Он просто с силой ударил каблуком по ноге мужчины и одновременно толкнул его внутрь. Здоровяк со стоном грохнулся о стойку бара, а Анри тут же приставил к его лбу ствол. Ив тоже поспешил достать пистолет и растворился в полумраке, пройдя в глубь помещения справа от них.
— Рихтера! — потребовал Анри от мужчины. — Где он? В ответ, вышибала из «Аусвехзельна» послал его по-немецки к черту. Слово «Holle», означавшее преисподню, было Анри знакомо, а смысл остального он понял по интонации.
Француз переместил ствол пистолета к левому глазу мужчины.
— Последний раз, — предупредил он по-французски. — Где Рихтер!
— Никто не смеет врываться в мой клуб с оружием и тем более в нем распоряжаться, — послышался голос откуда-то из темноты. Владелец его говорил по-французски. — Отпустите Эвальда.
Из глубины помещения позади них приближались шаги. Анри не отводил ствола от глаза мужчины.
В конце стойки из полумрака проступила смутная фигура мужчины, который неторопливо уселся на высокий табурет.
— Я же сказал, отпустите человека, — повторил Рихтер. — И немедленно.
Справа к нему приблизился Ив, но немец даже не посмотрел в его сторону. Анри тоже замер.
— Герр Рихтер, — обратился он к хозяину клуба, — мой спутник сейчас наберет номер на телефоне, что стоит на стойке, и передаст вам трубку.
— И не подумаю ее взять, пока вы держите на мушке моего сотрудника, — твердо заявил Рихтер.
Ив скользнул ему за спину, но немец так и не обернулся.
Анри попытался всмотреться в лицо Рихтера. У француза было две возможности. Первая — отпустить Эвальда. Это значило бы уступить Рихтеру и создать нехороший прецедент на будущее;
Вторая — просто Эвальда пристрелить. Это могло бы встряхнуть Рихтера, но таким образом можно было и накликать на себя полицию. И в любом случае не было гарантии, что Рихтер выполнит то, что ему скажут.
Но на самом деле решение оставалось только одно. Распоряжения месье Доминика гласили лишь о том, чтобы доставить Рихтера к телефонной трубке, а затем исполнить еще одно дело. Они здесь не для того, чтобы меряться с кем-то стойкостью.
Анри сделал шаг в сторону и отпустил вышибалу. Эвальд с возмущением распрямился, бросил злой быстрый взгляд на француза и поспешил к хозяину с явным намерением защитить.
— Все в порядке, Эвальд, — успокоил его Рихтер. — Эти люди меня не тронут. Полагаю, они прибыли лишь для того, чтобы связать меня с Домиником.
— Нет, господин, — возразил гигант, — пока они будут здесь, я никуда не уйду.
— Правда, Эвальд. Я в совершенной безопасности. Эти люди, возможно, и французы, но вряд ли они идиоты. А теперь иди. Тебя ждет жена, и я не хочу, чтобы она волновалась.
Огромный немец перевел глаза с хозяина на Ива и какое-то время с ненавистью буравил его взглядом, а потом покорился.
— Да, герр Рихтер. Еще раз — всего вам доброго, — недовольно проговорил он.
— Всего доброго, — попрощался Рихтер. — До завтра, утром увидимся.
Бросив последний неприязненный взгляд на Ива, Эвальд повернулся и зашагал к выходу. По пути он нарочито задел плечом Анри.
Дверь со щелчком захлопнулась. В наступившей тишине Анри расслышал тиканье собственных часов. — Теперь можешь приступать, — обратился он к напарнику и мотнул головой в сторону черного телефонного аппарата офисного типа.
Ив поднял трубку и, набрав нужный номер, протянул ее Рихтеру.
Немец, сидевший со сцепленными на коленях руками, даже не шелохнулся.
— Включи-ка громкую связь, — процедил Анри. Ив нажал нужную кнопку и положил трубку обратно. Потребовалось прождать больше десяти гудков, прежде чем отозвались на другом конце.
— Феликс? — раздался голос из динамика аппарата.
— Да, Доминик, я здесь, — откликнулся Рихтер.
— Как ваши дела?
— Со мной все в порядке, — заверил немец и бросил взгляд на Анри, который прикурил новую сигарету прямо от предыдущей. — За исключением того, что здесь присутствуют два ваших приспешника. Месье, зачем вы меня оскорбляете, угрожая мне силой? Вы что же думали, что я не отвечу на ваш телефонный звонок?
