– Ход расширяется, – сказал Энки.
Он оказался прав: коридор постепенно и потому почти незаметно расширялся; теперь от пола до потолка было не меньше восьми сажен.
Потом начались развилки. Боковые коридоры уходили не только влево и вправо, но и вверх и вниз, под всеми возможными углами. Как будто сеть этих круглых скользких ходов пронизывала всю толщу земли. Разветвления были одинаковой ширины и не отличались друг от друга ничем, кроме направления. Но всегда, когда нора делилась по вертикали, путникам приходилось выбирать нижний ход, верхний же был недосягаем, поскольку начинался отверстием в потолке. Так они спускались все ниже и ниже, сворачивали то влево, то вправо и давно уже потеряли всякое представление о том, где находятся и куда идут. И с каждой развилкой таяли их надежды увидеть когда-нибудь свет дня.
– Интересно, – сказал Аги, стараясь не показывать усталости и уныния, – эти повороты сбили нас с толку, и мы уже не понимаем, где север, а где юг. А могут ли вертикальные развилки довести нас до того, что мы перестанем отличать верх от низа? Вот было бы забавно.
Нора между тем все расширялась. Свет уже не достигал потолка, и только по кривизне стен можно было судить о ее размерах. Внезапно Аги остановился и сделал жест рукой своим спутникам, чтобы они замерли. В десятке шагов впереди от них на осклизлом полу сидела какая-то тварь.
Она немного напоминала крысу. Тело длиной в два локтя заканчивалось длинным тонким хвостом. Четыре короткие ноги с когтями. Безглазая морда с большими ушами и вытянутым подвижным рылом. И кожа подземной твари, голая и блестящая, и ее плоть были прозрачны, как вода, и сквозь них виднелась густая сеть красных прожилок, темный клубок кишечника и серые кости.
Крыса сидела возле наполовину съеденного студенистого гриба. Ее челюсти шевелились; нос был направлен на людей. Лишенная глаз, она не могла видеть свет, но ее явно встревожили непонятные звуки и запахи.
– Вряд ли она опасна, – прошептал Энки. – Тварь, которая ест грибы, не станет нападать на людей. Пойдем.
Крыса оставила гриб и неторопливо поползла навстречу людям. Она двигалась совершенно беззвучно, уверенно и спокойно, не выказывая ни малейшего страха перед пришельцами.
– Она не пахнет! – удивленно произнес Энки. – Совсем! И она уверена, что мы не подозреваем о ее присутствии. Откуда ей знать, что в мире существует свет, а почти у всех живых существ есть глаза?!
– Что она собирается делать? – дрожащим голосом спросил Бату. Крыса была уже совсем рядом.
– Похоже, она не так уж безобидна, – сказал Энки, обнажая меч. – Ну-ка, иди сюда.
Он был готов разрубить крысу, как только она кинется на людей. Но он не ожидал, глядя на ее неторопливые движения, что бросок будет так стремителен. Крыса промелькнула в воздухе и впилась в руку Аги пониже локтя. Тот отчаянно вскрикнул; Энки взмахнул мечом и рассек подземную гадину. Задняя половина крысы шлепнулась на пол; хрустальная плоть помутнела. Передняя же половина осталась висеть на руке Аги, и челюсти пришлось разжимать ножом.
Аги потерял много крови, прежде чем Энки перетянул ему руку кожаным ремнем. Им пришлось сделать остановку, чтобы выспаться и восстановить силы. Припасы таяли быстрее, чем они ожидали.
– На пару дней еще хватит, – сказал Энки, заглядывая в мешок. – Что дальше будем делать – не знаю. У здешних обитателей вид не слишком аппетитный.
Отдых затянулся, потому что теперь они спали по очереди, опасаясь нападения. Потом снова двинулись вперед.
Вскоре им попалась еще одна крыса – Бату застрелил ее из лука, не дав приблизиться, – потом еще и еще. Третья крыса пыталась напасть на них и погибла, пронзенная стрелой. Четвертая же, почуяв людей, бросилась наутек и скрылась во тьме. И больше они не встретили ни одной.
– Быстро эти твари все поняли, – сказал Энки. – Умны. Как бы только это не вышло нам боком.
– Думаешь, они что-то замышляют? – спросил Бату, но ответа не получил.
