Ты что, надеешься, что оттуда поступят какие-нибудь известия?
– Я не верю, что они склонят головы и будут вилять хвостами, как побитые собаки!
– Ты же не думаешь всерьез...
– Мэтт, нас везут в Триполи. Они планируют отбуксировать туда «Орел» и передать его в руки Караманли вместе с несколькими дюжинами заложников – или рабов, в J зависимости от того, в каком настроении будет его высочество. В любом случае ты понимаешь, что останется от планов коммодора Пребла быстро закончить эту войну?
– От них мало что останется, – тихо ответил Мэтт. – К сожалению, я не вижу, что ты можешь сделать, чтобы этому помешать.
– В данный момент я тоже не вижу, но мы должны что-то придумать. – Его взгляд блуждал по разбитому корпусу «Орла». Корабль стоял на якоре менее чем в пяти ярдах от «Ястреба», и Баллантайн ясно видел, что и на нижней, и на верхней палубах кипела работа. – Если бы только нам удалось найти способ связаться с ними...
Эндрю Раунтри, сержант с «Орла», смотрел через узкий промежуток воды, разделявший два корабля, с трудом подавляя желание задрать голову к разбитым переборкам и закричать. Двадцатилетний моряк был зол и чувствовал себя униженным из-за того, что его взяли в плен несколько грубых пиратов. Прошло много времени с тех пор, как он решил, что не может быть ничего лучше, чем посвятить свою жизнь службе на благо своей страны, и никогда забота о собственной безопасности не управляла его поступками. Единственное, что охлаждало его пыл сейчас, – это сознание того, что он и его товарищи остались без руководства. Их строго охраняли, били за каждое проявление неподчинения, кормили объедками и ограничивали в питье, и потому они не могли восстановить силы, которые потеряли за последние двадцать четыре часа. То, что раненых взяли в заложники, чтобы добиться повиновения американцев, было еще одним средством устрашения – возможно, самым главным, – как и строгая изоляция старших офицеров «Орла». Лейтенант Баллантайн был на борту «Ястреба», Дженнингс тоже, насколько могли судить моряки «Орла»; второго лейтенанта Фолуорта на рассвете забрали и перевели на другую сторону «Орла», и с матросами остались лишь два младших гардемарина, сам Раунтри и Ангус Макдональд, который всего на один ранг был выше рядового.
Без командиров люди растерялись, но Раунтри отказывался мириться с таким положением дел, пока оставалось в живых сто сорок шесть членов команды одного из лучших военных кораблей, плавающих по морям. У него и в мыслях не было сдаваться, и он старался придумать, как использовать своих людей. Если бы только он мог найти способ связаться с теми, кто был на «Ястребе»! Он видел, как лейтенанта Баллантайна отвязали от вантов, но тот был скорее похож на мертвого, чем на живого, однако то, что он все же двигался и дышал, вселяло некоторую надежду.
Почувствовав у себя на локте твердую руку, Эндрю оглянулся и, увидев рядом с собой шотландца Ангуса Макдональда, откинулся на переборку, и свет, который проникал сквозь пробоину в наружной обшивке корпуса судна, упал ему на лицо. Остальное помещение кладовой было погружено в темноту из-за стремления сэкономить единственный масляный фонарь, который давал больше дыма, чем света. Воздух в кладовой, битком набитой телами, был тяжелым, а наполненный до краев бочонок с нечистотами, не опорожнявшийся с момента заключения моряков под стражу, только усиливал зловоние.
– Вам нужно хоть немного поспать, дружище, – мягко пожурил шотландец Раунтри. – Вы всю ночь не спали, колотя молотком, словно за вами гнался сам дьявол. Не будет ничего хорошего, если вы свалитесь в лихорадке.
– Я не могу спать, Ангус. Бог свидетель, я устал, но каждый раз, как я закрываю глаза...
– Да, дружище, да, я понимаю, что вы испытываете. Я сто раз видел, как люди вроде вас умирали у меня на глазах.
Эндрю вздохнул. Ангус заработал ожог предплечья во время обстрела Змеиного острова, ушибы ребер и глубокую рану на щеке в сражении на берегу, легкую рану на плече во время попытки мятежа на «Орле» и вспухшие розовые рубцы на спине от порки. Во время морской битвы с «Ястребом» к этому добавился набор синяков и царапин, и – как финальный удар – роскошные густые усы, его гордость и слава, на верхней губе обгорели, когда он гасил огонь на палубе.
– Ангус, почему вы не лежите? – сочувственно спросил Раунтри.