— Вовсе нет, — добродушно ответил Доминик. — Я послал их к вам не поэтому. По правде говоря, Феликс, они пришли, чтобы прикрыть ваш клуб.
Анри готов был поклясться, что чуть ли не услышал, как напряглась спина Рихтера.
— Прикрыть клуб? — удивился Рихтер. — Это за то, что слегка пощипали вашу овечку? Месье Хорна?
— Нет, не поэтому, — возразил Доминик. — То, что случилось, — его вина, не надо было соваться в одиночку. Просто я намерен продемонстрировать вам воочию всю тщетность ваших попыток отказаться от моих ценных предложений.
— Как обычный бандит, применив грубую силу, — прокомментировал Рихтер. — Я ожидал от вас большей солидности.
— Это ваши проблемы, герр Рихтер. В отличие от вас я лишен всякой претенциозности. Я убежден, что удерживать влияние следует любыми средствами, которые имеются в твоем распоряжении. Кстати о средствах, не утруждайте себя звонком в службу, которая обеспечивает девочек и мальчиков для вашего клуба, чтобы внести коррективы на вечер. Вы обнаружите, что они уже предпочли иметь дело с вашими конкурентами.
— Мои люди этого не потерпят, — попытался возразить Рихтер. — Покорность из-под палки с ними не пройдет.
Анри отметил, что голос Рихтера изменился, утратив всякое самодовольство. И еще француз ощутил на себе его взгляд, когда клал незатушенную сигарету в книгу записи гостей.
— Верно, — согласился Доминик. — Их не запугаешь. Но за вами они пойдут. А вы будете делать то, что вам скажут. Иначе вы потеряете нечто большее, чем просто средства к существованию.
Уже через несколько секунд книга регистрации гостей задымилась. Рихтер встал и сделал шаг в ее сторону. Анри выставил пистолет, и немец замер на месте.
— В вас говорит злость, месье, а не здравый смысл, — сказал Рихтер. — Кому будет польза, если мы обескровим друг друга? Только нашим противникам.
— Первую кровь пустили вы, — напомнил Доминик. — Будем надеяться, что и последнюю.
Из книги выбился язычок пламени, отбросивший оранжевый отблеск на лицо Рихтера. Его брови сошлись у переносицы, уголки губ опустились.
— Сумма страховки клуба достаточна, чтобы начать заново, — продолжил Доминик. — Тем временем я позабочусь, чтобы у вашей группировки были деньги на продолжение дела. Оно-то как раз не пострадает. Пострадает лишь ваша гордыня. А уж по этому поводу, герр Рихтер, я не стану лишаться сна.
Когда горящие страницы начали сворачиваться в цветок из черных лепестков, Анри перенес книгу к бару и бросил на нее пачку бумажных салфеток, а затем все это перетащил к баллону с углекислым газом, который стоял рядом с автоматом для газировки.
— А теперь я предлагаю вам уйти вместе с моими помощниками, — посоветовал Доминик. — Это не совсем тот «фойер», с которым вы предпочли бы иметь дело. Удачного дня, Феликс.
Связь отключилась, и из динамика послышались короткие гудки.
Анри сведал шаг в сторону двери и махнул рукой, подавая знак своему напарнику.
— До взрыва осталось минуты две, — напомнил он. — Надо бы поторапливаться.
Ив обогнул бар и тоже направился к выходу. По пути он достал изо рта жвачку и прилепил ее снизу к стойке.
— Герр Рихтер, — вежливо обратился Анри, — дабы вы не попытались загасить огонь, месье Доминик распорядился, чтобы мы убедились, точно ли вы покинули здание.., или точно ли там остались. Что вы предпочитаете?
Рихтер пристально посмотрел на мужчин, в глазах его отражались языки пламени. Невидящим взглядом он уставился перед собой и поспешно вышел из клуба. Французы поторопились последовать за ним.
Проходя по улице и усаживась в такси, Рихтер не вымолвил ни слова. Анри и Ив поспешили в противоположном направлении, в сторону, где темнела в синеве Эльба.
Они не стали оглядываться назад, когда услышали взрыв, грохот падающих обломков и крики людей — то ли раненных, то ли испуганных, то ли зовущих на помощь...
Как только раздался взрыв, водитель такси затормозил и оглянулся назад. Выругавшись, он выскочил из машины, чтобы взглянуть, нельзя ли чем-то помочь.
