Следовательно, я могущественнее короля.
Старик довольно ухмыльнулся.
– А ведь ты меня совсем не слушаешь, дорогуша, – заметил он. – Напрасно: по-моему, я говорил очень даже неплохо. Кажется, я догадываюсь, чем заняты твои мысли. Ты подсчитываешь, из скольких золотых Карл-Альберов состоит левая пилястра. Право, это любопытные вычисления, я одобряю твой выбор. Только, пожалуй, один ты не справишься. Давай-ка я тебе помогу. Значит, так: в каждом столбике – три тысячи монет, а в каждой колонне – двадцать пять столбиков. Получается семьдесят пять тысяч Карл-Альберов. Поскольку все эти монеты – по сто copок лир, умножаем семьдесят пять тысяч на сто сорок... Сколько же это будет? Так, если не ошибаюсь, десять с половиной миллионов лир или франков.
– Это ложь или какой-то бред, – пробормотал Карпантье, закрыв глаза.
– И таких колонн здесь четыре, – продолжал полковник. – Может быть, они кажутся тебе слишком маленькими? Ты наверное, предпочитаешь Вандомскую колонну? Что касается меня, то я нахожу ее чересчур громоздкой. У каждого – свой вкус: король воздвигает себе медную колонну, а я – золотую... Эй, очнись, мы еще не закончили! Это, можно сказать, только начало! А сейчас мы перейдем к следующему номеру программы!
XXVI
СОВРЕМЕННЫЕ СОКРОВИЩА
Трудно было поверить, что полковник Боццо не лукавит, когда называет сотни миллионов пустяками. Что касается Винсента, то он испытывал сложные чувства. Известно, что, когда некоторые яды применяют, во много раз превысив смертельную дозу, эффект часто бывает обратным. Дело в том, что желудок в таком случае извергает отраву.
То же самое относится и к человеческому воображению. Когда действительность превосходит самые смелые фантазии, она кажется неправдоподобной. Иначе говоря, разум ее отвергает.
Старик задумал показать архитектору свои богатства не потому, что жаждал удовлетворить его любопытство. Полковнику хотелось помучить своего пленника, прежде чем расправиться с ним.
Именно так всегда поступают дикари: к примеру, североамериканские индейцы. Сначала они наслаждаются тем, что жестоко истязают свою жертву, а уж потом убивают ее.
Бывалые путешественники рассказывают, что те, кого дикари подвергают своим ужасным пыткам, становятся от невыносимой боли словно пьяными. Они начинают хохотать, кривляться, готовы петь и танцевать...
Хотя Винсент молчал, он чувствовал примерно такое же опьянение, как несчастные искатели приключений, попавшие в лапы к объекту своего любопытства.
Архитектор не верил собственным глазам. Ему хотелось подойти поближе и ощупать каждую вещь, чтобы убедиться, что перед ним – не мираж. Карпантье мечтал разрушитьвсе эти искусные сооружения, на которые полковник затратил столько времени и сил, потом кататься по полу, зарываясь в драгоценности...
В течение долгих лет Винсенту снилось, как он купается в золоте. Он одновременно и верил, и не верил в то, что мечта его сбудется. Архитектор вел себя, словно влюбленный, для которого нет ничего страшнее сомнений и который при этом постоянно сомневается.
И вот теперь перед Винсентом было такое количество золота и драгоценностей, какого он никогда и представить себе не мог. И как ни странно, его сомнения, вместо того, чтобы рассеяться, лишь многократно возросли.
Чувства говорили «да», но разум упорно твердил «нет». Кожа Винсента, в которую глубоко врезались веревки давно уже кровоточила, однако он этого не замечал.
– Просто удивительно, как на него действует один вид золота! – удовлетворенно заметил полковник.
– Знаешь, а ведь ты был неплохим парнем, – добавил он, обращаясь уже непосредственно к архитектору, который с тревогой заметил, что его собеседник стал говорить о нем в прошедшем времени. – Все эти годы я следил за тобой. Когда я обнаружил, что ты не любишь вкусно поесть, сторонишься женщин, чураешься веселых компаний, мне стало ясно: ты ничего не забыл. А ты ведь обязан был выкинуть из головы то, что знал, потому что сделать это приказал тебе я!
– На сколько миллионов здесь бриллиантов? – с трудом выговорил Винсент.
Рассмеявшись, старик пожал плечами.
– Какая разница? – воскликнул он. – Зачем считать капли в океане? Это все пустяки. Скоро ты увидишь то, на что действительно стоит взглянуть!
