Он привез из Англии кое-какие бумаги, хотя что-то должно было еще прийти, разложил их на кофейном столике, и все мы склонились над ними.
— Вы правильно догадались, Тор, что сообщение о кошках было компьютерной распечаткой, потому что там не было обращения. Сегодня в восемь утра — здесь это была полночь — Мерсер Лорримор звонил мастеру колледжа и, как вы и просили, уполномочил его все нам рассказать. Мастер сообщил нам адрес ветеринарной лаборатории, где делали вскрытие, и переслал по факсу письмо, которое оттуда получил. Это то самое, что было в портфеле Филмера, Тор?
Он подтолкнул ко мне лист бумаги, и я взглянул на него.
— Полностью идентично, кроме обращения.
— Хорошо. В лаборатории подтвердили, что письмо хранилось у них в компьютере, но они пока еще не знают, каким образом кто-то посторонний мог получить распечатку. Мы все еще пытаемся это выяснить. Они тоже. Они не любят, когда такое случается.
— А как насчет списка их сотрудников, — спросил я, — включая временных секретарш и шустрых юных хакеров?
— Где вы набираетесь таких словечек? — с упреком произнес генерал и показал нам список. — Вот все, что они нам представили.
Я просмотрел список. Ни одной знакомой фамилии.
— Вам действительно нужно знать, как это к нему попало? — спросил Билл Бодлер.
— Так будет чище, — сказал я.
Генерал кивнул:
— Этим занимается Джон Миллингтон. Мы позвоним ему перед завтрашним заседанием. Теперь дальше. — Он повернулся ко мне. — Тот акт о передаче недвижимости, который вы видели в портфеле. Как вы и предложили, мы проверили по земельному регистру, что это за номер SР 90155. — Он весело ухмыльнулся, не хуже Джорджа Бердли. Одного этого было бы достаточно, чтобы считать вашу поездку успешной.
И он объяснил почему.
— Ну, значит, он попался, — с большим удовлетворением сказал Билл Бодлер, и военный совет принялся обсуждать, в какой последовательности обрушить на противника припасенные для него залпы.
Во вторник утром Джулиус Аполлон вошел в небольшое, закрытое для посторонних помещение, расположенное высоко на трибунах ипподрома в Выставочном парке, для того, как он полагал, чтобы подписать и получить на руки сертификат, подтверждающий, что он единственный владелец Лорентайдского Ледника, которого он от своего имени намеревался заявить на сегодняшние скачки.
Помещение принадлежало председателю правления ипподрома и представляло собой конференц-зал — в одном его конце стоял письменный стол с тремя удобными креслами, в другом — длинный стол с восемью такими же креслами.
Дверь, которая вела из коридора, приходилась посередине — направо от нее был письменный стол, налево — стол для совещаний. Пол был устлан бежевым ковром, стены увешаны изображениями лошадей, кресла обиты мягкой желтой кожей — комфорт здесь сочетался с практичностью. Окон не было, а только оригинальное искусственное освещение: в нишах потолка скрывались направленные светильники.
Когда Филмер вошел, за письменным столом сидели оба начальника служб безопасности, а за столом для совещаний — трое руководителей Жокейского клуба Ванкувера и Скаковой комиссии провинции Британская Колумбия. Они были приглашены, чтобы придать происходящему официальный характер, а впоследствии выступить в качестве свидетелей, но решили ограничиться лишь ролью наблюдателей и договорились не вмешиваться и не задавать вопросов. Они сказали, что будут только вести записи, а если возникнут вопросы, то они зададут их потом.
Еще три человека и я ждали за закрытой дверью, которая вела из того конца зала, где стоял стол для совещаний, в буфетную, а оттуда — в коридор.
Как только Филмер явился, я вышел в коридор, запер за ним дверь, через которую он вошел, и положил ключ в карман своего плаща, застегнутого до самого верха. Потом вернулся по коридору в буфетную и тихо встал позади тех, кто ожидал там своей очереди.
На письменном столе перед начальниками служб безопасности стоял микрофон, на столе для совещаний — другой, и оба были подключены к диктофону.
В буфетной был установлен усилитель, и репродуктор негромко воспроизводил там все, что говорилось в зале.
Послышался низкий бас Билла Бодлера — он поздоровался с Филмером, предложил ему сесть в кресло перед письменным столом и произнес:
— Вы, конечно, знакомы с бригадным генералом Кошем?
