Ч А я и не боюсь, Ч усмехнулся Владилен и серьезно добавил, Ч но все рав
но думать об этом приходится…
Он взялся за ручку двери и неожиданно спросил самого себя
Ч и вопрос этот прозвучал как ремарка в старых пьесах Ч «в сторону».
Ч Оно мне надо?
И вышел.
Да и мне пора идти укладываться. Притомился я сегодня. Надо выспаться, зав
тра предстоит трудный день. Надо довести до конца эту странную историю.
Где-то на задворках усталого мозга, на краю дремлющего сознания жило ощу
щение, или воспоминание, или предчувствие я знаю ответ на все вопросы, со м
ной это уже все было, однажды я уже все это пережил Ч терял, любил, скорбел
и ненавидел.
Но когда? Кого? Не мог понять. Или припомнить, а может быть, предположить.
Почему? Почему же никому не нужно знать, отчего и как умер Кольяныч? Почему
этого не хочет директор школы Оюшминальд? Почему так ожесточенно отталк
ивает мои вопросы Вихоть? И Владилену это совершенно не нужно Ч дед ведь
уже прожил долгую, хорошую жизнь. Странно. Непонятно мне.
У Лары закрывались глаза, и веки у нее тяжелели и опускались, как у дремлющ
ей птицы. Только Галя выглядела бодрой, но думала она сейчас о чем-то дале
ком.
Ч Идемте спать, Ч сказал я.
Лара ответила:
Ч Да, пора. Я устрою Галю с собой, а тебе, Стасик, мы постелили на диванчике
у папы, наверху…
Я поднялся по скрипучей лестнице в мансарду. Здесь прошла какая-то очень
важная часть моей жизни.
Удивительная комната, переоборудованный в жилье чердак, с потолком, косо
падающим от одной из стен почти до самого пола на противоположной сторо
не. Легкий запах пыли и дыма и тугой дух смолистой сосновой вагонки, котор
ой обита мансарда.
Кожаный черный диван с валиками. Старый буфетик с выпуклыми фацетными ст
еклами, превращенный в книжный шкаф. Подзорная труба. Старый барометр. Ст
арая керосиновая лампа с цветным фаянсовым абажуром Рассохшиеся венск
ие стулья. Этажерка.
Нигде в домах больше нет этажерок. Вообще нечасто встретишь сейчас в дом
е столько старых вещей. Не старинных, а старых. Люди не ощущают поэзии стар
ых вещей Ч с первого рубежа благополучия они выкидывают этот надоевший
хлам и покупают модненькую полированную мебелишку из прессованных опи
лок. На следующей ступеньке преуспеяния возникают финские и югославски
е гарнитуры, а те, кто взошел уже в полный материальный порядок, начинают а
зартно собирать «старину», безразлично, красиво ли это, удобно, уместно л
и в современных городских квартирах. Это неважно, важно, что вещи старинн
ые, подлинные Ч знак успеха, достатка, жизненного уровня.
А Кольяныч жил в окружении старых вещей. Они были частичками его прошлог
о, а он не отказывался ни от одного прожитого дня. Я думаю, он жалел эти вещи
, как жалеют старых, уже бесполезных в хозяйстве животных. От новых, от мол
одых наверняка было бы пользы больше, но этих-то стариков не выгонишь Ч в
се Ч таки жизнь прожита с ними.
Окно около постеленного мне дивана было закрыто, я хотел распахнуть его
и увидел, что фрамуги так и не расклеивали с зимы. Между рамами лежала запы
лившаяся вата, украшенная обрезками фольги. И вспомнил, как сказал мне зд
есь Кольяныч:
«…Старость Ч это разобранная новогодняя елка. Исчез аромат хвои, падают
желтые иголки, лысые веточки торчат, обрывки серебра. И я бы поверил, что п
раздник жизни кончился, но всегда вдруг находишь одну Ч единственную за
бытую игрушку Ч и она сулит надежду, что пусть хоть через год, но радость
придет снова…»
Я скинул ботинки, бросил на стул брюки, прилег на диван, и меня затопило не
понятное сонливое возбуждение, я не мог пошевелиться от усталости, и зас
нуть не было сил.
Я видел забытый под столом коричневый мешок спущенной кислородной поду
шки, обессиленный понтон тонущего корабля жизни Кольяныча. Все бесполез
но. Если бы эта подушка раздулась до размеров дирижабля, она бы и тогда не
подняла повисшего над бездной Кольяныча. Телеграмма, как разрывная пуля
, уже разрушила его сердце.
Сейчас не нужно думать об этом. Сейчас нужно заснуть. Заснуть.