Внезапно полковник замолчал. Казалось, он к чему-то прислушивается. Лицо его помрачнело.
– Мне все время мерещится звук шагов, – пробормотал старик. – У меня столько денег, что я могу перевернуть весь мир, однако я не сумел купить на них покоя... Я не сомневаюсь, что этот человек придет, потому что ему суждено прийти. Когда я думаю об этом, мне становится не по себе. Вот уже два дня, как я не знаю, чем занимается мой внук. Это моя ошибка. А все из-за тебя: мне пришлось потратить на твою особу довольно много времени. Ну ничего, завтра я наверстаю упущенное.
С трудом доковыляв до двери, соединявшей его комнату с салоном, полковник запер замок на два оборота.
Другого выхода из комнаты не было.
Вернувшись на прежнее место, старик сказал:
– Впрочем, мне не из-за чего волноваться. Я могу спать спокойно: меня надежно охраняют. У меня много слуг. А мой враг один – и он беден. К тому же мы находимся не в корсиканской глуши и не в каком-нибудь ущелье на Апеннинах. У меня есть своя собственная полиция и своя собственная армия. Но самое главное – то, что золото само защищает себя. Скажи мне, ты бы убил графа Жюлиана, если бы у тебя была такая возможность?
– Конечно! – прохрипел Винсент. – Я его ненавижу! Похоже, ответ архитектора немного развеселил старика.
– Что касается «Охотников за Сокровищами», моих лучших друзей и заклятых врагов, то они тоже приговорили его к смерти, – усмехнулся полковник. – Кстати, они приговорили и тебя. Это естественно: вы оба отказались с ними делиться. И тебе, и ему нужно все. Хотя это станет причиной вашей гибели, я не могу не признать, что вы правы. Жаль, что вам обоим придется умереть. Ладно, вернемся к делу. Ради тебя, моя прелесть, я готов расколоть орешек, чтобы показать тебе чудесное ядрышко, которое скрывается в яркой скорлупе. Теперь я обращаюсь уже не к твоим глазам, а к твоему разуму.
Полковник пересек альков и шагнул в тайник.
В глубине сокровищницы, как раз напротив входа, стоял железный сундук, выглядевший довольно мрачно. Он совсем не сочетался с тем великолепием, которое его окружало.
Сначала человеческий глаз видит то, что блестит, поэтому Винсент только сейчас заметил этот сундук. Разумеется, Карпантье сразу догадался, что именно там находится истинное сокровище, рядом с которым золото и бриллианты – то же самое, что рядом с ними самими – каменные стены тайника.
Архитектора охватило жгучее любопытство. Он терялся в догадках: что бы это могло быть?
Достав откуда-то связку ключей, старик выбрал тот, который был ему нужен, и засунул его в замочную скважину.
– Обычно люди моего возраста отрицают прогресс, – произнес господин Боццо, – но я не настолько глуп, чтобы следовать их примеру. Напротив, я приветствую все новое и использую его в своих целях. В мое время сокровищем считалось то, что ты сейчас видел: нечто ослепительное, но при этом неподвижное. Я не думаю, что это плохо, в этом есть свое величие, и все же сейчас такие драгоценности вышли из моды. В наш век, век парового двигателя, телеграфа и фотографии, капиталы не имеют права спать. Разумеется, очень даже неплохо, когда какая-то доля твоих средств вложена в то, чем можно полюбоваться, однако основная часть богатств должна работать. Этого требует обыкновенный здравый смысл. За сорок лет я утроил свои накопления, а все потому, что умею распоряжаться деньгами.
Наконец, полковник повернул ключ, и сундук открылся.
Архитектор разочарованно вздохнул.
Он ожидал увидеть что-нибудь потрясающее. А вместо этого смотрел сейчас на пачки каких-то бумажек. И это все! Винсент чувствовал себя обманутым.
Что касается старика, то он замер перед своим сундуком, словно перед алтарем. Полковник был очень взволнован. Он так тяжело дышал, что это услышал даже его пленник. Старик молитвенно сложил руки. Его била дрожь.
