Ничего, однако, не вышло. Уступ был слишком высоко.
– Не беда, – сказал Аги. – Я знаю, что делать. Это очень просто. Лестница! Срубим пару деревьев и соорудим лестницу.
– Машины… – поморщился Энки. – Наука… Гуганские штучки.
– Брось, – сказал Аги. – Я понимаю, конечно: техника – порождение Улле, и все такое. Прекрасно! Может, раньше люди летали, как птички, я не знаю. Но сейчас-то времена уже не те. Не разлетишься. Поэтому людям нужны лестницы, если они хотят забираться на отвесные скалы. И ничего плохого в этом нет, если брать лестницу саму по себе. Это просто несколько скрепленных палок. Эйле беспокойно озиралась, краем уха слушая спор.
– Мне кажется, – сказала она, – у нас нет времени строить лестницу. Надо торопиться. Сюда кто-то идет.
– Кто?
– Враги… Я не уверена, но… все равно лучше побыстрее.
– Враги – ерунда, – усмехнулся Энки. – Ведь с нами Аги. Он любых врагов разгонит.
– Если ты это серьезно… – начал было Аги, но Эйле перебила его:
– Перестаньте!
– Ну, хорошо. – Орми хлопнул ладонью по гладкой каменной стене. – Как же мы, по-твоему, туда заберемся?
– А вы… ничего не можете придумать? – Эйле жалобно оглядела своих спутников. Те угрюмо молчали. – Если бы кто-нибудь нам помог! Неужели мы совсем одни? Аги! Превратись в великана!
– Тьфу! – сказал Аги и отвернулся. Орми заметил слезы в глазах Эйле. Видно, опасность была нешуточная.
И тут они увидели мамонта. Огромный молодой самец, настоящий гигант с могучими, загнутыми кверху бивнями легко и почти бесшумно бежал вверх по склону каменистой гряды, к одинокой скале. Горбатая спина, заросшая густым красноватым мехом, покачивалась в такт его бегу; двигаясь в зарослях низкорослых сосенок, он ухитрялся не задеть ни одной ветки, на крутом склоне ни разу не наступил на опасно лежащий камень. Он направлялся прямо к ним.
– Какой великан! – восхищенно выдохнула Эйле.
– Белолобый. Никогда таких не видел, – сказал Энки.
Шерсть на лбу у мамонта была совершенно седой. Белое пятно резко выделялось на буровато-красном фоне. Зверь приближался. Аги и Бату заметно струхнули и попятились, чтобы спрятаться за скалой.
– Не бойтесь, – сказал им Энки. – Он не нападет. Мамонты могут быть опасны, но этот настроен добродушно.
– Но он бежит прямо на нас! – пробормотал Бату – Что, если он нас случайно и добродушно растопчет?
Энки и Орми только хмыкнули. Эйле зачарованно следила за великолепным зверем. Вот он уже у самой скалы. Здесь мамонт замедлил бег и встал в одном шаге от людей. Он опустил голову и коснулся земли изгибами бивней. Эйле робко шагнула вперед, и зверь протянул хобот ей навстречу. Девочка осторожно обняла мохнатый хобот – толщиной куда больше ее тела. Они замерли, мамонт и Эйле. Энки и Орми испуганно переглянулись.
– Что она делает? – шепнул Энки; его рука невольно потянулась к мечу, – Кажется, девчонка совсем спятила. А мы и помочь-то ей не сможем.
Орми с опаской покосился на Аги – не вздумает ли тот преображаться. Потом сказал брату:
– Не нам ее учить. Она видит больше и чувствует тоньше, чем мы. Она еще ни разу не ошиблась… Погоди.
Эйле гладила могучий хобот; зверь стоял неподвижно. Потом она сказала спутникам:
– Не бойтесь его. Он наш друг. Он пришел нам помочь. Помоги нам, Белолобый! Подними меня на ту ступеньку… Нам нужно найти вход.