– Потребовалось бы гораздо больше таких укусов, чтобы уложить Макдональда. Смотрите, мерзавец принес нам еду. Она не слишком приятно пахнет, но вам лучше съесть ее, чтобы не потерять силы.
– Силы для чего, Ангус? – устало вздохнул Раунтри. – Силы, чтобы восстановить наш корабль и дать возможность этим негодяям доставить его в Триполи как трофей? Паша разрисует его в желто-зеленые цвета и развесит на мачтах бумажные фонарики. Если бы только... – Он повернулся и снова посмотрел на пробоину в корпусе. – Если бы только найти какой-нибудь способ установить контакт с «Ястребом», с лейтенантом Баллантайном, например. Если бы мы могли просто поговорить с ним, дать знать о себе.
– С этими черношеими, хватающими нас за глотку каждые две секунды? С таким же успехом можно написать письмо и смотреть, как его доставит пакетбот.
– Пожалуй, вы правы, – помрачнев, согласился Раунтри. – Как вы думаете, почему они забрали от нас лейтенанта Фолуорта?
Шотландец глубоко вздохнул, выпятив широкую голую грудь, и поморщился от боли в ушибленных ребрах, которая, однако, не остановила его от смачного гэльского проклятия в адрес Фолуорта.
– Думаю, вы не сказали мне ничего такого, чего бы я уже не знал. – Некоторое время Эндрю молча глядел на него, а затем снова начал внимательно осматривать пиратский корабль.
– Свинья! – Ангус сплюнул. – Он жулик, готовый продать свою душу дьяволу, если решит, что за это сможет купить пару новых штанов и ночь с пиратской шлюхой.
Движением руки Эндрю остановил поток оскорбительных слов. Он знал, что между Ангусом и Фолуортом в прошлом не раз происходили стычки – именно из-за них такого превосходного солдата, как Мак, обычно отправляли на дежурство в вонючий трюм.
– Как я понимаю, – тихо заговорил Раунтри, – проблема в том, что все, чем мы воспользуемся, чтобы привлечь внимание наших людей на «Ястребе», будет замечено и их охранниками. Это относится к свету, крикам, к знакам, поданным руками или флажками.
– Сигналы руками, – задумчиво протянул шотландец. – Обычные сигналы – да, но что, если это будут жесты, которыми пользуется док, разговаривая с Малышом Дики?
У Эндрю расширились глаза, он медленно отвернулся от щели и посмотрел на улыбающегося Ангуса.
– Малыш Дики? – повторил он. – Ну почему мне это не пришло в голову? Где он? Он сейчас в рабочей смене?
– Нет, он здесь, вон в том углу.
Оттолкнувшись от переборки, Эндрю встал и нетерпеливым взглядом попытался отыскать в темноте маленькую сжавшуюся фигурку мальчика. Он был там, где и предполагал Ангус. Обхватив тонкими руками колени, он свернулся калачиком в углу кладовой; его глаза были закрыты, лицо покрывал слой копоти, а волосы на одной стороне головы обгорели.
Эндрю присел на корточки рядом с мальчиком – и растерялся. Дики закрыл глаза и погрузился в собственный замкнутый мир. Другие мальчики не часто общались с ним, предпочитая издеваться, насмехаться над ним и передразнивать его глухоту, и никогда не пытались его понять. Взрослые на борту «Орла» были не намного лучше. Они толкали его, если он попадался им на пути, выкручивали ему ухо или били по голове, если он неправильно понимал приказ, и только Мэтью Рутгер относился к нему по-человечески.
Эндрю протянул руку и осторожно коснулся плеча Дики.
Огромные карие глаза тут же распахнулись, и в них блеснул страх, который никто на борту не мог постичь. Эндрю поспешил поднять грязную руку, чтобы заверить мальчика в том, что бояться нечего. Дики в ответ сжался от страха.
– Нам нужна твоя помощь, – с отчаянием в голосе заговорил Эндрю. – что мне сделать, чтобы ты меня понял?
– Позвольте, я попробую. – Ангус опустился рядом с сержантом. Несмотря на шотландскую сдержанность, он обладал теплой улыбкой, которой при необходимости умело пользовался. И сейчас, скрестив на груди огромные руки, он пустил ее в дело. Испуганными глазами Дики посмотрел на Раунтри, потом на Ангуса и снова на сержанта.
– Я видел, как док много раз в разговоре с ним использовал этот жест, – тихо объяснил Макдональд. – Думаю, он означает «друг».