Еще бы он не был с ним знаком — сколько раз они уже обменивались враждебными взглядами!
— А эти джентльмены — из Ванкувера, они представляют Жокейский клуб и Скаковую комиссию.
— В чем, собственно, дело? — резко спросил Филмер. — Мне нужно всего-навсего подписать бумаги. Простая формальность.
— Мы воспользовались этой возможностью, — сказал генерал, — чтобы предварительно выяснить некоторые обстоятельства, связанные со скачками, и нам представляется, что удобнее всего сделать это сейчас, потому что многие лица, которых это касается, в данный момент находятся в Ванкувере.
— О чем вы говорите? — произнес Филмер.
— Должен уведомить вас, — спокойно продолжал генерал, — что все сказанное сегодня в этом зале записывается на пленку. Это не суд и не официальное расследование, но то, что здесь будет говориться, впоследствии может быть воспроизведено на любом суде или расследовании. Просим вас иметь это в виду.
— Я возражаю, — решительно заявил Филмер.
— Разумеется, на любом суде или расследовании, проводимом Жокейским клубом, — сказал Билл Бодлер, — сможет присутствовать ваш адвокат. Мы предоставим вам копию пленки с записью предварительного расследования, которое состоится сегодня, чтобы вы могли передать ее своему адвокату.
— Вы не имеете права, — сказал Филмер. — Я ухожу.
Он подошел к двери, через которую вошел, и обнаружил, что она заперта.
— Выпустите меня отсюда! — в ярости крикнул Филмер. — Вы не имеете права!
Стоявший в буфетной Мерсер Лорримор сделал глубокий вдох, открыл дверь в зал заседаний, вошел и закрыл дверь за собой.
— Доброе утро, Джулиус, — сказал он. — Что вы здесь делаете? — Судя по голосу, Фил-мер удивился, но не особенно растерялся. — Скажите им, чтобы отдали мне мою бумагу и покончили с этим.
— Садитесь, Джулиус, — сказал Мерсер. Он говорил в микрофон, стоявший на столе для совещаний, и его голос звучал намного громче, чем голос Филмера. — Сядьте к письменному столу.
— Предметом этого предварительного расследования, — произнес голос генерала, — будут главным образом ваши действия до, во время и в связи с поездкой на Скаковом поезде. — Наступила пауза: вероятно, он ждал, пока Филмер усядется. Потом снова прозвучал голос генерала:
— Мистер Лорримор... могу ли я попросить вас...
Мерсер откашлялся.
— Мой сын Шеридан, — бесстрастно произнес он, — который погиб два дня назад, был подвержен приступам психического расстройства, которое толкало его на различные странные... и неблаговидные... поступки.
Наступило молчание. Филмер не сказал ни слова. Мерсер продолжал:
— К его большому сожалению, такой инцидент произошел и в мае. Шеридан убил... несколько животных. Их трупы, которые были обнаружены, передали ветеринарным патологоанатомам, и те произвели вскрытие, не предавая результатов огласке. — Он снова умолк. Голос его был напряжен, но тверд. — Вы, Джулиус, в поезде дали понять моей семье, что вам известно об этом инциденте, и нам троим... моей жене Бемби, моему сыну Шеридану и мне... в тот же вечер стало ясно, что вы намерены воспользоваться этим прискорбным проступком Шеридана, чтобы завладеть моей лошадью — Правом Голоса.
— Это тот проклятый спектакль! — в ярости воскликнул Филмер.
— Да, — сказал Мерсер. — Там все было показано очень наглядно. После смерти Шеридана я разрешил мастеру колледжа, где учился мой сын, службе безопасности Жокейского клуба Великобритании и ветеринару-патологоанатому выяснить, как эта информация попала к вам.
— И мы это установили, — сказал генерал и повторил то, что Джон Миллингтон с торжеством сообщил нам меньше часа назад. — Это произошло... случайно. Вам, мистер Филмер, принадлежала одна лошадь, которую готовили к скачкам в Англии, в Ньюмаркете, но она пала. Вы заподозрили, что причиной этого был какой-то яд, и настояли на вскрытии, поручив вашему тренеру передать некоторые ее органы в патологоанатомическую лабораторию. Лаборатория прислала вашему тренеру письмо, где говорилось, что никаких посторонних веществ в этих органах не обнаружено, а позже они по вашей просьбе прислали копию письма вам. Тем временем одна их сотрудница, не из самых умных, записала это письмо на дискету, предназначенную исключительно для служебного пользования, чего ей ни в коем случае не следовало делать, и каким-то образом объединила его в один файл с несколькими другими письмами, так что вы получили копии не только вашего письма, но и еще трех писем, не подлежавших огласке.
