– Все дело в том, что ни мне, ни вам неизвестно, какими свойствами обладает Зерно Имира в нынешнем мире. С тех пор как я в последний раз был на поверхности, здесь все изменилось. Теперь на Земле новые законы. И вся древняя мудрость стала ненужным хламом. И мне очень хотелось бы узнать, не стали ли таким же хламом и я, и вы, и Зерно Имира, и сама мысль о добре.
На следующий день они достигли стены. Она внезапно выросла перед ними – гладкая и неприступная, вышиной сажен в двадцать, сложенная из больших базальтовых глыб и в швах поросшая лишайником. Перелезть через нее не было никакой возможности. Путники отступили обратно в заросли и стали держать совет.
– Как насчет лестницы, Аги?
– Не может быть и речи. Такую длинную лестницу нам не сколотить. И потом, даже если мы заберемся по лестнице на стену, как потом спустимся вниз?
– Да она небось охраняется, стена-то. Часовые нас сразу заметят.
– Что же делать?
– Пойдем на запад вдоль стены, – сказал Элгар. – Если мы не найдем какой-нибудь лазейки, придется обойти весь Гуган.
– А почему, скажем, не на восток? – спросил Энки. – Насколько я понимаю, на востоке стена быстрее поворачивает на север.
– Не поворачивает, Энки, вовсе нет! Вспомни рисунок Веора. На востоке стена вообще кончается. И там можно пройти в Гуган свободно, путь открыт, пожалуйста. И знаешь, почему гуганяне не сочли нужным строить стену на востоке? Потому что они знали: ни один враг не проникнет к ним восточным путем. Ведь для этого необходимо пересечь страну Каар-Гун, а там есть нечто, охраняющее границы Гугана получше всякой стены.
– Что именно?
– Этого я не знаю. Сколько раз ни пытался разглядеть из Убежища обитателей Каар-Гуна, мне это не удавалось. Нечто невидимое для меня, стало быть, не добро и не зло, а какая-то третья, совсем неизвестная сила… Веор говорит о Каар-Гуне невнятно, так, словно сам толком ничего не знает об этой стране. Да он, конечно, и не мог ничего знать. Но мне достаточно того, что в Каар-Гуне обрывается Гуганская стена, – достаточно, чтобы туда не соваться.
– А что нас ждет на западе?
– Этот лес простирается далеко в ту сторону, а после мы попадем в Хурриан – царство менхуров, и там откроется путь на север, в страну Марбе. Впрочем, Хурриан – не то место, где можно легко пройти незамеченным.
– Ладно, чего тут размышлять, – сказал Энки. – Доверимся судьбе и пойдем – мне-то все равно куда, но раз Элгару хочется на запад, пойдем на запад. Не думаю, чтобы от нашего решения многое зависело. Как говорится, от судьбы не уйдешь, от Улле не спрячешься.
Пошли на запад. Двигались лесом, но от стены далеко не уходили. На третий день убили мохнатого носорога, запаслись мясом. Их заплечные мешки заметно потяжелели. Вскоре после этого путники вышли на край большой поляны с ярко-зеленой травой, какая растет обычно на болотах или по берегам рек. Бату спокойно ступил на траву, но Энки остановил его:
– Погоди. Лучше обойдем это место. Здесь может быть топь.
– Нет, кажется, сухо.
Внезапно позади, в лесу, раздались громкие крики. Стрела просвистела у них над головами и упала в дальнем конце поляны. Как будто из-под земли, в двух шагах от Элгара появился огромный людоед в волчьей шкуре, с тяжелым каменным топором. Он замахнулся, явно намереваясь размозжить Светлому череп. Его маленькие красные глазки горели ненавистью и злобой. Но топор не успел опуститься. В последнее мгновение медведь Элгара бросился на дикаря и сбил его с ног ударом лапы. Тут же из-за деревьев полетели копья и стрелы. Несколько копий попало в медведя; тот встал на задние лапы, истекая кровью, и страшно заревел.
– Бежим! – крикнул Энки. – Обороняться бесполезно: они нас видят, а мы их нет.
Они побежали по поляне, по грудь в высокой траве. Медведь дал им время уйти. Он ломился сквозь заросли обратно в лес, навстречу людоедам. Вопли дикарей и рев зверя становились все яростнее; потом вдруг наступила тишина.
Энки оглянулся и увидел: людоеды стоят на опушке и смотрят им вслед. Он услышал смех. Кто-то из дикарей тыкал в него пальцем и кричал:
– Эй, однорукий! Чего встал, беги! Где твои друзья? Ну-ка, найди их! А медведь твой ученый сдох! Га! Отправляйся к подземному властелину!
«Почему они не стреляют?» – мелькнуло в голове у Энки.