Эндрю сделал то же самое: с надеждой улыбнулся и скрестил руки на груди. Еще несколько мгновений Дики смотрел на мужчин, а потом медленно, нерешительно отпустил колени и ответил таким же жестом.
– Слава Богу, – прошептал Эндрю. – И что дальше? Как мы объясним ему, что он должен сделать? И даже если нам удастся переслать сообщение на «Ястреб», как мы сможем узнать ответ?
– Будем беспокоиться тогда, когда это произойдет, дружище. – Не отрывая взгляда от мальчика, Ангус вслух, скорее для самого себя, добавил: – Можешь доверять мне, парень, клянусь могилой моей матери. – Он встал и протянул одну руку, а другой указал в противоположный конец кладовой на маленький квадратик света. – Пойдем, Дики, – прошептал он, – у нас есть для тебя мужская работа, так как ты честный, смелый и единственный из нас, кто может ее выполнить. – Рука Дики слегка шевельнулась, как будто у него внезапно сжались мышцы. Заметив это, Ангус ободряюще улыбнулся и еще доброжелательнее раскрыл ладонь. – Хороший парень! – возбужденно воскликнул он, почувствовав, как маленькие холодные пальцы скользнули в его руку. – Отлично! А теперь... пойдем к окошку.
Ангус помог мальчику встать на ноги и медленно повел его мимо молчавших настороженных моряков, которые с напряженным вниманием следили за происходящим. Когда они подошли к щели в корпусе корабля, Ангус перевернул пустой ящик, чтобы мальчик, став на него, мог выглянуть в пролом. Встревоженные карие глаза осмотрели небольшой открывшийся вид – полоску деревьев, спокойные воды залива, стоящий на якоре «Ястреб» – и снова беспомощно взглянули на Ангуса.
– Каким знаком можно сказать «доктор»? – вслух поинтересовался Эндрю.
– Может, кто-нибудь из этих болтунов придумает знак для слова «доктор»? – Ангус обвел пристальным взглядом трюм.
– Что было бы логично? – пожав плечами, спросил Эндрю.
Ангус уже начал разводить руками, но на середине жеста остановился, свел руки вместе и изобразил иголку с ниткой, которыми зашивают его раненое плечо, а потом указал на дыру в борту.
Лицо у мальчика стало еще печальнее, и он, медленно кивнув, опустил голову.
– Вероятно, он думает, что мы говорим ему о том, что доктор находится на другом корабле.
– Да, но по крайней мере он понимает. – Ангус наклонился вперед и, сжав хрупкое плечо Дики, коснулся пальцем сначала его дрожащих бескровных губ, потом своих собственных... потом указал на сломанные доски. Он повторял эти движения с некоторыми несущественными изменениями, стараясь довести до мальчика смысл того, что от него хотят. Ангус снова и снова терпеливо изображал иголку с ниткой, касался пальцем губ, указывал на пробоину в борту. Его улыбка одобрения стала еще шире, а затем он победно просиял, когда Дики наконец понял их идею и сжал своей ручкой огромную ручищу Ангуса Макдонадда.
– Ей-богу, он понимает! – облегченно вздохнул Эндрю.
– Разве кто-то в этом сомневался? – восторженно улыбаясь, вопросил шотландец.
– Теперь нам нужно найти способ привлечь внимание доктора... если он еще жив и если его оставили наверху с ранеными.
– Он должен быть с ранеными, – заявил Ангус, – или я сам лично отправлю все их проклятые души гореть в адском огне!
Эндрю с тревогой выглядывал сквозь щель, пока Ангус осторожно и бесшумно удалял щепки и выламывал куски дерева, чтобы расширить дыру.
Прошло десять минут. Двадцать.
На юте «Ястреба», где держали узников, не было заметно никакого движения. Когда Эндрю показалось, что он что-то увидел, он взволнованно сжал локоть капрала, но ничего не случилось. Прошло еще десять минут напряженного ожидания, и в поле зрения попала голова, но она снова скрылась за барьером из ящиков и досок.
Сердце Эндрю успело сделать еще несколько медленных ударов, и он вцепился пальцами в локоть Макдонадда.
– Смотрите! Конечно, я могу ошибиться, но... по-моему, это лейтенант Баллантайн!
– Да, и доктор! Давай, парень, – прошептал Ангус и коснулся руки мальчика. Дики не нужно было поторапливать, в его глазах засветилось понимание, губы дрогнули в улыбке, руки неистово задвигались – к груди, ко рту, кругами и взмахами... и все время возвращались к сердцу.
– Боже правый, да это же Дики! – не веря своим глазам, прошептал Мэтью.