Феликс Рихтер не стал вылезать следом за ним. Он так и остался сидеть, уставившись перед собой. Он не представлял себе, как выглядит Доминик, а потому перед его мысленным взором не появилось никакого лица. Его застилала лишь рдеющая пелена ненависти. И тут замкнутое пространство такси наполнил нечеловеческий крик. Он исходил из самого нутра этого держателя борделя и продолжался до полного его изнеможения, до тех пор, пока у него не заболело не только горло, но и уши. Вместе с криком он выплескивал всю свою ненависть и все свое отчаяние.
Наконец он замолчал. Крупные капли пота, выступившие на лбу, стекали на глаза. Дыхание все еще было тяжелым, но теперь он был спокоен и сосредоточен. Теперь он увидел и толпу, собиравшуюся поглазеть на пожар. Порой люди пристально рассматривали его самого, а он отвечал им испепеляющим взглядом, лишенным и тени смущения или страха.
Толпа, подумалось Рихтеру, глядя на них. Это был народ фюрера. Они были теми кровяными тельцами, которые сердце фюрера разгоняло по всему этому краю. Толпа...
Теперь не осталось никаких путей к сотрудничеству с Домиником. Он откажется стать пешкой или добычей в руках этого человека. И, конечно же, он никоим образом не допустит, чтобы Доминик остался без отмщения.
Но уничтожать его нельзя, подумал Рихтер. Француза нужно усмирить. Его следует застигнуть врасплох.
Толпа. Народ. Кровь нации. Они должны откликаться на биение сильного сердца. А руководство, или тело нации, должно подчиняться их желаниям.
Взглянув в зеркало заднего обзора и увидев, как пламя пожирает его клуб, Рихтер уже знал, что ему следует предпринять.
Выйдя из машины, он прошел пару кварталов пешком. Потом поймал другое такси и направился домой, чтобы сделать телефонный звонок. Звонок, который, он был в этом уверен, изменит ход истории Германии.., а значит, и всего мира.
Глава 18
Четверг, 8 часов 34 минуты, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
Трехэтажный выкрашенный в коричневый цвет кирпичный дом на Кристофер-стрит в районе Уэст-Вилледж был построен в 1844 году. Его дверь, ставни на окнах и двуступенчатое крыльцо сохранились еще с тех времен. И хотя десятилетиями не обновлявшаяся на наружных стенах краска изрядно облупилась, внутри здание было по-своему даже милым своей потертой временем обстановкой. Из-за близости к меняющим очертания берегам Гудзона полы в доме слегка покоробило, и многие из некрашенных кирпичей даже сместились. Такое смещение опоясало фасад здания волнистыми симметричными трещинами. А места, где растрескавшийся известковый раствор вывалился из кладки, были замазаны заново.
Здание было зажато между стоявшим на углу цветочным торговым павильоном и магазином кондитерских изделий. Владельцы ларька, Дэу Юнги — молодая чета корейцев, приехавшая в Штаты в начале восьмидесятых, — не обращали ни малейшего внимания на мужчин и женщин, которые то входили, то выходили из полуторавекового здания. Не было до них дела и Дэниелу Теттеру и Матти Стивенсу, мужчинам средних лет, владельцам кондитерской «Вольтеров Кандид», располагавшейся за соседней с домом дверью. Даже хозяина прилегающей постройки Теттер и Стивене за все те двадцать семь лет, что здесь торговали, видели считанные разы.
Но вот три месяца назад и Юнгов и Теттера со Стивенсом навестили специальный агент Дуглас Ди Мондо из Нью-йоркского отделения ФБР, молодой человек, которому едва исполнилось тридцать два года, и сорокатрехлетний начальник местного отделения нью-йоркской полиции Питер Арден. Торговцам сообщили, что за четыре месяца до этого ФБР и Управление полиции Нью-Йорка создали бригаду по особо важным делам и что та интересуется жителями коричневого дома. Цветочникам и кондитерам сказали, что его арендатор, некий Эрл Гарни, является белым расистом и подозревается в организации насильственных акций против негров и представителей сексуальных меньшинств в Детройте и Чикаго.