– Здесь находятся замечательные вещи, – почти шепотом проговорил полковник. – Я люблю иной раз на них взглянуть. У меня тут лежат бумажки, на которых написано «пятьдесят тысяч фунтов». Вместе они потянут на миллион двести пятьдесят тысяч франков, если перевести на наши деньги. Еще здесь есть двенадцать банкнот достоинством в двадцать пять тысяч фунтов стерлингов, тридцать две – в двадцать тысяч, сорок три – в пятнадцать, сто три – в десять и двести шестьдесят – в пять. И занимают они совсем немного мета. Все это богатство нетрудно засунуть в обычный бумажник. Представляешь, я могу положить себе в карман примерно четыре миллиона фунтов стерлингов. Шутка ли, ведь это сто миллионов франков! Ну как, неплохо? Что ты на это скажешь?
Винсент выглядел так, словно лишился чувств.
– Ничего не скажешь? – повторил Старик. – Тогда я продолжу. Так вот, я решил отправить все эти бумажки проветриться. За ними последовала куча бриллиантов и других безделушек. Я сказал им: «Ах вы, маленькие ленивцы, ну-ка идите, плодитесь и размножайтесь!» И они с радостью поспешили исполнять мое повеление. Ты знаешь, деньги очень плодовиты. Сто су вскоре превращаются в экю, экю – в пистоль, а пистоль – в дублон. Ты же понимаешь, что самый высокий дуб был когда-то крохотным желудем. Говорят, есть дубы, которые живут по семь веков. Если бы монетка в су могла бы работать столько же времени, она превратилась бы в гигантскую золотую гору.
Старик нежно погладил купюры, лежавшие сверху.
– Увы, часто бывает так, что нежному, любящему отцу приходится расставаться со своими детьми, – грустно заметил он. – Выпало это испытание и на мою долю. А когда мои отпрыски вернулись обратно, у них уже были свои собственные семьи. Сколько их теперь у меня? Я уже сбился со счета...
Надеюсь, ты понял, как прекрасны современные сокровища? Банкноты – это деятельное, умное, живое золото. Я расплавил мои слитки и превратил их в деньги, а потом стал давать в долг всем владыкам мира сего, начал вкладывать средства во все крупные предприятия, сулившие надежный доход. При этом я никогда не позволял себе рисковать. Я ненавижу риск, одна мысль о том, что я могу что-то потерять, приводит меня в ужас. Мой дуб вырос, и из каждого его желудя появились новые деревья, а потом еще и еще... Сначала это была рощица, потом – лес, а теперь это огромная чащоба!.
В этом скромном сундуке хранится множество долговых обязательств на громадные суммы, подлежащих срочной уплате. Если я захочу, вся Европа и вся Америка обанкротятся! В этом сундуке – таинственный безбрежный океан, который год от года пополняется впадающими в него могучими потоками. Теперь ты видишь, насколько я силен!
Полковник задыхался. Он замолчал, вынул из кармана платок и вытер потный лоб.
– А миллиард здесь будет? – робко, как ребенок, спросил архитектор.
– Здесь больше, здесь находится все! – ответил старик, и в глазах его блеснул безумный огонь. – Ты даже не представляешь себе, как далеко простирается моя власть. От меня зависят целые государства! Я могу перевернуть вверх дном Францию, Англию, Австрию, Россию, Соединенные Штаты, и этот перечень далеко не полон! В моих руках деньги, а это сила, перед которой не устоит ни одна твердыня! Иногда перед сном я думаю, что стоит мне лишь пальцем шевельнуть, и фирма Ротшильда, которая считается самой преуспевающей в мире, немедленно обанкротится. Может быть, ты мне не веришь? Кредит всех этих Ротшильдов находится здесь, в моем сундуке! Разумеется, они об этом и не подозревают. Я могу немедленно потребовать у них десять миллионов, двадцать миллионов, сто миллионов! Знаешь, иной раз я подумываю о том, чтобы купить империю. Это не так дорого, как кажется на первый взгляд. Время от времени мне хочется устроить где-нибудь революцию. Мне это ничего не стоит. А что касается симпатичного королевства, то это на самом деле было бы довольно удачным вложением капитала. Я получал бы неплохие проценты...
Внезапно полковник рассмеялся.
– Венценосцы! – презрительно бросил он. – Я хорошо знаю эту породу людей. Мне доводилось лично общаться со многими из них. С виду они очень важные, но в действительности это жалкие создания. Взгляни на меня: я стою десяти императоров!
Старик гордо расправил плечи. В этом было что-то забавное, но, с другой стороны, этот тщедушный человечек и впрямь выглядел величественно.
– Взгляни на меня, – повторил он. – Я – это Золото. Земные владыки не могут сравниться со мной. У меня только два достойных соперника: один – на небе, другой – в преисподней. Только Бог и дьявол, если они существуют, могут сказать то же, что и я: «МНЕ ПРИНАДЛЕЖИТ ВСЕ».