– Ты можешь понять, что он говорит? – нетерпеливо спросил Адриан, бдительно следя за несколькими охранниками, которые могли заметить лицо мальчика, появившееся между досками корпуса.
– Он говорит, что рад меня видеть. Он боялся, что я мертв – что все мы мертвы.
– Кто с ним?
Мэтт сделал несколько коротких резких движений руками, и после небольшой паузы с другого корабля пришел ответ.
– Их разбили на три рабочих группы примерно по пятьдесят человек в каждой. С ним Раунтри и Макдонадд...
– Ей-богу, у нас все-таки есть шанс, – пробормотал Адриан. – Есть там кто-нибудь, кто понимает мальчика?
– Думаю, они стараются. – Мэтт гордо улыбнулся. – Если нужно, он заставит их понимать!
– Хорошо. Сначала необходимо узнать, в каком они состоянии. Ты говоришь, три смены по пятьдесят человек? Когда они меняются, куда их водят, как пристально за ними следят?.. И есть ли у них хоть какое-то оружие?
Мэтью передал вопросы, но ответы пришли почти через пятнадцать минут, очевидно после долгих стараний двух моряков разобраться в жестах Дики.
– Гарпун и два ножа, – сказал Мэтт с явным разочарованием. – Отличное начало для вооруженного восстания, если ты это задумал.
– И все же это начало, – настаивал Адриан. – И честное слово, если я хорошо знаю этих людей, это начало конца для Шо и его команды!
Как раз в то время, когда Адриан Баллантайн представлял себе расправу с Гарретом Шо, капитан, вытянувшись, лежал на кровати под балдахином в капитанской каюте «Орла». Его зубы оскалились, лицо было залито потом, жилы на шее превратились в канаты, и каждый вздох, который ему удавалось сделать, был победой воли. Его нагое тело блестело от лихорадочного желания.
Час назад ее перевезли на «Орел», так как она объяснила страже, что этого требует «личное дело чрезвычайной важности». Оказавшись в капитанской каюте, она несколько минут стояла у спинки кровати, глядя на спящего Гаррета Шо, и восхищалась великолепием его мускулистой, гладкой, без волос, груди, узкой талией и бедрами, казавшимися высеченными из мрамора.
Бесшумно сбросив с себя блузку и юбку, Миранда скользнула к нему в постель. Игра началась со слабого толчка ему в пах, и затем от мягкого, дразнящего прикосновения ее грудей его плоть поднялась и затвердела.
Миранда не могла бы точно сказать, в какой момент Гаррет проснулся окончательно, она лишь почувствовала, что он отвечает ее рукам и губам с энергией, достойной мужчины. Она не стала дожидаться приглашения раздвинуть соблазнительные бедра и не пыталась сдержать дыхание, когда его тепло проникло глубоко внутрь ее тела. От единственного умелого поворота ее таза Миранда затрепетала, а потом сосредоточилась только на том, чтобы облегчить собственное внутреннее напряжение. Миранда уже очень давно не получала удовольствия, очень давно у нее не было мужчины, способного доставить ей наслаждение. Усилия Дженнингса были смехотворны, а Фолуорт думал лишь о собственном удовольствии.
Теперь настала ее очередь быть жадной. Почувствовав, как внутри ее оживает дикий зверь, который вытягивается и устремляется в невероятные глубины, Миранда вздохнула и, откинув голову, предоставила своему телу возможность управлять ее движениями. Она лишь издавала стоны и дрожала от страсти по мере того, как напряжение ее все возрастало. Обхватив Гаррета за плечи, Миранда коленями сжала ему бедра, чтобы он вошел в нее еще глубже. При каждом обжигающем толчке его плоти она испускала вздох и сдерживала исступленный восторг, управляя бешеными взрывами удовольствия, пока они не достигли единого ритма. Пять минут... десять... двадцать... Она не знала, как долго скакала на своем великолепном жеребце, но зато знала, что он стоил всех ее усилий – он дважды содрогнулся внутри ее, но не проявил признаков слабости и не торопил. Синие глаза смотрели ей в лицо, тело его блестело от напряжения, а руки сжимались и разжимались в такт движению ее бедер.
Волны становились все мощнее, и Миранда, словно в наркотическом опьянении, опустила голову, ее губы расслабились, а волосы черным облаком накрыли грудь. Отодвинув их в сторону, Гаррет большими пальцами дразнящее коснулся налившихся сосков, и Миранда снова вздрогнула, на этот раз сильнее, испугавшись того, чем уже больше не могла управлять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Я не верю, что они склонят головы и будут вилять хвостами, как побитые собаки!