Он огляделся – и пришел в ужас: он был один посреди поляны. Бату, Аги и Элгар бесследно исчезли.
– Где вы?! – заорал Энки, крутясь на одном месте и размахивая мечом.
– Га! Га! Га! – надрывались людоеды, потрясая копьями на опушке. Никто из них не сделал ни шага вперед: было ясно, что они боятся поляны.
– Где вы?!
Наконец он услышал ответ:
– Мы зде-е-есь! – Голос был еле слышен. Он шел снизу, из-под земли.
Энки подумал, что теряет рассудок. Он сделал несколько шагов, пошатываясь, словно наевшийся мухоморов зубарь. И вдруг земля под его ногами подалась, расступилась, и он кубарем полетел вниз, в темную нору.
– Царю Земли поклонимся! – донеслось сверху. – Царь принял жертву!
Сначала Энки просто падал, то и дело ударяясь головой или спиной о стены норы, благо они были не каменные, а скорее земляные или торфяные.
Потом наклон стал поменьше. Энки собрался, напрягся и уперся руками и ногами в пол. Пол был гладкий и скользкий, и Энки ехал по нему вниз почти так же быстро, как прежде – падал. Вскоре, однако, нора пошла ровнее, а потом и вовсе выровнялась, и Энки остановился, уткнувшись ногами во что-то мягкое.
– Это ты? – раздался из кромешной тьмы голос Бату.
– Я. Вы все здесь?
– Все. Кажется, никто не ушибся, – сказал Аги.
– Что это за нора?
– Похоже на подземный ход, – ответил Элгар. – Идет на север, то есть, очевидно, проходит под стеной и открывается по ту сторону, в Гугане.
– Значит, нам повезло, – сказал Энки. – А почему пол такой скользкий?
– А почему бы и нет, – с усмешкой произнес Аги. – Ты так спрашиваешь, как будто мы тут живем.
– Бросьте болтать, – сказал Бату. – Пошли. Надо поскорей отсюда выбраться. Ненавижу темноту.
Они двинулись вперед по тоннелю. Идти было трудно. Пол плавно поднимался к стенам, и, поскольку он был весьма скользким, двигаться можно было только по самой середине. Все, кроме Элгара, постоянно падали и с головы до ног перепачкались в чем-то вязком и липком.
– Какие болваны строили этот ход?! – восклицал Энки. – Хоть бы за стену можно было держаться!
Но ни держаться за стену, ни даже прикоснуться к ней они не могли. Вскоре они выяснили, что легче всего идти гуськом, положив руку на плечо впереди идущему. Теперь падали реже.
– Стена уже позади, – сказал Элгар – Скоро ход должен пойти вверх.
В тот же миг Энки, шедший вторым, почувствовал, что плечо Элгара уплывает из-под его руки вниз. И тотчас же сам упал на спину и покатился по скользкому желобу – нора действительно повернула, но вовсе не туда, куда им хотелось. Спуск становился все круче, пока они не полетели, все четверо, вниз, в пустоту, не касаясь стен. Потом – снова наклонный желоб.
– Что за наваждение! – крикнул Аги. – Куда мы попали? – В его голосе слышался с трудом сдерживаемый ужас. Потом раздался глухой удар.
– О Имир над тучей! – воскликнул Элгар, и в тот же миг Энки с разгона врезался в него, а сзади на них обрушились Бату, Аги, пара мешков с носорожьим мясом, несколько копий и еще какая-то мелочь, оброненная во время падения. Элгар с трудом выбрался из-под груды тел и мешков.
– Впереди стена, – сказал он угрюмо. – Сейчас мы ее увидим. Если она сплошная… что ж, мы знали, на что шли. Обратно нам не выбраться без крыльев.
Подземный ход озарился бледным мерцающим светом. Первым, что увидел Энки, было лицо Элгара – страшно напряженное, измученное лицо с большими темными глазами и дрожащими веками.
Нора была круглой. От пола до потолка – пять-шесть сажен. Земляные стены покрывал толстый слой белесой, полупрозрачной слизи. В ней кишели тонкие розовые червячки. Кое-где со стен и потолка свисали уродливые сморщенные грибы, все в мелких прозрачных капельках.
Проход был загорожен огромным комом земли, таким же липким и скользким, как и стены. Между ним и потолком темнела щель – можно было пролезть там, стоило только забраться на земляной ком. Позади нора уходила круто вверх, в темноту.
– Какое странное подземелье, – растерянно пробормотал Бату. – Почему оно… такое? Что это за слизь?
– Этот ход… – вымолвил Аги, испуганно озираясь; – Не думаю, что он выстроен людьми. Подземелья в Хазе были совсем другие… с ровным полом, каменные и без соплей на стенах. Зря мы сюда полезли, ох зря…
– У меня не хватит сил надолго, – сказал Элгар – Скорее делайте ступеньки и перелезайте через эту глыбу. Скорее, пока светло.