Последние слова она произнесла уже в воздухе. Мамонт крепко обхватил ее хоботом и бережно поставил на уступ скалы. Аги вскрикнул, Бату попятился, споткнулся и грохнулся на спину.
– Он послушался! – крикнул Орми, как только обрел дар речи. – Он понял!
Эйле быстро взбежала на вершину. Пока она шаг за шагом исследовала плоскую верхнюю грань скалы в поисках входа, зверь не сводил с нее глаз.
– Как бы он не оказался оборотнем! – подал голос Бату. Он уже встал и отряхнулся. – Зверь не может так себя вести!
Аги, уже вполне пришедший в себя после пережитого испуга, сказал:
– Все ясно! Никакого чуда здесь нет. Это ученый мамонт из Гугана. Их там специально обучают понимать человеческую речь и выполнять несложные команды. Я слышал, бывают мамонты, которые знают пятьдесят, а то и шестьдесят слов. А что, зверь-то умный. Сейчас вы сами увидите. Ну-ка, Белолобый, потруби! Голос!
Мамонт не обратил на его слова никакого внимания. Тем временем Эйле показалась у края скалы. На ее лице был страх.
– Вход здесь! – крикнула она. – Но не знаю, сможем ли мы войти. Наверное, нет! – Ее голос дрожал, она говорила торопливо, как будто боялась не успеть. – Белолобый, прошу тебя, подними скорей моих друзей сюда, ко мне. А вы не бойтесь!
В тот же миг Орми взмыл в небо, не успев даже испугаться. Вот он уже на ступеньке, и Эйле протягивает ему руку.
– Смотри. – Как только Орми оказался на вершине, Эйле указала рукой на север. – Сюда идет войско! Они нас выследили!
Внизу, среди каменных глыб и низких сосен, пробиралась вереница вооруженных людей. Там было пятеро конных, не меньше сотни пеших и два мамонта в железных панцирях. Передний воин вел на цепи косматого клыкастого кабана. Зверь бежал, низко опустив голову.
– Кабан идет по следу, – сказал Орми. – Ученый кабан! Ловко они придумали. Такого чутья больше ни у кого нет. Да теперь нас и сам Улле не поймает. Где тут вход?
– Ты на нем стоишь, – пробормотала Эйле. Орми посмотрел себе под ноги, потом на Эйле.
– Я стою на скале. Здесь сплошной камень.
– Я знаю.
– Ты что… – От возмущения и отчаяния Орми не мог найти слов. – Что это за шутки? Совсем рехнулась?
Эйле молчала. Мамонт тем временем поднял на скалу одного за другим Энки и Бату и теперь добродушно и выжидательно смотрел на девочку, которую, видно, счел главной в этой компании.
– Ты забыл про Аги, – сказала Эйле. – Подними еще Аги. Вон он стоит.
Мамонт огляделся, помахал хоботом, замешкался на миг, потом подхватил побледневшего от страха Аги и осторожно перенес его на скалу.
– А теперь беги, Белолобый! Беги! Они могут убить тебя!
Мамонт задрал хобот и вопросительно приоткрыл рот.
– Мы не можем взять тебя с собой! – крикнула Эйле. – Тебе сюда никак не забраться. Беги же!
Белолобый оглушительно протрубил, повернулся и побежал на юг, в сторону снежных гор.
– Скорее, где вход? – засуетился Энки, увидев приближающееся войско.
Орми плюнул и отвернулся.
– Это был дикий мамонт, – пробормотал Аги, все еще бледный и дрожащий. – У гуганских выжигают номер на заду… метка на ползада. А этот без клейма.
– Кабан потеряет след у скалы, – сказал Орми. – Может, они не догадаются залезть наверх. Если мы ляжем, всадники на мамонтах нас не заметят.
– Эйле, где вход? – спросил Бату. – Я обошел все это плато и нигде не нашел входа.
