А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Это постоянная работа. И денежная. И довольно интересная. Хотя, конечно, это вам не Стратфорд-на-Эйвоне.
— А как другие актеры? — спросил я. — Те, кто сейчас был в гараже?
— Примерно так же. Работа есть работа. Им нравится играть в поездах.
Хотя на ходу приходится все время кричать, чтобы перекрыть стук колес, — уж очень длинные эти вагоны-рестораны. И по форме совершенно не годятся для сцены. Мы не всегда берем одних и тех же актеров, это зависит от состава действующих лиц, но они все дружат, мы никогда не берем таких, с кем трудно ужиться. Чтобы такая импровизация получалась, все должны проявлять терпимость и великодушие.
— Я не знал, что детективные представления — такой модный жанр.
Он с улыбкой покосился на меня:
— Теперь их и в Англии часто устраивают.
— Э-э... У меня очень английский акцент? — спросил я, когда он затормозил у входа в офис «Мерри и компании».
— Очень. Образованный англичанин в дорогом костюме.
— Видите ли, сначала предполагалось, что я поеду на поезде под видом богатого владельца лошади. А что бы вы подумали о моем акценте, если бы я был одет официантом в темно-желтом жилете?
— "Золото урожая" — вот как называется этот цвет, — сказал он задумчиво. — Может быть, я и не обратил бы на ваш акцент особого внимания. В конце концов, в стране тысячи иммигрантов из Англии. Я думаю, сойдет.
Я поблагодарил его за то, что он меня подвез, и вылез из машины. Он зевнул, сделав вид, что усмехнулся, но я понял, что он действительно устал.
— Увидимся в воскресенье, Томми, — сказал он, и я ответил:
— Так точно, Зак.
Он с улыбкой отъехал, а я вошел в офис «Мерри и компании» и вместо прежних тишины и покоя увидел лихорадочную спешку и услышал громкие разговоры по нескольким телефонам сразу.
— Ну как это могло случиться, что наши велосипедисты все до единого разом прокололи себе шины?
— Сегодня им до Нюи-Сен-Жоржа не добраться.
— Есть у кого-нибудь вариант с другими отелями?
— Где же нам найти им во Франции пятьдесят новых камер нужного образца? Они говорят, что камеры порезаны в клочья.
— Это был саботаж. Иначе быть не может.
— Они переехали поваленную изгородь, а изгородь была из колючей проволоки.
Нелл сидела за своим столом и говорила по телефону, свободной рукой зажимая ухо, чтобы не мешал шум.
— Почему эти идиоты не могли слезть с велосипедов и перенести их?
— Никто их не предупредил. Изгородь только что поставили. А где вообще этот Нюи-Сен-Жорж? Нельзя ли достать автобус и забрать велосипеды? С какой автобусной компанией мы работаем в этой части Франции?
— И почему всем этим не занимается наш французский филиал?
Я сел на стул для посетителей около стола Нелл и стал ждать. Шум понемногу утих — кризис разрешился. Где-то в Бургундии велосипедистов повезут обедать на более прочных колесах, а к утру разыщут новые камеры. Нелл положила трубку.
— Вы и велосипедные туры организуете?
— Конечно. И восхождения на Эверест. Но не я лично, я занимаюсь детективными представлениями. Вам что-нибудь нужно?
— Указаний, как действовать дальше.
— А, да. Я говорила с «Ви-Ай-Эй». Никаких проблем.
К этому времени я уже знал, что компания «Ви-Ай-Эй» занимается в Канаде эксплуатацией пассажирских поездов, из чего, впрочем, не следует, что ей принадлежат рельсы или станции. На железных дорогах все всегда очень сложно.
— Вы должны, — продолжала Нелл, — явиться завтра в десять утра в «Ви-Ай-Эй», на вокзал Юнион, чтобы вам подобрали форменную одежду. Вот кого вы спросите. — Она передала мне клочок бумаги с фамилией. — В эту поездку они отправляют отборную обслугу, и вам покажут, что делать, когда встретят вас на вокзале в воскресенье утром. Вы погрузитесь в поезд вместе с ними.
— Когда?
— Поезд подадут на станцию в одиннадцать с минутами. Вскоре после этого — посадка для поваров и бригады. Посадка для пассажиров — в одиннадцать тридцать, после торжественного приема в здании вокзала. Отправление поезда — в двенадцать. Это на тридцать пять минут раньше обычного ежедневного поезда «Канадец», который будет сидеть у нас на хвосте до самого Виннипега.
— А лошадей погрузят, насколько я понимаю, на товарной станции.