Полковник захлопнул крышку сундука и, криво усмехнувшись, заявил:
– Что ж, дорогой друг, ты все посмотрел. А теперь тебе| пора покинуть сей бренный мир. Я хочу спать, поэтому нам надо поторопиться. Скажи мне, что ты предпочитаешь: стилет или яд? Со стилетом я обращаться умею, так что ты даже ничего не почувствуешь. Яд у меня хороший, действует почти мгновенно. Выбирай.
– Значит, здесь два миллиарда? – вместо ответа спросил Винсент. – А может, даже три?
Полковник посмотрел на него почти с нежностью.
– Ты же сейчас отправишься к праотцам! – проговорил старик. – Неужели даже это не может умерить твоего любопытства? Послушай, ты славный парень! Ты так любишь деньги! Если бы ты не знал моей тайны, я бы, честное слово, подарил тебе жизнь. Ах, Винсент, Винсент, мне будет недоставать тебя!
Полковник вышел из потайной комнатки и закрыл за собой дверь. Затем он привел в движение механизм, который вернул кровать на место.
Архитектор застонал. Как только он перестал видеть сокровища, его снова пронзила нестерпимая боль: чары золота больше не действовали.
Старик повернулся к Винсенту. В руке полковник держал кинжал.
Несчастный попробовал пошевелить руками, но от этого ему стало только хуже: веревки еще глубже врезались в кровоточащую плоть.
Архитектора охватил ужас. Карпантье понял, что это – конец.
И вдруг в соседней комнате послышались шаги.
Полковник замер. Лицо его исказилось от страха.
– Это он! – прошептал старик, выронив свое оружие. – Это он!
В соседней комнате кто-то дергал за ручку двери. Дверь не поддалась.
– Отец, открывайте! Это я! – раздался звучный голос. – Настал день!
– Кто это – «я»? – пролепетал полковник.
– Граф Жюлиан Боццо-Корона, ваш внук, – ответил голос. – Настал день. Я пришел получить наследство и отомстить за тех, кто погиб от вашей руки.
XXVII
ГОЛОС МСТИТЕЛЯ
Несмотря на утверждение графа Жюлиана, за окнами по-прежнему царила ночь. Дом спал, город тоже. Обычно тем роковым часом, когда происходят всякие трагедии, считается полночь. В Париже дело обстоит иначе. В двенадцать вечера жители нашей столицы еще работают или развлекаются. Окончательно Париж засыпает только к трем часам утра.
Именно в это время совершается большинство ограблений и убийств. Город спит, он ничего не видит и не слышит и потому не может защитить себя.
Разумеется, люди орудующие под покровом ночи, прекрасно знают, когда надо браться за дело.
После слов Жюлиана в комнате наступила гробовая тишина! Слышалось только хриплое дыхание полковника. Буквально за несколько секунд этот человек полностью преобразился. Все его величие внезапно куда-то исчезло. Теперь Винсент видел перед собой жалкого испуганного старикашку, совершенно не способного постоять за себя.
Хладнокровие покинуло полковника. Выпучив от ужаса глаза, он, не отрываясь, смотрел на дверь. Его руки безвольно повисли, по щекам катились слезы.
Архитектор понял, что внезапное появление заклятого врага спасло ему жизнь или, по крайней мере, отсрочило его гибель. Судя по всему, палач Винсента совершенно забыл о том, что собирался сделать.
Карпантье не ошибся. Сначала Хозяин Черных Мантий подумал, что ему неплохо бы обзавестись преданным рабом, но потом изменил свое решение. Винсент слишком много знал, поэтому был приговорен к смерти.
Единственное, что оставалось архитектору, – это надеяться на чудо, и чудо свершилось.
Казалось бы, Винсент должен благословлять своего защитника, который явился так вовремя! Однако все было совсем не так.
Дело в том, что желание завладеть сокровищами заглушало в душе Винсента страх смерти. Как это ни парадоксально, даже в самую роковую минуту Карпантье продолжал думать о золоте.
А теперь мы вернемся к нашей метафоре, вновь сравнив героев этой истории с тремя персонажами любовной драмы.
Любовник всегда немного сочувствует мужу.
Мужа трудно ненавидеть: ведь право на его стороне! Муж может попытаться убить любовника, и последнего такое положение вещей нисколько не возмущает.