О чем в разговоре с торговцами умолчали, так это о том, что годом раньше в военизированную группировку «Чистая нация», в которую входил и Гарни, был внедрен агент ФБР. Отсылая шифрованные письма своей «маме» в Гренда-Хиллз, в Калифорнию, мнимый «Джон Вули» докладывал о тренировочной базе «Чистой нации», расположенной в горах Мохоук в Аризоне, а также о ее планах влиться в другие расистские организации и добровольные формирования в качестве военизированного отряда. Агенту стало известно, что планируется грандиозная операция в Нью-Йорке, нечто гораздо более серьезное, чем засады, в результате которых остались три трупа негров в Детройте и пять изнасилованных лесбиянок в Чикаго. К сожалению, агента не включили в состав ударного отряда, посланного в Манхэттен, и он не узнал в точности, что же планирует «Чистая нация». Об этом было известно только командиру отряда Гарни.
После месяцев уличной слежки, наблюдений из стоявших неподалеку автомобилей, снятия отпечатков пальцев с бутылок и банок и перепроверки старых дел Ди Мондо с Арденом убедились, что имеют дело непосредственно с командой самых опасных членов из нацистской организации. Шестеро из семерых мужчин и одна из двух женщин, которые проживали в доме, уже имели судимости и в большинстве своем — за тяжкие преступления. Однако узнать о замыслах Гарни бригаде по особо важным делам так и не удавалось. Прослушивание телефонных разговоров ничего не дало. Речь в них шла о погоде, о работе, о семейных делах, а факсовой связью группа не пользовалась. Перлюстрация писем и досмотр посылок тоже ничего не дали. Жильцы дома явно полагали, что за ними почти наверняка следят и уж непременно подслушивают, что само по себе было скрытым признаком того, что ими что-то затевалось.
Но вот за пару недель до обращения к Юнгам, Теттеру и Стивенсу группа наружного наблюдения увидела кое-что такое, что предполагало и ответные силовые меры. Они заметили, что девять жильцов коричневого дома все чаще и чаще приносят с собой разномастные коробки, спортивные сумки и чемоданы. Они всегда приходили парами, причем поклажу нес только один из двоих, а второй, неизменно в куртке,. — держал обе руки в карманах. Агенты наружного наблюдения не сомневались, что там скрывались не только руки, но и оружие, впрочем, как и в ручной клади. Однако Ди Мондо и Ардена никак не устраивало захватить просто большую сумку с оружием. Если в здании создавался оружейный склад, они хотели бы иметь его целиком.
Идея провести обыск в помещениях была отвергнута. К тому времени, когда оперативники добрались бы до третьего этажа — а именно на верхних этажах, как правило, и устраивался штаб, — подозреваемые успели бы уничтожить все компрометирующие документы и компьютерные дискеты. Кроме того, и Ди Мондо и Арден не намерены были играть с этими субъектами в бирюльки. Глава местного ФБР согласился с их доводами и дал добро на размещение группы захвата — тихое и ненавязчивое.
И цветочники и кондитеры охотно разрешили использовать свои магазины в качестве «крыши» для оперативников. Они опасались не только непосредственных нападений со стороны экстремистов, но и возможных последствий. Тем более что все они были участниками марша протеста против бесчинств бритоголовых в Вилледж летом 1995 года, объясняя это тем, что не смогли бы спокойно жить, если бы из-за их бездействия погибли другие. Ди Мондо пообещал, что управление полиции обеспечит и тем и другим защиту как на работе, так и дома.
На размещение группы захвата ушло некоторое время. У Юнгов стал работать агент ФБР Парк, кореец американского происхождения. Теттер и Стивене наняли Джонса, чернокожего торгового клерка, который на самом деле был инспектором Управления полиции Нью-Йорка. Оба новых работника частенько выходили на улицу перекурить, и люди, жившие в старом доме, могли их видеть. Через две недели оба хозяина магазинов наняли еще по три помощника, и таким образом количество оперативников рядом с объектом достигло восьми человек. Все они работали в дневную смену, то есть в то время, когда обитатели дома проявляли наибольшую активность. Настоящим же работникам обоих магазинов заплатили за то, чтобы они сидели по домам.
Каждый новый сотрудник делал все, чтобы люди, входившие и выходившие из дома, наверняка их приметили. Они старались попадаться на глаза как можно чаще, чтобы в конце концов примелькаться.
Местный постовой полицейский был временно переведен в другое место, и его заменил сам Арден. Ди Мондо, скрыв фигуру культуриста под бесформенным балахоном, изображал из себя бездомного уличного бродягу, который то и дело устраивался спать прямо на ступеньках подъезда, так что его приходилось оттуда сгонять чуть ли не пинками. Дело дошло до того, что сам Гарни пожаловался Ардену и попросил того «убрать этот кусок дерьма» подальше от их дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49