А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Хотя Рауля сшибли с ног раньше времени — это должен был сделать Пьер, — Зак выпутался из создавшегося положения: вместо этого Донна дала ему пощечину, что она сделала от души, заставив зрителей ахнуть. Все уже усвоили, что Донна — дочь суетливых Брикнеллов, которая без ума от Пьера, Мейвис явно отдает предпочтение Раулю, а Пьер — никуда не годный неисправимый игрок, достойный только презрения. Мать и дочь затеяли резкую перепалку, а Уолтер суетился вокруг, пытаясь помирить их. В конце концов Мейвис расплакалась.
Я вгляделся в лица пассажиров. Даже зная, что все это актеры, они сидели как завороженные. Прямо перед ними, на расстоянии вытянутой руки, воочию разыгрывалась мыльная опера. Я всегда считал, что все, кто имеет отношение к скачкам, — чуть ли не самые большие в мире циники, однако здесь некоторые из них, даже видавшие виды, были вопреки самим себе растроганы и захвачены происходящим.
Не дав зрителям ни минуты передышки, Зак сообщил, что во время последней короткой остановки поезда на какой-то маленькой станции ему вручили телекс, где говорилось о пропавшем приятеле Анжелики — Стиве.
— Анжелика здесь?
Все огляделись — нет, ее не было.
— Ну, неважно, — сказал Зак, — будьте добры, передайте ей кто-нибудь, что она должна позвонить Стиву из Садбери — у него есть для нее важные новости.
Многие закивали. Это было просто поразительно. Мейвис Брикнелл, вся в шелках и драгоценностях — очевидно, в доказательство того, что наследство, которое ждет Донну, отнюдь не миф, — покачиваясь от толчков поезда, направилась в туалет, расположенный сразу за переходом в салон-вагон, сказав, что должна привести в порядок свое лицо, и тут же с громкими воплями выбежала оттуда.
Как выяснилось, в туалете лежала на полу Анжелика — совершенно мертвая. Зак, естественно, бросился туда разбираться, за ним устремилась немалая часть зрителей. Кое-кто вскоре вернулся — они неуверенно улыбались, и вид у них был озадаченный.
— Не может же быть, чтобы она в самом деле была мертвая, — серьезно сказал кто-то. — Но на вид так оно и есть.
Выяснилось, что крохотное помещение залито «кровью», а Анжелика лежит не шевелясь, и ее разбитая голова находится в темном углу за самой главной принадлежностью туалета. Видны были только ее глаза, не мигая глядевшие на стену.
— Как она это делает? — недоумевали многие. Зак вернулся, огляделся вокруг и сделал мне знак подойти:
— Будьте добры, постойте у этой двери и никого туда не пускайте.
Я кивнул и протолкался сквозь толпу к переходу в салон-вагон. Сам Зак созывал всех назад, в ресторан, говоря, что все должны находиться в одном месте, пока мы не прибудем в Садбери, до которого осталось совсем немного.
Я услышал голос Нелл — она спокойно объявила, что до тех пор каждый еще успеет выпить по коктейлю. Стоянка в Садбери — час, и каждый желающий сможет там немного размяться, а сразу после отправления поезда будет подан ужин.
Пройдя по грохочущему, продуваемому ветром переходу из ресторана в салон-вагон, я встал у двери туалета. Я был недоволен Заком, потому что не хотел, чтобы меня приняли за актера, хотя и это, пожалуй, все же куда лучше, чем если бы они узнали правду.
Стоять в тамбуре было скучно, но, как оказалось, необходимо, потому что один-два пассажира вернулись посмотреть на тело. Я их не пустил, и они безропотно подчинились. Тем временем было слышно, как труп за дверью спускает воду, — по-видимому, в конце концов ей все-таки пришлось пошевелиться.
Когда поезд начал замедлять ход, я постучал в дверь и сказал:
— Я от Зака.
Дверь приоткрылась. Покрытое гримом лицо Анжелики было серо-голубоватым, волосы залиты томатным соусом.
— Запритесь, — сказал я. — Зак скоро придет. Когда услышите его голос, отоприте.
— Ладно, — отозвалась она вполне живым и веселым голосом.
— Приятного вам путешествия.
Глава 8
Когда Анжелику вынесли из поезда на носилках, уже смеркалось, но станция была залита ярким светом фонарей. Облитая томатным соусом голова была наполовину скрыта одеялом, а одна безжизненная рука с ярко-красным маникюром и сверкающими кольцами эффектно свисала из-под одеяла с той стороны, где пассажиры могли ее видеть.