Генерал сделал паузу.
— Мы знаем, что это случилось именно так, — продолжал он, — потому что, когда один из наших сотрудников попросил лабораторию сделать для нас распечатку, были распечатаны не только ваше письмо, но и три других, объединенных в одном этом файле для служебного пользования.
По словам Миллингтона, патологоанатом пришел в полное отчаяние и решил отправить лабораторный компьютер в утиль, а вместо него купить новый.
«Только дело было не в компьютере, — сказал он. — Эта безмозглая девица, очевидно, сочла, что запрос по поводу отравленной лошади — дело тоже совершенно секретное, и записала его в совершенно секретный файл. Уволить ее они не могут — она сама уволилась несколько недель назад». — «А нельзя привлечь этого патологоанатома к ответственности за сокрытие улик?» — спросил его генерал. «Вряд ли, — ответил Миллингтон. — Теперь, когда Шеридана нет в живых...»
Из репродуктора в буфетной послышался слегка охрипший голос Филмера:
— Это какая-то чушь.
— Вы сохранили то письмо, — сказал бригадный генерал. — Это была настоящая бомба, если только узнать, о ком в нем шла речь. Нет сомнения, что вы сохранили все три письма, хотя в остальных двух ни о каких преступных действиях речи не было. Потом в один прекрасный день вы прочитали в местной газете, что Мерсер Лорримор пожертвовал деньги на новую библиотеку для колледжа. И вам надо было задать только один вопрос, чтобы выяснить, что сын Мерсера Лорримора в мае поспешно покинул этот колледж. Потом вы обнаружили, что никто не хочет говорить, почему он это сделал. Таким образом вы убедились, что в письме речь шла о Шеридане Лорриморе. Вы никак не использовали эту информацию до тех пор, пока не услышали, что Мерсер Лорримор будет участником путешествия на Трансконтинентальном скаковом поезде, и тут вы поняли, что есть возможность попробовать с помощью шантажа заставить мистера Лорримора отдать вам его лошадь — Право Голоса.
— Ничего этого вы доказать не сможете, — вызывающе сказал Филмер.
— Все мы убеждены, — произнес голос Билла Бодлера, — что вами движет стремление унижать людей и заставлять их страдать. Мы знаем, что ваше финансовое положение позволяет вам покупать хороших лошадей. Но мы знаем, что просто владеть лошадьми вам мало.
— Бросьте читать проповеди, — сказал Филмер. — Если вам это не нравится, можете заткнуться.
— Очень хорошо, — произнес генерал. — Попросим войти нашего следующего гостя.
Даффодил Квентин, которая стояла в буфетной рядом с Джорджем и слушала, приоткрыв рот и все больше распаляясь, распахнула дверь и тут же захлопнула ее за собой.
— Ах вы, гнусная гадина! — послышался из репродуктора ее возмущенный голос. «Молодец баба», — подумал я. На ней было ярко-красное платье с широким черным лаковым поясом, в руках — большая черная лаковая сумка. Потрясая своей пышной прической, вне себя от ярости, она кинулась в бой, словно неукротимый ангел-мститель.
— Я никогда не отдам и не продам вам мою половину Лорентайдского Ледника, — заявила она решительно. — Можете угрожать и шантажировать меня, пока не посинеете. Можете запугивать моего конюха, пока не возомните себя хоть всемогущим господом богом, но меня вам теперь не запугать. Я вас презираю. Вам место в зоопарке!
Глава 21
Билл Бодлер, который уговорил ее прилететь с ним в Ванкувер, закашлялся, едва сдерживая смех.
— Миссис Квентин, — сказал он, ни к кому не обращаясь, — готова дать показания...
— Будьте уверены! — перебила его Даффодил.
— ...О том, что вы угрожали ей судебным преследованием за то, что она отравила одну из своих лошадей, если она не отдаст — не отдаст! — вам оставшуюся в ее владении долю Лорентайдского Ледника.
— Вы мной просто воспользовались! Вы купили себе место в этом поезде и всех там обхаживали только ради того, чтобы влезть в доверие к Мерсеру Лорримору, а потом посмеяться над ним, и сделать ему больно, и отобрать у него лошадь. Мне на вас смотреть тошно.