— Да, в Мимико, это километрах в десяти от города. Там убирают, готовят вагоны и составляют поезда. Все будет погружено там. Продукты, вино, цветы — все, что понадобится для владельцев.
— А конюхи?
— Нет, они там не садятся. Их отвезут обратно на вокзал автобусом после того, как они разместят лошадей. И вам, может быть, полезно знать, что в поезде будет еще один пассажир — двоюродная сестра нашего начальника, по имени Лесли Браун, она будет заведовать конским вагоном — присматривать за лошадьми, за конюхами и следить, чтобы на том конце поезда все было в полном порядке.
— На каком конце?
— Сразу за тепловозом. По-видимому, лошадей лучше перевозить там.
Меньше качает.
Не прерывая разговора, она занималась тем, что разбирала стопку почтовых открыток с именами и номерами.
— А у вас есть план поезда? — спросил я. На секунду подняв на меня глаза, она хотя и не сказала, что я ей уже до смерти надоел, но, судя по ее виду, именно так и подумала. Тем не менее она пошарила в куче бумаг, вытащила один листок и подвинула через стол ко мне.
— Так мы просили сделать, и так они обещали, но в Мимико иногда что-то меняют, — сказала она.
Я взял листок и увидел, что на нем написано в столбик:
Тепловоз Генератор/котельная Багажный вагон
Вагон для лошадей
Спальный вагон (конюхи)
Салон-ресторан, двухэтажный (конюхи)
Спальный вагон (болельщики)
Спальный вагон (-" — )
Спальный вагон (-" — )
Сидячий вагон (-" — )
Вагон-ресторан (-" — )
Спальный вагон (владельцы) — 26
Спальный вагон (-" — ) — 24
Спальный вагон (-" — ) — 16
Специальный вагон-ресторан (-" — )
Салон-вагон, двухэтажный (-" — ) — 8
Собственный вагон (-" — ) — 4
Всего — 78
(В число владельцев включены актеры, служащие «Мерри и компании» и «Ви-Ай-Эй», повара и обслуживающая бригада размещены в первом спальном вагоне.)
— А у вас есть план, кто где будет спать? — спросил я.
Вместо ответа она снова пошарила в той же куче бумаг и протянула мне два листка, сколотых скрепкой. Прежде всего я, естественно, поискал собственную фамилию. И нашел ее.
Купе, которое она мне отвела, находилось рядом с купе Филмера.
Глава 5
Я пешком вернулся в свой отель и в два часа по местному времени позвонил в Англию, рассчитав, что семь часов вечера в пятницу, вероятно, вполне подходящее время, чтобы застать генерала Коша в его ньюмаркетском доме, где он должен отдыхать после трудовой недели в Лондоне. Мне повезло, что я его застал, сказал он, и у него есть для меня новость.
— Помните того посыльного от Хорфица, который передал портфель Филмеру в Ноттингеме? — спросил он.
— Конечно, помню.
— Джон Миллингтон опознал его по вашей фотографии. Это сын Айвора Хорфица — Джейсон. Говорят, не слишком умен. И мало на что годен, разве что быть на посылках. Передавать портфели — это как раз для него.
— Да и тут он оплошал, если судить по поведению отца.
— Ну, так или иначе, вот кто он такой, хоть нам от этого пользы и немного. Джон Миллингтон разослал фотографии всем инспекторам на ипподромах, чтобы, как только его увидят, сообщили нам. Если Хорфиц намерен регулярно использовать сына на скачках как посыльного, мы дадим ему знать, что не спускаем с него глаз.
— Ему бы лучше было найти кого-нибудь другого.
— Это нам совершенно ни к чему. — Он сделал небольшую паузу и потом спросил:
— А как у вас там дела?
— Филмера я еще не видел. Судя по спискам, которые мне показали в туристической фирме, сегодня он ночует в том же отеле, что и большинство владельцев. Вероятно, будет присутствовать на завтрашнем парадном обеде Жокейского клуба на ипподроме «Вудбайн». Я буду на скачках, но на обед скорее всего не пойду. Стану за ним присматривать насколько смогу. — Я рассказал ему про мать Билла Бодлера и сказал:
— Если захотите связаться напрямик со мной, когда поезд будет в пути, сообщите ей, она передаст мне, и я позвоню вам или Джону Миллингтону, как только у меня появится такая возможность.
— Не слишком это надежно, — проворчал он, повторив номер телефона, который я ему продиктовал.
— Она тяжело больна, — добавил я и рассмеялся про себя, услышав, как он пробормотал что-то нечленораздельное.
