?
— Мне очень жаль, — юноша с огорчением покачал головой, — но я как раз подзывал такси для герра Цабурайи и как-то не обратил внимания.
— Все в порядке, — успокоил его Худ. — Я понимаю. Он достал из кармана десятидолларовую банкноту и отдал ее швейцару.
— Если вдруг она еще раз появится, постарайтесь, пожалуйста, узнать, кто она такая. Скажите ей, что Пол... — Худ заколебался. — Нет. Говорить, кто о ней спрашивал, не надо. Просто попытайтесь о ней узнать, о'кей?
— Да, — благодарно согласился по-немецки швейцар, направляясь к краю тротуара, чтобы открыть дверцу подъехавшего такси.
Столл слегка подпихнул бедром своего начальника.
— Эй, за целых десять баксов я и сам бы мог здесь подежурить. Получилось бы перекрестное наблюдение.
Худ не обратил на него внимания. С ума сойти, подумал Пол. Он никак не мог для себя решить, то ли это был сладкий сон наяву, то ли встреча обернется ночным кошмаром.
Тем временем к гостинице плавно подкатил длинный черный лимузин. Швейцар опрометью подскочил к дверце, и из машины выбрался приземистый седоволосый мужчина. Они с Худом заметили друг друга одновременно.
— Герр Худ! — воскликнул немец, помахав рукой и расплываясь в широкой искренней улыбке. Он приблизился семенящей торопливой походкой и протянул ладонь навстречу директору Оперативного центра. — Я так рад нашей новой встрече. Выглядите вы очень и очень здорово.
— Видно, Вашингтон подходит мне больше Лос-Анджелеса, — пошутил американец.
Хотя Худ смотрел в сторону Ланга, перед его взором по-прежнему стоял образ женщины. Наклон головы, блеск волос...
Прекрати, одернул себя он. У тебя сейчас важное дело, которое нужно выполнить. И у тебя есть своя жизнь.
— На самом деле наш директор выглядит так хорошо потому, — проворчал Столл, — что ему удалось выспаться в самолете. Теперь он нас с Бобом совсем загоняет за какой-то один день.
— Что-то я в этом сомневаюсь, — сказал Ланг. — Вы намного моложе меня, да и бодрости вам не занимать.
Пока Худ представлял своих помощников, из машины появился рослый представительной внешности блондин лет сорока пяти на вид. Мужчина не спеша приблизился к остальным.
— Герр Худ, — обратился Ланг, — позвольте вам представить герра Рихарда Хаузена.
— Добро пожаловать в Гамбург, — приветствовал их заместитель министра иностранных дел. У него оказался звучный хорошо поставленный голос, его английский был безукоризненным. Хаузен поздоровался с каждым из гостей, сопровождая рукопожатие легким кивком.
Худ был приятно удивлен тем, что Хаузен приехал без толпы референтов. Американские чиновники даже не мыслили себе, чтобы куда-то отправиться, не прихватив с собой как минимум пару-другую молодых помощников в качестве мальчиков на побегушках.
У Столла сложилось несколько иное первое впечатление.
— Он напоминает мне Дракулу, — шепнул начальник отдела технической поддержки.
Худ старался пропускать мимо ушей многочисленные комментарии Столла, высказываемые тем вполголоса, хотя в данном случае его замечание было не так уж далеко от истины. Хаузен был в черном костюме, лицо его было бледным и напряженно-внимательным. И еще в нем отчетливо угадывалась некая старомодная обходительность. Однако из того, что Худ прочитал перед отлетом, этому человеку гораздо больше подошел бы образ доктора Ван Хелзинга, отомстившего графу Дракуле. Только вместо того чтобы рыскать в поисках вампиров, Рихард Хаузен охотился на неонацистов. Чтобы подготовить портрет замминистра, штатный психолог Оперативного центра Лиз Гордон воспользовалась и источниками ООН, скачав данные с их информационной страницы в Интернете. Она написала о том, что Хаузену присуща «ненависть к крайне правым радикалам, которая сродни ненависти капитана Ахаба». Лиз также утверждала, что Хаузен не только видит в них угрозу статусу его страны как члена мирового сообщества, но и "нападает на них с такой яростью, которая предполагает личные мотивы нетерпимости, возможно, коренящиеся в его прошлом. Вполне вероятно, что они зародились и развились из-за притеснений, перенесенных в детстве, — что-то вроде того, что частенько происходит со многими деревенскими ребятами, когда те попадают в городскую школу.
Марта Маколл в примечании к психологическому портрету Хаузена советовала Худу иметь в виду один момент. Хаузен, возможно, стремится к более тесным связям с Соединенными Штатами, чтобы разозлить националистов и тем самым вызвать нападки лично на себя. Далее она писала, что «это придало бы ему имидж жертвы, от которого политики всегда только выигрывают».
Худ отложил эту мысль в памяти с пометкой «может быть». Пока же он воспринимал присутствие Хаузена на переговорах как просто указатель на огромное желание заправил немецкой электронной промышленности сотрудничать с американским правительством.
Ланг пригласил гостей в лимузин и пообещал, что им предстоит отведать самые лучшие из истинно немецких национальных блюд и полюбоваться самым прекрасным видом на Эльбу. Худа не волновало, где или что они будут есть. Все, что он хотел, так это поскорее забыться в работе и переговорах и вновь ощутить твердую почву под ногами.
Худу и впрямь очень сильно понравилась еда, хотя Столл, после того как были убраны десертные тарелки, не преминул заметить, что уха из угрей и ежевика со сладкими сливками — это вам все-таки не так сытно, как славная фаршированная кукурузная лепешка с острым соусом и клубничный коктейль.
По немецким понятиям ланч проходил рано, и в ресторане поэтому было пусто. Беседа за столом крутилась вокруг политики, в том числе они поговорили и о предстоящем праздновании пятидесятилетия «Плана Маршалла». За без малого двадцать лет работы с зарубежными чиновниками, инвесторами и политиками Худ уже понял, что немцы по большей части с благодарностью воспринимают программу восстановления, которая позволила им подняться из послевоенных экономических руин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49