Но соперник – это совсем другое дело!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Старик довольно ухмыльнулся.
– А ведь ты меня совсем не слушаешь, дорогуша, – заметил он. – Напрасно: по-моему, я говорил очень даже неплохо. Кажется, я догадываюсь, чем заняты твои мысли. Ты подсчитываешь, из скольких золотых Карл-Альберов состоит левая пилястра. Право, это любопытные вычисления, я одобряю твой выбор. Только, пожалуй, один ты не справишься. Давай-ка я тебе помогу. Значит, так: в каждом столбике – три тысячи монет, а в каждой колонне – двадцать пять столбиков. Получается семьдесят пять тысяч Карл-Альберов. Поскольку все эти монеты – по сто copок лир, умножаем семьдесят пять тысяч на сто сорок... Сколько же это будет? Так, если не ошибаюсь, десять с половиной миллионов лир или франков.
– Это ложь или какой-то бред, – пробормотал Карпантье, закрыв глаза.
– И таких колонн здесь четыре, – продолжал полковник. – Может быть, они кажутся тебе слишком маленькими? Ты наверное, предпочитаешь Вандомскую колонну? Что касается меня, то я нахожу ее чересчур громоздкой. У каждого – свой вкус: король воздвигает себе медную колонну, а я – золотую... Эй, очнись, мы еще не закончили! Это, можно сказать, только начало! А сейчас мы перейдем к следующему номеру программы!
XXVI
СОВРЕМЕННЫЕ СОКРОВИЩА
Трудно было поверить, что полковник Боццо не лукавит, когда называет сотни миллионов пустяками. Что касается Винсента, то он испытывал сложные чувства. Известно, что, когда некоторые яды применяют, во много раз превысив смертельную дозу, эффект часто бывает обратным. Дело в том, что желудок в таком случае извергает отраву.
То же самое относится и к человеческому воображению. Когда действительность превосходит самые смелые фантазии, она кажется неправдоподобной. Иначе говоря, разум ее отвергает.
Старик задумал показать архитектору свои богатства не потому, что жаждал удовлетворить его любопытство. Полковнику хотелось помучить своего пленника, прежде чем расправиться с ним.
Именно так всегда поступают дикари: к примеру, североамериканские индейцы. Сначала они наслаждаются тем, что жестоко истязают свою жертву, а уж потом убивают ее.
Бывалые путешественники рассказывают, что те, кого дикари подвергают своим ужасным пыткам, становятся от невыносимой боли словно пьяными. Они начинают хохотать, кривляться, готовы петь и танцевать...
Хотя Винсент молчал, он чувствовал примерно такое же опьянение, как несчастные искатели приключений, попавшие в лапы к объекту своего любопытства.
Архитектор не верил собственным глазам. Ему хотелось подойти поближе и ощупать каждую вещь, чтобы убедиться, что перед ним – не мираж. Карпантье мечтал разрушитьвсе эти искусные сооружения, на которые полковник затратил столько времени и сил, потом кататься по полу, зарываясь в драгоценности...
В течение долгих лет Винсенту снилось, как он купается в золоте. Он одновременно и верил, и не верил в то, что мечта его сбудется. Архитектор вел себя, словно влюбленный, для которого нет ничего страшнее сомнений и который при этом постоянно сомневается.
И вот теперь перед Винсентом было такое количество золота и драгоценностей, какого он никогда и представить себе не мог. И как ни странно, его сомнения, вместо того, чтобы рассеяться, лишь многократно возросли.
Чувства говорили «да», но разум упорно твердил «нет». Кожа Винсента, в которую глубоко врезались веревки давно уже кровоточила, однако он этого не замечал.
– Просто удивительно, как на него действует один вид золота! – удовлетворенно заметил полковник.
– Знаешь, а ведь ты был неплохим парнем, – добавил он, обращаясь уже непосредственно к архитектору, который с тревогой заметил, что его собеседник стал говорить о нем в прошедшем времени. – Все эти годы я следил за тобой. Когда я обнаружил, что ты не любишь вкусно поесть, сторонишься женщин, чураешься веселых компаний, мне стало ясно: ты ничего не забыл. А ты ведь обязан был выкинуть из головы то, что знал, потому что сделать это приказал тебе я!
– На сколько миллионов здесь бриллиантов? – с трудом выговорил Винсент.
Рассмеявшись, старик пожал плечами.
– Какая разница? – воскликнул он. – Зачем считать капли в океане? Это все пустяки. Скоро ты увидишь то, на что действительно стоит взглянуть!