Эйле переводила взгляд с Орми на Энки, с Энки на Аги и то открывала, то закрывала рот, как будто хотела что-то сказать, но не могла решиться. Враги между тем приближались. Внезапно один из боевых мамонтов вскинул голову, вытянул хобот в сторону стоящих на вершине выродков и затрубил.
– Прячьтесь! Ложитесь! – крикнул Орми, бросаясь на землю, но было поздно. Гуганяне испустили торжествующий клич и мгновенно рассыпались по всему склону. Теперь они шли не колонной, а цепью, перебегая от камня к камню. Несколько раз громыхнуло, и горячие тяжелые сгустки прожужжали над головами выродков. Те пригнулись; Бату и Орми легли ничком.
– А! Вот вы как! – крикнул Аги, грозя гуганянам кулаком. – Живыми нас взять уже не пытаетесь! То-то.
– Вход! Эйле, где вход? – стонал Бату, распластавшись на камне.
– Улле тебе в пасть вместо входа, – пробормотал Орми.
– Послушайте, – сказала Эйле, сложив, как будто в мольбе, руки. – Только прошу вас, верьте мне! Вход есть, я его вижу. Я могу пройти в него. И вы сможете, нужно только постараться. Его создали таким, чтобы ни один меченый никогда не увидел его. Он пропустит только детей Имира.
– Что мы должны сделать, чтобы увидеть? Раскаленные снаряды ударялись в скалу, выбивая осколки и искры.
– Конец! – Бату обхватил голову руками и завыл почти по-волчьи. – Сейчас они заберутся сюда!
– Да не скули ты! – рявкнул Орми. – Эйле, детка, говори же скорей, что нужно делать!
– Отбросить все, что дала нам жизнь. Стать теми, кем мы пришли в этот мир. Забыть все слова. Не думать об опасности. Стать как младенцы, очиститься. Как будто мы родились… умерли… спим… Мир – большие синие тени, они движутся неотвратимо… Между ними – ты, крошечная душа, она только-только проснулась. Она не знает ничего, не знает, что нужно что-то знать. У нее есть лишь малая, самая первая доля свободы, право видеть мир таким, какой он есть. Сделайте так, и вы увидите вход и войдете в него. Смелее! Смотрите на меня!
Эйле сделала шаг и остановилась рядом с Орми. Лицо ее посветлело и стало странно прозрачным. И вдруг она исчезла.
В тот же миг Орми увидел вход. Он замер на мгновение, потрясенный. Все вокруг изменилось… Это было похоже на сон. Только горы, камни и сосны остались прежними. Извиваясь и корчась, полезли по склону уродливые бурые тени. Небо из серого стало черным; это уже не мгла, не туча – глухой каменный свод. Вдали все тонуло во мраке, как будто настала ночь. Только скала, на которой они стояли, сияла лучезарным светом, переливалась голубыми и желтыми сполохами – последний оплот Имира на побежденной земле. В середине верхней грани скалы открылось круглое, затянутое колышущейся прозрачной пленкой окно.
Все было так просто! Орми, смеясь в душе, шагнул в проем. Искрящаяся упругая поверхность подалась, обволокла его теплой дымкой и пропустила в подземный мир. Он стоял на каменной площадке в темноте; Эйле взяла его за руку. Снаружи не доносилось ни звука.
Энки тоже увидел вход. Он уже хотел шагнуть в него, но в последний момент остановился и сказал своим спутникам:
– Идите вперед. Я пойду последним.
Бату, не колеблясь, ступил в проем и исчез, оставив после себя легкое, смутное белое облачко, которое тут же рассеялось.
– Теперь ты, Аги.
Аги медленно приблизился к чудесному окну и занес уже ногу, но что-то остановило его.
– Я боюсь. Оно меня не пропустит.
– Нужно попробовать.