Я смотрел на эту сцену из окна служебного купе Джорджа Берли, пока звонил по телефону матери Билла Бодлера.
С самого начала этот разговор преподнес мне сюрприз. На мой звонок ответил бодрый молодой женский голос.
— Будьте добры, могу я поговорить с миссис Бодлер? — сказал я.
— Слушаю.
— Я хочу сказать... с миссис Бодлер-старшей.
— Если есть какая-то миссис Бодлер еще старше меня, то она давно в могиле, — заявил голос. — Кто вы?
— Тор Келси.
— А, ну да, — мгновенно отозвалась она. — Человек-невидимка.
Я едва не рассмеялся.
— Как вам это удается? — спросила она. — Мне до смерти хочется знать.
— Серьезно?
— Конечно, серьезно.
— Ну, скажем, если кто-то часто обслуживает вас в магазине, то в магазине вы его узнаете, но если встретите где-то в другом месте, например на скачках, то не сможете припомнить, кто он такой.
— Совершенно верно. Со мной это часто случалось.
— Чтобы вас легко узнавали, — продолжал я, — вы должны находиться в своей привычной среде и иметь привычную внешность. Поэтому весь секрет, как стать невидимкой, — в том, чтобы не иметь своей привычной среды и внешности.
Наступила пауза, потом она сказала:
— Благодарю вас. Вам, наверное, временами бывает немного одиноко.
Я растерялся, пораженный ее проницательностью и не зная, что на это ответить.
— И вот что еще интересно, — сказал я. — Для продавцов в магазине дело обстоит совсем иначе. Когда они привыкают видеть своих постоянных покупателей, они легко могут узнать их где угодно. Поэтому тех людей со скачек, кого я знаю, я узнаю везде. А они о моем существовании не догадываются вот почему я невидимка.
— Вы необыкновенный молодой человек, — сказала она.
Я снова растерялся, не зная, что ответить.
— Но Биллу было известно о вашем существовании, — продолжала она, — а он говорил, что не узнал вас, когда столкнулся с вами лицом к лицу.
— Он ожидал увидеть то, что видел раньше. Прямые волосы, никаких темных очков, хороший серый костюм, белую рубашку с галстуком.
— Да, — сказала она. — А если мы с вами увидимся, я вас узнаю?
— Я сам вам скажу.
— Договорились.
Ничего себе почтовый голубь, подумал я с удовольствием и облегчением.
— Вы сможете кое-что передать Биллу? — спросил я.
— Валяйте. Я все запишу.
— Поезд прибывает в Виннипег завтра вечером, около семи тридцати, все сходят и отправляются в отели. Пожалуйста, скажите Биллу, что я не остановлюсь в том отеле, где владельцы, и что меня опять не будет на торжественном обеде у президента клуба, но что я буду на скачках, даже если он меня не увидит.
Я остановился. Она повторила все, что я говорил.
— Замечательно, — сказал я. — И задайте ему, пожалуйста, несколько вопросов.
— Валяйте.
— Спросите его, что известно о неких мистере и миссис Янг, которым принадлежит лошадь по имени Спаржа.
— Это лошадь с вашего поезда, — сказала она.
— Правильно. — Я несколько удивился, но она пояснила, что Билл дал ей список, чтобы ей было легче принимать мои сообщения.
— Спросите его, — продолжал я, — известно ли ему что-нибудь о неприятностях, которые могли быть у Шеридана Лорримора, помимо нанесения побоев одному из актеров в Торонто, — о таких неприятностях, которые могли бы кончиться тем, что Шеридан попал бы в тюрьму.
— Господи Иисусе! Лорриморы не попадают в тюрьму.
— Так я и понял, — сухо ответил я. — И еще, пожалуйста, спросите его, какие лошади будут участвовать в скачках в Виннипеге и какие — в Ванкувере, и какая из них, по мнению Билла, в действительности самая лучшая из всех в поезде, пусть даже она сейчас и не в лучшей форме, и у какой больше всего шансов победить в том и другом заездах.
— Первый вопрос мне не нужно задавать Биллу, я могу ответить и сама это есть в моем списке. В Ванкувере выступят почти все лошади, точнее — девять из одиннадцати. В Виннипеге скачут только Высокий Эвкалипт и Флокати.
Что до второго вопроса, то, по моему мнению, ни Высокий Эвкалипт, ни Флокати в Виннипеге не победят, потому что Мерсер Лорримор доставит туда на автомашине своего замечательного Премьера.
— Хм... Вы внимательно следите за скачками?