– Ты же не думаешь всерьез...
– Мэтт, нас везут в Триполи. Они планируют отбуксировать туда «Орел» и передать его в руки Караманли вместе с несколькими дюжинами заложников – или рабов, в J зависимости от того, в каком настроении будет его высочество. В любом случае ты понимаешь, что останется от планов коммодора Пребла быстро закончить эту войну?
– От них мало что останется, – тихо ответил Мэтт. – К сожалению, я не вижу, что ты можешь сделать, чтобы этому помешать.
– В данный момент я тоже не вижу, но мы должны что-то придумать. – Его взгляд блуждал по разбитому корпусу «Орла». Корабль стоял на якоре менее чем в пяти ярдах от «Ястреба», и Баллантайн ясно видел, что и на нижней, и на верхней палубах кипела работа. – Если бы только нам удалось найти способ связаться с ними...
Эндрю Раунтри, сержант с «Орла», смотрел через узкий промежуток воды, разделявший два корабля, с трудом подавляя желание задрать голову к разбитым переборкам и закричать. Двадцатилетний моряк был зол и чувствовал себя униженным из-за того, что его взяли в плен несколько грубых пиратов. Прошло много времени с тех пор, как он решил, что не может быть ничего лучше, чем посвятить свою жизнь службе на благо своей страны, и никогда забота о собственной безопасности не управляла его поступками. Единственное, что охлаждало его пыл сейчас, – это сознание того, что он и его товарищи остались без руководства. Их строго охраняли, били за каждое проявление неподчинения, кормили объедками и ограничивали в питье, и потому они не могли восстановить силы, которые потеряли за последние двадцать четыре часа. То, что раненых взяли в заложники, чтобы добиться повиновения американцев, было еще одним средством устрашения – возможно, самым главным, – как и строгая изоляция старших офицеров «Орла». Лейтенант Баллантайн был на борту «Ястреба», Дженнингс тоже, насколько могли судить моряки «Орла»; второго лейтенанта Фолуорта на рассвете забрали и перевели на другую сторону «Орла», и с матросами остались лишь два младших гардемарина, сам Раунтри и Ангус Макдональд, который всего на один ранг был выше рядового.
Без командиров люди растерялись, но Раунтри отказывался мириться с таким положением дел, пока оставалось в живых сто сорок шесть членов команды одного из лучших военных кораблей, плавающих по морям. У него и в мыслях не было сдаваться, и он старался придумать, как использовать своих людей. Если бы только он мог найти способ связаться с теми, кто был на «Ястребе»! Он видел, как лейтенанта Баллантайна отвязали от вантов, но тот был скорее похож на мертвого, чем на живого, однако то, что он все же двигался и дышал, вселяло некоторую надежду.
Почувствовав у себя на локте твердую руку, Эндрю оглянулся и, увидев рядом с собой шотландца Ангуса Макдональда, откинулся на переборку, и свет, который проникал сквозь пробоину в наружной обшивке корпуса судна, упал ему на лицо. Остальное помещение кладовой было погружено в темноту из-за стремления сэкономить единственный масляный фонарь, который давал больше дыма, чем света. Воздух в кладовой, битком набитой телами, был тяжелым, а наполненный до краев бочонок с нечистотами, не опорожнявшийся с момента заключения моряков под стражу, только усиливал зловоние.
– Вам нужно хоть немного поспать, дружище, – мягко пожурил шотландец Раунтри. – Вы всю ночь не спали, колотя молотком, словно за вами гнался сам дьявол. Не будет ничего хорошего, если вы свалитесь в лихорадке.
– Я не могу спать, Ангус. Бог свидетель, я устал, но каждый раз, как я закрываю глаза...
– Да, дружище, да, я понимаю, что вы испытываете. Я сто раз видел, как люди вроде вас умирали у меня на глазах.
Эндрю вздохнул. Ангус заработал ожог предплечья во время обстрела Змеиного острова, ушибы ребер и глубокую рану на щеке в сражении на берегу, легкую рану на плече во время попытки мятежа на «Орле» и вспухшие розовые рубцы на спине от порки. Во время морской битвы с «Ястребом» к этому добавился набор синяков и царапин, и – как финальный удар – роскошные густые усы, его гордость и слава, на верхней губе обгорели, когда он гасил огонь на палубе.
– Ангус, почему вы не лежите? – сочувственно спросил Раунтри.