– Да, наверно… нужно…
Энки заметил, что Аги весь дрожит. Наконец, решившись, он шагнул вперед…
Аги не исчез сразу, как те трое. Его тело стало полупрозрачным и начало быстро погружаться в камень. Вот на поверхности осталась одна голова. Тут лицо Аги исказилось от боли. Он страшно закричал:
– Нет! Пусти меня! Пусти! Не-ет!
Глаза его налились кровью, лицо почернело. Он хрипел и задыхался. Энки опустился рядом на колени.
– Ну, давай, Аги! Держись! Еще немного!
Голова не проходила. Казалось, еще мгновение, и случится что-то ужасное.
– П-помоги! – выдавил Аги, превозмогая боль. Энки положил руку ему на темя, налег всем весом… Послышался хруст, голова Аги ушла в камень. Энки почудилось – в последний миг из глаз и ушей его хлынула кровь… Энки взглянул на свою руку – она в крови… Нет, это только мираж, наваждение, кровь растаяла как дым… На том месте, где только что была голова Аги, корчился чешуйчатый волосатый паук. Размером с кошку, с четырьмя коленчатыми ногами, по три пальца на каждой. Энки узнал его. Протянул руку, чтобы схватить и раздавить… Призрачная гадина перевернулась на брюхо и метнулась к краю скалы. Она двигалась быстро, как ветер, движения были неуловимы. Миг – и она прыгнула вниз.
Энки снял лук с плеча и, почти не надеясь на удачу, подбежал к обрыву. Паука из Марбе он не увидел. Но гуганяне были уже совсем близко. Грохотали чародейские палки, плюющиеся железом. Что-то чиркнуло Энки по голове, вырвало клок волос и ободрало кожу. В тот же миг он услышал голос, шедший неизвестно откуда:
– Убери рожу, болван, и заткни уши.
Энки похолодел и попятился, не сводя глаз с приближающегося войска.
– Уши, ублюдок! Груаг!
На этот раз Энки не посмел ослушаться. Понял по голосу: не подчинится – ему конец. Левое ухо он прижал к плечу, правое закрыл ладонью. В тот же миг снизу повалил дым. Он стелился по земле, и Энки не мог почувствовать его запаха. Облако дыма с четкими краями ползло, как живое. Оно оставляло след за собой – землю, усыпанную желтой хвоей, и голые деревья. Гуганяне остановились, замахали руками, многие замерли в нелепых позах, некоторые упали. «Слово, несущее смерть? – мелькнуло в голове у Энки. – Поэтому он велел мне заткнуть уши?» И он разжал их. Облако бросилось на гуганян, как хищный зверь, и поглотило войско. Из черной мглы донесся истошный многоголосый вопль, в последний раз громыхнуло оружие; потом все стихло. Из дыма вылетела гладкая, округлая железка. Энки понял, что это снаряд, выпущенный из гремящей палки. Он летел ему прямо в грудь, но…
Энки выпрямился и замер, не веря глазам. Железка летела все медленнее. Не долетев двух сажен до цели, она почти остановилась.
Время! Опять паучий ворожей из Марбе колдует со временем! Энки усмехнулся.
– Что ж, береги нас, береги… Только не взыщи потом, если мы тебе в конце так и не достанемся.
И он шагнул к невидимому каменному входу… Там опять была глухая скала, но Энки теперь знал, как настроить свою душу, чтобы сделать истинное явным… Окно открылось, Энки ступил в него – и вот он уже стоит в теплом мраке потайной пещеры рядом с друзьями.
Аги захохотал.
– Ты чего? – спросил его Энки.
– Уф! До чего же хорошо! Сам не знаю, – ответил Аги, давясь от смеха. – Вдруг стало так легко и свободно…
– Неудивительно, – хмыкнул Энки. – Видел бы ты, какая дрянь выдавилась из твоих мозгов, когда я втолкнул тебя в скалу.
– Какая? – спросил Аги глухо, сразу перестав смеяться.