Энки вонзил нож в вязкую студенистую массу, покрывавшую ком. Нож вошел без усилий, но, когда Энки вытащил его, края дыры сомкнулись и слиплись, так что и следа не осталось.
– Ах так! Ну ладно. – Энки вырезал большой прямоугольный кусок липкого студня и выворотил его вместе с комьями земли. Получилось углубление, куда можно было поставить ногу. Десяток таких ступеней – и Энки уже на верхушке глыбы.
– Порядок. Передавайте мне мешки и полезайте сами. Вскоре все четверо перебрались на ту сторону, и Элгар, перелезший последним, осветил стены и пол сажен на десять вперед.
Ход раздваивался. Два одинаковых коридора разбегались из этого места под тупым углом. Они выбрали левый, потому что Элгар сказал – хоть и с некоторым сомнением, – что надо идти сюда.
– Откуда ты знаешь? – хмыкнул Энки. – Мы так кувыркались, когда падали, что я не могу даже примерно сказать, где север.
– Ну, я тоже не совсем уверен, – сказал Элгар. – В любом случае, нам ведь почти все равно, куда идти.
– То есть… ты хочешь сказать, что мы погибли? – пробормотал Бату.
– Чепуха. Мы живы, и ты это видишь. Еды у нас много. Воду найдем. У нас есть время, чтобы отыскать выход.
– Если он существует, – сказал Аги.
– А как его может не быть? Любой подземный ход куда-нибудь да ведет.
– Одного ты не учитываешь, – сказал Аги. – Если это подземелье построено марбианами, то выход может быть рассчитан только на крылатых. Например, колодец вроде того, в который мы провалились. Тогда нам крышка.
– Ладно, не скули, – сказал Энки. – Что суждено, то и будет.
Они пошли по левому коридору. Светлое пятно двигалось вместе с Элгаром, сажен на десять впереди него и столько же позади, все остальное тонуло во мраке.
Шли долго. Воздух был затхлый, нехороший. К тому же появился какой-то слабый, очень странный запах, от которого у Энки кружилась голова и в глазах мелькали круги.
– Что-то мне не по себе, – пробормотал вдруг Бату, останавливаясь и вытирая пот со лба.
– Постойте, – сказал Энки. – Какой-то звук.
Они прислушались. Впереди что-то булькало. Элгар прошел еще несколько шагов и остановился.
– Дальше хода нет.
Энки, приблизившись, увидел, что Элгар стоит на краю черной маслянистой лужи. Гладкая матовая поверхность то и дело вздрагивала, выпуская пузыри воздуха.
– Нет, это не воздух, – пробормотал Энки, принюхиваясь. – Какой-то вонючий пар.
Потолок коридора плавно изгибался книзу и в нескольких саженях впереди погружался в маслянистое озерко.
– Ход и дальше есть, – сказал Элгар. – Только он затоплен.
Свет начинал меркнуть – должно быть, у Элгара иссякли силы. Энки присел на корточки и потрогал черную жидкость.
– О всемогущий Улле! Имир! – возбужденно заговорил Энки. – Да ведь это тук Земли! Он горит, и мы сможем сделать факел!
Он принялся возиться с мешками: выбрал, где дыр было поменьше, и переложил куски мяса из него в другие мешки. Потом зачерпнул черной жижи из озерка.
– Ну, пойдем назад.
Тут раздался стук Бату потерял сознание. Энки, поднимаясь, пошатнулся и с трудом удержался на ногах.
– Скорее назад! Здесь отравленный воздух!
Теперь они брели совсем медленно: груза у них прибавилось, а сил почти не осталось. Свет померк, и путники вновь оказались в кромешной тьме.
– Где твой факел, Энки? – задыхаясь, проговорил Аги. Он волок по скользкому полу два тяжелых мешка.
– Нельзя… огонь зажигать нельзя… – Энки с трудом выдавливал из себя слова, тошнота подступала к горлу. – Этот воздух вспыхнет…
Только Элгару, казалось, ядовитый смрад был нипочем: он легко нес обмякшего, так и не пришедшего в себя Бату и ни разу не упал, тогда как Энки и Аги спотыкались на каждом шагу.
Энки брел в полузабытьи: перед глазами проплывали нелепые и страшные видения, какие-то громадные серые чудовища выскакивали из мрака, выползали из земли жирные упыри, шевелились клубки змей. Энки уже не понимал, где он и что с ним, но все же продолжал идти; падал, вставал и снова шел, крепко держа под мышкой оба копья, а в руке – мешок с горючей жижей.