Потом он сказал:
— Тор, это немыслимо.
— Ну, не знаю. В конце концов, все-таки постоянная линия связи. Было бы хуже, если бы ее не было. И Билл Бодлер сам это предложил. Ему виднее, годится она для этого или нет.
— Ну ладно. Все же лучше, чем ничего. — Правда, он произнес это без большой уверенности, и я мог его понять. Человеку, который командовал бригадой, трудно смириться с мыслью, что у полевого телефона будет дежурить прикованная к постели старушка. — В воскресенье я буду здесь, дома. Позвоните мне, пожалуйста, перед посадкой в поезд — вдруг в последнюю минуту у вас или у меня появится какая-нибудь информация.
— Обязательно.
— А вообще у вас подозрительно довольный голос, — сказал он с оттенком неодобрения.
— А... Ну, видите ли... Похоже, что путешествие будет приятным.
— Вы не для этого едете.
— Если так, буду делать все, чтобы не получить ни малейшего удовольствия.
— Имейте в виду — невыполнение приказа карается расстрелом, — хладнокровно сказал он и тут же положил трубку.
Я тоже положил трубку, хотя и без особой поспешности, и телефон немедленно зазвонил.
— Это Билл Бодлер, — произнес знакомый низкий бас. — Значит, добрались до Торонто нормально?
— Да, спасибо.
— Я получил информацию, о которой вы просили, — про лошадь по кличке Лорентайдский Ледник. Про то, почему его владелица продала долю.
— А, хорошо.
— Не уверен, совсем не уверен. На самом деле ничего хорошего. Как выяснилось, Филмер побывал здесь, в Канаде, в конце прошлой недели и осведомлялся у нескольких владельцев, чьи лошади будут участвовать в поездке, не хотят ли они продать ему долю. Сегодня утром один из них упомянул об этом в разговоре со мной, а теперь я переговорил и с остальными. Все говорят, что он предлагал хорошую цену за половинную долю. Или за треть. По-видимому, за сколько угодно, лишь бы хоть как-то зацепиться. Похоже, что он методически шел по всему списку, пока не добрался до Даффодил Квентин.
— До кого?
— До владелицы Лорентайдского Ледника.
— А отчего это плохая новость? — спросил я, не понимая, почему у него в голосе звучит такое разочарование.
— Вы с ней познакомитесь. Сами увидите, — загадочно ответил он.
— А вы сказать не можете?
Он шумно вздохнул:
— Ее муж, Хэл Квентин, был большим энтузиастом канадского скакового спорта, но год назад он умер и оставил своих лошадей жене. С тех пор три из них погибли от несчастных случаев, а миссис Квентин получила за них страховку.
— Три? — переспросил я. — За один год?
— Вот именно. Каждый раз проводилось расследование, но каждый раз все выглядело вполне натурально. Миссис Квентин утверждает, что это просто ужасное совпадение.
— Еще бы, — сухо заметил я. — Во всяком случае, это она продала половинную долю Джулиусу Филмеру. Хороша парочка! Я только что звонил ей и спросил про эту сделку. Она говорит, что ей так захотелось и не было никаких причин отказаться. Она говорит, что устроит в поезде бал, — совсем мрачно добавил он.
— Ну, нет худа без добра, — сказал я. — Если она продала половинную долю, вряд ли она замышляет сбросить свою лошадь с поезда на полном ходу, чтобы получить страховку.
— Что за непристойное предположение. — Впрочем, по его голосу не похоже было, что он сильно шокирован. — Вы будете завтра на «Вудбайне»?
— Да, но не на обеде.
— Хорошо. Если там встретимся, не забудьте: мы незнакомы.
— Конечно, — согласился я, распрощался с ним, положил трубку и погрузился в размышления.
Ну, по крайней мере Даффодил Квентин никто не заставлял продавать долю угрозами. Никто из тех, кому Филмер угрожал, не вздумал бы устраивать бал с его участием. По-видимому, ради того чтобы попасть на поезд в качестве владельца, он готов был заплатить живыми деньгами. Был готов слетать в Канаду, чтобы совершить эту сделку, вернуться в Англию, чтобы во вторник в Ноттингеме забрать у Хорфица портфель, а потом снова вылететь в Канаду, вероятно, чтобы успеть на завтрашние скачки.
Интересно, где он сейчас. Интересно, о чем он думает, что замышляет, что собирается сделать. Я с облегчением подумал: как хорошо, что он не знает о моем существовании.
До самого вечера я ходил по магазинам, бродил по улицам и разъезжал на такси, заново знакомясь с этим городом — одним из самых красивых в мире.