– Наш старый знакомый. Колченогий марбийский демон, времяглотатель. Правда, изрядно уменьшенный. Ты, знаешь, все-таки следи за тем, что сидит у тебя в башке. Так и до беды недалеко.
– Непростое это дело – следить за тем, что делается в собственных мозгах, – подал голос Бату. – Я бы сказал, почти невозможное.
– Однако необходимое, – сказал Энки хмуро.
– Не надо! – Из темноты послышался звонкий голос Эйле. – Не спорьте. Мы все очистились, проходя сквозь заколдованный камень. Кто-то оставил на пороге больше, кто-то меньше. Но теперь мы все равны. Пойдем скорей к Старику.
– Где он, кстати? – спросил Орми, до этого времени молчавший. – И как мы будем искать его здесь? Такая темнотища – глаз выколи. А подземелье-то, похоже, не маленькое. Что бы ему самому нас встретить?
– Темнотища? Правда? – Голос Эйле звучал удивленно. – И вам всем тоже темно? Вы не видите этой просторной светлой залы и разбегающихся коридоров, теплых золотых сводов, стройных колонн?
– Я бы согласился и на тесную грязную пещеру с летучими мышами и слизнями, – сказал Аги. – Но я не вижу даже собственной руки, когда подношу ее к носу.
– Тебе придется нас вести, – сказал Орми. – Раз уж ты такая зрячая. Старика-то видишь?
– Да… Он глубже. Я поведу вас.
Орми положил руку ей на плечо, за его пояс схватился Бату, сзади пристроились Аги и Энки. И они побрели гуськом по ровному каменному полу, шедшему немного под уклон, и так спускались все ниже и ниже. В подземелье царила тишина. Шаги звучали гулко, и голос Эйле отдавался эхом в подземных коридорах:
– Ступенька! Еще ступенька! Поворачиваем налево! Так они шли довольно долго и решили отдохнуть. Достали из заплечных мешков небогатые запасы, то, что осталось после вчерашней охоты. Понемногу разговорились.
– Почему Старик нас не встретил? – спросил Орми. – Ведь мы не по своей прихоти к нему шли. Сам звал.
– Как тебе сказать, – вздохнула Эйле. – Вообще-то он нас встретил. По-своему. Он ведь здесь повсюду. Все это подземелье – его творение и в какой-то мере – он сам. Не его вина, что мы не привыкли к такому и не можем его увидеть.
– А куда мы в таком случае идем? Мы внутри его? Движемся от печени к желудку? Что за вздор!
– Мы идем к его телу. Найдем его, тогда он примет человеческий облик.
– А! – Орми задумался и смолк. Потом заговорил снова: – Слышь, Аги. Может, теперь, когда у тебя мозги прочистились, ты все-таки вспомнишь, что с тобой было? Что сделал с тобой одноглазый призрак и как ты попал в лес?
Аги долго медлил с ответом.
– Да, – произнес он наконец. – Мозги у меня действительно прочистились. И я теперь все помню очень хорошо. По крайней мере, мне кажется, что я все отлично помню. Я рассказал вам, как чудище в подземелье приказало мне подойти к нему. Верно? Потом я забыл. Так вот. Я занес ногу, чтобы сделать шаг. А опустил ее уже в этом лесу. Я уверен, что между этими двумя мгновениями не было абсолютно ничего. Всего один шаг. Занося ногу, я был в Хазе, в умиральне третьей категории, глубоко под землей. Опустил ее в. Диких землях, в предгорьях Мару, в двух днях пути от этой скалы. Мало того, опуская ногу, я уже знал, где нахожусь, и знал, что должен вас догнать.
– Это ничуть не больше похоже на правду, чем то, что ты говорил раньше, – заметил Бату.
– Зато на этот раз я уверен в своих словах.
– Ты и тогда был уверен.
– Но ты знаешь не хуже нас, – сказал Энки, – что человек не может мгновенно перенестись из одного места в другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35