— Мой милый молодой человек, разве Билл вам не говорил? Мы с его отцом много лет издавали журнал «Мир скачек Онтарио», пока не продали его.
— Понимаю, — пристыженно сказал я.
— А что касается скачек в Ванкувере, — бодро продолжала она, — то Лорентайдский Ледник вполне может начать таять уже сейчас, а вот у Спаржи и Права Голоса шансы хорошие. Спаржа, вероятно, будет фаворитом, потому что она всегда в хорошей форме, но раз уж вы спросили, то самая лучшая лошадь, самая перспективная — скорее всего Право Голоса Мерсера Лорримора, он придет хоть на полголовы, а впереди.
— Миссис Бодлер, — сказал я, — вы просто сокровище.
— Да, и неоценимое, — согласилась она. — Что-нибудь еще?
— Больше ничего, разве что... Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?
— Нет, не очень. Это весьма любезно с вашей стороны. До свидания, молодой человек. Я всегда здесь.
Она тут же положила трубку, словно желая избежать дальнейших расспросов о ее здоровье, и это живо напомнило мне мою тетю Вив, которая до самого конца сохраняла бодрость, хорошее настроение и страсть к лошадям.
Вернувшись в вагон-ресторан, я увидел, что Оливер и Кейти накрывают столики к ужину. Я машинально стал им помогать, хотя они сказали, что в этом нет необходимости. Когда с этим было покончено, мы удалились на кухню посмотреть, что там для нас готовит Ангус, и взять у него печатные меню, которые нужно разложить по столикам. В них было написано, что сначала будут поданы блины с икрой, потом баранья грудинка или холодная лососина, а потом шоколадный мусс со сливками.
— Ничего не останется, — вздохнула Кейти, и насчет блинов она оказалась права, хотя баранины нам всем в конце концов хватило.
Все духовки и горелки работали на полную мощность, и даже в том конце кухни, который был ближе всего к обеденному залу, стояла палящая жара. А там, где работал повар, термометр на стене показывал почти сорок градусов, однако высокий и худой Ангус, чей белый колпак почти доставал до потолка, выглядел хладнокровным и невозмутимым.
— Разве у вас нет кондиционера? — спросил я.
— Он работает только летом, — ответил Ангус. — А октябрь — официально уже зима, даже если в этом году он теплый. Для кондиционера нужен фреон, который весь улетучился, а снова заполнять систему будут только весной. Так мне сказала Симона.
Симона, сантиметров на тридцать ниже его, молча кивнула. По щекам ее стекали струйки пота. Понемногу начали появляться пассажиры — снимая плащи, они переговаривались о том, как холодно на улице. Вскоре ресторан был снова полон. На этот раз все Лорриморы сели вместе. Супруги Янг оказались за одним столиком с Ануинами из Австралии, а Филмер и Даффодил — с супружеской парой, которой, как мне потом сообщила Нелл, принадлежала лошадь по кличке Флокати.
Филмер, выглядевший весьма шикарно в своем темном костюме и сером галстуке, заботливо снял с Даффодил шиншилловую накидку и повесил на спинку стула. На ней было переливающееся черное платье, облегавшее фигуру, а ее бриллианты искрились при каждом движении. Нарочитой роскошью своих нарядов она оставляла далеко позади все остальное общество, даже Мейвис Брикнелл.
Поезд плавно, почти незаметно тронулся, и я занялся водой и хлебом.
Когда я проходил мимо Бемби Лорримор, она остановила меня, дотронувшись до моей руки. На ней был норковый жакет, который она никак не могла снять.
— Будьте добры, отнесите его в наш вагон, — сказала она. — Здесь слишком жарко. Положите его в гостиной, не в спальне.
— Конечно, мэм, — сказал я, поспешив ей на помощь. — С радостью.
Мерсер достал ключ и протянул его мне, пояснив, что дверь заперта.
— Заприте опять, когда будете возвращаться.
— Да, сэр.
Он кивнул. Неся жакет через руку, я прошел через салон-вагон и с большим интересом вступил в собственные апартаменты Лорриморов.
Там везде горел свет. Сначала я оказался в небольшой, никем не занятой спальне, потом в кухне, холодной и безжизненной. Здесь было налицо все необходимое, чтобы собственная прислуга готовила собственную пищу, но не было ни пищи, ни прислуги. Дальше шла запертая дверь, а за ней — маленькая и уютная столовая на восемь мест. Еще дальше — коридор и три спальни, двери двух из них были открыты. Я заглянул туда: кровать, комод, маленькая ванная с душем. Одна спальня явно принадлежала Занте, следовательно, другая — Шеридану. В спальню родителей я заходить не стал, а миновав ее, оказался в заднем конце вагона, в самом хвосте поезда.