Каждый шаг давался с большим трудом, но и воздух становился чище. Потом Энки наткнулся на что-то, упал, и сознание окончательно покинуло его.
Очнулся он в полной тьме, голова отчаянно болела, но мысли прояснились. Он прислушался: рядом дышали двое, Аги и Бату. А дыхания Элгара Энки никогда не слышал и вообще сомневался, дышит ли тот.
– Элгар!
– Я здесь.
– Где мы?
– Кажется, у развилки. Аги и Бату еще не пришли в себя. Но теперь мы знаем, как пахнет ядовитый подземный воздух.
– Да уж. Слушай, ты не мог бы посветить немного?
– Нет. Для этого мне нужно увидеть свет дня.
Энки захохотал, как безумный.
– Свет дня! Ну, ты… да зачем нам нужен был бы твой свет, если бы мы вышли наверх! Где мой мешок с туком Земли?
– Вот, у меня в руке. Я успел подхватить его, когда ты падал. Почти ничего не пролилось.
– Ага. Ну так подержи его еще немного. Я сейчас.
Энки нащупал нож у себя за поясом и принялся ковырять им слизь, покрывавшую пол. Скоро он наткнулся на что-то твердое – это была плотная, слежавшаяся почти в камень глина. Энки разрыхлил глину в ямке, взял у Элгара мешок и плеснул на пол немного жидкости. Потом высек искру, и взрыхленная глина, пропитанная туком Земли, вспыхнула и стала гореть ровным ярким огнем.
– Неплохо! – воскликнул Элгар. – Откуда ты знаешь свойства этих подземных озер?
– У нас это каждый ребенок знает. В дне пути от нашего стойбища был такой источник. Его какие-то люди сделали в давние времена. Ведь говорят, лет триста назад народ к югу от гор Мару не был диким. Ну, ладно, теперь нужно факел сделать.
Вскоре очнулся Аги и тут же с готовностью взялся помогать Энки. Они облазили всю освещенную часть подземелья в поисках подходящего камня. «Дырчатый камень нужен, – твердил Энки. – Есть такой, легкий, весь в дырочках. Его туком Земли пропитать – целую ночь гореть будет».
Дырчатого камня не нашли; тогда Аги взял дело в свои руки. Вылепил из глины горшок, обжег его, насыпал внутрь рыхлой земли из той глыбы, что загораживала проход.
– Готово!
Светильник работал на славу. На нем можно было даже жарить мясо. Когда работа была закончена, Бату наконец открыл глаза.
– Ох… – простонал он, – Голова… Как же болит голова…
– Держись, – подбодрил его Энки. – Гляди-ка, чего мы тут с Аги соорудили. Теперь со светом пойдем.
Они наспех поели и двинулись в путь – на этот раз по правому коридору. Впереди теперь шел Аги со светильником, за ним – Элгар. Бату шел последним, покачиваясь и постанывая. Подземный ход время от времени плавно поворачивал то вправо, то влево. Иногда путь преграждали огромные, осклизлые комья рыхлой земли, подобные тому, на который они наткнулись в конце последнего спуска. Перебираясь по вырубленным ступеням через одну из таких глыб, Аги сказал:
– Вот что забавно. Земляные глыбы лежат на равных расстояниях друг от друга. Я считал шаги. Элгар нахмурился.
– Не к добру это. Все, что нас окружает, не похоже на дело рук людей, марбиан или других тварей, населяющих Землю. Мы столкнулись с неведомым.
– Все на свете – неведомое, – произнес Бату. – Помню, Эйле говорила: весь мир – тени, призраки, все обман. Иногда нам кажется, будто мы что-то понимаем, иногда – нет, вот и вся разница. Может быть, до пришествия Улле вы, Светлые, знали, что к чему. Теперь все без толку. Мы – хуже чем слепые. Мы – слепцы, одолеваемые лживыми видениями. Сон и бред – вся наша жизнь.
Никто не возражал; путники молча продвигались вперед. Потом Аги нашел воду. Это было кстати, потому что все, кроме Элгара, страдали от жажды. Аги заметил струйку воды, текущую между стеной и прозрачным студнем, выстилавшим пещеру изнутри. Энки проткнул вязкую слизь ножом и вода, ледяная и на удивление чистая, полилась прямо в подземный ход. Они напились и смыли с рук и одежды налипшую клейкую дрянь.
Вскоре выяснилось, что такие ручейки встречаются довольно часто, так что тащить с собой запас воды не было необходимости.
Потом был очень длинный пологий спуск, который они увидели заранее и потому обошлись без кувырканий и ушибов, осторожно съехали вниз верхом на мешках. Затем они шли вперед до тех пор, пока могли волочить ноги. Заночевали на скользком полу; поспав, продолжили путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35