Они шли и шли вперед по этому непостижимо бесконечному подземелью. Нора теперь стала совсем огромной – судя по тому, что кривизна пола была лишь едва заметна, расстояние до потолка составляло не меньше полумили. Почти столь же огромны стали земляные глыбы, преграждавшие проход; увеличилось и расстояние между ними. Однако эти глыбы теперь можно было обходить, не перелезая, – их размеры росли не так быстро, как размеры норы. Путники больше не видели вертикальных развилок – потолок был далеко за пределами света – и спускались все ниже и ниже. Мешки с мясом давно опустели, и теперь они питались водянистыми безвкусными грибами, росшими повсюду на слизистом полу. Эта пища почти не прибавляла сил и вызывала мучительные боли в желудке, но все же это было лучше, чем ничего.
Так они шли дней пятнадцать или двадцать, а может, и больше. Все, даже Элгар, давно потеряли счет времени. Отчаяние, так долго сдерживаемое, постепенно начинало овладевать ими. Они понимали, что так не может продолжаться до бесконечности. Их силы иссякали. Рана Аги гноилась и не заживала. Розовые червячки, кишевшие в слизи пещеры, заползали под одежду и вгрызались в кожу, вызывая мучительный зуд. К тому же чем глубже они опускались в недра Земли, тем жарче становился воздух, и без того душный, плотный и пропитанный испарениями. Бату постоянно жаловался на головную боль; остальные крепились, хотя страдали не меньше.
– Нам нельзя дальше спускаться, – твердил Элгар. – Мы должны найти путь наверх. Только наверх!
Но у них почти не было шансов отыскать подходящий коридор: пещера стала такой громадной, что теперь они не видели новых ответвлений.
Однажды они почувствовали, как задрожала земля у них под ногами.
– Что это? – Бату схватил Энки за локоть. Земля дрожала все сильнее мелкой пронзительной дрожью.
– Откуда я знаю, – проворчал Энки, с трудом ворочая распухшим языком. – Мы тут бродим уже дней тридцать и все время забываем, что у этого подземелья есть… должен быть хозяин. Тот, кто создал все эти ходы. Ведь не сами же собой они появились.
– Ты думаешь, это он трясет землю? – пробормотал Аги, леденея от страха. – Этот ужасный хозяин? Но почему ты решил, что у подземелья только один хозяин? И вообще, может быть, все это прорыто подземными водами или еще какими-нибудь глубинными силами Земли? Какое существо могло прокопать такие необъятные, чудовищные ходы? Нет, я не верю!
– Ладно… Слушайте. Мне не хотелось говорить… Знаете, что кричали людоеды там, наверху, когда мы провалились под землю? Они кричали: отправляйтесь к подземному властелину. Они принесли нас в жертву Царю Земли. И я удивляюсь только, как мы до сих пор его не встретили.
– Царь Земли… – произнес Элгар задумчиво. – Кто же это такой? Кому он служит – Имиру или Улле? Почему я никогда не видел его и не слышал о нем?
Внезапно слева донесся писк, похожий на упыриный, но более громкий. И в тот же миг из темноты выскочили несметные полчища прозрачных подземных крыс.
Энки и Аги едва успели обнажить мечи, когда первые ряды нападающих бросились на них. Люди сражались отчаянно, и слизистый пол в считанные мгновения покрылся кровавыми мутнеющими обрубками. Даже Бату собрался с силами и орудовал копьем не хуже бывалого воина.
– О Имир! – вскричал Элгар, воздевая руки к невидимому потолку. – Должно же быть слово, способное спасти нас от этих чудовищ. Подскажи мне его!
Десятки крыс облепили Элгара и повалили его на землю. Энки, Аги и Бату истекали кровью, но еще держались.
Что-то ярко вспыхнуло, завоняло паленым мясом… Падая, Элгар выронил светильник и мешок с остатками тука Земли; черная жидкость разлилась по полу и вспыхнула от светильника. Почуяв жар, крысы отступили. Но они не убежали – стояли по краю освещенного круга плотным кольцом и ждали.
Люди были жестоко покусаны. Энки впервые увидел, что у Элгара – такое же тело, как у них, и такая же красная кровь. Элгар лежал на земле у края пылающей лужи, не в силах подняться.
– Заклинание… Имир, открой мне заклинание… О, если бы здесь была Эйле… Ей многое ведомо, даже больше, чем мне… Но она ушла вместе с Орми…
– Смотрите! – закричал не своим голосом Бату – Крысы исчезли! Они убежали! Мы спасены!
Крыс действительно не было. Энки поднял светильник и прошел немного в сторону, откуда они появились.
– Здесь проход! – крикнул он. – Довольно узкий… идет вниз и вбок. Наверное, крысы нападали отсюда. Сейчас их нет.