Внезапно полковник замолчал. Казалось, он к чему-то прислушивается. Лицо его помрачнело.
– Мне все время мерещится звук шагов, – пробормотал старик. – У меня столько денег, что я могу перевернуть весь мир, однако я не сумел купить на них покоя... Я не сомневаюсь, что этот человек придет, потому что ему суждено прийти. Когда я думаю об этом, мне становится не по себе. Вот уже два дня, как я не знаю, чем занимается мой внук. Это моя ошибка. А все из-за тебя: мне пришлось потратить на твою особу довольно много времени. Ну ничего, завтра я наверстаю упущенное.
С трудом доковыляв до двери, соединявшей его комнату с салоном, полковник запер замок на два оборота.
Другого выхода из комнаты не было.
Вернувшись на прежнее место, старик сказал:
– Впрочем, мне не из-за чего волноваться. Я могу спать спокойно: меня надежно охраняют. У меня много слуг. А мой враг один – и он беден. К тому же мы находимся не в корсиканской глуши и не в каком-нибудь ущелье на Апеннинах. У меня есть своя собственная полиция и своя собственная армия. Но самое главное – то, что золото само защищает себя. Скажи мне, ты бы убил графа Жюлиана, если бы у тебя была такая возможность?
– Конечно! – прохрипел Винсент. – Я его ненавижу! Похоже, ответ архитектора немного развеселил старика.
– Что касается «Охотников за Сокровищами», моих лучших друзей и заклятых врагов, то они тоже приговорили его к смерти, – усмехнулся полковник. – Кстати, они приговорили и тебя. Это естественно: вы оба отказались с ними делиться. И тебе, и ему нужно все. Хотя это станет причиной вашей гибели, я не могу не признать, что вы правы. Жаль, что вам обоим придется умереть. Ладно, вернемся к делу. Ради тебя, моя прелесть, я готов расколоть орешек, чтобы показать тебе чудесное ядрышко, которое скрывается в яркой скорлупе. Теперь я обращаюсь уже не к твоим глазам, а к твоему разуму.
Полковник пересек альков и шагнул в тайник.
В глубине сокровищницы, как раз напротив входа, стоял железный сундук, выглядевший довольно мрачно. Он совсем не сочетался с тем великолепием, которое его окружало.
Сначала человеческий глаз видит то, что блестит, поэтому Винсент только сейчас заметил этот сундук. Разумеется, Карпантье сразу догадался, что именно там находится истинное сокровище, рядом с которым золото и бриллианты – то же самое, что рядом с ними самими – каменные стены тайника.
Архитектора охватило жгучее любопытство. Он терялся в догадках: что бы это могло быть?
Достав откуда-то связку ключей, старик выбрал тот, который был ему нужен, и засунул его в замочную скважину.
– Обычно люди моего возраста отрицают прогресс, – произнес господин Боццо, – но я не настолько глуп, чтобы следовать их примеру. Напротив, я приветствую все новое и использую его в своих целях. В мое время сокровищем считалось то, что ты сейчас видел: нечто ослепительное, но при этом неподвижное. Я не думаю, что это плохо, в этом есть свое величие, и все же сейчас такие драгоценности вышли из моды. В наш век, век парового двигателя, телеграфа и фотографии, капиталы не имеют права спать. Разумеется, очень даже неплохо, когда какая-то доля твоих средств вложена в то, чем можно полюбоваться, однако основная часть богатств должна работать. Этого требует обыкновенный здравый смысл. За сорок лет я утроил свои накопления, а все потому, что умею распоряжаться деньгами.
Наконец, полковник повернул ключ, и сундук открылся.
Архитектор разочарованно вздохнул.
Он ожидал увидеть что-нибудь потрясающее. А вместо этого смотрел сейчас на пачки каких-то бумажек. И это все! Винсент чувствовал себя обманутым.
Что касается старика, то он замер перед своим сундуком, словно перед алтарем. Полковник был очень взволнован. Он так тяжело дышал, что это услышал даже его пленник. Старик молитвенно сложил руки. Его била дрожь.