Шесть лет назад его архитектура привела меня в восхищение, и теперь оно не уменьшилось, а стало еще сильнее. В просветах между угловатыми небоскребами из черного стекла и золотистого металла то и дело открывался великолепный вид на стройную телебашню, заканчивающуюся утолщением в виде луковицы. С тех пор как я здесь побывал, они построили целый новый комплекс — Гавань, новый фасад города, обращенный к озеру Онтарио и к миру.
В шесть часов, оставив покупки в отеле, я снова отправился в теплый светлый офис «Мерри и компании» и обнаружил, что там многие еще работают.
Нелл, сидевшая за своим столом и, конечно, занятая телефонным разговором, молча указала мне на стул для посетителей. Я сел и стал ждать.
То один, то другой из тех, кто мурлыкал по телефону, уже, зевая, надевал пиджак, выключал компьютер, доставал из большого холодильника банку лимонада и с шипением ее откупоривал. Погасло несколько настольных ламп.
Даже зелень, украшавшая зал, выглядела усталой. Вечер пятницы — время, когда бурная энергия бизнеса иссякает. Благословенная пятница!
— Завтра мне придется снова быть здесь, — печально сказала Нелл, догадавшись, о чем я подумал. — И почему я вообще согласилась поужинать с вами сегодня вечером, не могу понять.
— Но вы обещали.
— Это было просто безумие.
Я пригласил ее поужинать после того, как она показала мне, кто где будет спать в поезде (возможно, это мое подсознание помимо моей воли забежало далеко вперед). Она ответила: «Ладно, ведь надо же мне будет где-то поужинать», — что я счел достаточно твердым согласием.
— Вы готовы? — спросил я.
— Нет, мне непременно надо позвонить еще в два места. Вы... подождете?
— Это у меня всегда прекрасно получалось, — любезно ответил я.
Погасло еще несколько ламп. Те немногие, что еще горели, освещали светлые волосы Нелл, оставляя в тени ее глаза и подчеркивая ямочки на щеках. Я принялся размышлять о ней. Очаровательная незнакомка, непрочитанная книга, может быть, начало чего-то. Но у меня бывали и другие начала, в других городах, и я уже давно привык не торопить события. Возможно, до традиционного финала дело так и не дойдет, но пока все замечательно, а что касается будущего — посмотрим...
Краем уха я слушал, как она разговаривает с каким-то Лорримором.
— Да, мистер Лорримор, ваши цветы и содержимое вашего бара будут уже погружены к тому времени, когда поезд подадут на вокзал... И фрукты тоже, да... Пассажиры собираются в десять тридцать на прием в здании вокзала...
Да, посадка в одиннадцать тридцать, а отправление в двенадцать... Мы тоже будем рады вас видеть... До свидания, мистер Лорримор.
Начиная набирать следующий номер, она взглянула на меня и сказала:
— Семья Лорримор едет в своем собственном вагоне, в самом хвосте поезда. Здравствуйте, это ипподром?..
Я слушал, как она договаривается о порядке допуска владельцев на ипподром.
— Да, мы выдаем им всем специальные клубные пропуска... Да, другие пассажиры поезда будут платить сами за себя, но мы предлагаем доставить всю группу... — Вскоре она положила трубку и вздохнула:
— Столько болельщиков просило нас забронировать для них недорогие отели и обеспечить автобусы это почти то же самое, что организовать еще один тур. Вы можете подождать, пока я сделаю еще один звонок... ну, два?
Когда мы через час покидали зал, там уже были погашены почти все огни. И даже тогда она все еще перечисляла про себя дела, которые нужно сделать, невнятно бормоча: «Не забыть вместе с бинтами для Рикки положить ножницы и зажимы...» Мы дошли пешком до расположенного поблизости ресторана «Племя тесаных камней», в котором она бывала раньше и меню которого я уже изучил заранее. Ресторан был не очень большой, во всех уголках его теснились столики, тускло освещенные свечами под абажуром.
— А что это вообще за племя тесаных камней? — спросил я.
— Бог его знает, — ответила Нелл. Официант, которого, вероятно, спрашивали об этом уже тысячу раз, объяснил, что такое племя жило в этих местах десять тысяч лет назад. «Нам до них дела нет», — сказал он.
Нелл рассмеялась, а я подумал о том, что десять тысяч лет — не так уж мало, и о том, кто будет жить здесь еще через десять тысяч лет. Как выяснилось, тесаные камни — это кремневые орудия, которыми пользовались тогда на большей части континента;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39