– Значит, я случайно сказал некое слово… – бормотал Элгар. – То самое, которое искал. Вспомнить бы, что я говорил. Впрочем, я помню…
Они нашли поблизости воду и расположились там, чтобы обмыть и перевязать раны. Спустя недолгое время в освещенный круг вбежала крыса. Элгар спокойно посмотрел на нее и произнес:
– Но она ушла вместе с Орми.
Крыса взвизгнула и исчезла в темноте.
– Что здесь происходит? – мрачновато поинтересовался Энки. – Допустим, все мы сошли с ума. Но при чем тут крысы?
– Не стоит так удивляться, – добродушно ответил Элгар. – На каждую беду есть свое заклинание. Это неизбежно следует из самой сущности мира, который есть воплощенное Слово.
– Хорошо. Но почему крысы боятся бессмысленной фразы?
– Не знаю. Возможно, не всей фразы, а какой-то ее части. Там может быть некий скрытый смысл.
Путники немного воспрянули духом после победы над крысами. Несмотря на раны, они готовы были продолжить путь, как вдруг земля под ними задрожала – гораздо сильнее, чем раньше. А потом подул ветер. Он дул оттуда, куда они собирались идти, спереди. И быстро набирал силу.
– Что за наваждение! Откуда ветер в подземелье? – закричал Бату.
– Это он! Бежим! – Энки стремительно вскочил на ноги.
– Кто?
– Царь Земли! Он несется на нас и толкает перед собой воздух! Скорей!
– Куда?
– В крысиный ход!
Они подхватили свои пожитки и побежали следом за Энки. Нырнув в узкий коридор, они скользили вниз еще сажен сто и остановились на краю подземного озерка.
Одинокая крыса взволнованно нюхала воздух в нескольких шагах от них.
– Кыш, дура! – прикрикнул на нее Энки. – Она ушла вместе с Орми!
Крыса в панике умчалась.
– Бред какой-то, – сказал Аги.
Земля между тем уже не просто дрожала – она трепетала и билась в судорогах, отчаянно корчилась, скрипя камнями. На поверхности озерка появились волны. Потом мощный поток воздуха, пришедший из прохода сверху, сбил их с ног, всех четверых, и сбросил в озеро.
– Тук Земли! – выкрикнул Энки, барахтаясь и отплевываясь. – Вот так повезло!
– Светильник! – в ужасе закричал Аги. – Держи его!
Горящий светильник стоял, накренившись, на самом берегу, готовый в любой момент плюхнуться в озеро. Один толчок посильнее – и они сгорят заживо, не успев вскрикнуть.
Бату выбрался на берег первым, осторожно взял светильник, отнес его подальше и поставил на землю. Элгар и Аги, все в черной маслянистой жиже, подошли и встали с ним рядом.
– Отойдите, не капайте, о всемогущий Имир! – орал Энки. – Вспыхнете!
И тут сверху полетели камни. Луч света выхватил из темноты прохода, по которому они только что съехали, две или три большие глыбы, катившиеся вниз, прямо на людей.
Увернуться от них в узкой норе было невозможно. «Вот и все», – успел подумать Энки… И вдруг произошло что-то непонятное, такое, во что невозможно было поверить, и Энки сначала принял это за предсмертное видение… но время шло, а видение не исчезало.
Глыбы пропали. Не было больше и прохода. В двух шагах от Аги нору перегородила гладкая блестящая стена. Но не это поразило Энки так, что он отказывался верить глазам. Стена двигалась. Нет, она не приближалась и не удалялась – она скользила вбок, слева направо, с огромной, невероятной скоростью. На этой стене были вертикальные борозды, или полосы, в сотне локтей одна от другой, и полосы эти мелькали так, что рябило в глазах. Потом движение стены стало замедляться, и вдруг она остановилась. Теперь Энки мог рассмотреть ее поверхность. Сомнения исчезли – перед ними была кожа живого существа. Кожа, сочащаяся слизью, той самой, которой были выстланы все эти норы. Из слизи кое-где торчали острые шипы, казавшиеся каменными.
– Это он, – пробормотал Энки. – Вот он, Царь Земли!
– Но я вижу только стену… Я ничего не понимаю! – крикнул Бату.
– Так всегда, – сказал Элгар. – Ты был не прав, когда говорил, будто все, что мы видим, – призраки и обман. Мы видим то, что есть, но не целиком, а лишь малую, ничтожно малую часть. И благо тому, кто сумеет по крохам собрать целое и постичь истину.
– Так в чем же истина сейчас? Что это за стена? При чем тут Царь Земли?
Стена тем временем вновь пришла в движение. Полосы мелькали все быстрее… потом – снова остановились. Так продолжалось долго. Перед каждым новым рывком стены дрожь земли усиливалась, а во время остановок – слабела.