– Здесь находятся замечательные вещи, – почти шепотом проговорил полковник. – Я люблю иной раз на них взглянуть. У меня тут лежат бумажки, на которых написано «пятьдесят тысяч фунтов». Вместе они потянут на миллион двести пятьдесят тысяч франков, если перевести на наши деньги. Еще здесь есть двенадцать банкнот достоинством в двадцать пять тысяч фунтов стерлингов, тридцать две – в двадцать тысяч, сорок три – в пятнадцать, сто три – в десять и двести шестьдесят – в пять. И занимают они совсем немного мета. Все это богатство нетрудно засунуть в обычный бумажник. Представляешь, я могу положить себе в карман примерно четыре миллиона фунтов стерлингов. Шутка ли, ведь это сто миллионов франков! Ну как, неплохо? Что ты на это скажешь?
Винсент выглядел так, словно лишился чувств.
– Ничего не скажешь? – повторил Старик. – Тогда я продолжу. Так вот, я решил отправить все эти бумажки проветриться. За ними последовала куча бриллиантов и других безделушек. Я сказал им: «Ах вы, маленькие ленивцы, ну-ка идите, плодитесь и размножайтесь!» И они с радостью поспешили исполнять мое повеление. Ты знаешь, деньги очень плодовиты. Сто су вскоре превращаются в экю, экю – в пистоль, а пистоль – в дублон. Ты же понимаешь, что самый высокий дуб был когда-то крохотным желудем. Говорят, есть дубы, которые живут по семь веков. Если бы монетка в су могла бы работать столько же времени, она превратилась бы в гигантскую золотую гору.
Старик нежно погладил купюры, лежавшие сверху.
– Увы, часто бывает так, что нежному, любящему отцу приходится расставаться со своими детьми, – грустно заметил он. – Выпало это испытание и на мою долю. А когда мои отпрыски вернулись обратно, у них уже были свои собственные семьи. Сколько их теперь у меня? Я уже сбился со счета...
Надеюсь, ты понял, как прекрасны современные сокровища? Банкноты – это деятельное, умное, живое золото. Я расплавил мои слитки и превратил их в деньги, а потом стал давать в долг всем владыкам мира сего, начал вкладывать средства во все крупные предприятия, сулившие надежный доход. При этом я никогда не позволял себе рисковать. Я ненавижу риск, одна мысль о том, что я могу что-то потерять, приводит меня в ужас. Мой дуб вырос, и из каждого его желудя появились новые деревья, а потом еще и еще... Сначала это была рощица, потом – лес, а теперь это огромная чащоба!.
В этом скромном сундуке хранится множество долговых обязательств на громадные суммы, подлежащих срочной уплате. Если я захочу, вся Европа и вся Америка обанкротятся! В этом сундуке – таинственный безбрежный океан, который год от года пополняется впадающими в него могучими потоками. Теперь ты видишь, насколько я силен!
Полковник задыхался. Он замолчал, вынул из кармана платок и вытер потный лоб.
– А миллиард здесь будет? – робко, как ребенок, спросил архитектор.
– Здесь больше, здесь находится все! – ответил старик, и в глазах его блеснул безумный огонь. – Ты даже не представляешь себе, как далеко простирается моя власть. От меня зависят целые государства! Я могу перевернуть вверх дном Францию, Англию, Австрию, Россию, Соединенные Штаты, и этот перечень далеко не полон! В моих руках деньги, а это сила, перед которой не устоит ни одна твердыня! Иногда перед сном я думаю, что стоит мне лишь пальцем шевельнуть, и фирма Ротшильда, которая считается самой преуспевающей в мире, немедленно обанкротится. Может быть, ты мне не веришь? Кредит всех этих Ротшильдов находится здесь, в моем сундуке! Разумеется, они об этом и не подозревают. Я могу немедленно потребовать у них десять миллионов, двадцать миллионов, сто миллионов! Знаешь, иной раз я подумываю о том, чтобы купить империю. Это не так дорого, как кажется на первый взгляд. Время от времени мне хочется устроить где-нибудь революцию. Мне это ничего не стоит. А что касается симпатичного королевства, то это на самом деле было бы довольно удачным вложением капитала. Я получал бы неплохие проценты...
Внезапно полковник рассмеялся.
– Венценосцы! – презрительно бросил он. – Я хорошо знаю эту породу людей. Мне доводилось лично общаться со многими из них. С виду они очень важные, но в действительности это жалкие создания. Взгляни на меня: я стою десяти императоров!
Старик гордо расправил плечи. В этом было что-то забавное, но, с другой стороны, этот тщедушный человечек и впрямь выглядел величественно.
– Взгляни на меня, – повторил он. – Я – это Золото. Земные владыки не могут сравниться со мной. У меня только два достойных соперника: один – на небе, другой – в преисподней. Только Бог и дьявол, если они существуют, могут сказать то же, что и я: «МНЕ ПРИНАДЛЕЖИТ ВСЕ».