— Я не обязан это выслушивать, — сказал Филмер.
— Нет, черт возьми, обязаны! Давно пора кому-нибудь выложить вам прямо в глаза, какая вы склизкая, вонючая гадина, и хоть отчасти отплатить вам за все то зло, которое вы сеете повсюду.
— Э-э-э... — произнес Билл Бодлер, — у нас здесь есть письмо от страховой компании, клиенткой которой является миссис Квентин, оно датировано вчерашним днем. Там говорится, что они тщательно исследовали ее лошадь, которая пала от колики, и пришли к выводу, что выплатили ей страховку правильно. Кроме того, у нас здесь есть заявление помощника конюха Ленни Хиггса о том, что про колику и про специально пронумерованные пакеты корма для Лорентайдского Ледника вы узнали от него во время одного из самых первых ваших посещений конского вагона. Далее он клятвенно заявляет, что позже угрозами заставили его сказать, будто миссис Квентин передала ему какой-то корм, чтобы он задал его той ее лошади, которая пала от колики. — Он прокашлялся. — Как вы слышали, страховая компания пришла к выводу, что гибель лошади не была вызвана ничем из того, что она ей давала. Дальше в показаниях Пенни Хиггса говорится, что тот человек, который запугивал его, угрожая отправить в тюрьму, где он подцепит СПИД и умрет, — это бывший проводник багажного вагона, работавший в железнодорожной компании «Ви-Ай-Эй», по имени Алекс Митчел Маклахлан.
— Что-о?
Впервые в голосе Филмера прозвучал страх, и для меня это прозвучало как музыка.
— Ленни Хиггс с уверенностью опознал его вот по этой фотографии. Наступила пауза — Билл Бодлер передал фотографию Филмеру. — Этот человек ехал в той части поезда, которая была отведена для болельщиков, под фамилией Джонсон. Вчера фотография была предъявлена многим служащим «Ви-Ай-Эй» в Торонто и Монреале, и несколько человек опознали в нем Алекса Маклахлана.
Наступил черед Филмера что-нибудь сказать, но он молчал.
— Вас видели в тот момент, когда вы разговаривали с Маклахланом...
— Еще бы не видели! — перебила его Даффодил. — Вы что-то ему говорили... из-за чего-то с ним ругались в Тандер-Бее, и мне он сразу не понравился. Это его фотография, я это тоже подтверждаю. Вы велели ему припугнуть Ленни, а мне сказали, что Ленни даст показания против меня, а я и не знала, что на самом деле вы запугали беднягу, пригрозив ему всякими ужасами. Вы мне сказали, что он меня ненавидит и с радостью даст обо мне ложные показания... — Она задыхалась от возмущения. — Не понимаю, как только вам не стыдно. Не понимаю, как можно так глубоко погрузиться в пучину греха!
Слово «грех» прозвучало у нее в своем древнем и подлинном значении как преступление против бога. «Сильно сказано», — подумал я. И после этого Филмер совсем притих.
— Теперь мы перейдем к совершенно другой теме, которая, возможно, покажется вам не столь захватывающей, — произнес после паузы генерал. — Она станет предметом полномасштабного расследования, которое правление Жокейского клуба на Портменсквер проведет в ближайшее время. Я имею в виду владение участком земли, который в земельном регистре числится под номером SР 90155.
Потом генерал сказал мне, что в этот момент Филмер весь посерел, и на лице у него выступил пот.
— Этот участок земли, — продолжал он своим зычным генеральским голосом, — известен в Ньюмаркете под названием «Вест-Хиллсайдские конюшни».
Конюшни принадлежали Айвору Хорфицу, но работавший у него тренер действовал так нечестно, что Айвора Хорфица пожизненно лишили допуска на скачки, а также права доступа в скаковые конюшни. Ему было предложено продать Вест-Хиллсайдские конюшни, поскольку он уже не имел туда доступа, и предполагалось, что он так и сделал. Однако новый владелец конюшен, в свою очередь, тоже намеревается их продать и нашел покупателя, но адвокаты покупателя, проведя весьма тщательное расследование, обнаружили, что конюшни вообще не принадлежали Хорфицу, и продавать их он не имел права. Они принадлежали и формально принадлежат до сих пор вам, мистер Филмер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39