Вертелся с боку на бок, вставал, курил, ложился опять и прокручивал снова и
снова все разговоры за день, придумывал незаданные вопросы завучихе Вих
оть, находил остроумно-едкие ответы Владилену, стыдил директора Оюшмина
льда, и меня заполняла огромная обида, боль, печаль. Остро саднящий, жгущий
струп незаживающей душевной раны.
Лежал неподвижно, слушал вязкую, стоялую тишину и рассматривал через окн
о на затянутом дымной пеленой небосводе слепую серебряную монету луны.

И в этой тишине мне слышно было чье-то тяжелое хриплое дыхание, где-то вни
зу ни с того ни с сего заскрипели и смолкли деревянные половицы, отчетлив
о звякнуло лопнувшее стекло, невпопад ударили медным стоном стенные час
ы. Приподнял с подушки голову, внимательно прислушался, долго.
Нет, никого там нет. Некому ходить. Это мое прошлое уходит из умершего дома
.
Нужно уснуть, и сон все растворит, все смоет. Говорят, надо с горем переспа
ть.
Я дожидался этого волшебного мига засыпания Ч первой ступеньки моста н
ад небытием, за ним Ч новая жизнь, но сон еще долго не шел, пока наконец я не
открыл глаза и не увидел, что темнота прошла, наступило утро, и ночь выпал
а из жизни мутным, липким осадком без сновидений.
Школа в Рузаеве красиво стоит Ч в самом конце Добролюбовской улицы на в
ершине холма, и просматривается оттуда вся далекая округа: лес, река, крас
ные руины Спасо-Никольского монастыря: Сама школа в лучах утреннего сол
нца была похожа на огромный кусок рафинада: белые стены с голубовато-син
ими отблесками огромных окон.
Построили школу по самому современному проекту. Два трехэтажных блока, с
оединенных прозрачной аркой перехода. И внутри в последней предэкзамен
ационной паузе Ч послезавтра должны были начаться выпускные экзамены
Ч школа была такая же вымытая, нарядная и праздничная. Цветы, плакаты, лоз
унги, малолюдство и тишина Ч приметы предстоящего праздника и волнения
, как перед стартовым выстрелом на соревнованиях.
Я поднялся на второй этаж и прошел в учительскую. Немолодая женщина писа
ла за столом, что-то в журнале. Она подняла на меня взгляд, мгновение присм
атривалась, потом сказала:
Ч А-а, здравствуйте…
И я вспомнил, что видел ее вчера на поминках. Круглое лицо, рыжевато Ч сед
ые волосы, стянутые на затылке в скудный пучок, блеклый крап веснушек. Нас
знакомили, но в царившей сутолоке я успел сразу же позабыть, как ее зовут и
кто она такая.
Ч Меня зовут Маргарита Петровна, Ч избавила она меня от неловкости. Ч
Я преподаю географию. Мы с Николаем Ивановичем были ветераны школы. Мы с н
им работали еще в старом здании, а теперь только я осталась. Последняя, мож
но сказать…
Свежий аромат клейкой тополиной листвы и сирени, врывавшийся в учительс
кую через окна, смешивался с больничным запахом соды и хозяйственного мы
ла Ч где-то рядом мыли, чистили классы.
На лице Маргариты Петровны лежала печать испуга и искренней грусти Ч им
енно сегодня в пустой учительской она, наверное, почувствовала, что оста
лась из всех стариков в школе последней.
Ч Маргарита Петровна, мне не дают покоя обстоятельства смерти Коростыл
ева. Вы ведь в курсе дела?
Ч Да, конечно, Ч вздохнула она, и я рассмотрел, что под веснушками у нее к
ожа не розовая, а старчески красноватая.
Ч У нас все об этом знают. Да что поделаешь…
Ч Вот я пытаюсь, что-то поделать, Ч сказал я, прочно усевшись на стуле пе
ред ней. Ч Вы ведь были в дружеских отношениях с Коростылевым?
Ч Да, скорее всего у нас были дружеские, добрые отношения, Ч задумалась
она, сняла очки и положила на стол.
Ч Мы не были закадычными друзьями, но столько лет вместе работали, так мн
ого прожито вместе! Да и человек он был очень хороший…
Ч У вас нет никаких предположений Ч кто, почему, зачем мог прислать эту
телеграмму Николаю Ивановичу?
Она развела руками:
Ч Ну, как здесь предположишь, что-нибудь? Как язык повернется про когоЧ
нибудь сказать такое? Грех на душу взять боязно! Я ведь и представить себе
не могу такого врага у него, чтоб мог столь злодейскую шутку учинить.