Полковник захлопнул крышку сундука и, криво усмехнувшись, заявил:
– Что ж, дорогой друг, ты все посмотрел. А теперь тебе| пора покинуть сей бренный мир. Я хочу спать, поэтому нам надо поторопиться. Скажи мне, что ты предпочитаешь: стилет или яд? Со стилетом я обращаться умею, так что ты даже ничего не почувствуешь. Яд у меня хороший, действует почти мгновенно. Выбирай.
– Значит, здесь два миллиарда? – вместо ответа спросил Винсент. – А может, даже три?
Полковник посмотрел на него почти с нежностью.
– Ты же сейчас отправишься к праотцам! – проговорил старик. – Неужели даже это не может умерить твоего любопытства? Послушай, ты славный парень! Ты так любишь деньги! Если бы ты не знал моей тайны, я бы, честное слово, подарил тебе жизнь. Ах, Винсент, Винсент, мне будет недоставать тебя!
Полковник вышел из потайной комнатки и закрыл за собой дверь. Затем он привел в движение механизм, который вернул кровать на место.
Архитектор застонал. Как только он перестал видеть сокровища, его снова пронзила нестерпимая боль: чары золота больше не действовали.
Старик повернулся к Винсенту. В руке полковник держал кинжал.
Несчастный попробовал пошевелить руками, но от этого ему стало только хуже: веревки еще глубже врезались в кровоточащую плоть.
Архитектора охватил ужас. Карпантье понял, что это – конец.
И вдруг в соседней комнате послышались шаги.
Полковник замер. Лицо его исказилось от страха.
– Это он! – прошептал старик, выронив свое оружие. – Это он!
В соседней комнате кто-то дергал за ручку двери. Дверь не поддалась.
– Отец, открывайте! Это я! – раздался звучный голос. – Настал день!
– Кто это – «я»? – пролепетал полковник.
– Граф Жюлиан Боццо-Корона, ваш внук, – ответил голос. – Настал день. Я пришел получить наследство и отомстить за тех, кто погиб от вашей руки.
XXVII
ГОЛОС МСТИТЕЛЯ
Несмотря на утверждение графа Жюлиана, за окнами по-прежнему царила ночь. Дом спал, город тоже. Обычно тем роковым часом, когда происходят всякие трагедии, считается полночь. В Париже дело обстоит иначе. В двенадцать вечера жители нашей столицы еще работают или развлекаются. Окончательно Париж засыпает только к трем часам утра.
Именно в это время совершается большинство ограблений и убийств. Город спит, он ничего не видит и не слышит и потому не может защитить себя.
Разумеется, люди орудующие под покровом ночи, прекрасно знают, когда надо браться за дело.
После слов Жюлиана в комнате наступила гробовая тишина! Слышалось только хриплое дыхание полковника. Буквально за несколько секунд этот человек полностью преобразился. Все его величие внезапно куда-то исчезло. Теперь Винсент видел перед собой жалкого испуганного старикашку, совершенно не способного постоять за себя.
Хладнокровие покинуло полковника. Выпучив от ужаса глаза, он, не отрываясь, смотрел на дверь. Его руки безвольно повисли, по щекам катились слезы.
Архитектор понял, что внезапное появление заклятого врага спасло ему жизнь или, по крайней мере, отсрочило его гибель. Судя по всему, палач Винсента совершенно забыл о том, что собирался сделать.
Карпантье не ошибся. Сначала Хозяин Черных Мантий подумал, что ему неплохо бы обзавестись преданным рабом, но потом изменил свое решение. Винсент слишком много знал, поэтому был приговорен к смерти.
Единственное, что оставалось архитектору, – это надеяться на чудо, и чудо свершилось.
Казалось бы, Винсент должен благословлять своего защитника, который явился так вовремя! Однако все было совсем не так.
Дело в том, что желание завладеть сокровищами заглушало в душе Винсента страх смерти. Как это ни парадоксально, даже в самую роковую минуту Карпантье продолжал думать о золоте.
А теперь мы вернемся к нашей метафоре, вновь сравнив героев этой истории с тремя персонажами любовной драмы.
Любовник всегда немного сочувствует мужу.
Мужа трудно ненавидеть: ведь право на его стороне! Муж может попытаться убить любовника, и последнего такое положение вещей нисколько не возмущает.
Но соперник – это совсем другое дело!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56