– Потребовалось бы гораздо больше таких укусов, чтобы уложить Макдональда. Смотрите, мерзавец принес нам еду. Она не слишком приятно пахнет, но вам лучше съесть ее, чтобы не потерять силы.
– Силы для чего, Ангус? – устало вздохнул Раунтри. – Силы, чтобы восстановить наш корабль и дать возможность этим негодяям доставить его в Триполи как трофей? Паша разрисует его в желто-зеленые цвета и развесит на мачтах бумажные фонарики. Если бы только... – Он повернулся и снова посмотрел на пробоину в корпусе. – Если бы только найти какой-нибудь способ установить контакт с «Ястребом», с лейтенантом Баллантайном, например. Если бы мы могли просто поговорить с ним, дать знать о себе.
– С этими черношеими, хватающими нас за глотку каждые две секунды? С таким же успехом можно написать письмо и смотреть, как его доставит пакетбот.
– Пожалуй, вы правы, – помрачнев, согласился Раунтри. – Как вы думаете, почему они забрали от нас лейтенанта Фолуорта?
Шотландец глубоко вздохнул, выпятив широкую голую грудь, и поморщился от боли в ушибленных ребрах, которая, однако, не остановила его от смачного гэльского проклятия в адрес Фолуорта.
– Думаю, вы не сказали мне ничего такого, чего бы я уже не знал. – Некоторое время Эндрю молча глядел на него, а затем снова начал внимательно осматривать пиратский корабль.
– Свинья! – Ангус сплюнул. – Он жулик, готовый продать свою душу дьяволу, если решит, что за это сможет купить пару новых штанов и ночь с пиратской шлюхой.
Движением руки Эндрю остановил поток оскорбительных слов. Он знал, что между Ангусом и Фолуортом в прошлом не раз происходили стычки – именно из-за них такого превосходного солдата, как Мак, обычно отправляли на дежурство в вонючий трюм.
– Как я понимаю, – тихо заговорил Раунтри, – проблема в том, что все, чем мы воспользуемся, чтобы привлечь внимание наших людей на «Ястребе», будет замечено и их охранниками. Это относится к свету, крикам, к знакам, поданным руками или флажками.
– Сигналы руками, – задумчиво протянул шотландец. – Обычные сигналы – да, но что, если это будут жесты, которыми пользуется док, разговаривая с Малышом Дики?
У Эндрю расширились глаза, он медленно отвернулся от щели и посмотрел на улыбающегося Ангуса.
– Малыш Дики? – повторил он. – Ну почему мне это не пришло в голову? Где он? Он сейчас в рабочей смене?
– Нет, он здесь, вон в том углу.
Оттолкнувшись от переборки, Эндрю встал и нетерпеливым взглядом попытался отыскать в темноте маленькую сжавшуюся фигурку мальчика. Он был там, где и предполагал Ангус. Обхватив тонкими руками колени, он свернулся калачиком в углу кладовой; его глаза были закрыты, лицо покрывал слой копоти, а волосы на одной стороне головы обгорели.
Эндрю присел на корточки рядом с мальчиком – и растерялся. Дики закрыл глаза и погрузился в собственный замкнутый мир. Другие мальчики не часто общались с ним, предпочитая издеваться, насмехаться над ним и передразнивать его глухоту, и никогда не пытались его понять. Взрослые на борту «Орла» были не намного лучше. Они толкали его, если он попадался им на пути, выкручивали ему ухо или били по голове, если он неправильно понимал приказ, и только Мэтью Рутгер относился к нему по-человечески.
Эндрю протянул руку и осторожно коснулся плеча Дики.
Огромные карие глаза тут же распахнулись, и в них блеснул страх, который никто на борту не мог постичь. Эндрю поспешил поднять грязную руку, чтобы заверить мальчика в том, что бояться нечего. Дики в ответ сжался от страха.
– Нам нужна твоя помощь, – с отчаянием в голосе заговорил Эндрю. – что мне сделать, чтобы ты меня понял?
– Позвольте, я попробую. – Ангус опустился рядом с сержантом. Несмотря на шотландскую сдержанность, он обладал теплой улыбкой, которой при необходимости умело пользовался. И сейчас, скрестив на груди огромные руки, он пустил ее в дело. Испуганными глазами Дики посмотрел на Раунтри, потом на Ангуса и снова на сержанта.
– Я видел, как док много раз в разговоре с ним использовал этот жест, – тихо объяснил Макдональд. – Думаю, он означает «друг».