Они устали смотреть на это непонятное зрелище и отошли к берегу. Путники оказались заперты между озером и стеной, и деться отсюда им было некуда. Они сели на пол и стали ждать.
– Так что же это такое? – снова спросил Бату. – Если бегущая стена – часть некоего целого, то как выглядит само целое? Я не могу этого себе представить. Я не могу понять, какое живое существо имеет своей частью бегущую стену с вертикальными полосами, в три сажени высотой, а в ширину… ну, мимо нас проехало уже мили две, не меньше.
– Нет, Бату, не в три сажени высотой, – задумчиво произнес Энки. – Это – высота прохода. Остального мы просто не видим. Что же, я скажу. Аги и Элгар, наверное, со мной согласятся. Я не вижу других объяснений. Перед нами земляной червь поперечником в полторы мили, а длиной миль в восемьдесят. То, что мы видим, – кусочек его бока. Стена кажется плоской, но на самом деле она чуть выпуклая. Вот и все.
Пауза, наступившая после этих слов, была долгой и тягостной. Потом Бату пробормотал растерянно и хрипло:
– Царь Земли… Это невозможно. Конечно, числа немного примиряют с действительностью – полторы мили, восемьдесят миль – это звучит успокаивающе и кладет предел тому, что иначе казалось бы беспредельным. Но представить себе… Ведь это же размеры горного хребта!
– Небольшого, – сказал Аги.
– Червь растет, – сказал Энки. – И по мере роста продвигается к центру Земли. Трудно вообразить, чем это кончится. Вряд ли его рост остановится сам собой, раз уж он достиг такого размера.
– Он сожрет всю Землю, – тихо произнес Элгар.
Потом они опять долго молчали, а живая стена все скользила и скользила мимо них, то останавливаясь, то вновь набирая скорость.
– Я знаю, что делать, – сказал вдруг Бату. – Мы подожжем озеро. Конечно, мы погибнем. Но пламя прожжет в боку червя такую дыру, что он, может быть, сдохнет. Пропади оно все пропадом.
И Бату потянулся за светильником.
– Погоди. – Элгар взял его за руку. – Не нужно этого делать.
– Ты что, боишься? Но как еще мы можем спасти Землю от гибели?
– Послушай. Я думаю, дело не в черве. Не в нем главная угроза. Понимаешь, мне кажется, этот червь не может быть порождением Улле.
– Кто же он, по-твоему?
– Позволь, я кое-что расскажу тебе. Иногда бывает, что какие-то маленькие частички человеческого тела становятся больны, и их присутствие угрожает жизни человека. В крови тогда рождаются крошечные существа-убийцы. Они нападают на эти больные частички и убивают их. Так спасает себя целое, жертвуя частью. И я подумал… может быть, для нашей юной вселенной Земля, пораженная страшной болезнью, – все равно что такая частичка… Ее нужно убить, больную Землю, чтобы мир мог жить дальше. И этот червь – проявление неких неведомых нам защитных сил вселенной. Имир мог предвидеть вторжение Улле или других чужеродных сил и припас надежное средство борьбы с ними… И правда, лучше уничтожить землю, чем позволить слугам Улле повернуть время вспять. Поэтому оставь светильник, Бату. Если нам не удастся спасти землю, этот червь, может быть, спасет вселенную.
Бату сидел, опустив голову, и не двигался. Гигантский червь продолжал ползти. Земля дрожала. Потом живая стена начала удаляться и исчезла во тьме.
– Это хвост, – сказал Аги. – Он сужается к концу. Скоро можно будет выходить.
Они подождали еще какое-то время, а потом несмело приблизились к темному отверстию, которое только что загораживал червь своим боком. У их ног разверзлась пропасть. Отвесный обрыв уходил во мрак; невозможно было даже предположить, какая у него высота.
– Он расширил свой старый ход, – сказал Элгар. – И мы теперь на боковой стене. Думаю, можно смело прыгать. Стена ведь должна закругляться и плавно переходить в пол. Мы спокойно соскользнем на самое дно.
Так они и сделали, и сначала все шло, как предполагал Элгар: они падали вдоль отвесной стены, потом скользили по гладкому склону. Наклон постепенно уменьшался.
– Ну, скоро остановимся! – крикнул Аги. Они скользили все медленнее. Но, почти уже достигнув дна, все вдруг провалились, один за другим, в узкое боковое отверстие, прорытое червем, когда он был еще молод и мал, – не более пятнадцати сажен в поперечнике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35