Она смотрела на меня растерянно и опасливо, и мне казалось, что ей хочется
, чтобы кто-нибудь пришел в учительскую и прервал наш разговор. И тогда я с
просил напрямик:
Ч А мне показалось, что у Коростылева были не слишком доброжелательные
отношения с вашим завучем Вихоть…
Старая географичка заморгала, как девочка, веснушки совсем утонули в баг
ровом румянце, она потупилась, заерзала и сказала:
Ч Я так не могу сказать. Они, возможно, были не очень теплые, отношения у ни
х я имею в виду, но нельзя ведь назвать их недоброжелательными, Ч вздохну
ла тяжело и добавила: Ч Хотя, конечно, у них были столкновения…
Прежде чем углубляться в это сообщение, я решил уточнить для себя один не
очень ясный вопрос:
Ч Маргарита Петровна, а власть завуча в школе велика?
Меня рассмешила ее реакция. Весь вид ее изображал Ч что за нелепость?! А о
тветила очень осторожно:
Ч Ну, как вам сказать? От завуча ведь довольно много зависит… Это проблем
а весьма сложная… Я усмехнулся:
Ч А чего там сложного? Вы мне расскажите, чем завуч занимается, тогда мы в
месте оценим ее власть.
Маргарита Петровна поежилась, помялась, я видел, что ей страшно обсуждат
ь дела завуча, наконец решилась:
Ч От завуча зависит расписание уроков, то есть наша занятость. Так сказа
ть, количество часов, которые выделяются…
Ч А количество часов Ч это заработок? Ч переспросил я.
Ч Ну, естественно! Кроме того, завуч в известной мере является экспертом
нашей работы. Молодых учителей завуч аттестует, определяет их профессио
нальный уровень, а для тех, кто готовится к пенсии, особенно важно, какую д
аст завуч учебную нагрузку…
Ч Почему?
Ч Так ведь размер пенсии зависит от заработка в последний год! Ну, а пенс
ионера вроде меня, если завуч занелюбит, можно вытурить в один хлоп…
Ч Вот мы и выяснили вдвоем, что власти и возможностей у завуча в школе хв
атает, Ч покачал я головой и спросил еще:
Ч Маргарита Петровна, может быть, я ошибаюсь, тогда вы меня поправьте, но
вчера на поминках мне показалось, что школьные преподаватели относятся
к Екатерине Сергеевне Вихоть очень сдержанно.
Учительница пришла в совершенное смятение, на ее добром, простоватом лиц
е выступили от волнения мелкие бисеринки пота:
Ч Вы ставите меня в очень трудное положение, предлагая оценивать их отн
ошения… Я и о Екатерине Сергеевне не хотела бы ничего говорить, поскольк
у она человек сложный и отношения с людьми у нее непростые…
Ч А в чем эта сложность отношений?
Ч Понимаете, с ней стараются по возможности избегать конфликтов, потом
у, что она женщина резкая и памятливая.
Ч Так, это я уже понял, Ч согласился я. Ч Но Коростылев, как мне сдается, э
тих конфликтов не боялся. Вы мне не скажете, в чем, собственно, расходились
-то они с завучем?
Ч Как бы это точнее сказать. Ч Географичка поежилась, будто от пронизыв
ающего ветерка. Ч Я не умею формулировать, но однажды Коростылев при мне
сказал ей: учителю, которого не любят ученики, надо менять работу. Он скоре
е всего ребенка ничему не научит, а если научит, то школьник это плохо запо
мнит, а если все Ч таки задолбит, то употребит не для доброго дела.
Ч Позиция спорная, Ч усмехнулся я Ч Но, видимо, она и определила их отно
шения?
Маргарита Петровна долго сосредоточенно чиркала, что-то в журнале, пото
м бросила ручку на стол и сказала:
Ч Видите ли, их отношения сложились таким образом не сразу, они имеют нек
оторую историю, так сказать. Раньше они не выходили за рамки профессиона
льных разногласий, связанных с разным подходом к вопросу обучения. Потом
уже это стало обрастать разным отношением к людям, превращаясь постепен
но в столкновение разных мировоззрений.
Ч И что, долгая история у этого столкновения?
Ч Я думаю, что их человеческие взаимоотношения сломались после суда ме
жду Салтыковыми.
Ч А, что за суд? Ч поинтересовался я.
Ч У нас учится девочка Настя Салтыкова. Сложная девочка. Она заканчивае
т в этом году десятый класс. Тяжело с ней доставалось нам. И вот два года на
зад отец Насти, который официально разведен с матерью, подал в суд иск о пе
редаче ему права воспитывать девочку.
Ч Да, это не часто бывает, а чем он мотивировал?..