Эндрю сделал то же самое: с надеждой улыбнулся и скрестил руки на груди. Еще несколько мгновений Дики смотрел на мужчин, а потом медленно, нерешительно отпустил колени и ответил таким же жестом.
– Слава Богу, – прошептал Эндрю. – И что дальше? Как мы объясним ему, что он должен сделать? И даже если нам удастся переслать сообщение на «Ястреб», как мы сможем узнать ответ?
– Будем беспокоиться тогда, когда это произойдет, дружище. – Не отрывая взгляда от мальчика, Ангус вслух, скорее для самого себя, добавил: – Можешь доверять мне, парень, клянусь могилой моей матери. – Он встал и протянул одну руку, а другой указал в противоположный конец кладовой на маленький квадратик света. – Пойдем, Дики, – прошептал он, – у нас есть для тебя мужская работа, так как ты честный, смелый и единственный из нас, кто может ее выполнить. – Рука Дики слегка шевельнулась, как будто у него внезапно сжались мышцы. Заметив это, Ангус ободряюще улыбнулся и еще доброжелательнее раскрыл ладонь. – Хороший парень! – возбужденно воскликнул он, почувствовав, как маленькие холодные пальцы скользнули в его руку. – Отлично! А теперь... пойдем к окошку.
Ангус помог мальчику встать на ноги и медленно повел его мимо молчавших настороженных моряков, которые с напряженным вниманием следили за происходящим. Когда они подошли к щели в корпусе корабля, Ангус перевернул пустой ящик, чтобы мальчик, став на него, мог выглянуть в пролом. Встревоженные карие глаза осмотрели небольшой открывшийся вид – полоску деревьев, спокойные воды залива, стоящий на якоре «Ястреб» – и снова беспомощно взглянули на Ангуса.
– Каким знаком можно сказать «доктор»? – вслух поинтересовался Эндрю.
– Может, кто-нибудь из этих болтунов придумает знак для слова «доктор»? – Ангус обвел пристальным взглядом трюм.
– Что было бы логично? – пожав плечами, спросил Эндрю.
Ангус уже начал разводить руками, но на середине жеста остановился, свел руки вместе и изобразил иголку с ниткой, которыми зашивают его раненое плечо, а потом указал на дыру в борту.
Лицо у мальчика стало еще печальнее, и он, медленно кивнув, опустил голову.
– Вероятно, он думает, что мы говорим ему о том, что доктор находится на другом корабле.
– Да, но по крайней мере он понимает. – Ангус наклонился вперед и, сжав хрупкое плечо Дики, коснулся пальцем сначала его дрожащих бескровных губ, потом своих собственных... потом указал на сломанные доски. Он повторял эти движения с некоторыми несущественными изменениями, стараясь довести до мальчика смысл того, что от него хотят. Ангус снова и снова терпеливо изображал иголку с ниткой, касался пальцем губ, указывал на пробоину в борту. Его улыбка одобрения стала еще шире, а затем он победно просиял, когда Дики наконец понял их идею и сжал своей ручкой огромную ручищу Ангуса Макдонадда.
– Ей-богу, он понимает! – облегченно вздохнул Эндрю.
– Разве кто-то в этом сомневался? – восторженно улыбаясь, вопросил шотландец.
– Теперь нам нужно найти способ привлечь внимание доктора... если он еще жив и если его оставили наверху с ранеными.
– Он должен быть с ранеными, – заявил Ангус, – или я сам лично отправлю все их проклятые души гореть в адском огне!
Эндрю с тревогой выглядывал сквозь щель, пока Ангус осторожно и бесшумно удалял щепки и выламывал куски дерева, чтобы расширить дыру.
Прошло десять минут. Двадцать.
На юте «Ястреба», где держали узников, не было заметно никакого движения. Когда Эндрю показалось, что он что-то увидел, он взволнованно сжал локоть капрала, но ничего не случилось. Прошло еще десять минут напряженного ожидания, и в поле зрения попала голова, но она снова скрылась за барьером из ящиков и досок.
Сердце Эндрю успело сделать еще несколько медленных ударов, и он вцепился пальцами в локоть Макдонадда.
– Смотрите! Конечно, я могу ошибиться, но... по-моему, это лейтенант Баллантайн!
– Да, и доктор! Давай, парень, – прошептал Ангус и коснулся руки мальчика. Дики не нужно было поторапливать, в его глазах засветилось понимание, губы дрогнули в улыбке, руки неистово задвигались – к груди, ко рту, кругами и взмахами... и все время возвращались к сердцу.
– Боже правый, да это же Дики! – не веря своим глазам, прошептал Мэтью.