Здесь находилась комфортабельная гостиная с телевизором и множеством мягких кресел зелено-голубых пастельных тонов. Я подошел к задней двери, выглянул наружу и увидел маленькую открытую площадку с начищенными до блеска медными перилами, а за ними — рельсы единственного пути Канадско-Тихоокеанской железной дороги, убегающие вдаль, в темноту. Я уже знал, что эта железная дорога, которая пересекает всю Канаду, большей частью однопутная.
Встречные поезда здесь могут разойтись только в городах и на немногочисленных разъездах.
Я положил норковый жакет на стул и отправился в обратный путь, заперев за собой дверь. Ключ я вернул Мерсеру, который молча кивнул и сунул его в карман.
Эмиль разливал вино. Пассажиры уплетали блины. Я снова влился в общую картину и стал, насколько возможно, незаметным. Как я обнаружил, лишь немногие смотрят прямо в лицо официанту, даже когда с ним разговаривают.
Примерно через час после отправления из Садбери мы меньше чем на пять минут остановились на станции Картье, а потом двинулись дальше. Пассажиры, насытившись бараниной и шоколадным муссом, не спеша выпили кофе, а потом по одному потянулись в бар салон-вагона. Занте Лорримор через некоторое время тоже встала из-за стола и направилась туда, но тут же с пронзительным воплем прибежала назад.
На этот раз все было взаправду. Спотыкаясь, она вбежала в ресторан, за ней с возбужденными восклицаниями следовало еще несколько человек. Она кинулась к родителям, которые были озадачены и встревожены.
— Я чуть не убилась! — задыхаясь, выкрикнула она. — Я чуть не шагнула в пустоту. Еще немного, и я бы убилась!
— А что случилось, дорогая? — спросил Мерсер, успокаивая ее.
— Ты не понял! — Она вся дрожала и была на грани истерики. — Я чуть не шагнула в пустоту, потому что нашего вагона там нет!
Это заставило обоих Лорриморов недоверчиво вскочить на ноги, но им достаточно было только взглянуть на лица людей, стоявших позади нее, чтобы понять, что это правда.
— И они говорят, все эти люди говорят... — с трудом выдавила она из себя, задыхаясь в смертельном испуге. — Они говорят, что тот, другой поезд, ежедневный «Канадец», идет за нами с разницей только в полчаса, и он врежется... он врежется... ну, понимаете?
Лорриморы, сопровождаемые всеми, кто еще оставался в ресторане, бросились назад, в салон-вагон, а мы с Эмилем переглянулись, и я спросил:
— Как предупредить тот поезд?
— Сообщите главному кондуктору. У него есть рация.
— Я пойду, — сказал я. — Я знаю, где его купе. Я его найду.
— Тогда спешите.
— Ладно.
Я поспешил. Побежал бегом. Добежал до купе Джорджа. Там никого не было.
Я направился дальше, то быстрым шагом, то бегом, где можно было, и, добравшись до сидячего вагона, увидел, что он идет мне навстречу. Он мгновенно понял, что я принес какие-то скверные новости, и тут же вытолкал меня на грохочущую переходную площадку между сидячим вагоном и центральным рестораном.
— Что там такое? — прокричал он.
— Вагон Лорриморов отцепился... Он где-то сзади, а за нами идет «Канадец».
Он помчался с такой скоростью, развить которую на ходу поезда не мог бы, по-моему, никто другой, и когда я дошел до его купе, он уже сидел в наушниках и говорил в микрофон.
— В Картье этот вагон был на месте, — сказал он. — Я сходил там с поезда и видел его. Вы уверены, что его от вас не видно? — Некоторое время он молча слушал. — Хорошо, тогда свяжитесь по радио с «Канадцем» и предупредите их кондуктора, чтобы они задержались в Картье, а? Я остановлю наш поезд, и мы вернемся за этим вагоном. Посмотрим, в чем там дело. А вы сообщите обо всем в Торонто и Монреаль. Вряд ли это будет для них приятный сюрприз в воскресный вечер, а? — Он усмехнулся, обернулся к двери купе, где стоял я, и окинул меня оценивающим взглядом. — Я оставлю тут одного человека дежурить на рации, — добавил он. — Сообщите ему, когда растолкуете все «Канадцу», а?
Выслушав ответ, он кивнул, снял наушники и протянул их мне.
— Вы на связи с диспетчером в Шрайбере, — сказал он. — Это впереди нас, немного не доходя Тандер-Бея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39