Ч Мол, мать Насти не разрешает ему встречаться с ней. Ну, знаете, обычная д
рама неудачного брака Ч воюют между собой родители, а страдают дети.
Ч А какое это имело отношение к Коростылеву? Ч спросил я.
Ч Дело в том, что в суде Коростылев совершенно неожиданно поддержал отц
а. Он настаивал на том, чтобы девочку передали на воспитание Константину
Салтыкову. Это для многих было неожиданно, но у Николая Ивановича всегда
были какие-то особые, неожиданные для многих поступки и соображения…
Ч А вы сами, Маргарита Петровна, что считали правильным?
Ч Я? Ч будто впервые задумалась она над этим вопросом.
Ч Пожалуй, я тоже считала бы правильным передать девочку отцу. Мне никог
да не казалось, что мать Насти Салтыковой может дать ей надлежащее нравс
твенное воспитание, но меня в суд не вызывали…
Ч И что? Почему этот суд повлиял на отношения Коростылева с завучем?
Ч Так ведь мамаша Салтыкова Ч близкая подруга Вихоть! И Екатерина Серг
еевна тогда очень возмутилась позицией Николая Ивановича, чуть ли не до
скандала дошло! И в суде, и потом здесь, в учительской, был очень крупный ра
зговор.
Ч А как объяснял Коростылев свою поддержку иска отца? Ч допытывался я.

Ч Вы знаете, я бы не хотела сплетничать о матери Салтыковой или, упаси бо
г, о Екатерине Сергеевне, Ч смущенно сказала географичка, Ч но Салтыков
а Ч крупный торговый работник, ну, знаете, со всеми свойственными этому р
оду людей чертами. И Николай Иванович считал, что она дурно воспитывает д
евочку, но почему он стоял за Константина Салтыкова в суде, я вам не могу т
очно объяснить, я его весьма плохо знаю. Гораздо лучше, чем я, Салтыкова зн
ает наш физик Сухов. Они вместе ездят на охоту, на рыбалку, наверняка между
собой обсуждают свои проблемы. Если вас интересует этот вопрос, то, навер
ное, Сухов мог бы вам лучше объяснить существо спора…
В это время резко распахнулась дверь, и в учительскую заглянула Вихоть М
олча, внимательно переводила она тяжелый взгляд с меня на учительницу, б
удто проверяя, что здесь могла она наболтать неуместного, какой сор выно
сила без спроса из ее избы. Потом сухо кивнула и снова пригляделась к Марг
арите Петровне, словно проверяла взволнованную географичку на детекто
ре лжи, и я с болью наблюдал, как женщина под давлением серых выпуклых глаз
Вихоть быстро увядает, сникает, корчится, словно ее застигли за очень неп
отребным занятием. Я так же молча кивнул, а учительница робко сказала:
Ч Здравствуйте, Екатерина Сергеевна, доброе утро, Ч и говорила она это
стоя.
Ничего не поделаешь Ч обратная связь. Дети, когда в класс входит учитель,
должны встать из-за парты.
Ничего не ответив, Вихоть сделала шаг назад, и дверь захлопнулась. Ушла. И
по выражению лица Маргариты Петровны я понял, что она ничего мне не скаже
т больше.
Ч Спасибо, Маргарита Петровна, за разговор. Вы не подскажете мне, где раз
ыскать Сухова?
Ч А он наверняка у себя, в кабинете физики. Это на третьем этаже, справа от
лестничного марша…
И физика Сухова я вчера видел в доме Кольяныча. Все эти люди постепенно пр
иобретали для меня объем, содержание, характер Ч как в спектакле, когда з
а открывшимся занавесом появляются неведомые зрителю персонажи, корот
ко перечисленные в программке, и начинают словами своими и поступками об
ретать личность, душевную плоть. Вчера еще заметил кривую ухмылку на его
лице, ухмылку, похожую на оскал, совсем неуместную во время поминального
тоста.
Сейчас он возился с электрической машиной, которую я помнил еще со школы,
Ч вертикальный круг с наклеенными полосками из фольги. Крутишь за ручку
, и где-то там возникает статическое электричество, а может быть, не стати
ческое. Не помню. Уплыло из памяти навсегда. И как машина называется Ч не
помню. Печальное и счастливое свойство нашей памяти Ч забывать то, чем н
е пользуешься. Отмирает, как хвост. Жаль. Наверное, нам хвост не мешал бы. Го
рдились бы и соперничали в красоте, гибкости и силе хвоста. И моды были бы
другие. И отдыхали бы не на стуле, а на ветке. Давным-давно хвост стал ненуж
ным, мы забыли о нем, и он от обиды и неупотребления отвалился.
Сухов взглянул на меня и коротко сказал:
Ч Привет…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18