– Ты можешь понять, что он говорит? – нетерпеливо спросил Адриан, бдительно следя за несколькими охранниками, которые могли заметить лицо мальчика, появившееся между досками корпуса.
– Он говорит, что рад меня видеть. Он боялся, что я мертв – что все мы мертвы.
– Кто с ним?
Мэтт сделал несколько коротких резких движений руками, и после небольшой паузы с другого корабля пришел ответ.
– Их разбили на три рабочих группы примерно по пятьдесят человек в каждой. С ним Раунтри и Макдонадд...
– Ей-богу, у нас все-таки есть шанс, – пробормотал Адриан. – Есть там кто-нибудь, кто понимает мальчика?
– Думаю, они стараются. – Мэтт гордо улыбнулся. – Если нужно, он заставит их понимать!
– Хорошо. Сначала необходимо узнать, в каком они состоянии. Ты говоришь, три смены по пятьдесят человек? Когда они меняются, куда их водят, как пристально за ними следят?.. И есть ли у них хоть какое-то оружие?
Мэтью передал вопросы, но ответы пришли почти через пятнадцать минут, очевидно после долгих стараний двух моряков разобраться в жестах Дики.
– Гарпун и два ножа, – сказал Мэтт с явным разочарованием. – Отличное начало для вооруженного восстания, если ты это задумал.
– И все же это начало, – настаивал Адриан. – И честное слово, если я хорошо знаю этих людей, это начало конца для Шо и его команды!
Как раз в то время, когда Адриан Баллантайн представлял себе расправу с Гарретом Шо, капитан, вытянувшись, лежал на кровати под балдахином в капитанской каюте «Орла». Его зубы оскалились, лицо было залито потом, жилы на шее превратились в канаты, и каждый вздох, который ему удавалось сделать, был победой воли. Его нагое тело блестело от лихорадочного желания.
Час назад ее перевезли на «Орел», так как она объяснила страже, что этого требует «личное дело чрезвычайной важности». Оказавшись в капитанской каюте, она несколько минут стояла у спинки кровати, глядя на спящего Гаррета Шо, и восхищалась великолепием его мускулистой, гладкой, без волос, груди, узкой талией и бедрами, казавшимися высеченными из мрамора.
Бесшумно сбросив с себя блузку и юбку, Миранда скользнула к нему в постель. Игра началась со слабого толчка ему в пах, и затем от мягкого, дразнящего прикосновения ее грудей его плоть поднялась и затвердела.
Миранда не могла бы точно сказать, в какой момент Гаррет проснулся окончательно, она лишь почувствовала, что он отвечает ее рукам и губам с энергией, достойной мужчины. Она не стала дожидаться приглашения раздвинуть соблазнительные бедра и не пыталась сдержать дыхание, когда его тепло проникло глубоко внутрь ее тела. От единственного умелого поворота ее таза Миранда затрепетала, а потом сосредоточилась только на том, чтобы облегчить собственное внутреннее напряжение. Миранда уже очень давно не получала удовольствия, очень давно у нее не было мужчины, способного доставить ей наслаждение. Усилия Дженнингса были смехотворны, а Фолуорт думал лишь о собственном удовольствии.
Теперь настала ее очередь быть жадной. Почувствовав, как внутри ее оживает дикий зверь, который вытягивается и устремляется в невероятные глубины, Миранда вздохнула и, откинув голову, предоставила своему телу возможность управлять ее движениями. Она лишь издавала стоны и дрожала от страсти по мере того, как напряжение ее все возрастало. Обхватив Гаррета за плечи, Миранда коленями сжала ему бедра, чтобы он вошел в нее еще глубже. При каждом обжигающем толчке его плоти она испускала вздох и сдерживала исступленный восторг, управляя бешеными взрывами удовольствия, пока они не достигли единого ритма. Пять минут... десять... двадцать... Она не знала, как долго скакала на своем великолепном жеребце, но зато знала, что он стоил всех ее усилий – он дважды содрогнулся внутри ее, но не проявил признаков слабости и не торопил. Синие глаза смотрели ей в лицо, тело его блестело от напряжения, а руки сжимались и разжимались в такт движению ее бедер.
Волны становились все мощнее, и Миранда, словно в наркотическом опьянении, опустила голову, ее губы расслабились, а волосы черным облаком накрыли грудь. Отодвинув их в сторону, Гаррет большими пальцами дразнящее коснулся налившихся сосков, и Миранда снова вздрогнула, на этот раз сильнее, испугавшись того, чем уже больше не могла управлять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57